Я жила в трех домах для матерей: в Хинтербрюле,
Альтмюнстере и Имсте. В Имсте - квартиры помень-
ше, здесь дом строился раньше всех. Но во всех домах
удивительное сочетание простоты, функциональности,
солидности с уютом, достигаемым цветами, блестя-
щими от чистоты окнами, занавесками и полным от-
сутствием казенного налета. Происходит это, по-
оему, и потому, что все дома задуманы и спроек-
тированы не только как жилой дом, а место для об-
щения, для встреч, соединяющее молодых матерей
g вышедшими на пенсию, пульсирующую живую сего-
дняшнюю жизнь детской деревни с прошлым ее.
Чтобы это соединение не осталось звуком пустым,
декларацией, они так построены.
В Имсте на первом этаже - комната для симпо-
зиумов или всяких торжеств с пианино. Терраса, где
в хорошую погоду принимают гостей. Есть отдельно
общая комната с телевизором, есть красивая комната,
обшитая деревом, бауернштубе - крестьянская ком-
ната со стилизованным крестьянским буфетом и боль-
шим столом.
Если в Имсте гости - их усаживают за стол в глав-
ной комнате. Здесь же обедают сотрудники и матери-
пенсионерки, Совместный обед, за которым сотруд-
ники и матери-пенсионерки собираются каждый
день, - нечто большее, чем просто очень дешевый
и очень вкусный обед для бывших и сегодняшних со-
трудников детской деревни (и те и другие платят за
еду). Для матерей-пенсионерок это место общения,
сопричастности к делам киндердорфа - они часто
обсуждаются за обедом. Это, наконец, необходимость
одеться и причесаться.
Гости в детских деревнях - как правило, люди,
приехавшие посмотреть, поучиться. А кто лучше рас-
скажет о становлении гмайнеровской модели, чем ма-
тери, поднимавшие Имет? В Хинтербрюле я была на
беседе польской делегации, начинающей строить вто-
рую детскую деревню в Краснике, с матерями, жи-
вущими в доме. Не беседа вежливости. Не дань ува-
жения возрасту, а деловая встреча, на которой одни
задавали весьма конкретные вопросы, а другие, про-
работавшие по 30-35 лет, толково и умно говорили
о том, какие подводные камни могут встретиться и
как их избежать. И в Альтмюнстере была встреча с
журналисткой, учителем и социальным работником
из Болгарии, на которую пришли и те, кто на пенсии,
и те, кто работает. Они включены в жизнь детской
деревни не искусственно. Их опыт, их знания исполь-
зуются куда активнее, чем это происходит с теми, кто
живет вне деревни.
В книжечке <Мои дочери, мои сыновья> Гмайнер
писал: <В большой семье SOS-киндердорфа мы про-
шли вместе большую часть дороги, которая ведет
через жизнь. До тех пор пока я живу, мы и дальше
будем идти этой дорогой вместе. Я так продумал и
так устроил SOS-киндердорф, что он будет всегда
опорой для вас>.
VIII
Однажды Гмайнер сказал, что он прожил всю жизнь
с протянутой рукой. Действительно, его детские де-
ревни существовали и существуют на пожертвования,
на благотворительные деньги, которые вначале, как
вы уже знаете, собирались по подписным листам. Не-
обходимость ходить по домам отпала достаточно
быстро, ибо Гмайнер сразу же продумал организа-
ционные формы получения шиллингов. И по мере рос-
та его личной известности и признания его модели
детским деревням иногда доставались пожертвова-
ния, за которыми и руки протягивать было не надо.
На одной из фотографий Гмайнер сидит за празд-
ничным столом с очень красивой молодой женщиной.
Она уже сменила свою австрийскую фамилию на звуч-
ное имя бельгийского графа де Лонуа. Барбаре, пле-
нившей не только именитого, но и богатого бельгий-
ца, когда она ответила согласием на его предложе-
ние, было восемнадцать лет. Старый граф, отец счаст-
ливого жениха, был в состоянии подарить своей не-
вестке яхту, самый дорогой автомобиль или драго-
ценности <от Тиффани>. А она сказала, что у нее есть
только одна просьба. Барбара попросила перечислить
деньги на строительство дома в Хинтербрюле.
Он так и называется сегодня - дом Барбары. И фо-
тография ее с Гмайнером висит в общей комнате.
И еще один дом был щедрым подарком. У Лео-
польда Фигля, пробывшего в фашистском концлагере
с 1938 по 1944 год, первого бундесканцлера после-
военной Австрии и одного из основателей Христиан-
ской народной партии страны, приближался юбилей -
шестидесятилетие. И промышленники задумали пре-
поднести ему подарок, самый нравственный из всех
возможных, который богатые дарят влиятельному че-
ловеку. Он получил в дар бумажку - свидетельство
о том, что в Хинтербрюле будет построен <дом Фиг-
ля> (так он и носит это имя поныне). Не мерседес, не
перстень с бриллиантами, не бюст из золота, как луч-
шему Другу детей Брежневу, а дом для осиротевших
ребятишек.
Таких историй было много. Гмайнеру (вернее, де-
тям) дарили участки, на которых можно было постро-
ить целую деревню, деньги сразу на шесть домов,
выписывали чеки на больницу, на детский сад. И он
рассказывал об этом: <В прошлые годы случалось,
владельцы или директора крупных предприятий пере-
давали пожертвования на целые дома>. Но охотнее,
подробнее он говорил о других случаях: <Иногда и
старая матушка приносила мне чулок с золотыми ду-
катами. А совсем недавно один подсобный рабочий пе-
редал мне свой недельный заработок и сказал: <Я ду-
маю, что мир должен стать немножко лучше. И мы
должны что-то для этого сделать>.
Он хранил у себя письмо: <Дорогой Герман Гмайнер!
Здесь сто шиллингов. Я буду столько же жертвовать
каждый месяц, пока живу. Мой сын умер, и так как у
меня никого больше не осталось, я хочу хоть немного
помочь бедным и оставленным детям>.
Идея шиллинга в месяц, с которой начал свое дело
Гмайнер, осталась и по день сегодняшний. Правда,
сейчас через сорок лет квартальный взнос 24 шиллинга,
сумма по-прежнему очень небольшая. Но в Австрии -
миллион платящих в SOS-киндердорф. Миллион -
значит 24 миллиона в квартал.
Шиллинговая идея Гмайнера была не только спо-
собом финансирования строительства и содержания
детских деревень. Она была формой привлечения на-
рода к его делу. Его детские деревни стали подлинно
109
народным движением, ибо в течение вот уже более
сорока лет миллионы людей во всем мире регулярно
поддерживают его. Эта мысль - расширить узкий круг
соратников - всегда увлекала Гмайнера. Ему это уда-
лось. И именно поэтому он, не считая себя униженным
просителем, протягивал руку. У единомышленников
брать помощь легче.
Именно поэтому он говорил, что лучше <просить
немного у многих>. И он, совершенно неспособный к
притворству, к рекламным трюкам, искренне считал,
о и это жертва. Он слишком хорошо помнил свои
ольные и студенческие годы, чтобы не забывать о
семьях со скромным достатком. Он вообще считал,
цто любое добровольно взятое на себя обязательство
помогать ближнему - уже жертва и надо быть благо-
дарным людям за это.
Но он же считал, что без нравственных усилий че-
ловечество жить не может: <Я страдаю от того, что ясно
и недвусмысленно не занимается позиция в защиту
добра и не организуется фронт против зла. Недоста-
точно не приносить никому неприятностей. Недоста-
точно быть милым друг к другу. Тот, кто хочет творить
добро, должен делать куда больше, чем это делается
для собственного удовольствия. И тогда окажется воз-
можным разбудить цепную реакцию добра>.
На фасаде дома для матерей в Хинтербрюле доска:
пей, которые особенно помогли в строительстве этого
дома... Пауль Винтер в память о своей жене Камиле
Винтер. Доктор Херберт Гзадерна и Барбара Гзадерна.
Дарение Каталин и Йозеф Мюллер. Берта Зольнер в
память о сыне Харальде. Пожертвование Мориса Кур-
цэ Фонд Германа Гмайнера в Германии>.
Каждый раз, как видела эти надписи о пожертво-
вателях - на молодежных домах, на домах, где жи-
вут семьи, вспоминала наш горький опыт. Не только
сметенные с лица земли сиротские приюты, выстро-
енные на купеческие деньги, но и церкви, на которые
собирали народные медяки. Но и уцелевшие дома,
г. узеи, библиотеки, с которых злым ветром послере-
волюционных лет смело и мраморные доски о дарите-
пях-жертвователях, и саму память о них. Мы до сих пор
не можем (вернее, не хотим, захотели бы - смогли)
выстроить музей коллекций и достойно увековечить
амять тех, кто на свои кровные хранил, собирал нашу
".торию.
Какая уж тут цепная реакция добра? Теперь-то мы
)in вековые связи пытаемся восстановить, городам
извращают их исконные имена, полуразрушенные
.еркви - верующим. Наверное, и музеям, библиоте-
ам, больницам вернем имена тех, кто их когда-то
основывал. Но поможет ли это изгнать уже накопив-
шееся зло? Победить привычное беспамятство?
Мы жили в перевернутом мире, где не было бла-
годарности за подлинные добрые дела, а была шелуха
пустых слов.
Цепная реакция добра для Гмайнера в первую оче-
редь включала в себя умение быть благодарным. Доб-
ро родит добро. Он понимал, что только научившиеся
быть благодарными станут <надежными членами об-
щества>.
В Австрии писали, что Гмайнер совершил <рево-
люцию добра>. Он сам считал, что современный мир
с его глобальными, решаемыми и нерешенными про-
блемами может спасти новое мышление. Под этим
отнюдь не заимствованным понятием Гмайнер имел
в виду все ту же цепную реакцию добра. В книжечке
<Мои дочери, мои сыновья> он писал:
<Я не знаю, насколько и как далеко может про-
явиться чувство социальной ответственности, которое
было разбужено нашей идеей SOS-детских деревень
у миллионов людей, в других сферах жизни нашего
общества. Но я уверен, что будущее человечества за-
висит от этого чувства социальной ответственности.
И повышение качества жизни, о котором долгое время
столько говорили, зависит в конечном итоге не от пар-
тийных программ и не от решений отдельных личнос-
тей, а от отношения людей друг к другу. Мы должны
решать многие проблемы нашего существования и в
конечном итоге проблемы выживания человечества
на нашей планете не в противоборстве, а вместе друг
с другом.
Не много ли я беру на себя, если считаю, что наши -
детские деревни и сообщество миллионов наших дру-
зей в мире может стать зародышем нового мышле- <
ния?> ]
Наверное, успех гмайнеровских детских деревень 1
зависит от самой модели. Но педагогические идеи,1
воплощенные в жизнь, нельзя рассматривать без испол-
нителя этой модели, его творца. Так же, как любое-
благотворительное начинание не может существовать-
вне личности человека, стоящего во главе этого начи-.i
цация. Безнравственным, расчетливым и корыстным
людям ни в педагогике, ни в благотворительности де-
лать нечего. А в детских деревнях все объединилось;
педагогический опыт без благотворительности был бы
нежизнеспособен.
Одна из книжек, вышедших в известном немецком
издательстве <Хофманн и Кампе> в 1985 году называ-
ется <Рынок открытых сердец> и имеет подзаголовок
<Пожертвования - критический советник>. В преди-
словии автор Герхард Мюллер-Вертман пишет, почему
он решился взяться за эту достаточно обширную рабо-
ту (в книге исследуется 83 благотворительных органи-
зации): <Самоотверженные самаритяне, которые после
фотографий, кричащих о помощи, и броских заголовков
в газетах чувствуют себя обязанными спасать, стали со
временем принадлежать к определенной группе, кото-
рая уже неотделима от экономического фактора...
товаром является - сострадание... Это был бы рынок,
как всякий другой, если бы это непосредственно не ка-
салось людей. Тех, кто дает, и тех, кто принимает. Но
и те и другие часто бывают использованы; жертво-
ватели бывают обмануты, а те, кому жертвуют, те-
ряют честь и деградируют до профессиональных по-
прошаек>.
В книге короткий рассказ о каждой благотвори-
тельной организации. В конце другим шрифтом: <По-
жертвования рекомендуются>. Или убийственное: <не
рекомендуется>, <Немецкий фонд Германа Гмайнера
SOS-киндердорф> получил в этой книге положитель-
ную рекомендацию, а сам Гмайнер - слова, достаточ-
но редкие у беспристрастного автора: <Всемирно чти-
мый и уважаемый Герман Гмайнер,..>
Чтобы было понятно, объясню, что такое <Немец-
кий фонд Германа Гмайнера>, словами Райнпрехта:
<В Мюнхен стекаются все пожертвования, из Мюнхе-
на... и сегодня переводится большинство денег в мир
детских деревень. Сюда поступают и все годовые фи-
нансовые отчеты, месячные отчеты и все финансовые
документы. Здесь - финансовая крепость киндер-
дорфа. Инсбрук издавна место австрийского союза
SOS-киндердорф и издательства... А Вена, как и рань-
ше, - наш главный интернациональный штаб, в кото-
рый сходятся все нити, вся информация и где эта
распространившаяся на весь мир работа координиру-
ется и инспирируется>.
Трудно во всем этом разобраться. Мы привыкли: все
в одном месте. Конечно же, в одном городе. Трудно
непривычному к другим традициям понять, что в бла-
готворительной организации, собравшей, по свиде-
тельству Мюллера-Вертмана, в 1984 году 82 миллиона
марок пожертвований, - строгий режим экономии.
Что в Вене на все бюро, координирующее работу SOS-
детских деревень во всем мире, одна служебная ма-
шина: маленький автобус. И все!
И поэтому гостям, делегациям, приехавшим пере-
нимать опыт, показывают, где остановка трамвая и
объясняют, как доехать до центра Вены. А самые милые
и прогрессивные люди, приехавшие из Москвы, счита-
ют, что это жест неуважения, невнимания. Ведь у нас
с чего некоторые фонды начинаются? С государствен-
ных <Волг>, с очень немаленьких гарантированных зар-
плат, с вертушек, с секретаря перед каждой началь-
ственной дверью.
Конечно, наши благотворительные фонды тоже за-
думаны с самыми благими намерениями, но принимали
туда не на служение - на работу, И очень часто не со-
ратников, а сотрудников, которые до этого прошли
школу комсомольского и партийного аппарата. И точки
отсчета, взгляд на события у них очень часто - <отту-
да>, из той системы демократического централизма,
где государственные амбиции были всегда выше об-
щечеловеческих, где воля одного всегда была зако-
ном, где не думали, а подчинялись. Наверное, среди
них были люди, втайне думавшие по-другому. Но все
равно фонд детский ли, культуры, мира был для мно-
гих не выбором судьбы, а предложением инстанций.
А во всех трех главных городах SOS-киндердор-
фа - Вене, Инсбруке и Мюнхене - работают люди,
связанные с детскими деревнями судьбой. Но теперь
в Инсбруке много и воспитанников детских деревень.
И путь всех остальных в эту благотворительную органи-
зацию отнюдь не случаен, а объясним и понятен. И по-
14
обстановка там, отношения, атмосфера - не-
"Ї льны и удивительно доброжелательны.
Їцогр.а идешь коридором нашего фонда и слы-
. <Почему не согласовано... завизировать... мы
" задействованы в трех мероприятиях... мне уда-
на него выйти>. Птичий язык. Птичий бюрократи-
кий язык. Конечно, обюрокрачивание наших фондов
QMCtoRMt и от условий нашей жизни. Попробуйте
з входящих и исходящих виз и согласований помес-
ib иностранца, приехавшего в Москву, в гостиницу,
упть ему билет на самолет в пределах нашей
страны.
В одном из фондов мне случайно попала в руки оу-
амка, в которой сообщалось, что такая-то междуна-
оодная организация переводится по приему из класса
д в класс Б. Для непосвященных это обозначает, что
такая-то организация впредь будет приниматься в Мо-
скве классом ниже. Боюсь, что люди, считающие нор-
мальным передвижение гостей на трамваях, этого про-
сто не заметят. Но вот одно существование классов
приема в благотворительной организации, по-моему,
явление грустное и странное.
Напомню, как болгары (я о них уже писала: учи-
тель, журналистка и социальный работник) мне гово-
рили, что, приехав в Вену, они ожидали увидеть на
аэродроме какого-нибудь <десятого сотрудника> бю-
ро. А их встречал генеральный секретарь SOS-кин-
дердорф Интернациональ доктор Райнпрехт. Кто сво-
боден - тот и встречает. Все заняты - могут и вообще
не встретить. Все <хозяйственное управление> в Вене -
один крепко сбитый Вальтер Ванко. Он же - шофер,
экспедитор, дворник, сантехник, лифтер. А его жена
убирает все бюро и пять гостевых номеров, располо-
женных в мансарде этого же здания.
Мюллер-Вертман в своей книге приводит перечень
критериев, по которым он определял, можно ли ве-
рить или отказывать в доверии благотворительной ор-
ганизации. Здесь и обязательность концепции, которая
должна быть не провозглашена, а видима в работе; и
демократическое построение, регулярность отчетов.
И расходы на содержание аппарата. Во многих евро-
пейских странах, если содержание служащих превыш>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21