— Нехорошо здесь, господин поручик, — тихо высказал общие мысли Чебряков, тот самый гусар с малиновыми погонами.
Остальные только поежились в ответ, а самый молодой, Юдин, мальчишка-вольнопер, приставший к отряду уже во время похода, посмотрел на говорившего с неодобрением. Он тоже чувствовал недоброе, но с высоты своих шестнадцати лет считал, что настоящие герои ничего не боятся и никогда не высказывают вслух никаких тревог. Тем более таких неопределенных.
Чебряков понял значение взгляда. Однако воевал он на великой войне с первого дня, был дважды ранен и дважды награжден, успел повидать всякое и не придавал значения мальчишескому мнению. Станет повзрослее — поймет. Тут порой месяц за год посчитать не грех, а то и за два. Главное, со счета не сбиться.
Короткое время проехали молча и вдруг застыли все разом, напряженно прислушиваясь, а Юдин даже зачем-то поднял руку, словно призывал всех к вниманию.
— Слышите?
Откуда-то со стороны донеслось шипение паровоза, какой-то перестук, вроде бы людские голоса.
Курковский оглядел ближайшие извилистые улочки, прикинул и махнул рукой:
— Туда! Доберемся до станции, а там кого-нибудь расспросим, что у них стряслось.
Подавая пример, он первым двинул коня в указанном направлении, и остальная пятерка послушно поскакала следом. Чебряков на ходу передернул затвор драгунки и перекинул ее на грудь, чтобы была под рукой.
Улица упорно петляла по сторонам, не желала веста прямо к цели, но тем не менее звуки постепенно приближались, и теперь можно было предположить, что на станции идет погрузка. Очень уж характерно несколько раз громыхнули двери теплушек, да и стук тележных колес раздавался довольно отчетливо и сопровождался неизменным матом.
Так оно и было. У перрона стоял длинный состав, в котором несколько классных вагонов причудливо чередовались с многочисленными товарными, а сама привокзальная площадь была битком забита телегами, как пустыми, так и с самым разнообразным имуществом. Была там мебель, всевозможные бочонки, коробки и мешки, даже труба граммофона торчала среди прочего хлама, отдельно были навалены туши коров и свиней — словом, при желании в этом скопище можно было найти практически все. Разномастно одетые люди старательно распихивали это имущество по вагонам, и складывалось впечатление, будто город вдруг собрался переместиться в другое место и сейчас эшелоном отправляются многочисленные личные вещи. Вот только почему-то не было среди жителей детей, да на соседнем пути пыхтел невесть откуда взявшийся бронепоезд. И не какой-нибудь — стандартный армейский «Хунхуз» с двумя орудийно-пулеметными бронеплощадками.
Разъезд по инерции подскакал вплотную, и теперь всадники увидели то, что издалека осталось незамеченным. Вдоль вокзальных пакгаузов и на ближайшем к ним пустыре густо лежали голые людские тела. Лежали вповалку, часто — в несколько рядов друг на друге, и, дабы не было сомнений в причине, многие из них были покрыты темной засохшей кровью.
— Господи!.. — Кое-кто из кавалеристов перекрестился.
— Смотри! — Их тоже заметили, и взгляды толпы теперь сосредоточились на разведчиках.
— Ой, кто к нам пожаловал! Солдатики, да с охвицером!
— Мама! Я боюсь! — насмешливо отозвался кто-то, и все вокруг радостно заржали.
Большинство собравшихся были вооружены: кто винтовкой, а кто и обрезом, — если же учесть, что на площади было больше сотни человек…
— Тихо! — громкий голос покрыл дружный смех. Смех в самом деле послушно стих. Даже не стих — оборвался, резко, без запоздалых отголосков.
Здоровенный матрос в распахнутом бушлате и непомерных клешах легко запрыгнул на ближайшую телегу и упер руки в бока. На бескозырке тисненым золотом вспыхнула надпись: «Император Павел».
Взгляд темных глаз матроса уперся в прибывших, словно стремился пригвоздить их на месте.
Разведчики, потрясенные масштабом бессмысленной бойни, не сразу пришли в себя, а потом стало поздно.
Что-то вдруг начало стремительно меняться в окружающем. Так бывает, когда на солнце неожиданно накатывается одинокая туча и на смену свету приходит недобрая тень.
Именно что недобрая. Кавалеристы отчетливо ощутили угрозу, но, как в кошмарных снах, почему-то не было сил для борьбы.
Мускулы окаменели, перестали слушаться. Даже шевельнуть пальцем стало невозможно, а потом…
Все вдруг потеряло значение, стало нереальным. Лишь черная фигура с пристальным взглядом заполнила собою весь мир.
— С погонами, значит? — матрос не кричал, однако его недобрый голос врывался в мозг, изгоняя оттуда собственные мысли. — А ну срывай! Сами!
Курковский вдруг понял, что его тянет подчиниться, выполнить все, что приказывает этот голос, да не просто подчиниться, а с наслаждением, словно высказываются собственные сокровенные желания. Но разве может быть желание избавиться от погон? Это же всё равно, что расстаться со всем, во что верил и что любил… Это все равно что плюнуть на родину, бросить в грязь икону, растоптать штандарт…
— Вы все снимаете с себя погоны, слезаете с коней и отдаете оружие, — повторил матрос.
В его голосе действительно было нечто заставляющее людей выполнить самый абсурдный приказ, и Юдин вдруг всхлипнул, потянулся трясущейся рукой к плечу…
— Они вас давят, прижимают к земле…
Полевые погоны стали превращаться в стальные листы, и плечи невольно опустились под неожиданной тяжестью…
Матрос не отрывал взгляда от разведчиков, только руки его вдруг взмыли вверх и вперед, зашевелились, задвигались, и с каждым малейшим движением что-то стало неуловимо меняться в окружающем мире. Окаменевшие было всадники обмякли, стали превращаться в игрушечных кукол, и лишь на самом дне сознания билась мысль, что так не должно быть, что все это неправда, обман…
И тут грянул выстрел. Чебряков каким-то образом сумел преодолеть наваждение, дотянулся до драгунки и нажал на спуск. Пуля ушла в небо, но это было уже неважно.
Выстрел разрушил магию голоса, взгляда и рук, и кавалеристы опомнились, осознали, где они находятся,
— Назад! — Курковский левой рукой указал направление отхода, а правой выдернул из кобуры наган и несколько раз выстрелил в матроса.
Может, еще не прошли остатки наваждения, может, поручик нервничал, или конь не вовремя переступил при звуке голоса, однако пули прошли мимо. Лишь одна зацепила бескозырку, сорвала ее с головы, и матрос невольно дернулся за головным убором.
Это его и спасло. Чебряков успел выстрелить вторично, но смертоносный свинец не застал противника, пролетел в вершке от него и лишь чуть дальше нашел себе жертву в лице расхристанного мужика, для чего-то опоясанного пулеметной лентой.
А дальше кавалеристам стало не до стрельбы. Принимать бой против целой толпы было самоубийством, кто-то из подручных матроса уже выстрелил в ответ, поэтому спасение было только в немедленном бегстве.
Это поняли даже кони. Они рванули прочь так, словно злоба собравшихся была направлена лично против них. Казалось, что летящие вдогонку пули не в состоянии настичь несущихся наметом всадников, однако что-то свистело совсем рядом, заставляя коней наращивать и без того бешеную скорость.
Возможно, они бы даже вырвались, улица как раз делала очередной поворот, однако за ним оказались ехавшие навстречу всадники, явно принадлежавшие той же самой банде.
Курковский сам не сумел ни понять, ни вспомнить, как в его руке вместо револьвера оказалась сабля. Просто она пришлась очень кстати, и он на скаку умудрился рубануть одного из бандитов.
Дальше произошла форменная свалка. Разминуться двум группам было негде, они столкнулись, и произошло то, что и должно было произойти в данном случае.
Помчаться навстречу противникам у бандитов не хватило ума. В итоге они были опрокинуты, кто-то свалился вместе с лошадью, кони остальных понесли, и какое-то время враги скакали вперемешку друг с другом.
Курковский заметил в пределах досягаемости еще одного чужого, умудрился достать его саблей, но и сам едва удержался в седле. Потом улица наконец раздвоилась, и конь сам направил свой бег направо.
Потом…
Потом оказалось, что их только четверо, а в числе двух пропавших — Юдин. Но все это обнаружилось только на окраине, когда что-либо предпринимать было уже поздно. Разве что вернуться назад.
Вернуться…
Поручик посмотрел на своих людей, вздохнул и решительным тоном приказал:
— Скачите к полковнику. Доложите ему, что тут творится. Только не забудьте про бронепоезд.
— А вы, господин поручик? — спросил Чебряков.
— Я попробую разыскать пропавших. Вдруг они всего лишь заблудились в этом лабиринте…
Он сознавал, что даже в этом случае шанс кого-то найти минимален, но бросить своих солдат на произвол судьбы не мог и не имел права. Не позволяли погоны, те самые, что совсем недавно грозились превратиться в неподъемную тяжесть.
— Пропадете, господин поручик. Как есть, пропадете. Этот матрос, он не иначе как колдун. Как он нас чуть в чурбанов не превратил! — убежденно сказал гусар.
— Ничего, Бог не без милости. — Курковский вытер саблю о гриву коня, вложил ее в ножны и принялся перезаряжать револьвер.
— Тогда и я с вами, — неожиданно произнес Чебряков.
Поручик заколебался. С одной стороны, хорошо иметь рядом проверенного товарища. А с другой — шансов у двоих ровно столько же, сколько у одного. Если пропавшие всего лишь заблудились, свернули не там, достаточно и одного человека. В худшем же случае ни в одиночку, ни вдвоем со всей бандой не справиться.
Шум позади мгновенно прекратил колебания. За изгибом улицы грохотали телеги, много телег, и о возвращении пришлось забыть.
— Уходим.
Знать бы хоть немного этот город! Тогда вполне реально было бы обойти преследователей переулками, затеряться в них, но увы! Пришлось спешно покидать город, благо были они уже на самой окраине, и все четверо узнавали дома — первые дома, что встретили их при входе.
За ними лежало поле, по которому навстречу разъезду шла цепь, и разведчики поневоле подхлестнули коней.
— Конную батарею — на передки! — Аргамаков привык действовать в бою стремительно.
Наличие бронепоезда несколько меняло соотношение сил. Неясно, как у противника с дисциплиной, но само наличие крепости на колесах заставит его быть более упорным. Взять же эту крепость проще на вокзале, где различные строения могут служить надежными укрытиями и позволят подойти к ней вплотную.
— Подготовьте оба броневика и эскадрон. Как только пехота войдет в город, надо немедленно прорваться к вокзалу и захватить бронепоезд. После этого мы расправимся с бандой в два счета.
Со стороны окраины затрещали винтовочные выстрелы. Переброшенные на телегах бандиты засели в крайних дворах и пытались задержать накатывающуюся на них цепь.
Солдаты продолжали идти молча. Никто не ложился, никто не стрелял, лишь шаги несколько ускорились от желания побыстрее схлестнуться с врагом: молва о сложенных у вокзала трупах успела облететь всех и пробудила в людях чувство мести.
С той стороны торопливо заговорил пулемет, следом — еще один, и прочерчиваемые ими строчки заставили солдат чуть замедлить движение.
— Прицел… Целик… Трубка… — Легкая батарея стояла рядом со штабом, и голос Штейнбека одинаково доносился до пушек и до штабных.
Громыхнуло, и над окраиной выросло белое облако шрапнели. Затем в дело вступило второе орудие. После шестого выстрела один из пулеметов умолк. В бинокль было видно, как далекие фигурки одна за другой покидают позиции и устремляются в глубь города.
— Так. Пора. Вы, кажется, рвались в бой, Александр Дмитриевич? «Остин» в нашем распоряжении. Надеюсь, мы как-нибудь в нем поместимся?
Поместиться в пятиместном броневике всемером было трудновато. Сам Аргамаков кое-как разделил сиденье рядом с командиром, а начальнику штаба пришлось примоститься в ногах у пулеметчиков.
Броневик недовольно зафырчал, тронулся с места и быстро стал догонять входящую в город цепь. Следом за ним ехал пушечный паккард, и уже за ними двинулась кавалерия и конная батарея.
Исход боя на окраине был предрешен, и появление мобильного резерва лишь превратило отход противника в паническое бегство.
Зато как они бежали! Не доверяя собственным ногам, неслись к вокзалу на телегах, бричках, шарабанах… В одном месте, где улицу ограничивали два росших по обочинам кряжистых дуба, пара телег сцепилась между собой, в них врезалась третья, и беглецы, не возясь с ними, лишь выпрягли коней и пустились дальше вскачь, не заботясь ни о седлах, ни о едущих сзади.
Импровизированная баррикада сослужила удиравшим неплохую службу. Тем, кто ее успел миновать, разумеется. Потому что опоздавшим не могло помочь ничто. Их просто порубили и постреляли на ходу. А дальше… дальше была эта самая баррикада.
Ее никто не оборонял, но ни объехать, ни переехать нежданное препятствие броневики не могли. Пришлось останавливаться, расчищать путь и на этом терять драгоценное время.
Наконец прежним порядком тронулись дальше. В голове почти вплотную к главным силам двигался кавалерийский разъезд, но и ему практически не было работы.
На привокзальную площадь вылетели стремительно, готовясь немедленно атаковать, и остановились посреди рукотворного бедлама. Всюду стояли телеги, брички, повозки, валялось непогруженное добро, но состав с бандитами успел уйти. Следом, прикрывая, двигался бронепоезд, и с него поливали преследователей пулеметным огнем, а затем несколько раз попытались угостить гранатой.
Настоящих артиллеристов в банде явно не было. Взрывы не причинили ни малейшего вреда, лишь разрушили стоявший в отдалении разграбленный дом да напугали лошадей. С паккарда ответили из тридцатисемимиллиметровой автоматической пушки. Минимум один снаряд попал в последнюю бронеплощадку. Да разве ей причинишь вред таким калибром!
Следом быстро развернулась конная батарея, однако бронепоезд успел скрыться за поворотом, и два залпа наугад по взлетающим в небеса клочьям дыма пропали впустую.
— Надо попробовать срезать путь и перехватить их по дороге! — в азарте выкрикнул Корольков, вертясь на своей рыжей лошади.
— Где мы его срежем? Вы знаете дорогу, капитан? — Аргамаков зло чиркал спичками, пытаясь прикурить.
Спички ломались, не желая загораться.
— Никак нет, господин полковник. — Корольков понял неуместность своего предложения, и его азарт угас на глазах.
— Я тоже.
Командир броневика Лисов деликатно пришел на помощь Аргамакову, поднеся ему горящую зажигалку.
— Спасибо, капитан. — По правилам, при обращении старшего по званию приставка «штабс» опускалась.
— Не за что, господин полковник.
Аргамаков нервно затягивался папиросой.
— Господин полковник! Разрешите доложить? — подскочил Ган.
— Что у вас?
— Нами взято двое пленных и еще человек десять зарублено. Пехота вроде бы тоже кого-то захватила. Что с ними делать?
— Расстрелять, — махнул рукой Аргамаков, но тут же опомнился: — Подождите. Надо их сначала допросить. Кто ими командует, какой у них состав, чем располагают, где их база? Как хотите, но с ними мы должны покончить. — Он посмотрел на раздетые трупы местных жителей и повторил: — Должны!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Соседи были другими, но как две капли воды походили на предыдущих. Небритые солдаты в распахнутых шинелях и без погон, несколько штатских, по виду рабочих, даже один мужчина в приличном костюме и с интеллигентным лицом.
Последний старательно не поднимал глаз и вообще вел себя так, словно его здесь нет. Подобная тактика, как ни странно, некоторое время приносила свои плоды, и на него довольно долго никто не обращал внимания.
Несколько солдат, явно знакомых между собой, делились воспоминаниями о недавних днях, другие жадно их слушали, вставляли реплики, поддерживали говоривших согласными междометиями и восторженным матом.
— …А батальонный как налетит на нас, мол, по какому праву вы оставляете позицию? Представляете? Но тут Митька, бедовый парень, хоть и провел всю войну в обозе, приложился из винтаря да как стрельнет батальонному в спину! Тот упал, гимнастерка набухает кровью, и ведь все едино, пытается, собака, подняться. Но мы уже подоспели, добили: кто прикладом, а кто и штыком. Так не поверите, другие офицерья стали отстреливаться. Прям, натуральный бой! Хорошо хоть, что у них, окромя наганов, ничего не было. В общем, пока их порешили, наших солдат добрая дюжина полегла, а то и поболе.
— Во где звери! — осудил офицеров другой солдат, не принадлежавший к компании.
— Наши тоже хотели нас задержать. Все о долге твердили. Пришлось их на штыки поднять, — добавил другой.
— Нету у них нонче правов, — рассудительно добавил бородач рядом с рассказчиком. — Война дело царское. Раз царя не стало, то и царскому делу конец. Одно слово — воля!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Штык и вера'


1 2 3 4 5 6