А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Так чего же еще тебе не хватает?
— Отец Рубер настаивал, чтобы мы использовали маленькие вязанки прутьев и чтобы устанавливали их стоймя. — Священник проиллюстрировал это требование, сложив свои пальцы вместе, как стебельки спаржи. — Связки прутьев, написал он мне, и все концами вверх, ни в коем случае не плашмя. На этом он особенно настаивает.
Брат Томас понимающе усмехнулся.
— Это чтобы огонь горел ярко, но не слишком жарко, да? Она будет умирать медленно.
— Так угодно Богу, — сказал отец Медоуз.
— Медленно и в ужасных мучениях, — повторил монах, смакуя эти слова. — Воистину, Богу угодно, чтобы так умирали еретики.
— Я так и устроил, как было велено, — слабо добавил отец Медоуз.
— Хорошо. По заслугам этой девчонке. — Монах подчистил блюдо ломтиком темного хлеба. — Я с удовольствием посмотрю, как она умирает, а потом продолжу путь. — Он перекрестился. — Благодарю тебя за трапезу.
Отец Медоуз жестом указал на место у очага, где он положил несколько одеял.
— Спать можешь здесь.
— Хорошо, отец, — сказал доминиканец, — но сперва я помолюсь святому Сардосу. Правда, я о нем не слыхал. Можешь ты рассказать мне, кто он такой?
— Козий пастух, — ответил отец Медоуз, который, по правде сказать, вовсе не был уверен в том, что этот Сардос существовал в действительности. Местные жители, однако, горой стояли за «своего» святого, они почитали его с незапамятных времен. — Некогда сей добрый пастырь увидел на холме, на том месте, где нынче стоит город, невинного агнца Божия. За агнцем охотился волк. Пастух спас его, а Господь в награду осыпал его золотым дождем.
— Как и подобает, — отозвался брат Томас и встал. — Ты пойдешь со мной помолиться святому Сардосу?
Отец Медоуз подавил зевок.
— Я бы охотно... — замямлил он.
— Я не настаиваю, — великодушно разрешил монах. — Ты не запрешь дверь на засов?
— Моя дверь всегда открыта, — ответил священник и облегченно вздохнул, когда неприятный гость, наклонясь под притолокой, шагнул за порог и исчез в темноте.
— Монах, а молодец хоть куда! — с улыбкой заметила, высунувшись из кухни, домоправительница отца Медоуза. — Он заночует у нас?
— Да, заночует.
— Тогда я лучше лягу спать на кухне, — промолвила служанка. — А не то тебе первому не поздоровится, если доминиканец застанет тебя в постели в обнимку со мной. Чего доброго, еще отправит нас с тобой на костер заодно с еретичкой.
Она рассмеялась и стала убирать со стола.
Монах между тем отправился вовсе не в церковь. Пройдя несколько шагов до ближайшей таверны, он распахнул дверь. Посетители уставились на его хмурое лицо, и шум в помещении мгновенно стих. Воцарилась тишина. Клирик передернулся, как бы от отвращения при виде такого беспутства, затем отпрянул и закрыл за собой дверь. Тишина продлилась еще несколько мгновений, а потом все покатились со смеху. Кто-то высказал предположение, что молодой попик, должно быть, искал сговорчивую шлюху, другие решили, что он просто ошибся дверью, но, так или иначе, спустя миг-другой все выбросили его из головы.
Монах, прихрамывая, снова направился вверх по склону к церкви Святого Сардоса, но, приблизившись к ней, не вошел в святилище бывшего козопаса, а затаился в темной тени контрфорса, прислушиваясь к немногим звукам ночного Кастийон-д'Арбизона. Из таверны доносились пение и смех, но молодого человека куда больше заинтересовали шаги часового, расхаживавшего по городской стене, которая как раз позади церкви соединялась с крепостной стеной замка. Шаги приблизились, замерли, а потом начали удаляться. Монах сосчитал до тысячи, а часовой так и не вернулся. Тогда он еще раз сосчитал до тысячи, уже на латыни, и, убедившись, что наверху по-прежнему все тихо, шагнул к деревянной лестнице, ведущей на стену. Ступеньки заскрипели под его весом, но никто его не окликнул. Оказавшись на стене, он пристроился возле высокой замковой башни. Луна была на ущербе, и в густой тени черное монашеское одеяние делало его невидимым. Он внимательно оглядел отрезок стены, повторяющей контур холма, до поворота к западным воротам, откуда виднелись красные отблески огня от горящей жаровни. Часовые не показывались на стене, и монах рассудил, что караульные, должно быть, греются у огня. Он поднял глаза, но не приметил никакого движения ни на зубчатой стене замка, ни в двух бойницах, тускло светившихся от зажженных внутри фонарей.
В битком набитой таверне клирик приметил трех человек в одеянии городских стражников; возможно, там были и другие, которых он не заметил. Решив, что доблестный гарнизон либо предается пьянству, либо просто дрыхнет, он приподнял полы черной рясы и развязал обмотанную вокруг пояса бечевку. Свитая из конопляной пеньки и пропитанная клеем, как тетива грозного английского боевого лука, бечевка эта была достаточно длинной, чтобы, привязанная к одному из верхних зубцов, она достала до земли. Сделав это, монах чуть-чуть задержался, внимательно глядя вниз. Город и замок были построены на крутом утесе, вокруг которого река делала петлю, и он слышал, как журчит вода, переливаясь через запруду. Ему был виден отблеск лунного света на поверхности пруда, но ничего больше. Повеяло холодным ветром, и он, отступив в глубокую тень, опустил капюшон на лицо.
Снова показался караульный, но, дойдя лишь до половины стены, постоял, выглянул за парапет и неспешно пошел обратно к воротам. Спустя мгновение раздался тихий прерывистый, как птичья трель, посвист, и монах, подойдя к бечевке, втянул ее обратно на стену. Теперь к ней была привязана крепкая веревка, которую он обмотал вокруг зубца.
— Можно! — сообщил он кому-то внизу приглушенным голосом по-английски и вздрогнул, когда о стену зашаркали сапоги того, кто полез по ней наверх.
Взобравшись, тот крикнул, переваливаясь через парапет, громко лязгнул ножнами, но подъем был закончен, и он, пригнувшись, опустился на корточки рядом с монахом.
— Вот, — сказал он, вручая доминиканцу английский боевой лук и холщовый мешок со стрелами.
А на стену уже карабкался следующий, с луком за спиной и мешком стрел у пояса. Он был куда проворнее первого и забрался на стену, не наделав шума. Затем к этим двоим присоединился третий.
— Ну и каково оно было? — спросил монаха первый.
— Страшновато.
— Они не заподозрили тебя?
— Сунули под нос латинскую книгу и велели прочесть, чтобы убедиться, что я настоящий клирик.
— Ну и дураки, а? — Эти слова прозвучали с заметным шотландским акцентом. — Что дальше?
— Замок.
— Господи, помоги!
— До сих пор он помогал. Как ты, Сэм?
— В горле пересохло, — послышался ответ.
— Возьми-ка, подержи, — сказал Томас, дав Сэму лук и мешок со стрелами, и, удивившись, что часовой так и не появился, повел трех своих товарищей по деревянным ступенькам в проулок рядом с церковью, выходящий к маленькой площади перед воротами замка.
В лунном свете чернели вязанки заготовленного для завтрашней казни хвороста, в середине торчал столб с цепью, к которому предстояло приковать еретичку.
Высокие ворота замка были достаточно широки, чтобы во внутренний двор могла заехать сельская телега, в одной створке был проход с деревянной дверцей. Монах, оставив позади своих спутников, глухо постучал в нее. Последовала пауза, потом шаркающие шаги, и голос из-за дверцы спросил: «Кто идет?» Томас не ответил, лишь постучал снова, и стражник, ожидавший возвращения из таверны своих товарищей, ничего не заподозрив, откинул оба засова, на которые была заперта дверь. Томас вышел на свет озаряющих помещение под аркой двух больших факелов и увидел удивленное выражение на лице караульного, возникшее при виде доминиканского монаха. Удивление так и не сошло с его лица, когда монах нанес ему два резких удара, в подбородок и под дых. Стражник отлетел к стене. Томас зажал ему рот, а Сэм и двое его спутников проскользнули в ворота и заперли их за собой. Стражник зашевелился, но, получив коленом в живот, издал придушенный писк.
— Проверьте в караульной, — велел Томас своим сподвижникам.
Сэм, держа наготове лук со стрелой, распахнул дверь в сторожку и обнаружил там только одного человека; на столе перед ним стоял бурдюк с вином, лежали разбросанные игральные кости и рассыпанные монеты. При виде добродушной круглой физиономии Сэма караульный удивленно разинул рот, да так с разинутым ртом и отлетел к стене, пораженный стрелой в грудь. Подскочив к нему, Сэм выхватил нож, и кровь из перерезанной глотки брызнула на каменную стену.
— Неужели обязательно было его убивать? — спросил Томас, заталкивая в помещение первого стражника.
— А чего он вылупился на меня, ровно я призрак, — буркнул Сэм, сгребая со стола монеты в мешок со стрелами. — Этого, — он указал на первого стражника, — тоже прикончить?
— Нет, — сказал Томас. — Робби, свяжи его.
— А что, если он поднимает шум? — спросил шотландец.
— Тогда пускай Сэм убьет его.
Третий из людей Томаса, тощий косоглазый малый по имени Джейк, вошел в караульное помещение и при виде свежей крови на стене ухмыльнулся. Как и у Сэма, у него был лук, мешок со стрелами, на поясе меч. Первым делом его внимание привлек бурдюк с вином.
— Не сейчас, Джейк, — сказал Томас, и долговязый, сухопарый вояка с жестоким лицом беспрекословно повиновался приказу, хоть и был старше.
Томас подошел к двери караульного помещения. Он знал, что гарнизон насчитывает десять человек, причем один из них мертв, один взят в плен, а как минимум трое находятся в таверне. Оставалось еще пятеро. Он оглядел внутренний двор, но там было пусто, если не считать крестьянской подводы с наваленными на нее тюками и бочками. Перейдя к подставке с оружием у стены караульного помещения, Томас выбрал короткий меч, попробовал лезвие и нашел его достаточно острым.
— Ты говоришь по-французски? — спросил он пленника.
Тот покачал головой, слишком напуганный, чтобы говорить.
Томас оставил Сэма стеречь пленника.
— Если кто-нибудь постучит в ворота замка, — сказал он, — не обращай внимания. Если этот, — он движением головы указал на пленника, — будет шуметь, убей его. Не пей вина. Будь настороже.
Он закинул лук за плечо, заткнул две стрелы за веревку, служившую поясом его монашеского одеяния, и подал знак Джейку и Робби. Шотландец, облаченный в короткую кольчугу, держал в руке меч.
— Не шуметь! — предостерег Томас, и все трое выскользнули во двор.
Кастийон-д'Арбизон слишком долго жил в мире. Гарнизон был маленьким и беспечным, его обязанности сводились к тому, чтобы собирать пошлину с ввозившихся в город товаров и отправлять выручку в Бера, где жил их сеньор. От безделья люди разленились и расклеились, в то время как переодетый доминиканцем Томас из Хуктона много месяцев провел на войне и инстинктивно вел себя так, как будто смерть может поджидать его за каждым углом. Робби, хоть и был на три года моложе своего друга, поднаторел в этом деле ничуть не меньше, ну а косоглазый Джейк всю жизнь только и делал, что убивал.
Они начали с подземелья замка и во мраке каменных сводов обнаружили шесть смердящих темниц. Лишь из каморки тюремщика лилось слабое мерцание свечи. Вошедшие застали там чудовищно заплывшего жиром хозяина в обществе менее корпулентной супруги. Томас кольнул толстяка мечом в шею, чтобы тот почуял кровь, после чего спровадил парочку в один из казематов и велел запереть. Из одной темницы подала голос девушка, но Томас шикнул на нее, чтобы помалкивала. Она ругнулась в ответ, но умолкла.
Один долой, остается четверо. Они снова выбрались во двор. Трое слуг, двое из них мальчишки, спали в конюшне, и Робби с Джейком отвели их вниз, в подземелье, после чего вместе с Томасом поднялись на двенадцать ступеней вверх и очутились в главной башне замка. Не останавливаясь, они пошли наверх по винтовой лестнице.
Слуги, как полагал Томас, не входили в число солдат гарнизона. Несомненно, в замке должны быть и повара, и конюхи, и писцы, но сейчас его интересовали не они, а только солдаты. Двоих он обнаружил в одном из казематов: оба крепко спали, каждый в обнимку с женщиной. Томас разбудил их, швырнув в помещение факел, взятый из держателя на лестнице. Люди, встрепенувшись, сели, в изумлении глядя на монаха, держащего в руках лук с наложенной стрелой. Одна из женщин собралась было завизжать, но при виде стрелы, нацеленной ей прямо в глаз, у нее пропал голос. У остальных тоже хватило ума не орать.
— Свяжи их, — сказал Томас.
— Быстрее будет перерезать им глотки, — предложил Джейк.
— Свяжи их, — повторил Томас, — и заткни им рты.
Времени на это ушло немного. Робби мечом разрезал одеяло на полоски, а Джейк связал всех четверых. Одна из женщин оказалась нагой, и Джейк, связав ей запястья и подвесив ее за связанные руки на вбитый в стену крюк, ухмыльнулся:
— Хороша милашка.
— Потом, — сказал Томас.
Он стоял у двери, напряженно прислушиваясь. В замке могли находиться еще двое бойцов, но он ничего не слышал. Четверых пленников подцепили на металлические крючья, на которых обычно висели мечи и кольчуги, и, когда все они были лишены возможности двигаться и шуметь, Томас поднялся еще на один пролет лестницы. Там он уперся в большую дверь. Джейк и Робби следовали за ним, их сапоги производили легкий шум на истертых каменных ступеньках. Жестом призвав их к тишине, Томас толкнул дверь. Она не поддалась, и ему даже показалось, что дверь заперта, но после второго, более сильного толчка тяжелая створка со страшным скрипом проржавевших металлических петель отворилась. Звук был такой, что поднял бы и покойника, и напуганный этим шумом Томас увидел перед собой большой, увешанный гобеленами зал. Скрип несмазанных петель смолк, в зале воцарилась тишина. Слабый огонь, теплящийся в большом очаге, давал достаточно света, чтобы увидеть, что в помещении пусто. В дальнем конце возвышался помост, где, наведываясь в Кастийон-д'Арбизон, восседал сеньор городка, граф Бера. Сейчас возвышение пустовало, однако в противоположной стене за полукруглой аркой, завешанной старым гобеленом, располагался альков. Сквозь побитую молью ткань сквозил мерцающий свет.
Робби проскользнул мимо Томаса, двигаясь вдоль стены под пропускавшими косые лунные лучи бойницами, поднялся на помост. Томас наложил на черный лук стрелу, взялся за тетиву и, ощущая упругую мощь тисового лука, оттянул ее к уху. Робби покосился на него и, увидев, что он готов, сделал выпад мечом, чтобы отбросить в сторону вытертый гобелен.
Однако не успел он коснуться гобелена, как эта завеса было сметена выскочившим из алькова могучим гигантом. Он с таким ревом и так внезапно налетел на шотландца, что захватил его врасплох. Не успел Робби как следует замахнуться мечом, как верзила уже набросился на него с кулаками. Но тут прозвенела тетива могучего лука.
Стрела, которая могла сразить рыцаря в доспехах с двухсот шагов, пробила нападавшему грудную клетку и швырнула его на пол вместе с Робби. Шотландец оставался наполовину придавленным тяжелым телом, его меч выпал, стукнувшись о толстые доски пола. Из алькова раздался женский визг. Томас решил, что раненый человек был кастеляном, командиром гарнизона, но едва он подумал, что хорошо бы тот еще немного пожил, чтобы задать ему несколько вопросов, как Робби, не знавший, что его противник уже пронзен стрелой, выхватил кинжал и несколько раз воткнул в его жирную шею. Темная, липкая кровь разливалась по половицам. Толстяк давно умер, а Робби продолжал наносить удар за ударом. Женщина продолжала кричать.
— Заткни ее! — велел Томас Джейку и подошел, чтобы стащить тяжелое тело с шотландца.
Длинная ночная рубашка мужчины была теперь красной. Джейк отвесил женщине оплеуху, после чего наконец-то воцарилась тишина.
Солдат в замке больше не было. С десяток спящих слуг нашлось в кухнях и кладовках, но они не доставили много хлопот. Их отвели в казематы, после чего Томас поднялся на самую вершину главной башни, откуда открывался вид на крыши домов ничего не подозревающих жителей Кастийон-д'Арбизона, и помахал пылающим факелом. Сделав три взмаха, он бросил факел в кусты у подножия крутого склона, на котором стояли замок и город, и направился к западной стороне крепостной стены, где положил на парапет дюжину стрел. Здесь к нему присоединился Джейк.
— Сэм с сэром Робби остались у ворот, — сказал лучник.
Вообще-то Робби не был посвящен в рыцари, но он был знатного рода, и люди Томаса величали молодого Дугласа «сэром». Лучникам шотландец нравился, как и самому Томасу, поэтому-то он ослушался своего лорда и взял шотландца с собой.
Джейк положил на парапет и свои стрелы.
— Легко у нас вышло, а?
— Мы их захватили врасплох, — сказал Томас.
На самом деле это было не так: город был предупрежден о появлении в окрестностях английского отряда, но горожане почему-то понадеялись, что англичане к ним не заявятся. Горожане уже давно жили в мирных условиях и уверовали, что так будет всегда.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Еретик'



1 2 3 4 5 6 7