Она посмотрела на Эсперенцу с таким презрением, что у той по спине побежали мурашки.
– Болваны! – прошипела Мерседес. – Тупые болваны! Все ваши жалкие заговоры и трусливые вылазки не более чем романтика! Вам никогда не победить! Вы навсегда останетесь «десперадо». Народ не на вашей стороне... Фидель – напыщенный дурак, а ваш Че был типичным фанатиком. Вас сметут, как метлой, понятно вам?!
Эсперенца вскрикнула, словно от боли: только что ее предал человек, в которого она так свято верила! Неужели это та самая женщина, которая всегда вызывала у нее восхищение и служила ей примером для подражания?
– Так ты хотела нас погубить?! – вскричала Эсперенца.
Мерседес смерила ее презрительным взглядом. Теперь ей было незачем что-то скрывать.
– Да! Ведь вы уже ни на что не годитесь, жалкие клоуны!
Она пьянела от собственных слов, одновременно счастливая и перепуганная.
– Ах ты дрянь! – взревел Эль Кура.
Мерседес быстро повернулась на каблуках и метнулась к окну. Она знала, что не успеет его открыть, и собиралась выпрыгнуть сквозь стекло. Но высокий Хосе Анджел одним прыжком пересек комнату и схватил ее за ноги. Мерседес упала на белоснежный ковер, и Хосе, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, прижал ее к полу. Затем слегка оглушил ее, ударив ребром ладони по затылку, после чего взвалил на плечо обмякшее тело и отнес Мерседес в спальню. Поскольку там не было ни окон, ни мебели, кроме кровати, им нечего было опасаться. Хосе вернулся в гостиную и закрыл дверь спальни.
– Надо развязать этой стерве язык, – прошипел Таконес, – и выяснить, зачем она это сделала.
Эль Кура тоже не прочь был допросить пленницу, но только своими собственными методами.
Эсперенца молчала: происшедшее потрясло ее. Она в отчаянии повернулась к Малко, ища у него поддержки, но он отвел глаза: австриец тоже не ожидал подобных осложнений.
Итог подвел Хосе Анджел – все тем же ровным, бесстрастным тоном.
– Я думаю, лучше убить ее сразу, – сказал он. – Вряд ли нам удастся многое у нее выведать. Мы уже знаем, на кого она работает. Этого достаточно. Впредь будем осторожнее.
– Зачем ее убивать? – спросил Малко.
Хосе и Таконес посмотрели на него, словно на безумного.
– И это говоришь ты, Эльдорадо? – тихо проговорил Таконес. – После того как она пыталась тебя погубить? Да ты что, не в своем уме?
Малко понял, что, защищая Мерседес, рискует навлечь на себя новые подозрения, и промолчал.
Эсперенца побледнела, глаза глубоко запали, на лице отражалось глубокое внутреннее страдание. Подобная ситуация потрясла ее. До сих пор революция представлялась ей прекрасным приключением, полным радости и самозабвения.
И все же именно она создала Отряд народного сопротивления. И поэтому сейчас ей следовало взять ответственность на себя. Эсперенца на секунду закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Товарищ Хосе прав, – произнесла она наконец. – Будем голосовать. Я за смерть. – Она подняла тонкую руку.
Таконес и Эль Кура тут же последовали ее примеру. Хосе мгновение колебался, а затем тоже поднял руку. Малко не шелохнулся. Встретившись глазами с Эсперенцей, он пояснил:
– Я предпочитаю воздержаться: я ведь заинтересованная сторона.
Четыре поднятые руки медленно опустились. Все это напоминало плохо разыгранный любительский спектакль. Но умереть Мерседес предстояло по-настоящему. Малко напряженно думал, как спасти женщину, не подвергая опасности себя.
– Она должна умереть здесь, – сказал Хосе. – Это самое надежное место.
Эсперенцу словно подменили. Ее голос звучал теперь холодно и непререкаемо.
– Только без шума, – сказала она. – Этажом ниже живет директор телекомпании.
Таконес уже держал в руке свой «люгер».
– Можно выстрелить через подушку, – предложил он. – Или набить ватой жестяную банку – сойдет за глушитель.
– Нет, – покачал головой Хосе. – Там у тебя дырка для выброса гильзы. Грохнет будь здоров.
Наступило молчание, и все посмотрели на Хосе. Он равнодушно пожал плечами.
– Я не против, но нужно большое полотенце, чтоб не испачкать ковер.
Малко похолодел: в самом центре Каракаса при нем готовилось хладнокровное убийство. Он посмотрел в окно, чтобы убедиться, что это не сон. «Интересно, – подумал он, – что произойдет, если я признаюсь, что действительно являюсь американским агентом, как и утверждала Мерседес? А вот что: меня убьют, но и ее это уже не спасет...»
– Лучше бы ее сначала оглушить, – со знанием дела заметил Хосе.
Таконес и Эль Кура переглянулись. Эль Кура достал из кармана монету в один боливар, подбросил ее в воздух и прихлопнул ладонью.
– Если орел – когда ты, если решка – я. Выпала решка.
Эль Кура посмотрел по сторонам, затем сходил на кухню и вернулся с большой скалкой для теста.
– Ну что ж, приступим, – сказал он.
– Подожди! – остановила его Эсперенца. – Я хочу с ней поговорить.
Она принесла из кухни стул и поставила его посреди комнаты. Лицо Эсперенцы выглядело почти таким же белым, как лежащий на полу ковер.
– Приведите ее, – приказала девушка.
Таконес отворил дверь спальни. Мерседес сидела на кровати, обхватив руками колени. Ее лицо казалось спокойным.
– Иди сюда, – почти ласково произнес Таконес.
Мерседес молча поднялась, прошла мимо него и остановилась перед своими судьями. Эсперенца заставила себя смотреть ей в глаза.
– Садись сюда, – сказала Эсперенца, указывая на стул.
Мерседес повиновалась. Внезапно она задрожала от зародившейся надежды. У нее мелькнула мысль, что ее бывшие друзья решили организовать нечто вроде судебного процесса и будут требовать от нее признания своих ошибок или чего-нибудь в этом роде. Она поспешно села на стул и нетерпеливо ждала, что будет дальше.
Эсперенца стала напротив. У нее так дрожали руки, что ей пришлось спрятать их за спину. У нее складывалось впечатление, что все происходящее – долгий кошмарный сон. Мужчины стояли позади нее. Малко держался чуть в стороне, у окна. Ему казалось, что, появись сейчас на улице полицейская машина, он распахнул бы окно и поднял тревогу...
Эсперенца и Мерседес долго смотрели друг другу в глаза. Молчание становилось невыносимым.
– Мы во всем тщательно разобрались, – сказала Эсперенца, – и сочли тебя виновной. Единогласно. За исключением одного воздержавшегося.
Эсперенца умолкла, собираясь с силами, чтобы сказать главное.
– И мы приговорили тебя к смерти, – почти шепотом закончила она.
Мерседес вздрогнула. Таконес подошел к ней сзади и приставил ствол пистолета к ее затылку.
У Мерседес сразу обмякло тело и отвисла челюсть. Она поняла, что для нее все кончено. Глядя перед собой безумными глазами, она выслушала читаемый Эсперенцей приговор, почти не разбирая слов. Умирать оказалось страшнее, чем она предполагала. По ее телу пробежала конвульсивная дрожь, и она сжала руки коленями, пытаясь скрыть трясущиеся ладони.
Эль Кура тоже обошел стул и встал за спиной у Мерседес. Эсперенца поспешно отошла в сторону. Хосе, по-прежнему стоявший напротив приговоренной, посмотрел на Эль Куру и чуть заметно кивнул.
Таконес едва успел отойти назад, и в следующее мгновение скалка обрушилась на голову Мерседес. Но как раз в этот момент женщина повернула голову, и вместо того чтобы оглушить ее, скалка угодила ей в ухо, разорвав мочку.
Мерседес дико закричала и бросилась вперед, вытянув перед собой руки. Хосе еще не успел достать нож: ему не хотелось заранее пугать ее. Мерседес вцепилась в него, и они покатились по полу, оставляя кровавый след на белом ковре.
Малко в ужасе отвернулся.
Вскоре Хосе высвободил правую руку и вытащил нож из пристегнутого к ноге футляра.
Он ударил снизу вверх в тот момент, когда Мерседес поднималась на ноги. Лезвие вошло ей в плечо около шеи погрузилось в тело на добрые двадцать сантиметров и наткнулось на лопатку – слишком высоко.
Упав на колени, Мерседес обвела взглядом собравшихся в комнате людей и вдруг спотыкаясь бросилась к двери.
Таконес поднял пистолет.
– Не надо! – истерически закричала Эсперенца. Хосе молчал. Его худое лицо искривила гримаса. Вот она, черная работа, которую приходится выполнять! А тут еще женщина...
Изогнувшись, он перехватил Мерседес на бегу, ударив ее ножом в живот. Она дико вскрикнула и широко раскрыла безумные глаза. Ее стошнило на пол, но она продолжала рваться к выходу.
Мерседес не хотела умирать.
Хосе Анджел догнал ее, схватил за руку, развернул и нанес страшный удар в грудь. Мгновение Мерседес стояла неподвижно, и Малко решил, что она уже мертва. Но когда Хосе вытащил нож, женщина судорожно ухватилась за лезвие обеими руками, изрезав себе все пальцы и пытаясь во что бы то ни стало помешать убийце ударить снова.
Началась суматоха. Мерседес бессильно опустилась на колени, и ее окровавленные ладони оставили на ковре два багровых отпечатка. Затем женщина свалилась на бок и застыла. Разорванное платье обнажило ее грудь.
Тяжело дыша, Хосе, испачканный кровью, поднялся на ноги. Ему давно уже не приходилось вершить такое скверное дело. Он уже собрался было сунуть нож на место, как вдруг услышал слабый стон: Мерседес хрипела и царапала ногтями ковер. Она была еще жива.
Все в ужасе посмотрели друг на друга. Эсперенца до крови закусила губы, чтобы не закричать. Даже Таконес – и тот позеленел.
Хосе понял, что ему никто не поможет. Он наклонился и одним быстрым движением всадил нож в грудь Мерседес.
Хрипы прекратились. Мерседес содрогнулась всем телом и замерла.
Хосе медленно выпрямился, думая о том, что порой бывает очень трудно оправдать завоеванную репутацию. Он прислонился к стене и вытер о рубашку испачканные кровью руки.
– Принесите одеяло, – хрипло произнес он. – Не оставлять же ее здесь.
Таконес и Эль Кура поспешили в спальню. Труп завернули в одеяло и вынесли в прихожую. На ковре остались только пятна крови и мягкие туфли Мерседес.
– Машина в гараже, – тихо произнесла Эсперенца. – Возвращайтесь скорее. Я пока почищу ковер.
Таконес, Анджел и Эль Кура спускались по служебной лестнице. Морщась от отвращения, Малко закрыл за ними дверь и вернулся в гостиную. Эсперенца лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку. Ее плечи вздрагивали от рыданий.
Глава 15
Трое рабочих из отеля «Таманако», взобравшись на лестницы, вешали над входом американские флаги. Ральф Плерфуа задернул шторы, отошел от окна и посмотрел на Малко. Он выглядел как всегда элегантно, однако на лбу у него пролегла глубокая вертикальная морщина.
– Вы уверены, что обо всем узнаете вовремя?
Оба невольно припомнили злосчастный визит Никсона в Венесуэлу в 1958 году. Беснующаяся толпа порвала на бедняге одежду и чуть было не линчевала. Своим спасением он был обязан лишь вмешательству венесуэльских сил безопасности. В результате американский посол распрощался со своей карьерой, а вместе с ним и многие советники наподобие Ральфа Плерфуа...
Малко понимал тревогу американца. Но и сам он последние дни находился в постоянном напряжении. Его золотистые глаза утратили прежний жизнерадостный блеск, лицо выражало смертельную усталость.
Мерседес убили четыре дня назад. Ее тело полиция так и не нашла. Эль Кура похоронил ее в лесу, в безлюдном месте, где-то между Каракасом и Ла-Гуайрой. Ковер в квартире Эсперенцы вновь обрел первозданную белизну. Тело Рамоса тоже не обнаружили.
Отряд народного сопротивления был глубоко потрясен предательством Мерседес. Но вместо того чтобы обескуражить Эсперенцу, это происшествие даже подхлестнуло ее самолюбие. Малко заметил, что девушка сразу повзрослела и ожесточилась. Атмосфера в группе уже ничем не напоминала ту, которая царила в первые дни его пребывания в Каракасе. Бойцы Отряда виделись теперь гораздо реже. Никто из них ни разу не завел разговор о казни Мерседес.
Малко по-прежнему жил у Бобби, зато Таконес куда-то переехал, и Малко видел его только у Эсперенцы. Когда австрийцу нужно было съездить в город, он одалживал у Бобби его старый красный «мустанг».
В нескольких сотнях метров от ресторана Бобби, в отеле «Таманако», рябило в глазах от охранников. Штабом охраны сделался 888-й номер отеля, где жил Ральф Плерфуа и куда пришел сейчас Малко. После гибели Мерседес они с американцем встречались уже во второй раз. Теперь Эсперенца полностью доверяла австрийцу, и он не сомневался, что успеет вовремя вмешаться и предупредить покушение на вице-президента. К сожалению, это мог сделать только он и никто другой...
Ральф Плерфуа, видимо, думал о том же, поскольку счел нужным напомнить:
– Вице-президент прибывает через два дня. Малко раздраженно ответил:
– Если вы мне не доверяете, когда сделайте так, чтобы их арестовали прямо сейчас. Скажем, за убийство Мерседес и Гутьерреса. Ведь этого вполне достаточно? Вот и успокоитесь.
Американец беспомощно развел руками.
– Если их и арестуют, то через пару часов освободят – по требованию отца Эсперенцы. Он знает, что его дочь участвует в революционном движении, но это его только забавляет. А правительство ни в чем не может ему отказать: он владелец двух центральных телевизионных каналов.
– Но ведь Эсперенца – соучастница убийства... Плерфуа скорчил гримасу.
– Здесь этим никого не удивишь. Во время последних студенческих волнений Эсперенца притащила в студгородок зенитную пушку. Все нашли это очень забавным, а ее приговорили всего-навсего к штрафу в пятьсот боливаров.
– А если вы сообщите правительству, что замышляется убийство вице-президента?
– Оно мне не поверит. Здесь что ни день, то сообщение о предстоящем террористическом акте...
Малко встал. Ему не очень-то нравилось общаться с Ральфом Плерфуа.
– Можете на меня положиться, – заверил австриец. – Но только не надо никаких фокусов вроде тайной слежки... Плерфуа изобразил смущение.
– А я тут как раз вызвал из Вашингтона двух парней, которых вы хорошо знаете...
Малко едва сумел сдержать приступ гнева.
– Только не говорите мне, что сюда прибыли Крис Джонс и Милтон Брабек...
– Они в номере 929. Исключительно ради вашей безопасности.
– Безопаснее всего мне будет, если они запрутся у себя в номере. Когда они мне понадобятся, я вам сообщу...
– Я не хотел бы, чтобы история с Гутьерресом повторилась вновь, – возразил Плерфуа. – Что нам тогда останется делать? Малко направился к двери.
– У меня встреча с Эсперенцей, – сказал он. – Как только что-нибудь узнаю, поставлю вас в известность. Вот тогда и пригодятся Крис и Милтон. Кстати, какие новости с Кубы?
– "Маракай" потоплен одним из наших фрегатов. Военно-морские силы США составили официальное сообщение с фамилиями двух извлеченных из воды утопленников. Все прошло гладко.
– Что ж, до завтра, – попрощался Малко.
Его не покидало чувство невидимой опасности. Если «те» вдруг узнают, кто он на самом деле, его жизнь не будет стоить и четверти обесцененного боливара, несмотря на то, что в номере «Таманако» кто-то постоянно дежурит у телефона, готовый лететь ему на помощь.
Малко сел в такси. Из осторожности он не взял сегодня «мустанг» – машина слишком бросалась в глаза.
В очередной раз он почувствовал ненависть к своей работе двойного агента.
Движение на улицах было поистине сумасшедшим. Хотя Каракас построили на манер старых американских городов, где все улицы пересекаются под прямым углом, в городе давно уже воцарился типично испанский хаос, и дороги зачастую запутывались в невообразимый клубок. Чтобы доехать от «Таманако» до центра Симона Боливара, требовался порой целый час.
Малко должен был встретиться с Эсперенцей у нее дома. По мере приближения визита вице-президента, заметнее возрастала и нервозность девушки. Она по много часов кряду рисовала совершенно безумные картины или печатала листовки, за которыми приходили, то и дело оглядываясь и прижимаясь к стенам, какие-то прыщавые юнцы.
Время от времени у нее появлялся посмеивающийся Эль Кура. Дабы пополнить кассу Отряда народного сопротивления, он регулярно обходил богатые дома квартала Альтамира, проводя сбор средств на воображаемые благотворительные цели.
Чем занимался Хосе Анджел, было неизвестно. Он приходил без предупреждения, всегда невозмутимый и предельно вежливый, но Малко казалось, что он редко ест досыта. Однако Хосе был слишком горд, чтобы позволить себе жить на иждивении у Дивины или какой-нибудь другой продажной женщины Каракаса. К тому же он давно привык голодать...
Анджел с нетерпением ожидал визита вице-президента: его тяготило бездействие.
* * *
Малко припарковал «мустанг» и вошел в подъезд Эсперенцы. На девушке были ярко-красные чулки и очень короткое платье с высоким воротником, закрывавшим шею. Казалось, она стремится расслабиться, забыться. Эсперенца то и дело заливалась наигранным смехом.
Малко поцеловал ей руку, и она прижалась к нему. После смерти Мерседес Эсперенца обратила на него все свои сложные чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18