– Я согла... – начал было Изя, но острый каблучок на Любавином сапоге решительно опустился на его ногу.
У черта от боли чуть не лопнули глаза. Он уже открыл было рот, чтобы завопить что есть силы, и только широкая рука Солнцевского, вовремя заткнувшая ему рот, не дала вырваться звуку наружу.
Илюха, конечно, несколько удивился решимости Соловейки не дать окольцевать своего друга, но в целом был с ней солидарен. В таком тонком деле торопиться не надо, а перед свадьбой неплохо было бы хотя бы взглянуть на «луноликую» и «несравненную». Глаза, конечно, вещь хорошая, но для семейной жизни не первостепенная. А Соловейка решительно отстранила коллег в сторону и вышла вперед:
– Протестую! Вина моего подзащитного по первому эпизоду не доказана, к тому же разбирательство по данному вопросу нам еще предстоит. А что касается последних обвинений в обесчещении Газели, то хочу официально заявить, что мой коллега имеет стопроцентное алиби.
Услышав такое вступление, Илюха тут же отпустил рогатого. Кстати, последний так же находился под впечатлением услышанного и воспользоваться полученной возможностью поорать явно не собирался. Между тем Любава продолжала блистать на том поприще, которое до сих пор было в ведении старого хитрого черта.
– Последние два дня средний богатырь находился на охоте вместе с нашим дружинным Змеем, князем Берендеем и княгиней Агриппиной. Таким образом, он никак не мог проникнуть в «Иноземную слободу» и уж тем более не мог обесчестить Газель.
– Э... – наконец подал голос Изя, но Илюха очнулся и на всякий случай взял любвеобильного друга под контроль.
Ну не портить же такую пламенную речь выступлением с места!
– Тем более, так сказать «по горячим следам», бухарский посол в сопровождении воеводы Севастьяна произвел осмотр «Чумных палат». Надо ли говорить, что никаких результатов это не принесло. Таким образом, мой коллега никоим образом не может жениться на Газели!
Тут Соловейка остановилась, посмотрела бухарцу в глаза и лукаво добавила:
– Кстати, мы с коллегами посовещались и решили встречных обвинений за попытку вооруженного проникновения на охраняемую территорию не выдвигать.
Гробовая тишина ознаменовала окончание адвокатского дебюта младшего богатыря. Как и подобает в подобных случаях, эту самую тишину нарушило главное в государстве лицо:
– Я подтверждаю слова Любавы. Изя действительно все это время находился у меня на глазах.
– Но... – попытался что-то возразить Каюбек, но князь решил прекратить прения.
– Таким образом, в судебном иске против Изи отказано. А что касается разбирательства по поводу иска предыдущего, то он состоится в назначенное ранее время.
– Я могу изменить и там требуемую меру пресечения со смертной казни на свадьбу? – явно огорченным голосом поинтересовался бухарец.
– Конечно, – согласился Берендей, – хотя это будет первый случай в судебной практике.
После этих слов Берендея Каюбек Талибский был вынужден покинуть помещение. За ним, как и подобает примерной дочери, в своем странном одеянии семенила «несравненная» и «луноликая». И только слепой мог бы не заметить, как сверкнули ее глаза, когда она бросила взгляд на румяного и совершенно очарованного черта.


* * *

– Это заговор! – ревел Изя, мечась по «Чумным палатам». – Заговор против всего прогрессивного человечества!
– Я не понял, при чем здесь человечество? – удивился Илюха. – Ты же черт.
– Это частности, – отрезал Изя, – а в общем и целом, налицо факт геноцида по отношению к рогатым национальным меньшинствам.
– Но... – попыталась что-то вставить Соловейка.
– Никаких «но»! – продолжал гнуть свое черт. – Вы же видели, справедливость восторжествовала, наши победили и мой потенциальный тесть наконец-то оценил по достоинству все мои достоинства.
– Масло масляное, – буркнул Илюха.
– Помолчал бы лучше! – отмахнулся Изя. – Нет чтобы проявить мужскую солидарность и поддержать друга в борьбе с проявлением женского шовинизма. Куда там, вместо этого ты меня вяжешь по рукам и ногам и даже лишаешь права голоса!
– Я что-то не поняла, – вставила свое слово Соловейка, – это что, наезд?
Услышав из уст Любавы классический сленг конца двадцатого века, друзья переглянулись и обреченно вздохнули. Что поделаешь, винить было некого, она как губка впитывала те фразы и словечки, которые они выдавали время от времени. И не только она, все, кто общался с ними, постепенно начинали говорить на таком же языке.
– И потом, разве не ты обещал до конца всех разбирательств завязать со своей любовью? – ехидно заметила Любава.
Такой аргумент Изе крыть было нечем, он был вынужден отойти на заранее подготовленные позиции.
– Да ладно, чего уж там, я свое слово держу, – примирительно бросил черт, – просто удивила та решительность, с которой ты бросилась в бой, чтобы не дать мне жениться.
– Чтобы не дать тебе скоропалительно жениться, – резонно уточнила Соловейка. – Вот закончим дело, оправдаемся на суде, вернем залог, тогда пожалуйста, женись на здоровье.
– Только все же на ее лицо перед свадьбой посмотреть следовало бы, – высказал свое мнение Илюха.
Некоторое время Изя в уме что-то прикидывал и сопоставлял и наконец был вынужден согласиться с логикой друзей. Однако это не помешало ему мечтательным голосом добавить:
– Эх, такая возможность была дельце обтяпать, а вы меня удержали. Вы только представьте, какие перспективы у меня откроются, ежели мы найдем общий язык с тестем! При моих способностях и связях да при его влиянии в Бухаре мы же весь Киев завалим шелками да парчой с Востока.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – хмыкнул Солнцевский.
– Точнее, будет не так, – вставила ехидное словечко Соловейка. – Кто о чем, а Изя о деньгах. Я-то грешным делом думала, что ты по любви жениться собрался.
– Конечно, по любви, – как ни в чем не бывало констатировал Изя. – Только что плохого, когда вместе с любовью можно еще и подзаработать? Кстати, думаю, в качестве свадебного подарка у Берендея попросить подарить мне дом. Ну не сюда же, в самом деле, мне молодую приводить?!
Солнцевский переглянулся с Любавой и развел руками. Что поделаешь, черта уже не переделать, так что оставалось только терпеть.
– Да вы не расстраивайтесь! – заметив, что его друзья немного приуныли, и неверно вычислив причину смены настроения, взвился Изя. – Я же со службы не увольняюсь и каждый день буду приходить к нам в «Чумные». Да и поселиться я собрался на соседней улице. Там очень кстати один купец разорился, так что я уже начал торговаться.
– Изя, давай все же вопрос о твоем будущем проживании рассмотрим поближе к свадьбе, – стараясь не улыбаться, решил сменить тему Илюха.
– Давайте, – был вынужден согласиться Изя, героическим усилием воли вырываясь из сладостных дум. – Тогда расскажите мне, как вы тут без меня порезвились. Надеюсь, все прошло по-намеченному?
Рассказ о ночных похождениях был целиком и полностью отдан на откуп Соловейке, как-никак это был именно ее бенефис. Илюха практически устранился от повествования, лишь изредка уточняя некоторые детали, расположившись в кресле с честно выигранным золотым кубком в руке. На этот раз он был наполнен до краев «Изей темным». Мотя тут же перебрался к нему поближе и занял законное место у его ног. Как-никак все произошедшее вплотную касалось и его.
А Любава тем временем разошлась не на шутку. Бывшая разбойница была сегодня явно в ударе и решила вести рассказ в лицах. Она то и дело меняла голоса, металась по комнате, прыгала из стороны в сторону, стараясь наиболее точно передать те или иные моменты ночных похождений. По мере продвижения ее рассказа Изино лицо все больше и больше вытягивалось, а головы Моти то и дело переглядывались друг с другом.
– Тут я не выдержала и напоследок выдала ему: «Свободу женщинам Востока!» – продолжала увлекательный рассказ Соловейка. – А пока он не понял, что произошло, бросилась прочь из терема...
Друзья уже не сдерживали эмоций и просто покатывались от смеха, а Любава продолжала свое повествование в том же темпе:
– А Илюха, скромненько так, прикрылся мочалочкой и как заорет на меня: «Вы что, с Изей обалдели совсем, что ли?!»
Тут Изя неожиданно подскочил со своего места и решительно остановил рассказчицу.
– Ша, гости дорогие, не так быстро. Конечно, образ нашего общего друга в ванной, несомненно, заслуживает особого внимания, но хотелось бы вернуться чуть назад и услышать главное.
– Чего еще? – удивилась Соловейка, которую прервали на самом интересном месте.
– Ты не рассказала, как прекрасна моя Газелюшка.
Соловейка насупилась, завела руки за спину, вскинула носик и гордо заметила:
– Не рассказала, потому что не видела ее.
– Как не видела?! – с болью в голосе простонал Изя, сползая по стеночке. – Ты же знаешь, что она для меня значит. А еще друг называется!
– Подруга, – автоматически поправила Соловейка. – Ну не видела, что тут такого? Просто она... – Любава на мгновение запнулась, но тут же нашла нужные слова: – Просто она на животе спала и лицом к стенке.
– И что, совсем было не разглядеть ее красоты?! – не сдавался влюбленный черт.
– Совсем, – совершенно искренне отрезала Любава.
– А может, можно было...
– Нельзя.
Услышав такой категорический ответ, Изя совсем сник и обиженно принялся изучать трещину в полу.
– Изя, братан, а чего ты расстроился-то? – подключился Солнцевский. – Так это даже хорошо, что Любава ее не видела.
Черт отвлекся от увлекательной трещины и с удивлением уставился на друга.
– Скажи на милость, ну что может путевого сказать одна красивая женщина о красоте другой? Так не лучше лично взглянуть на лицо избранницы, а не теребить Любаву. Она, между прочим, была в тереме у Каюбека с совсем другой миссией.
Одной фразой старший богатырь полностью разрядил ситуацию. Любава, названная красивой, тут же игриво зарумянилась и была явно не настроена на дальнейшую пикировку. Изя также успокоился, и к нему вернулось мечтательно-влюбленное выражение лица. Наконец черт окончательно пришел в себя и поинтересовался у Соловейки:
– Ладно, продолжим разбор полетов. Так на чем мы там остановились?
– На Илюхе в джакузи, – не моргнув глазом отозвалась Любава, на всякий случай покрывшись еще одним слоем румянца.
– А вот с этого момента поподробнее, – язвительно заметил Изя. – Надеюсь, этот тип вел себя прилично?
Соловейка набрала в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить свой рассказ, Изя в предвкушении очередной порции веселья хлопнулся на лавку, а Солнцевский лишь улыбался сквозь зубы, давая себе в десятый раз обещание сделать в комнате с джакузи засов...


* * *

Наконец рассказ младшего, но весьма шустрого богатыря подошел к концу. Соловейка получила от друзей свою порцию заслуженной похвалы и не менее заслуженных замечаний. Однако в общем и целом первое сольное выступление Любавы было признано успешным.
– Ну что ж, будем считать, что очередной этап нашей реабилитации закончен, – подвел итог Солнцевский. – Остался последний эпизод. Изя, ты как, готов?
– Таки Изя всегда готов! – как пионер отрапортовал черт и, подмигнув Соловейке, переместился в центр комнаты.
Одно мгновение, и перед ними красовался уже не привычный взору «мальчиш-плохиш», а точная копия Любавы.
– Уф... – выдохнула Соловейка, – до сих пор не привыкла к твоим превращениям.
Изя, подбодренный похвалой, подошел к зеркалу. Сквозь наведенный морок в нем просматривался лохматый оригинал, но оценить совершенную метаморфозу было вполне реально. Старый ловелас осмотрел свое отражение и недовольно скривился.
– Никуда не годится, – наконец резюмировал он.
– Чего?! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовалась Любава. – Это моя внешность не годится?
– Не годится для предстоящей операции, – конкретизировал черт. – В свете возложенной задачи надо немного подкорректировать оригинал.
Несмотря на активные возражения Соловейки, Изя сосредоточился и принялся творить. Для начала объем и без этого пышной груди увеличился на пару-тройку размеров. Филейная часть также весьма значительно округлилась и возмужала. Совершенно логично было, что несколько мешковатый сарафан, скрывающий от окружающего мира все прелести женской фигуры, наоборот, сбросил в объеме пару размеров и на этот раз выразительно подчеркнул все те же прелести.
– Да ты, да я тебя... – начала было Любава, но Изя решительно пресек попытки вмешаться в творческий процесс.
– Не мешай! Вот закончу, тогда и выскажешь свои восторги, – огрызнулся черт, не отвлекаясь от зеркала.
Соловейка хотела бурно возмутиться, но Солнцевский вовремя ее перехватил и до окончания процесса больше не отпускал. Очень уж старшему богатырю было интересно, на какие еще творческие эксперименты пойдет его рогатый друг. А черт, между тем, продолжал изменять внешность Любавы в соответствии с чисто мужской и максимально упрощенной точкой зрения.
Одно мгновение, и разрез был нещадно удлинен рукою мастера.
– Несмотря на общепринятое заблуждение, такой разрез, несомненно, выигрышнее и сексуальнее любого мини, – пояснил свои действия черт. – Все мужчины в душе страстные фантазеры, и даже при мимолетном взгляде на такую красоту автоматически подключается воображение, которое охотно дорисует в голове скрытые взору частности.
– Не знаю, как остальные мужчины, но своей головы ты можешь лишиться, – сурово предупредила Соловейка.
– Обидеть художника может каждый, – отмахнулся Изя и продолжил творить.
Тут черт в несколько штрихов кардинально изменил верхнюю часть картины, и на свет божий появилось шикарное декольте. Ответом на его художество послужил скрип зубов Любавы и невольный вздох Солнцевского.
– А что, по-моему, оно тут в тему, – хмыкнул Изя, подмигнул Солнцевскому и занялся макияжем.
В результате этого щеки порозовели, ресницы увеличились, а глаза оказались искусно подведены. Далее черт распустил волосы у своего морока и в качестве последнего мазка добавил весьма выразительный бантик на том месте, где снизу спина перестает быть спиной. Наконец черт остался доволен увиденным и отошел от зеркала.
– Ну как? – поинтересовался он у зрителей, пройдясь по комнате, выразительно покачивая бедрами. – Могу я очаровать этого Чмоника?
– Я не знаю, кого ты сможешь очаровать таким образом, но сделать это ты сможешь только через мой труп, – констатировала Соловейка. – Я не позволю, чтобы до такой степени была дискредитирована моя внешность!
– Ваши обвинения, мадемуазель, просто нелепы, – развел руками Изя. – Сама рассуди, мне надо с ходу не просто очаровать мужчину, а очаровать мужчину, который при первой встрече с тобой получил изысканно расцарапанное лицо, а после этого упек тебя в кутузку по сфабрикованному обвинению. Согласись, нужны очень веские причины, чтобы после всего этого он резко переменил к тебе отношение.
– Изя прав, – осторожно высказал свое мнение Солнцевский. – И потом, какая тебе разница, как будет выглядеть Изя, когда будет соблазнять этого поляка?
– Как это какая разница?! – взвилась Соловейка. – Да ведь это он будет делать в моем обличье! Да как я после этого могу появиться на улице?
– Но... – попытался что-то вставить черт, но бывшая мелкоуголовная личность была непреклонна:
– Ни за что!
С этими словами Соловейка решительно подошла к черту.
– Значится так, – начала Любава, потирая ладошки. – Слушай мою команду, если тебе жизнь дорога. Грудь убрать, попу тоже, косметику долой, разрез уменьшить в два раза, декольте убрать, волосы в косу... Ты что, издеваешься?!
– Ну ты же первая начала, – хмыкнул Изя, довольно рассматривая полученный результат в зеркале.
А оттуда смотрело довольно жалкое создание, слегка напоминающее замученную голодом и жизнью Соловейку. Изя с точностью выполнил все указания Любавы, но с присущей ему язвительностью, то есть максимально реалистично и сурово.
У вновь обретенного морока грудь отсутствовала как факт, филейная часть тоже. На костлявой фигурке мешком висел сарафан, а волосы скручены в тоненькую косу, больше напоминающую крысиный хвостик. Для того чтобы произвести на зрителей большее впечатление, Изя добавил лицу черты изможденности, и полностью погасил взгляд.
– Тебе дать последнее слово перед смертью или так, без долгих проводов обойдемся? – поинтересовалась Любава, неторопливо засучивая рукава.
– Предпочитаю жить долго и счастливо и умереть через несколько веков от скуки, – осторожно ответил Изя, на всякий случай отодвигаясь от нервного младшего богатыря подальше. – А сейчас меня убивать категорически не следует, к тому же, как ты знаешь, я решил начать новую жизнь и жениться.
– Если ты не уберешь эту пакость, то жениться уже не сможешь, – хмуро предупредила Любава.
– Этим простеньким преобразованием я решил показать тебе всю несостоятельность твоей позиции, – изрек Изя, предусмотрительно возвращая себе облик привычного мальчиша-плохиша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30