А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я страшно рада, что вовремя разобралась в себе. Теперь буду присматривать человека неказистого, но честного. Наверное, страсть к профилям и знойным глазам — что-то вроде скарлатины, которой мы, бедные глупые девушки, должны переболеть, и чем скорее это кончится, тем лучше. Ну вот, Генри, ты услышал анекдот про Джейн Мартин, и я закончила как раз вовремя, потому что, если ты поглядишь влево, то увидишь приближающегося викария. Развлекай его сам.— Постараюсь отделаться от него как можно скорее. Ой, совсем забыл. Я же обещал ему книгу.— «Кровавый Бредли» Томаса Харди, он же Билл Харди, он же Адела Бристоу. Очень интересный тип, Генри. В ранней юности собирал лимоны. Где его книга?— В картинной галерее.— Я принесу.Беседа Генри с викарием была непродолжительной. Последний хотел узнать, согласен ли Генри, как теннисоновский сэр Уолтер Вивиан, порою летней на целый день до самого заката в свои луга пустить народ окрестный. Окрестный народ в данном случае означал школьников и мальчиков из Церковной Бригады. Генри выразил согласие, на чем эта часть разговора закончилась. Когда вернулась Джейн, они уже весело обсуждали шансы сассекской команды на победу в чемпионате графства по крикету. Викарий ушел с «Бредли» под мышкой, и Генри, подняв глаза на Джейн, с удивлением увидел, что веселье ее куда-то улетучилось, сменившись мрачной озабоченностью. Казалось, за это короткое время она пережила какое-то потрясение.Генри не пришлось долго томиться в неведении. Подобно Келли, Джейн предпочитала действовать напрямик.— Генри, — сказала она, — этот твой Стикни украл пресс-папье Красавчика. 2 Если Джейн полагала, что известие ошеломит аудиторию, то она не обманулась в своих ожиданиях. Она думала, что Генри вздрогнет, и, разумеется, он вздрогнул так, будто шило, проткнув шезлонг, вошло в его мягкие ткани на дюйм с четвертью.Генри с горечью думал, как странно, что три вполне разумных человека — он, Уэнделл и Келли — составили план, который (пользуясь терминологией Алджи) считали совершенно железным, и не заметили изъяна, который должен был бросаться в глаза, как костюм-тройка на матче Итон-Хэрроу.Теперь он видел, какое это было безумие: запускать операцию, пока в доме Джейн. Надо было подождать, пока закончится ее отпуск. Она не страдала чрезмерным любопытством, но в галерею заходила часто — Генри с болью вспомнил, что сам ее туда и отправил. Любой букмекер принимал бы ставки на то, что рано или поздно она обнаружит исчезновение пресс-папье, в соотношении десять к одному.Теперь надо было придумывать, как выкрутиться. Разумеется, он предпочел бы сказать правду — это всегда приятно, если уверен, что не будешь потом жалеть — но все же сдержался. До сих пор Джейн обнаруживала похвальную широту взглядов, но вполне вероятно, что легкий душок бесчестности в деле Стикни-Параден вызовет ее возмущение. Короче, она может наложить вето на всю сделку, а уж если Джейн наложила вето, его не отменишь — она существо упрямое и давно усвоила, что женщина, которая не умолкает, всегда добьется своего.Если же возобладает широта взглядов, и Джейн скрепит предприятие своим одобрением, опасно давать ей в распоряжение факты. Даже самые лучшие девушки при всем желании сохранить тайну не выдерживают, и сведения, не подлежащие разглашению, по секрету выбалтываются лучшей подруге. А всем известно, что такое лучшие подруги. Сказать им что-нибудь по секрету — все равно что сразу объявить это в дневной программе Би-Би-Си.Итак, Генри пребывал в раздвоенье острого ума. Решив наконец, что предпочтительно утаить тайну, он довольно правдоподобно ахнул, и Джейн продолжила рассказ.— Я зашла в галерею за книгой и случайно взглянула на витрину с фамильными ценностями. Пресс-папье там нет. И не спрашивай, уверена ли я, потому что уверена на все сто.Здесь, конечно, Генри мог бы сказать, что отправил пресс-папье в химчистку, но такая простая уловка не пришла ему в голову, и Джейн продолжала.— И очевидно, украсть его мог только мистер Стикни.— Да ладно тебе! — слабым голосом выговорил Генри. Как он ни старался, вышло не убедительно. Джейн только отмахнулась от его жалкого блеянья.— А кто еще? Если в доме одновременно находятся ценное французское пресс-папье восемнадцатого века и страстный собиратель таких пресс-папье, и в один прекрасный день оно исчезает, на кого первым делом падет подозрение? И не говори мне, что Стикни — порядочный американский джентльмен, воспитанный в уважении к чужой собственности. Он — коллекционер, а всем известно, что одержимость коллекционеров не знает границ. Единственный способ уберечь приглянувшуюся им вещь — приколотить ее гвоздями, хотя и это не дает стопроцентной гарантии.Генри ничего не мог противопоставить этой безжалостной логике. Перри Мэйсон, без сомнения, нашел бы аргументы защиты, но Генри принадлежал скорее к типу Гамильтона Бергера. Он признал, что улики и впрямь указывают на Стикни.— Удивительно, — сказал он, утирая выступивший на лбу пот.— Что удивительно?— Что Стикни мог такое сделать.— Ничего удивительного, — отвечала жестокая племянница. — Готова поклясться, это не первая его кража. Может, он все свои пресс-папье попер из домов, в которых гостил. Вот почему он может жить на Парк-авеню — коллекция не стоит ему ни цента. Ну, какие шаги ты намерен предпринять?Генри сморгнул. Слова Джейн напомнили ему про Даффа и Троттера. Он ответил, что не видит никаких возможных шагов. Не будь Джейн такой хорошенькой, можно было бы сказать, что она фыркнула.— Неужели ты спустишь этому жулику?— Пожалуйста, не называй его жуликом.— А как прикажешь его величать? Ворюгой? Домушником? Крысой преступного мира? Надо немедленно вывести его на чистую воду. Эркюль Пуаро раскусил бы его с первого взгляда. И знаешь, как бы он поступил, узнав об исчезновении пресс-папье? Пошел бы к Стикни и сказал: «У вас есть две минуты, чтобы вернуть похищенное, иначе я вызову полицию». Так мы и должны сделать.— Я не могу. Господи, нет, я не могу.— Тогда скажу я.Эти ужасные слова подействовали на Генри, как новый укол шилом. Мысль, что племянница заговорит с несчастным, измученным совестью Стикни об украденном пресс-папье, парализовала его члены. Товарищ по заговору и без того настолько издерган, что ему за каждым кустом мерещатся частные сыщики. Слова Джейн его доконают. Генри явственно представил, как мистер Стикни в приступе истерии хватается за горло и сдавленно хрипит. Разыгравшееся воображение уже рисовало, как поспешно вызванный доктор убирает стетоскоп и с трагическим выражением констатирует смерть.— Нет, нет, НЕТ! — закричал он. — Не смей этого делать!— Почему?На Генри снизошло озарение. Наконец-то он вспомнил решающий аргумент, который должен был предъявить в самом начале. Его голос, звучавший в продолжение разговора как блеянье особо робкой овцы, внезапно окреп и стал звонким, как горн.— Потому что он собирается купить дом, вот почему. Я сказал, что приглашаю его сюда в надежде сбыть с рук этого мерзкого белого слона. Все висит на волоске. Разумеется, меньше всего на свете я хочу с ним ссориться, и если ты думаешь, что я позволю обвинять его в краже всяких там пресс-папье, ты глубоко заблуждаешься. Он в две минуты соберет вещи и поминай, как звали. Так что, сама видишь, ни о каких разоблачениях не может быть и речи. Мне все равно, как поступил бы Эркюль Пуаро, я так поступать не собираюсь, а если ты это сделаешь, юная Джейн, я освежую тебя тупым ножом и окуну в кипящее масло. Пусть оставит себе это чертово пресс-папье, мы его спишем на деловые издержки. А теперь мне пора. Надо написать письма, кучу деловых писем. Я уже и так с ними запоздал.После его ухода Джейн несколько минут сидела неподвижно, злясь, как может злиться только упрямая девушка, получив внезапный отпор. Потом она встала. Было ясно, что в одиночку тут не справиться и нужно искать советчика. Быть может, новый человек придумает что-нибудь ценное. Первым делом она вспомнила про Билла Харди. Они были знакомы совсем недолго, но Джейн успела составить о нем самое благоприятное мнение. Билл представлялся ей разумным, рассудительным и практичным.Она подумала, что, наверное, он уже вернулся, и, в таком случае, искать его надо в «Жуке и Клене». Туда она и направилась без промедления. 3 Генри почти дошел до дома, когда с террасы донеслось мелодичное: «Эй», и через минуту на дорожку спустилась Келли.Он смотрел на нее и дивился. Неужели в такое время, когда тревоги и неурядицы порскают со всех сторон, как вспугнутые фазаны, кто-то может быть спокоен и безмятежен? Казалось, она убеждена, что в мире вообще нет тревог и неурядиц. Первые же ее слова объяснили, откуда такой оптимизм.— У меня для тебя хорошие вести, Хэнк, — сказала она, и в его нервной системе произошел стремительный поворот к лучшему. — Причем хорошие — не то слово. Сейчас ты запляшешь на цыпочках, роняя розы со шляпы. Уэнделл покупает дом.У Генри ослабели колени. Эшби-холл замелькал перед глазами, как в старом немом кино. Это было в точности, как если бы Келли, прибегнув к тактике, оказавшейся столь действенной в отношении первого мужа, огрела его по голове пресс-папье.— Повтори!— Ты что, оглох?— Нет, но мне так приятно слышать. Кэлли, это потрясающе. Подумай, что это значит. Мы сможем до конца своих дней жить на Майорке или на Нормандских островах, или в любом другом месте, где жизнь практически ничего не стоит.— Я тоже так подумала.— Он твердо решил?— Твердо.— Что-нибудь о цене говорилось?— Нет, так далеко мы не продвинулись. Кстати, Хэнк, держи ухо востро. Ты мало знаешь Уэнделла и, вероятно, воображаешь его этаким мечтателем, которому дела нет до денег. Только это не так. В делах он — кремень, весь в отца. Стоит дать малейшую слабину, и он тебя облапошит.Генри пообещал не давать слабины.— Уж постарайся.— Не могу дождаться, пока начнутся переговоры за круглым столом. Трудно было его убедить?— После того, как я упомянула Лоретту — нет.— Она-то тут при чем?— Я завела разговор об его сестре Лоретте. Сказала, что он не будет в безопасности, пока остается в сфере ее влияния, так что надо покупать дом и переезжать в Англию. Здесь он тоже может собирать пресс-папье, а по эту сторону океана она до него не доберется. Лоретта не ездит в Англию, потому что души не чает в своем шпице, а его пришлось бы либо оставить в Америке, либо поместить в карантин. На это она никогда не пойдет. Покупайте Эшби-холл, говорю я, и дело в шляпе. Это его доконало. Лишнее подтверждение, что все в этом мире зачем-то нужно, даже Лореттин шпиц.— Да, верно, — сказал Генри.Они погрузились в задумчивое молчание, размышляя о неисповедимых путях Господних. Глава девятая Алджи сидел в «Жуке и Клене», глядя на Хай-стрит и прихлебывая виски с содовой. Нельзя сказать, чтобы цвет его решимости совсем уж захирел под бледным налетом мысли, однако и обычное веселье несколько поумерилось. Резкий уход Билла заметно его обескуражил, показав, что самые красноречивые доводы не заставят друга приблизиться к Эшби-холлу. Человек, внявший красноречивым доводам, не идет наверх принимать ванну, он остается внизу, чтобы побеседовать о деле. Стало ясно, что остроумный план поселить Билла в Эшби-холле, дабы тот сошелся накоротке с толстосумом Стикни, осуществиться не может.После школы Алджи уделял мало времени Святому Писанию, и большинство ветхозаветных историй выветрились из его памяти, не то бы он задумался, как напоминает сейчас Моисея на вершине Фасга. Моисей с тоской смотрел на землю обетованную, на которую ему не суждено было ступить. Алджи с такой же тоской смотрел мысленным взором на миллионера, к которому не мог подступиться. Не удивительно, что виски и содовая обращались золой у него во рту.Алджи с горечью думал о Генри — главном препятствии на пути к богатству. По отношению к нему владетель Эшби-холла вел себя как человек, неоднократно обжигавшийся на молоке. От прошлых встреч у Генри Парадена остался вполне обоснованный страх, что Алджи, оказавшись поблизости, немедленно выманит у него деньги. Он любил племянника и не прочь был время от времени посылать ему пять фунтов, но в решении не пускать его на порог оставался тверд, как скала.А достичь богатства Алджи мог не иначе, как попав в дом. Он не был пессимистом, но уже чувствовал, что вожделенное богатство уплывает из рук. Невозможно одолжить денег у миллионера, к которому нельзя подойти.Он сидел и печально сопел, как, наверное, в свое время Моисей на вершине Фасга, и тут в гостиницу вошла Джейн.Хотя Алджи был настолько озабочен, что предпочел бы остаться один со своими мыслями, появление сестры его скорее обрадовало. Как многие братья и сестры, верящие во взаимную искренность, они были по-настоящему привязаны друг к другу и никакая прямота не могла этого испортить. Да, он называл Джейн микробом и шпингалетом, но ценил ее по достоинству, когда же Джейн говорила, что он напоминает ей лодыря из комиксов про морячка Попая, то произносилось это по-доброму.Поэтому Алджи тепло ее приветствовал и, хотя приподниматься не стал — всему есть мера — но сердечно помахал рукой, приглашая сесть рядом.— Привет, бацилла, — сказал он. — Откуда взялась?Джейн ответила, что недавно вернулась из короткой поездки в Лондон.— Я ищу Билла Харди. Ты его видел?— Мы болтали минуту назад. Он ушел принимать ванну. Зачем он тебе?— Хочу посоветоваться.— Относительно чего?— Так, одна история.— Неприятности?— Да.— Тогда лучше выложи их мне. Выкручиваться из неприятностей — это по моей части. Тут я Биллу дам сто очков вперед.Джейн задумалась. Она чувствовала, что в словах Алджи есть определенный резон. Да, у него много недостатков, но в чем ему нельзя отказать, так это в изобретательности, пусть даже проявляется она в способности увиливать от работы. Сам Генри вынужден был признать, что у этого молодого человека на все есть ответ. Джейн решила, что не вредно, а может быть, даже полезно посвятить его в суть происшедшего.— Значит, так, — сказала она.Алджи внимательно слушал ее рассказ. Ему пришлось довольно долго объяснять, чем отличается пресс-папье Красавчика от дешевых магазинных штамповок, но, разобравшись с этим, он легко схватил главное.— И ты думаешь, его украл Стикни?— А кто еще? Он собирает пресс-папье.— Не хотел бы я, чтобы на моем надгробье написали: «Здесь лежит Алджернон Мартин в надежде на славное воскресение. Он собирал пресс-папье». Посетители кладбища решат, что я — псих. Ладно, к делу. Значит, Стикни — главный подозреваемый. При этом, будь он наполеоном преступного мира, Генри не может его разоблачить, потому что хочет продать ему Эшби-холл. Верно?— Совершенно верно.— Ну, тогда понятно, что надо делать.— Мне — нет.— Милый мой шпингалет, это ж ясно, как Божий день. Выкрасть эту штуку обратно.— Выкрасть обратно?— Верно.— Втайне от него?— Вот именно.— Как? — сказала Джейн, и Алджи согласился, что это и впрямь вопрос.— Разумеется, тут нужна крайняя деликатность. Для успеха необходим человек моего калибра, но как я могу выкрасть пресс-папье, если Генри из какого-то нелепого упрямства не пускает меня в дом? Может быть, если ты объяснишь, что я предлагаю помощь, он смягчится. Мое присутствие могло бы его растрогать.— Этого-то он и боится.Не успел Алджи ответить, как за окном, у которого они сидели, послышалось дребезжание консервных банок. Это было такси, подъезжавшее к каждому поезду. Сейчас оно явно опаздывало, потому что поезд уже стоял на платформе и по всем признакам готовился отойти.— Ой, это Келли, — сказала Джейн. — Опоздала на поезд.— Келли?— Тетушка мистера Стикни. Собиралась в Лондон нанимать ему камердинера. Я говорила, что надо выезжать заранее, потому что на станционное такси нельзя полагаться. Этот один из тех лихачей… Не делай так больше, — с раздражением сказала она, потому что Алджи со всей силы грохнул кулаком об стол, а не всякие нервы такое выдержат. — В чем дело?— Ты сказала, камердинера?— Да. Старого он уволил.— И она собиралась в Лондон, чтобы нанять нового?— Да.— Насколько хорошо вы с этой Келли знакомы? Если ты ей что-нибудь посоветуешь, она послушается?— Возможно.— Тогда догони ее на станции, посочувствуй, что поезд ушел, и скажи, что вообще-то оно к лучшему, потому что ты можешь избавить ее от утомительной поездки в Лондон. Если ей нужен камердинер, нечего и трудиться— по удивительному совпадению ты только что встретила камердинера своего покойного дяди Цедрика…— Какого дяди?— Цедрика. Который был епископом Освальдтвистла. Епископ будет в самый раз. Его камердинер как раз приехал сюда на лов креветок или чем тут занимаются в этих местах и зашел в «Жука и Клен» выпить джина с тоником. А поскольку милый старичок отошел к утренним звездам, он сейчас без работы и готов пособить на то время, пока Стикни найдет постоянного…— Алджи!— А?— Что за чушь ты несешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16