– Просто дело это весьма щекотливое и какое-то время лучше с ним подождать.Лайам склонил голову.– Да, сударыня. Как вам будет угодно.За столом воцарилось натянутое молчание. Мужчины заерзали в креслах. Возникшей неловкости не ощущала, казалось, только вдова. Она спокойно принялась за еду, словно все остальное перестало ее занимать.– Нет, господа, – через пару минут выпалил Куспиниан, – это уж слишком. Оставьте вашу серьезность и выпейте по бокалу вина! – Он щелкнул пальцами, и вокруг стола забегали слуги.Пить Лайам не стал, но сделал вид, что пьет, потом он повернулся к вдове и спросил как бы между прочим:– Скажите, госпожа председательница, будет ли у меня завтра немного времени, чтобы еще кое-что для себя прояснить?За председательницу ответил эдил.– Да, безусловно! Раньше полудня заседание не начнется. Все утро в вашем распоряжении, квестор. – Он осекся и поглядел на вдову. – Разве что госпожа председательница решит по-иному.– Нет, – ответила та. – Можете провести утро как вам угодно. Да и у квестора Проуна есть еще кое-какие заботы, ведь так?– Да, – важно кивнул жирный квестор. – Дело Лонса Кеммера наиболее тонкое. Мне придется допросить пострадавших девушек на дому, чтобы не проводить эту процедуру публично. Бедняжкам досталось и так. Остальные хвосты и вовсе пустячные. Маскерри с его фальшивыми снадобьями тут же расколется, если на него немного нажать. Он уже, можно сказать, у меня в кармане.Понятно, в чей огород метил камешком Проун, но он старался напрасно. К полудню Хандуиты будут в кармане и у него. Лайам был твердо в этом уверен. И раз уж ему приказали оставить в покое убийцу Пассендуса, то вряд ли потом станут спрашивать, почему он его не нашел.– Попробуйте отбивные, – миролюбиво улыбнулся он толстяку. – Они превосходны, можете мне поверить.Незачем заводить ссору с соседом по комнате, даже если тот смертельно тебе надоел. Надо быть проще и смотреть на все философски. Проун – скотина, вдова Саффиан шарахается от собственной тени, но ареопаг – это их забота, а не твоя. Делай что тебе говорят, и вся недолга.Настроившись таким образом, Лайам почувствовал себя сносно, а усилия эдила Куспиниана и вовсе привели его в хорошее расположение духа. Тот, стараясь развеселить хотя бы себя самого, приложил все усилия к тому, чтобы согнать кислое выражение с лиц своих сотрапезников. Он сыпал шутками и поминутно всех тормошил, с комичной настойчивостью уговаривая каждого съесть и выпить побольше. Ах, квестор Проун, да неужели же вам не нравится пирог с куропаткой? Дражайший Эласко, не спите, к вам приближается сыр!Мало-помалу напряженность ослабла и за столом завязалось нечто вроде общего разговора. Куспиниан тщательно эту искорку раздувал. К тому моменту, как со стола убрали тарелки и пришло время выпить опорто, собравшиеся выглядели куда оживленнее, чем получасом назад. Эдил даже умудрился выжать из Проуна пару более-менее осмысленных фраз по поводу пирога. Лайам просто был восхищен тем, как искусно и осмотрительно этот человек вел застолье к общему примирению, но он не мог также не думать о тайных мотивах, движущих им. После каждой своей остроты эдил поглядывал на госпожу Саффиан, а затем бросал быстрый взгляд в сторону Лайама, словно ища его одобрения и поддержки. Казалось, что великан пытается установить с ним какую-то связь.«И ведь вовсе не от избытка радушия, – лениво подумал Лайам. – Тут нечто другое. Он чего-то от меня хочет». Желудок его отяжелел от обильной еды, голова кружилась от выпитого вина. «Он ведь все еще полагает, что нас с герцогом водой не разлить». Чего именно может хотеть от него эдил, Лайам сообразить не мог, но мысль эта почему-то его забавляла. Пусть себе хочет, кому от этого плохо? Приятное опьянение не давало ему воспринимать окружающее всерьез.Как бы там ни было, Куспиниан в этот вечер ни о чем говорить с ним не стал. Когда опорто допили, он пожелал всем сотрапезникам хорошего сна и откланялся. Эласко ушел вместе с ним. Госпожа председательница, взяв со стола свечу, также покинула трапезную. Оставшись наедине с Проуном, Лайам вдруг вспомнил об их недавней размолвке и помрачнел. Толстый квестор, видимо вспомнив о том же, надул щеки. Шагая бок о бок к своей комнате, мужчины хранили ледяное молчание.Там уже был затоплен камин. Лайам мысленно выбранился – он не любил духоту – и обратился к Фануилу.«Ты видел когда-нибудь такой дурацкий колпак? Проун как раз натягивал на голову ночную шапочку с кисточкой. – Держу пари, за ночь у него все мозги вместе с потом вытекут на подушку!»«Да, мастер».Лайам, кряхтя, стащил с ног сапоги, потом разделся и остался в исподнем.«А что ты думаешь об эдиле?»«Он странно себя ведет».«Ему что-то от меня надо».«Может, стоит ему объяснить, что ты с герцогом вовсе не дружишь?»Лайам забрался в постель, натянув на себя самое тонкое одеяло.«Пусть все идет, как идет. – Его вдруг одолела зевота. – За книгой приглядываешь?»«Да, мастер».«Разбуди меня пораньше».Он успел услышать, как Проун задувает свечу, но то, с какими стонами толстый квестор устраивается на своей половине кровати, до его сознания уже не дошло.Сон Лайама был ярок – сказывалось влияние хмеля. Он плыл куда-то на фрипортском корабле, испытывая самые приятные ощущения. Стояла прекрасная погода, в корму задувал западный ветерок, однако на судне не имелось команды. Лайаму приходилось бегать от мачт к рулю и обратно. Он подтягивал паруса и крутил штурвальное колесо, нисколько, впрочем, не уставая, правда, не успевая при этом выполнить и половины нужной работы.Потом появилась команда, и он замер у борта, глядя на горизонт, затем ракурс сменился, и Лайам стал любоваться летящим над волнами судном со стороны.Наконец от корабля отделилась какая-то точка, она все росла и росла, пока не превратилась в дракона.«Мастер, проснись!»Подавив стон, Лайам заставил себя подняться с постели. Склонившись над тазиком для умывания, он промыл глаза и немного взбодрился. О боги, ну почему ночи так коротки? Или это Фануил что-то напутал? Небо за окном было все еще темным, и комната освещалась лишь слабыми отблесками, идущими от догорающих в камине поленьев.«А ты уверен, что ночь миновала?»«Вчера ты проснулся в это же время», – ответил Фануил из угла.Нет, похмелье его не мучило, просто он недоспал, ох как недоспал – ему очень хотелось забраться обратно в кровать и угнездиться там еще на часок, пусть даже под самым боком у этого толстого борова. Кисло скривившись, Лайам покосился на спящего Проуна и потянулся.«Терпение. Что тебе за дело до жалкой личности, слишком многое о себе возомнившей? Пусть спит подольше – спящие не вредят».С этой мыслью он стал одеваться. 9 Трапезная была в полном распоряжении Лайама – еще никто из судейских не спускался сюда, а три служаночки, накрывавшие стол, вежливо присели в поклоне и тут же исчезли. После краткого обследования буфета он сел на свое обычное место с тарелкой овсяной каши, приправленной медом.«Дело прежде всего». Потирая виски, Лайам прикрыл глаза и стал погружать себя в транс. Поначалу давалось ему это плохо, но в конце концов плечи его поникли, дыхание замедлилось, а в пустоте перед мысленным взором возникла серебристая нить, подобная корабельному линю, покрытому рассветной росой. Он всю ночь провозился во сне со снастями, а потому морской узел на нити образовался легко. Довольный собой, Лайам вернулся в реальность. Хорошего понемножку, маленький уродец может обидеться, но ему какое-то время не удастся читать мысли хозяина. У него сейчас имеется более важное дело – охрана.«Демонологию» нельзя оставлять без присмотра. Она еще пригодится, еще покажет себя, пусть даже дело «смешливого чародея» закрыто. Лайам смирился с решением госпожи Саффиан, но мысли его продолжали вертеться вокруг «нужного человека».Поглощая кашу, он все думал о нем, а еще о том, как легко сумел бы разыскать его в Саузварке. Там ему на помощь пришел бы Кессиас со своими расторопными подчиненными. Он послал бы стражников опросить капитанов в порту, а также хозяев морских караванов. Кто-нибудь да вспомнил бы об одиноком путешественнике из Харкоута, кто-нибудь да сумел бы его описать. А еще можно было бы поговорить с прислугой гостиниц, ночлежек и постоялых дворов. Ведь приезжему нужно было где-то остановиться. Какая-нибудь кухарка или трактирный мальчишка вполне могли бы запомнить странного незнакомца, ведь чародеи – приметный народ. Вряд ли пришлось бы обходить все городские ночлежки такой человек не стал бы искать приюта в портовом притоне. Он остановился бы в одной из лучших гостиниц, хотя бы на пару деньков, а потом снял бы себе (или даже купил) жилище хорошего класса.Чем больше Лайам думал об этом, тем отчетливее рисовался в его воображении образ «нужного человека» – внушительного мужчины, внешне похожего на Куспиниана, но окруженного особенной аурой – от постоянного соприкосновения с силами, неподвластными рядовым обывателям. Такие люди запоминаются с первого взгляда, они выделяются из толпы.Лайам поморщился, ибо лодка его размышлений тут же налетела на камень проблемы. Как же так – человек видный, а его никто не заметил? Он попытался устранить это противоречие, приписав незнакомцу чрезвычайную скрытность. Ведь мог же он проникнуть в Уоринсфорд незаметно? Мог бы, конечно, но… но тут в трапезную вошел Эласко. С облегчением отложив до времени скользкую тему, Лайам пожелал ему доброго утра.– И вам доброго утра, квестор. Хорошо ли вы провели ночь? – Лицо Эласко вновь обрело привычную молочную бледность, а глаза горели от возбуждения, свойственного очень юным и очень жизнерадостным людям. На нем был серый бархатный плащ с тремя вышитыми красным лисицами, элегантные черные брюки и высокие кожаные сапоги, отполированные до блеска.– Отлично, спасибо. Вижу, вы подготовились к заседанию.На щеках юноши вспыхнул яркий румянец, и он, чтобы скрыть смущение, повернулся к буфету.– Да, пришлось немного принарядиться. Это все матушка. Зная, что там будет присутствовать и отец, она специально пошила мне новое платье. Чтобы оно добавило мне веса в его глазах. Но, – продолжил он, возвращаясь к столу с полной тарелкой, – скажите же наконец, чем вы собираетесь заняться сегодня?– Прежде всего я хочу навестить бывший дом Хандуитов, – сказал Лайам и пояснил, что надеется найти там текст заклинания. Эласко его пояснение явно не впечатлило, но он все же согласно кивнул.– А потом?– Потом?.. Потом я полагаю вернуться сюда, чтобы переодеться и подготовить отчет. – У Лайама при себе имелись всего два приличных костюма, так что с утра он оделся в тот, в котором ходил и вчера, сменив лишь нательное белье и сорочку. Камзол, правда, давненько не чищен, однако свинарником от него пока не несет, да и заметных пятен на нем не наблюдается тоже.– Хм, – Эласко некоторое время сосредоточенно занимался едой. – Заседание в полдень, конечно же, не начнется. И мне кажется, квестор…– Лайам.Молодой человек опять покраснел.– Да, Лайам. Я подумал, не заняться ли нам еще и Пассендусом? Утро большое, и времени должно бы хватить.Лайам погрозил ему пальцем.– О нет, милый друг. Я понимаю, куда вы клоните, но не сбивайте меня. Госпожа председательница велела нам это дело оставить. А ведь командует тут все же она.– Да, но и вам ведь это распоряжение пришлось не по вкусу?– Нет. Но тон задавать тут не нам. Мы возразили, но наши возражения не были приняты. – Вспомнив, о чем он сам только что размышлял, Лайам подивился своему двоедушию.– Но это же полная чушь! – взорвался Эласко. – Человека убили, а мы должны сидеть сложа руки лишь потому, что в дело замешана какая-то там палата? Вы же сами не раз говорили – закон есть закон!– Да, это так, – согласился Лайам. Ему нравилась юношеская горячность Эласко, и в то же время он испытывал странное удовольствие от собственного занудства. Юнец стремится к заоблачным идеалам, его надо ткнуть носом в реальное положение дел. – Но закон должен соблюдаться во всем. В частности, он говорит, что нам с вами следует подчиняться госпоже председательнице ареопага.Эласко торжествующе вскинул палец.– А вот и нет! Уж вы простите меня, квестор, но… вы заблуждаетесь. Ни в каких кодексах не сказано, что дознаватели должны кому-то там подчиняться. Ареопаг создан герцогом с целью рассмотрения дел, которые предоставляют ему местные власти. Да, мы оба и я, и эдил прислушиваемся к мнению госпожи Саффиан, но только из уважения, из глубочайшего к ней уважения! И к ней, и к памяти ее покойного мужа! Но приказывать она нам не может и не должна. Любого из тех, кого мы к ней приведем, она обязана допросить и определить ему наказание!Прием, оказанный ареопагу в Уоринсфорде, и то, с каким рвением Куспиниан обхаживал госпожу Саффиан, вроде бы явственно говорило, что выездной суд стоит выше местных властей. Но это, оказывается, вовсе не так. Новость Лайама просто ошеломила.– Отлично, – сказал он после продолжительной паузы, – значит, вы, любезный Уокен, можете вынудить госпожу Саффиан заняться спорным вопросом. Но ведь преступника прежде надо поймать. А удастся ли нам это в такое короткое время? Кроме того, если удастся, где вы собираетесь его содержать? В камере? – Перед мысленным взором Лайама вновь появились черты опасного и готового ко всему чародея. – Сомневаюсь, что стены крепости настолько надежны. В этом наверняка сомневается и госпожа Саффиан. Посмотрите, что он сделал с Пассендусом. Вы хотите, чтобы то же самое случилось и с вами? Или с кем-нибудь из ваших людей? Нет, чем дольше я размышляю об этом, тем больше склоняюсь к мысли, что председательница ареопага все же права. Мы должны отказаться от этого дела.– Из трусости? Потому что оно опасно? Мне странно слышать такое от вас. В присяге, которую мы оба давали, об этом не говорится ни слова! Да и как бы звучала такая присяга? Стражи порядка имеют право плевать на свой долг в тех случаях, когда их припекает?Лайам, который в верности герцогу не присягал, растерянно улыбнулся.– Есть разница между понятиями «припекает» и «верная смерть». Разумная осмотрительность еще никому не мешала.Тут в трапезную вошел Проун, и спорщикам ничего не осталось, как смолкнуть. Впрочем, жирный квестор на них даже не посмотрел. Он просто швырнул на стол пачку бумаг и покатился к буфету.– Там документы, которые вы хотели бы видеть, – бросил чиновник через плечо. – По Дипенмуру. Кроссрод-Фэ, похоже, нам ничего не прислал.Лайам потянулся к бумагам. После вчерашней размолвки он и не надеялся на этакую любезность со стороны толстяка.– Благодарю вас, квестор, вы очень добры.– Не за что, – буркнул Проун, возвращаясь к столу. Он тщательно подоткнул салфеткой кружевной воротник своего пурпурного камзола и приступил к еде, время от времени бросая на Лайама короткие взгляды. – Надеюсь, вы не намереваетесь явиться на заседание в этом?– Ну что вы, квестор, не сомневайтесь, я десять раз успею переодеться.Неохотно проворчав что-то еще, Проун занялся своим завтраком, а Лайам углубился в отчет. Какое-то время в помещении слышалось лишь громкое чавканье, ему вторил шелест переворачиваемых страниц. Глаза Лайама вспыхивали, пробегая по строчкам. Насколько он мог судить, демоны были примешаны и к этой истории, но в какой степени – следовало еще разобраться. Он перевернул последний листок и решил вернуться к началу, однако ему помешало появление госпожи Саффиан.– Доброе утро, господа.Вдова подошла к буфету в сопровождении эдила Куспиниана, потом вернулась к столу и, устроившись в кресле, спокойно заговорила, словно бы продолжая начатую беседу:– Гражданских дел так много, что считать ворон нам нельзя. Надеюсь, квестор Проун, вы сделаете все возможное для ускорения процедуры судебного разбирательства, которое где-то к закату нам следует завершить. Квестор Ренфорд, поскольку дело Пассендуса решено оставить в покое, сосредоточьте свои усилия на Хандуитах. Сумеете вы найти реальные доказательства их виновности к полудню?– Надеюсь, госпожа председательница.Он хотел было спросить, какого рода доказательства ей нужны, но вдова не дала ему этого сделать, продолжив:– Вот и прекрасно. Если же что-то у вас не заладится, придется обойтись тем, что у нас есть. Приговорим обвиняемых к порке и кончим на том, хотя в этом деле хотелось бы разобраться подробней.Она обернулась к Проуну и принялась расспрашивать толстяка о состоянии его дел на данный момент. Лайам внимательно вслушивался в их разговор, стараясь понять, как будет строиться заседание. Проун, как и всегда, раздувался от важности, уверяя вдову, что все пройдет без сучка и задоринки, «если никто не заявит протест».Когда он повторил эту фразу несколько раз, Лайам насторожился и, дождавшись, когда Проун умолкнет, спросил:– Прошу прощения, но что это значит? Разве обвиняемые имеют право протестовать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33