Он уже выяснил что хотел — Марино понятия не имеет о деле Шарлотты Дард и явно раздражен тем, что ему досаждает какой-то следователь.
— Один маленький вопрос и я больше не буду отнимать у вас время, — говорит доктор Ланье. — Вы уже давно работаете с доктором Кей Скарпеттой...
— Какое она имеет к этому отношение? — поведение Марино полностью меняется, теперь он откровенно враждебен.
— Как я понимаю, она консультирует по частным вопросам, — доктор Ланье прочел об этом в Интернете.
Марино молчит.
— Что вы о ней думаете? — Ланье специально провоцирует Марино.
— Вот что я вам скажу. Я достаточного о ней мнения, чтобы не говорить о ней с каким-то идиотом!
В трубке раздаются гудки.
Доктор Ланье не мог бы получить лучшего подтверждения своих догадок о характере Кей Скарпетты. Она будет здесь званым гостем.
9
Скарпетта ждет своей очереди у стойки портье отеля «Мариотт». У нее раскалывается голова, и нервная система ни на что не реагирует. На вино нужно было наклеить этикетку с черепом и костями, — думает она.
Ее состояние, ухудшающееся с каждой минутой, намного серьезнее, чем она призналась Ник. Это даже не похмелье (она и двух стаканов этого проклятого вина не выпила!). Скарпетта не может себе простить, что вообще посмотрела на эту дрянь в картонном бочонке.
Печальный опыт доказал, что когда Скарпетта попадает в такую неприятную историю, чем больше кофе она пьет, тем хуже ей становится. Но это не мешает ей заказывать в номер побольше кофе, «искать приключений на свою задницу вместо того, чтобы подумать головой», как говорит ее племянница Люси каждый раз, когда Скарпетта ошибочно полагается на свои чувства.
Наконец, она подходит к стойке. Администратор протягивает ей счет и маленький конверт:
— Только что принесли для вас, мадам.
Скарпетта идет за носильщиком, который толкает тележку с ее сумками и тремя огромными чемоданами, забитыми слайдами. Скарпетта не хотела обрабатывать слайды с помощью новой компьютерной программы, которую терпеть не могла, поэтому все возила с собой. Она вообще считала, что совершенно не обязательно использовать компьютер или специальные устройства, чтобы показать фотографии человека, стрелявшего себе в голову, или обгоревшего ребенка. Показ слайдов и раздача наглядного материала сегодня эффективна так же, как в начале ее карьеры.
В конверте Скарпетта обнаружила факс от Розы, своего секретаря, которая, очевидно, звонила в тот момент, когда Скарпетта, превозмогая головную боль, спускалась в фойе. Роза писала, что некий доктор Ланье, судебный следователь восточного округа Батон-Руж, очень хочет с ней поговорить. Здесь же были его рабочий и мобильный телефоны. Скарпетта сразу подумала о Ник Робияр, об их разговоре всего час назад.
Из такси Скарпетта звонит доктору на работу. Он отвечает сам.
— Как вы узнали, кто мой секретарь и как ее найти? — сразу спрашивает она.
— Ваше бывшее Управление в Ричмонде любезно продиктовало мне ваш номер во Флориде. Кстати, у вас очень хороший секретарь.
— Понятно. — Такси медленно отъезжает от гостиницы. — Я сейчас в такси, еду в аэропорт, мы можем уладить все поскорей?
Ее резкость скорее вызвана раздражением из-за чрезмерной услужливости Управления, чем нежеланием разговаривать с доктором. Давать кому-то ее личный номер — вопиющая бестактность. Конечно, это случалось и раньше. Некоторые люди, работающие в главном офисе медицинской экспертизы, все еще преданы боссу. Остальные — предатели, перебегают на сторону того, у кого больше власти.
— Поскорей так поскорей, — говорит Ланье. — Я бы хотел попросить вас о помощи, доктор Скарпетта. Дело восьмилетней давности, обстоятельства которого остаются невыясненными. Умерла женщина, предположительно от передозировки наркотиков. Вы слышали когда-нибудь о Шарлотте Дард?
— Нет.
— Сегодня мне удалось кое-что узнать, не уверен, хорошо это или плохо, но я бы не хотел обсуждать по телефону.
— Это дело округа Батон-Руж? — Скарпетта открывает сумку в поисках ручки и блокнота.
— Еще одно дело округа, да.
— Ваше?
— Да, я вел расследование. Я бы хотел прислать вам отчеты, слайды и все остальное. Что-то мне подсказывает, что надо вернуться к этому делу, — он медлит. — И, как вы, наверное, уже догадались, много денег на возобновление расследования отдел не выделит...
— Никому из тех, кто мне звонит, не выделяют денег на консультации, — перебивает Скарпетта. — Мне тоже не выделяли, когда я работала в Виргинии.
Она просит его переслать ей дело и диктует адрес.
— Вы случайно не знаете следователя из Закари, Ник Робияр? — добавляет Скарпетта.
— Кажется, говорил с ней по телефону примерно месяц назад. Уверен, вы знаете, что тут у нас происходит.
— Не могу не знать. В новостях только об этом и говорят, — отвечает Скарпетта, пытаясь перекричать гул транспорта.
Она и словом не обмолвилась о том, что получила частную информацию о делах. Ее доверие к Ник тает, как только Скарпетта представляет, что та позвонила доктору Ланье и рассказала о ней. Почему она это сделала — неизвестно. Может, Ник подумала, что Скарпетта может помочь доктору, если ему вообще нужна помощь? Может, она ему и правда нужна для расследования этого дела? Может, он пытается наладить с ней контакт, потому что не хочет заниматься этими серийными убийствами в одиночку?
— Сколько медицинских экспертов работает у вас? — спрашивает Скарпетта.
— Один.
— Ник Робияр звонила вам по поводу меня? — У Скарпетты нет времени на тонкости.
— С чего бы ей это делать?
— Это не ответ.
— Да нет же, черт.
10
За пыльным окном без умолку дребезжит кондиционер, не справляясь с духотой апрельского полдня. Джей Талли сидит за выщербленным деревянным столом и складывает разрубленные куски мяса в окровавленное пластиковое ведро на полу.
Старый уродливый стол, как, впрочем, и все остальное в этой рыбацкой лачуге, больше похож на хлам, который люди оставляют на обочинах дорог для мусорщиков.
Там, где он сейчас сидит, особое место, он терпеливо привязывает размотавшуюся ленту к ножкам стола, чтобы тот не шатался. Ему неудобно рубить на шатком столе, но баланс, стабильность — слова незнакомые его маленькому извращенному мирку. Сероватый деревянный пол лачуги так покат, что если на кухне положить на пол яйцо, оно докатится до самого причала, где некоторые доски прогнили, другие покорежились и потрескались.
Отмахиваясь от комаров, он допивает пиво, сминает банку и швыряет ее в открытую дверь, наблюдая за тем, как она отплывает на двадцать футов от причала и тонет. Скука придает определенный интерес самым обычным повседневным занятиям, например, проверке ловушек для крабов, подвешенных в пресной воде. Неважно, что крабы не водятся в пресной воде, зато водятся лангусты, и сейчас самый сезон. И если они не съедят сразу всю наживку, то что-нибудь покрупнее обязательно попадет в ловушку.
В прошлом месяце, например, там оказалась огромная морская щука, весившая около ста фунтов. Она двигалась со скоростью ракеты, оставляя позади себя рассеченный след на воде. Джей спокойно сидел в лодке и теребил козырек своей бейсболки, наблюдая за ней. Он никогда не ест то, что попадает в верши, но здесь его выбор невелик. В этом проклятом, богом забытом месте, которое он вынужден называть домом, водятся только зубатки, окуни, черепахи и лягушки, которых он обычно ловит по ночам. Иногда питается консервами, привезенными с материка.
Он мастерски орудует мясным ножом, разрубая кости. Еще несколько кусков сырого мяса попадают в ведро. В такой жаре мясо быстро протухает.
— Угадай, о ком я сейчас думаю, — говорит он Бев Киффин, своей подружке.
— Заткнись. Ты говоришь это, чтобы подразнить меня.
— Да нет, та cherie , я говорю это, потому что помню, как трахал ее в Париже.
В ней вспыхивает ревность. Бев не может контролировать себя, когда он напоминает ей о Кей Скарпетте. Умной, красивой, так подходящей Джею. Бев никак не поймет, что бесполезно соревноваться с женщиной, о которой Джей постоянно думает. Особенно в таком месте, где она только и делает, что подкармливает аллигаторов и лангустов на пристани. Если бы она могла, то давно бы уже свернула Скарпетте шею. Бев мечтает о том, что когда-нибудь ей представится такая возможность. Тогда Джей больше не будет говорить об этой шлюхе. Он не будет полночи пялиться на темную реку, думая о ней.
— Почему тебе все время надо о ней говорить?
Бев подходит ближе и наблюдает, как пот струйками стекает по его прекрасно сложенному телу, за пояс обтягивающих джинсов. Она смотрит на его крепкие бедра. Ее ярость вырывается наружу:
— Это, черт возьми, несправедливо! Давай заканчивай и поработай кое-чем другим. Да положи ты этот мясной топор!
— Это резак, дорогая. Если бы ты не была такой тупой, то знала бы.
Его красивое загорелое лицо блестит от пота, глаза горят холодным огнем.
Она наклоняется и кладет полную руку на бугорок между его ног. Джей спокойно раздвигает ноги и откидывается на стуле, чтобы ей было удобнее расстегнуть ширинку. Она не носит лифчик, дешевая блузка полурасстегнута так, что видна полная грудь, которая не вызывает в нем никаких чувств, кроме тупого желания обладать. Он разрывает блузку, пуговицы отскакивают на пол, и начинает ласкать Бев так, как она этого хочет.
— Не останавливайся, — она стонет и притягивает к себе его голову.
— Хочешь еще, детка?
Джей берет в рот ее сосок, соленый вкус кожи вызывает в нем омерзение, и он грубо отталкивает ее ногой.
Глухой звук падающего тела, ее изумленный вскрик не в первый раз нарушают зловещую тишину рыбацкой лачуги.
11
Из царапины на левом колене Бев сочится кровь.
— Почему ты больше не хочешь меня, малыш? — говорит она, осматривая рану. — Раньше ты так сильно хотел меня, что я не могла от тебя отделаться.
Из носа у нее тоже течет кровь. Она отбрасывает назад короткие темные волосы, уже начинающие седеть, и запахивает порванную блузку, неожиданно устыдившись своей уродливой наготы.
— Я хочу, когда я хочу.
Он снова начинает орудовать ножом. Крошечные кусочки сырого мяса и костей вылетают из-под тонкого, блестящего лезвия, прилипают к заляпанному столу и потной груди Джея. В душном тяжелом воздухе висит приторно-кислый запах гниющего мяса, и мухи, лениво жужжа, выписывают зигзаги, словно жирные аэропланы. Они кишат в окровавленной корзине, их маленькие черные и зеленые тела сверкают на солнце, напоминая пролитый бензин.
Бев поднимается с пола. Она наблюдает, как Джей рубит мясо и сбрасывает куски в корзину, отпугивая мух, которые через секунду с оглушительным жужжанием бросаются обратно.
— И теперь мы должны есть здесь...
Она всегда так говорит, но они никогда не едят за этим столом, это собственность Джея, и Бев хватает ума его не трогать.
Он злобно отмахивается от комаров:
— Черт, ненавижу этих тварей! Когда ты, наконец, пойдешь в магазин? В следующий раз попробуй только вернуться всего с двумя баночками мази от комаров.
Бев исчезает за дверью туалета. По размерам он напоминает нос маленькой лодки, там даже нет бака для отходов. В полу проделана небольшая дырка, а внизу между сваями, поддерживающими дом, стоит ванная, которою Бев опорожняет раз в день. Ее преследует навязчивая идея, что однажды в туалете окажется аллигатор или морской уж. Она часто вскакивает и заглядывает в дырку, ее толстые ноги дрожат от страха и напряжения.
Когда они впервые встретились с Джеем, она уже была довольно толстой. Это произошло случайно, в Вильямсбурге, куда Джея привели дела его семьи. Ему нужно было жилье, а у нее имелся домик, в грязном, заросшем местечке, с заброшенными ржавыми трейлерами и мотелем, где жили проститутки и торговцы наркотиками. Когда Джей впервые появился на ее пороге, Бев взволновала его сила, он сразу ей понравился. Она пришла к нему, как до этого приходила ко многим мужчинам, за грубым неумелым сексом, единственным для нее способом удовлетворить одиночество и злость.
В ту ночь шел сильный дождь, Бев приготовила ему тарелку говяжьего супа с овощами и тост с сыром. Ее дети прятались, наблюдая, как мать обхаживает очередного незнакомца. В то время она не задумывалась о своих детях. Она старается не думать о них и сейчас, не спрашивать себя, как они живут. Они на попечении государства и без нее им гораздо лучше. Это кажется смешным, но Джей относился к ним лучше, чем она сама. Он был совсем другим, когда в ту ночь впервые повел ее в постель.
Три года назад Бев была привлекательнее, но здесь, от нерегулярного питания, плавленого сыра и полуфабрикатов, располнела. Она не может весь день отжиматься и делать приседания, как Джей, поэтому не получает физической нагрузки. За лачугой трава кишит мидиями, вместо земли там навоз, который простирается на мили. Поэтому ходить почти негде, только на причале. Только направляя лодку Джея в узкие протоки, Бев может сжечь несколько калорий.
Для его лодки хватило бы и обычного, маленького мотора, но Джей хотел иметь лишь мотор в двести лошадиных сил и с нержавеющим покрытием. Он любил рассекать речные просторы, держа курс на известные лишь ему места, или тихо проплывать под кипарисами, затаившись каждый раз, когда над головой пролетал вертолет или маленький самолет. Он ни в чем не помогает Бев, он слишком отличается от нее и всей этой мерзости, слишком тщеславен, чтобы запятнать себя, свою красоту. На материк он отправляется только чтобы добыть денег, а не бегать по поручениям, как Бев. А она, в свою очередь, может отважиться пойти на материк в любое время, потому что сейчас едва ли походит на свою фотографию в списках тех, кого разыскивает ФБР. Выцветшая от солнца кожа, припухшее лицо, короткая стрижка.
— Почему мы не можем закрыть дверь? — спрашивает Бев, выходя из маленькой грязной ванной.
Джей подходит к старому, шестидесятых годов, холодильнику, в некоторых местах покрытому ржавчиной, и достает себе еще пива.
— Я люблю, когда жарко, — он шагает по старому проваливающемуся паркету.
— Вся прохлада от кондиционера выходит, — как всегда, жалуется она. — И у нас почти кончился бензин для генератора.
— Тогда тебе придется пойти достать еще. Сколько раз тебе повторять, подними свою жирную задницу и пойди достань еще.
Джей смотрит на нее странным взглядом, как обычно, когда поглощен своей игрой. Его плоть напрягается в тесных джинсах, но очень скоро он удовлетворит свое желание, это произойдет лишь когда решит он. Запах его тела, смешанный с гниющим зловонием, окутывает ее, когда он выносит корзину на улицу, мухи роем несутся следом. Он начинает проверять ловушки для крабов, вытягивая их по одной за желтые нейлоновые веревочки. У него много вершей. Куски мяса, которые слишком велики для ловушек, он просто выбрасывает в воду, где их тут же подхватывают щуки, унося на самое дно. С черепами всегда большая проблема, потому что их можно опознать. Джей предпочитает истолочь их в пыль и смешать с белым порошком, который держит в пустых банках из-под краски. Пыль, получившаяся из мела и раздробленных костей, напоминает ему подземные ходы Парижа, на глубине двадцати пяти метров.
Устроившись на узкой постели возле стены, он кладет руки под голову.
Бев скидывает с себя разорванную блузку, дразня его, словно стриптизерша. Но Джей умеет ждать, он не реагирует, когда она касается его губ, дрожа от желания. Это может продолжаться очень долго, несмотря на ее мольбы, и когда он будет готов, только тогда, он укусит, но не сильно, чтобы не осталось следов, потому что он не хочет быть похожим на Жан-Батиста, своего брата.
Раньше Джей был так опрятен, его мягкая кожа благоухала. Но теперь, в бегах, он редко моется, только иногда опрокидывает на себя несколько ведер воды из реки. Бев не смеет жаловаться на жуткое зловоние у него изо рта и паха. Единственный раз, когда она заикнулась об этом, он сломал ей нос и заставил заниматься с ним любовью, получая удовольствие от ее крови и боли.
Когда Бев убирается в лачуге, она всегда пытается оттереть пятно около кровати, но кровь упряма. Отбеливатель, которым Бев старалась его вывести, превратил пятно в небольшую коричневатую кляксу, напоминающую ей сцену из фильма ужасов. Джей постоянно ворчит на нее из-за этой грязи, словно не имеет никакого отношения к возникновению кровавого пятна.
12
Жан-Батист Шандонне, словно роденовский Мыслитель, сидит на унитазе в своей камере, белые штаны спадают с волосатых колен.
Тюремщики, как всегда, издеваются над ним. Жан-Батист чувствует это, пристально глядя на запертую железную дверь своей камеры. Створки крошечного окошка в двери притягивают его, притягиваются железом в его крови. Животный магнетизм — это научный факт, о котором мало кто слышал в наши дни. Много веков назад теорию магнетизма отвергли, несмотря на доказательства ее эффективности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Один маленький вопрос и я больше не буду отнимать у вас время, — говорит доктор Ланье. — Вы уже давно работаете с доктором Кей Скарпеттой...
— Какое она имеет к этому отношение? — поведение Марино полностью меняется, теперь он откровенно враждебен.
— Как я понимаю, она консультирует по частным вопросам, — доктор Ланье прочел об этом в Интернете.
Марино молчит.
— Что вы о ней думаете? — Ланье специально провоцирует Марино.
— Вот что я вам скажу. Я достаточного о ней мнения, чтобы не говорить о ней с каким-то идиотом!
В трубке раздаются гудки.
Доктор Ланье не мог бы получить лучшего подтверждения своих догадок о характере Кей Скарпетты. Она будет здесь званым гостем.
9
Скарпетта ждет своей очереди у стойки портье отеля «Мариотт». У нее раскалывается голова, и нервная система ни на что не реагирует. На вино нужно было наклеить этикетку с черепом и костями, — думает она.
Ее состояние, ухудшающееся с каждой минутой, намного серьезнее, чем она призналась Ник. Это даже не похмелье (она и двух стаканов этого проклятого вина не выпила!). Скарпетта не может себе простить, что вообще посмотрела на эту дрянь в картонном бочонке.
Печальный опыт доказал, что когда Скарпетта попадает в такую неприятную историю, чем больше кофе она пьет, тем хуже ей становится. Но это не мешает ей заказывать в номер побольше кофе, «искать приключений на свою задницу вместо того, чтобы подумать головой», как говорит ее племянница Люси каждый раз, когда Скарпетта ошибочно полагается на свои чувства.
Наконец, она подходит к стойке. Администратор протягивает ей счет и маленький конверт:
— Только что принесли для вас, мадам.
Скарпетта идет за носильщиком, который толкает тележку с ее сумками и тремя огромными чемоданами, забитыми слайдами. Скарпетта не хотела обрабатывать слайды с помощью новой компьютерной программы, которую терпеть не могла, поэтому все возила с собой. Она вообще считала, что совершенно не обязательно использовать компьютер или специальные устройства, чтобы показать фотографии человека, стрелявшего себе в голову, или обгоревшего ребенка. Показ слайдов и раздача наглядного материала сегодня эффективна так же, как в начале ее карьеры.
В конверте Скарпетта обнаружила факс от Розы, своего секретаря, которая, очевидно, звонила в тот момент, когда Скарпетта, превозмогая головную боль, спускалась в фойе. Роза писала, что некий доктор Ланье, судебный следователь восточного округа Батон-Руж, очень хочет с ней поговорить. Здесь же были его рабочий и мобильный телефоны. Скарпетта сразу подумала о Ник Робияр, об их разговоре всего час назад.
Из такси Скарпетта звонит доктору на работу. Он отвечает сам.
— Как вы узнали, кто мой секретарь и как ее найти? — сразу спрашивает она.
— Ваше бывшее Управление в Ричмонде любезно продиктовало мне ваш номер во Флориде. Кстати, у вас очень хороший секретарь.
— Понятно. — Такси медленно отъезжает от гостиницы. — Я сейчас в такси, еду в аэропорт, мы можем уладить все поскорей?
Ее резкость скорее вызвана раздражением из-за чрезмерной услужливости Управления, чем нежеланием разговаривать с доктором. Давать кому-то ее личный номер — вопиющая бестактность. Конечно, это случалось и раньше. Некоторые люди, работающие в главном офисе медицинской экспертизы, все еще преданы боссу. Остальные — предатели, перебегают на сторону того, у кого больше власти.
— Поскорей так поскорей, — говорит Ланье. — Я бы хотел попросить вас о помощи, доктор Скарпетта. Дело восьмилетней давности, обстоятельства которого остаются невыясненными. Умерла женщина, предположительно от передозировки наркотиков. Вы слышали когда-нибудь о Шарлотте Дард?
— Нет.
— Сегодня мне удалось кое-что узнать, не уверен, хорошо это или плохо, но я бы не хотел обсуждать по телефону.
— Это дело округа Батон-Руж? — Скарпетта открывает сумку в поисках ручки и блокнота.
— Еще одно дело округа, да.
— Ваше?
— Да, я вел расследование. Я бы хотел прислать вам отчеты, слайды и все остальное. Что-то мне подсказывает, что надо вернуться к этому делу, — он медлит. — И, как вы, наверное, уже догадались, много денег на возобновление расследования отдел не выделит...
— Никому из тех, кто мне звонит, не выделяют денег на консультации, — перебивает Скарпетта. — Мне тоже не выделяли, когда я работала в Виргинии.
Она просит его переслать ей дело и диктует адрес.
— Вы случайно не знаете следователя из Закари, Ник Робияр? — добавляет Скарпетта.
— Кажется, говорил с ней по телефону примерно месяц назад. Уверен, вы знаете, что тут у нас происходит.
— Не могу не знать. В новостях только об этом и говорят, — отвечает Скарпетта, пытаясь перекричать гул транспорта.
Она и словом не обмолвилась о том, что получила частную информацию о делах. Ее доверие к Ник тает, как только Скарпетта представляет, что та позвонила доктору Ланье и рассказала о ней. Почему она это сделала — неизвестно. Может, Ник подумала, что Скарпетта может помочь доктору, если ему вообще нужна помощь? Может, она ему и правда нужна для расследования этого дела? Может, он пытается наладить с ней контакт, потому что не хочет заниматься этими серийными убийствами в одиночку?
— Сколько медицинских экспертов работает у вас? — спрашивает Скарпетта.
— Один.
— Ник Робияр звонила вам по поводу меня? — У Скарпетты нет времени на тонкости.
— С чего бы ей это делать?
— Это не ответ.
— Да нет же, черт.
10
За пыльным окном без умолку дребезжит кондиционер, не справляясь с духотой апрельского полдня. Джей Талли сидит за выщербленным деревянным столом и складывает разрубленные куски мяса в окровавленное пластиковое ведро на полу.
Старый уродливый стол, как, впрочем, и все остальное в этой рыбацкой лачуге, больше похож на хлам, который люди оставляют на обочинах дорог для мусорщиков.
Там, где он сейчас сидит, особое место, он терпеливо привязывает размотавшуюся ленту к ножкам стола, чтобы тот не шатался. Ему неудобно рубить на шатком столе, но баланс, стабильность — слова незнакомые его маленькому извращенному мирку. Сероватый деревянный пол лачуги так покат, что если на кухне положить на пол яйцо, оно докатится до самого причала, где некоторые доски прогнили, другие покорежились и потрескались.
Отмахиваясь от комаров, он допивает пиво, сминает банку и швыряет ее в открытую дверь, наблюдая за тем, как она отплывает на двадцать футов от причала и тонет. Скука придает определенный интерес самым обычным повседневным занятиям, например, проверке ловушек для крабов, подвешенных в пресной воде. Неважно, что крабы не водятся в пресной воде, зато водятся лангусты, и сейчас самый сезон. И если они не съедят сразу всю наживку, то что-нибудь покрупнее обязательно попадет в ловушку.
В прошлом месяце, например, там оказалась огромная морская щука, весившая около ста фунтов. Она двигалась со скоростью ракеты, оставляя позади себя рассеченный след на воде. Джей спокойно сидел в лодке и теребил козырек своей бейсболки, наблюдая за ней. Он никогда не ест то, что попадает в верши, но здесь его выбор невелик. В этом проклятом, богом забытом месте, которое он вынужден называть домом, водятся только зубатки, окуни, черепахи и лягушки, которых он обычно ловит по ночам. Иногда питается консервами, привезенными с материка.
Он мастерски орудует мясным ножом, разрубая кости. Еще несколько кусков сырого мяса попадают в ведро. В такой жаре мясо быстро протухает.
— Угадай, о ком я сейчас думаю, — говорит он Бев Киффин, своей подружке.
— Заткнись. Ты говоришь это, чтобы подразнить меня.
— Да нет, та cherie , я говорю это, потому что помню, как трахал ее в Париже.
В ней вспыхивает ревность. Бев не может контролировать себя, когда он напоминает ей о Кей Скарпетте. Умной, красивой, так подходящей Джею. Бев никак не поймет, что бесполезно соревноваться с женщиной, о которой Джей постоянно думает. Особенно в таком месте, где она только и делает, что подкармливает аллигаторов и лангустов на пристани. Если бы она могла, то давно бы уже свернула Скарпетте шею. Бев мечтает о том, что когда-нибудь ей представится такая возможность. Тогда Джей больше не будет говорить об этой шлюхе. Он не будет полночи пялиться на темную реку, думая о ней.
— Почему тебе все время надо о ней говорить?
Бев подходит ближе и наблюдает, как пот струйками стекает по его прекрасно сложенному телу, за пояс обтягивающих джинсов. Она смотрит на его крепкие бедра. Ее ярость вырывается наружу:
— Это, черт возьми, несправедливо! Давай заканчивай и поработай кое-чем другим. Да положи ты этот мясной топор!
— Это резак, дорогая. Если бы ты не была такой тупой, то знала бы.
Его красивое загорелое лицо блестит от пота, глаза горят холодным огнем.
Она наклоняется и кладет полную руку на бугорок между его ног. Джей спокойно раздвигает ноги и откидывается на стуле, чтобы ей было удобнее расстегнуть ширинку. Она не носит лифчик, дешевая блузка полурасстегнута так, что видна полная грудь, которая не вызывает в нем никаких чувств, кроме тупого желания обладать. Он разрывает блузку, пуговицы отскакивают на пол, и начинает ласкать Бев так, как она этого хочет.
— Не останавливайся, — она стонет и притягивает к себе его голову.
— Хочешь еще, детка?
Джей берет в рот ее сосок, соленый вкус кожи вызывает в нем омерзение, и он грубо отталкивает ее ногой.
Глухой звук падающего тела, ее изумленный вскрик не в первый раз нарушают зловещую тишину рыбацкой лачуги.
11
Из царапины на левом колене Бев сочится кровь.
— Почему ты больше не хочешь меня, малыш? — говорит она, осматривая рану. — Раньше ты так сильно хотел меня, что я не могла от тебя отделаться.
Из носа у нее тоже течет кровь. Она отбрасывает назад короткие темные волосы, уже начинающие седеть, и запахивает порванную блузку, неожиданно устыдившись своей уродливой наготы.
— Я хочу, когда я хочу.
Он снова начинает орудовать ножом. Крошечные кусочки сырого мяса и костей вылетают из-под тонкого, блестящего лезвия, прилипают к заляпанному столу и потной груди Джея. В душном тяжелом воздухе висит приторно-кислый запах гниющего мяса, и мухи, лениво жужжа, выписывают зигзаги, словно жирные аэропланы. Они кишат в окровавленной корзине, их маленькие черные и зеленые тела сверкают на солнце, напоминая пролитый бензин.
Бев поднимается с пола. Она наблюдает, как Джей рубит мясо и сбрасывает куски в корзину, отпугивая мух, которые через секунду с оглушительным жужжанием бросаются обратно.
— И теперь мы должны есть здесь...
Она всегда так говорит, но они никогда не едят за этим столом, это собственность Джея, и Бев хватает ума его не трогать.
Он злобно отмахивается от комаров:
— Черт, ненавижу этих тварей! Когда ты, наконец, пойдешь в магазин? В следующий раз попробуй только вернуться всего с двумя баночками мази от комаров.
Бев исчезает за дверью туалета. По размерам он напоминает нос маленькой лодки, там даже нет бака для отходов. В полу проделана небольшая дырка, а внизу между сваями, поддерживающими дом, стоит ванная, которою Бев опорожняет раз в день. Ее преследует навязчивая идея, что однажды в туалете окажется аллигатор или морской уж. Она часто вскакивает и заглядывает в дырку, ее толстые ноги дрожат от страха и напряжения.
Когда они впервые встретились с Джеем, она уже была довольно толстой. Это произошло случайно, в Вильямсбурге, куда Джея привели дела его семьи. Ему нужно было жилье, а у нее имелся домик, в грязном, заросшем местечке, с заброшенными ржавыми трейлерами и мотелем, где жили проститутки и торговцы наркотиками. Когда Джей впервые появился на ее пороге, Бев взволновала его сила, он сразу ей понравился. Она пришла к нему, как до этого приходила ко многим мужчинам, за грубым неумелым сексом, единственным для нее способом удовлетворить одиночество и злость.
В ту ночь шел сильный дождь, Бев приготовила ему тарелку говяжьего супа с овощами и тост с сыром. Ее дети прятались, наблюдая, как мать обхаживает очередного незнакомца. В то время она не задумывалась о своих детях. Она старается не думать о них и сейчас, не спрашивать себя, как они живут. Они на попечении государства и без нее им гораздо лучше. Это кажется смешным, но Джей относился к ним лучше, чем она сама. Он был совсем другим, когда в ту ночь впервые повел ее в постель.
Три года назад Бев была привлекательнее, но здесь, от нерегулярного питания, плавленого сыра и полуфабрикатов, располнела. Она не может весь день отжиматься и делать приседания, как Джей, поэтому не получает физической нагрузки. За лачугой трава кишит мидиями, вместо земли там навоз, который простирается на мили. Поэтому ходить почти негде, только на причале. Только направляя лодку Джея в узкие протоки, Бев может сжечь несколько калорий.
Для его лодки хватило бы и обычного, маленького мотора, но Джей хотел иметь лишь мотор в двести лошадиных сил и с нержавеющим покрытием. Он любил рассекать речные просторы, держа курс на известные лишь ему места, или тихо проплывать под кипарисами, затаившись каждый раз, когда над головой пролетал вертолет или маленький самолет. Он ни в чем не помогает Бев, он слишком отличается от нее и всей этой мерзости, слишком тщеславен, чтобы запятнать себя, свою красоту. На материк он отправляется только чтобы добыть денег, а не бегать по поручениям, как Бев. А она, в свою очередь, может отважиться пойти на материк в любое время, потому что сейчас едва ли походит на свою фотографию в списках тех, кого разыскивает ФБР. Выцветшая от солнца кожа, припухшее лицо, короткая стрижка.
— Почему мы не можем закрыть дверь? — спрашивает Бев, выходя из маленькой грязной ванной.
Джей подходит к старому, шестидесятых годов, холодильнику, в некоторых местах покрытому ржавчиной, и достает себе еще пива.
— Я люблю, когда жарко, — он шагает по старому проваливающемуся паркету.
— Вся прохлада от кондиционера выходит, — как всегда, жалуется она. — И у нас почти кончился бензин для генератора.
— Тогда тебе придется пойти достать еще. Сколько раз тебе повторять, подними свою жирную задницу и пойди достань еще.
Джей смотрит на нее странным взглядом, как обычно, когда поглощен своей игрой. Его плоть напрягается в тесных джинсах, но очень скоро он удовлетворит свое желание, это произойдет лишь когда решит он. Запах его тела, смешанный с гниющим зловонием, окутывает ее, когда он выносит корзину на улицу, мухи роем несутся следом. Он начинает проверять ловушки для крабов, вытягивая их по одной за желтые нейлоновые веревочки. У него много вершей. Куски мяса, которые слишком велики для ловушек, он просто выбрасывает в воду, где их тут же подхватывают щуки, унося на самое дно. С черепами всегда большая проблема, потому что их можно опознать. Джей предпочитает истолочь их в пыль и смешать с белым порошком, который держит в пустых банках из-под краски. Пыль, получившаяся из мела и раздробленных костей, напоминает ему подземные ходы Парижа, на глубине двадцати пяти метров.
Устроившись на узкой постели возле стены, он кладет руки под голову.
Бев скидывает с себя разорванную блузку, дразня его, словно стриптизерша. Но Джей умеет ждать, он не реагирует, когда она касается его губ, дрожа от желания. Это может продолжаться очень долго, несмотря на ее мольбы, и когда он будет готов, только тогда, он укусит, но не сильно, чтобы не осталось следов, потому что он не хочет быть похожим на Жан-Батиста, своего брата.
Раньше Джей был так опрятен, его мягкая кожа благоухала. Но теперь, в бегах, он редко моется, только иногда опрокидывает на себя несколько ведер воды из реки. Бев не смеет жаловаться на жуткое зловоние у него изо рта и паха. Единственный раз, когда она заикнулась об этом, он сломал ей нос и заставил заниматься с ним любовью, получая удовольствие от ее крови и боли.
Когда Бев убирается в лачуге, она всегда пытается оттереть пятно около кровати, но кровь упряма. Отбеливатель, которым Бев старалась его вывести, превратил пятно в небольшую коричневатую кляксу, напоминающую ей сцену из фильма ужасов. Джей постоянно ворчит на нее из-за этой грязи, словно не имеет никакого отношения к возникновению кровавого пятна.
12
Жан-Батист Шандонне, словно роденовский Мыслитель, сидит на унитазе в своей камере, белые штаны спадают с волосатых колен.
Тюремщики, как всегда, издеваются над ним. Жан-Батист чувствует это, пристально глядя на запертую железную дверь своей камеры. Створки крошечного окошка в двери притягивают его, притягиваются железом в его крови. Животный магнетизм — это научный факт, о котором мало кто слышал в наши дни. Много веков назад теорию магнетизма отвергли, несмотря на доказательства ее эффективности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39