– Больше здесь ничего интересного не будет, пойдем-ка лучше попаримся, – опять положил руку на плечо Кот.
В парилке он залез на самый высокий полок, начал стирать ребром ладони мгновенно выступивший пот:
– Хорошо-о-о! Плесни-ка чуток.
Переждав новую волну горячечного пара, спустился пониже.
– Ну, и как тебе развлечения богатых? – Однако ответить не дал, продолжил сам: – Первый раз про подобные гладиаторские бои я слышал в конце семидесятых, а тут вот сам столкнулся.
– Но это же подсудное дело! – перед глазами Андрея все еще стояло красивое лицо парня. Кстати, он и сидел на этом же месте, где сейчас оправдывает происшедшее Кот.
– Наверное, – неожиданно согласился начальник охраны. – Только кто заявлять станет? Каждый выходящий на бой знает, на что идет. Победит – обеспечит себе безбедную жизнь на некоторое время, проиграл – что ж, никто за руку не тащил, а подписка о добровольном участии в бою имеется.
– А если все-таки смерть?
– Похоронят красиво и с достоинством.
– На нашем кладбище? – вдруг осенила Андрея мысль. Что-то неясное пока, но уже тревожное выстроилось у него в мозгу: кладбище, гладиаторские бои, «санитарка» в аэропорт…
– Это нас тоже не касается, – вновь открестился от всего Кот. – Нас ничего не касается, мы – только охрана. Плесни-ка еще чуток.
Кладбище, «санитарка», смерть на ринге… Кладбище, «санитарка», смерть на ринге…
– Не залей, – вернул его к реальности майор.
– А кто эти парни? – не мог уйти от происшедшего Тарасевич,
– Русоволосый появился у них, – Кот специально выделил слово «у них», – месяца два назад. Имел одну победу – насколько я знаю. Черноволосый – милиционер. Капитан. Пока всегда побеждает. А ты? Ты бы смог его победить?
– Я? Я не собираюсь участвовать в этом.
– Я спрашиваю только ради интереса. Теоретически, так сказать – мог бы?
– Самое уязвимое у него место – его прямолинейность, он работает одними и теми же приемами. Хотя очень цепок и точен. Достаточно серьезный противник, – сказал Тарасевич.
– Ну, а если применить твою биоэнергетику?
Никогда прежде Кот не пытался выяснить у него, каким образом Андрей уложил троицу у кладбища в первый день знакомства. Никогда больше не применял этот прием Тарасевич на тренировках. Но, выходит, майор все помнил и знал. И, если смотреть его глазами на гладиаторские бои, Тарасевич – просто сущая находка, клад для таких игрищ, не говоря уже о других разборках. Да, можно было начинать новую жизнь, она – красивая, денежная, предлагается пока намеками, его втягивают в нее через бешеные «европейские» деньги и приобщение к сомнительным аферам. И согласись он сейчас на нее, просто кивни головой, тут же исчезнут десятки проблем. Правда, неизбежно возникнут новые, без этого нет жизни, но как хочется отбросить именно старые…
– Пойдем окунемся? – не дождавшись скорого ответа, прервал разговор начальник. Может, давая время подумать еще. Спустился вниз. – Авось какую рыбешку в бассейне и мы поймаем.
В бассейне плавали целых три цветастых игривых рыбешки. Они со смехом бросились в брызги, поднятые мужчинами, обвили их, словно водорослями, руками и ногами. От неожиданности Андрей пошел ко дну, с усилием дернулся, освобождаясь от пут, вынырнул на поверхность. И только проморгался – увидел Нину. Она входила в воду по ступенькам, глядя на него и кружащихся вокруг девиц. Не успел он еще что-либо предпринять, как его опередил Кот: мощными гребками майор бросил свое тело к секретарше, замер рядом, ожидая, когда Нина привыкнет к воде и окунется.
– Как сегодняшняя охрана? – кивнул он на подплывающего Андрея. – Не подводит?
– Не подводит, – ответила Нина и оттолкнулась от стены. Получилось, что отплыла от начальника к Андрею.
– Значит, утверждаем такой расклад и на будущее, – не стал плыть вслед за подчиненной майор.
«Нет уж, будущего у меня с вами не будет», – окончательно решил для себя Тарасевич.

7

Теперь он ждал только одного – обещанного паспорта. Кот молчал, и Андрей вынужден был томиться этим ожиданием. Единственное, что утешало – Нина теперь охотно отзывалась на приглашение попить кофе, и он все чаще проводил свободное время в «министерском» кабинете.
О проведенном на загородной даче вечере не говорили, словно его не было вовсе, но цепочка, которая выстроилась у Андрея в сознании с кладбищем, санитарной машиной и гладиаторским боем, не давала покоя. И он бы не был, наверное, омоновцем, если бы не начал осторожно проверять эту связь самостоятельно.
Первое, что сделал – съездил однажды к кладбищу. И хотя строители еще ковырялись с установкой общего забора, за те месяцы, которые прошли после знакомства с Котом, там уже вырос целый участочек надгробий. Андрей прошелся вдоль ровненьких рядков крестов и памятников, перечитал все фамилии, словно они могли подтолкнуть его к разгадке тайны. Если, конечно, она существует, а не плод его воображения.
Фамилии, конечно, ничего не объяснили. Судя по датам рождения и смерти – здесь покоились, по большей части, старики и старухи. Ничего особого не сказали и могильщики, с которыми Андрей присел покурить как один из поминальщиков.
Однако на третий раз, кажется, промелькнуло что-то подозрительное. В тот день состоялось сразу четверо похорон, и Андрею неожиданно бросилось в глаза малолюдье при погребении.
– Жил один, как перст, вот и проводить до могилы даже некому, – охотно пояснила одна из старушек, с которой Андрей подгадал уйти с кладбища. – А Степка знал, когда умирать: как все пропил, так и преставился.
– А вы соседка?
– Соседка. Хоть и помучил он меня своими выходками, да ж мы люди. Умершему да родившемуся нельзя без внимания, не по-христиански.
Эта загадка закручивалась поострее: на кооперативном кладбище с удовольствием хоронят одиноких и пьяниц? Откуда такая щедрость у людей, готовых перегрызть друг другу глотку ради выгоды или потехи?
Однако дальше удивления дело долго не продвигалось, тем более, что действовал Андрей более чем осторожно: узнай Кот его внимании к похоронным делам, восторга, надо полагать, не высказал бы. Но однажды промелькнула в разговоре уже с другой старушкой еще одна любопытная фраза:
– Хоть перед смертью-то Гришка пожил немного в свое удовольствие. Говорил, что застраховался, мол, ради нужд медицины, ему за это деньги и договор, что похоронят по-человечески. Не обманули, сама вижу, что не обманули. А нынче-то верить никому нельзя, особенно всяким фирмам.
– А кто застраховал-то? И от чего? На каких условиях? – сразу почувствовал легкое волнение Андрей.
– А кто ж его знает, поди, спроси у него, у Гришки-то. Ежели повстречаю на том свете, могу и поинтересоваться, коль снадобится. Ну, наверное, разрешил себя разрезать. Что им, ученым-то медикам, еще надо? Им лишь бы резать.
– А в какой морг забирали соседа-то вашего? – Андрей и не заметил, как подстроился под говор старухи. – Кто забирал?
– «Скорая» приехала и увезла. Мне-то откудаво знать, чьи мы становимся, когда помрем. Хорошо, что еще забирают. Аль не так?
«Так-так, все так», – согласился Андрей.
Разговор с бабулей выводил его на какую-то новую орбиту, в совершенно незнакомую сферу. Полученные сведения пока еще ничего не объясняли, не приблизили его к разгадке тайны ни на йоту, но все равно это была та ступенька, с которой более широко открывался горизонт. И первое, что осозналось – ответы нужно искать в области медицины. Если еще точнее – то в морге, куда поступают умершие. Что за договора они заключали? И с кем? Чтобы молодые врачи получили практику по разделыванию трупов? Но что тогда возят в Шереметьево? Аэропорт – международный, значит, товар поставляется за границу. Чего не хватает за границей? Уж не человеческих ли запчастей?
Догадка, страшная по своей сути и неправдоподобная хотя бы потому, что он, Андрей Тарасевич, находится рядом со всем этим, и пока ничего не знает. Однако мелькнувшая мысль о продаже человеческих органов засела намертво. Да так вписалась в ситуацию, что, казалось, лежала на поверхности, стоило только выстроить логическую цепочку и усомниться в благородстве коммерсантов. Но неужели правда?
С каждым днем сомнения таяли, как дым от легких сигарет Нины. Чем больше хоронили народу, тем чаще требовались охранные поездки «в Европу». И однажды, дождавшись, когда ему выпадет ехать в аэропорт не со словоохотливым, но тем не менее бдительным Серегой, а с другим охранником, Андрей сразу после отъезда от офиса «замаялся» животом.
– Потерпи уж, нельзя отставать, – глядя на его «мучения», умолял напарник. Еще бы, кому охота пролетать мимо заветного конвертика!
– Сам знаю, – мужественно постанывал Андрей.
Зато в аэропорту, не дождавшись, когда вытащат свои вещи врачи, сосед сам распахнул дверцу перед Андреем и кивнул на здание:
– Давай мухой, туалет справа – вниз.
Мухой, дорогой друг – это слишком медленно. Андрей влетел в щелку самооткрывающихся дверей, нырнул внутрь какой-то делегации, притих среди толпы. Незаметно стащил с себя куртку.
В это время вошли в зал и парни, которых он сопровождал, и уверенно направились к одной из таможенных стоек. Подали в окошко документы, ответили на какие-то вопросы.
– Извините, здесь не проходила делегация из Мюнхена? – оттолкнув врачей, влез, насколько позволило окошко, прямо к таможеннику Андрей.
– Какая еще делегация? – возмутился бесцеремонностью таможенник, выдавливая голову Андрея назад.
Поднадавили с двух сторон и пришедшие в себя врачи, но Андрей успел ухватить круглые цифры кодового обозначения товара – 300 190 100. Отскочив от стойки, начал метаться взглядом по залу, отыскивая клочок бумаги. Черт, как чисто вокруг, и хотя цифры легкие, записать на всякий случай надо бы – 300 190 100. Наконец увидел валявшуюся около урны пачку из-под сигарет – 300 190 100. Не забыть, пока ищет ручку. Но откуда ей взяться у него, она ему сто лет уже не требовалась – 300 190 100.
– Извините, у вас случайно ручки нет? – попросил у респектабельного господина, для гарантии указав на кармашек его пиджака, из которого торчал зажим авторучки.
Джентльмен закивал, с улыбкой протянул серебристый тонкий карандаш. От волнения и спешки Андрей сломал гриф, нацарапал оставшиеся цифры обломком и с извинениями протянул остатки озадаченному иностранцу:
– Извините, спасибо.
Врачей у стойки уже не было, и Андрей, облачившись снова в куртку, с видом величайшего облегчения вышел на площадь.
– Все в порядке, – сообщил он напарнику, вкладывая в эти слова свой смысл.
– Ну и хорошо, – похвалил тот.
Теперь оставалось выяснить, что означает код товара. Но где? У медиков? Таможенников? Здесь гарантия стопроцентная, что дадут от ворот поворот: мало ли кому что интересно знать. А кто вы такой вообще, гражданин интересующийся? А покажите-ка ваш паспорт!
Паспорт. Нужен срочно паспорт. Сдержит ли Кот обещание?
И как же плохо, оказывается, Андрей узнал своего начальника! Не успел он сбегать за тортом в честь поездки «в Европу» и торжественно выложить под всеобщее женское одобрение его перед Ниной, из динамика только что оборудованной общей связи послышалась команда Кота:
– Тарасевич, зайдите.
Команда транслировалась по каждой комнате и коридорам, ее звук еще пугал служащих «Стрельца», а Андрею напоминал казарму, но сейчас Тарасевич отметил другое: Кот назвал его на «вы». Правда, он не помнил, как начальник обращался к нему при посторонних, но к майору шел, внутренне собравшись.
Он не ошибся в своем предчувствии: Кот не пригласил его присесть. И целую минуту молча рассматривал, давая Андрею время понервничать. Наконец в упор поинтересовался:
– Вы встретили группу из Мюнхена?
Вот оно что! Андрей от неожиданности прикрыл глаза: какой же он мальчишка, сосунок в подобных делах. Затеял шашни-машни с профессионалами. Ведь сам же еще при первой встрече, во время драки отметил, что Наполеон-2 кулаками не машет. Конечно же, надо было предполагать: у него все под двойной, тройной защитой. А что теперь? Руки майор держит под столом, а уж что там у него – «кольт» или просто «Макаров», узнать не придется. Окна зарешечены, в приемной наверняка сидит группа захвата. Церемониться с ним здесь не станут, он уже слишком много знает. Недооценил он степенного «Стрельца», потерял нюх…
– А на кладбище похаживали, чтобы отыскать себе местечко получше? – спросил Кот, словно заранее отрезая ему путь к отступлению.
И это знает. Все знает. Не зря казалось, что слишком уж спокойная жизнь началась, что все вокруг чуть ли не братья, а если и не братья, то так, мелкие шалунишки из детского садика. А ведь там, где шальные деньги, говорить о нравственности наивно. В нулях здесь ходит и человеческая жизнь. Наверное, после всего пережитого он просто не хотел в это верить, думал, пронесет…
– Так будут какие-то объяснения, или… – майор не закончил, словно не желая лично определять крайние точки, а, давая Андрею шанс попытаться самому найти выход из ситуации, предложить свой вариант.
– Объяснение одно, – развел руками Тарасевич, одновременно наблюдая за Котом. Тот четко среагировал на этот размах рук, и стало окончательно ясно: дурочку здесь не поваляешь. Или, наоборот, надо валять только ее. И, странное дело, вместе с осознанием глубокой опасности к нему начали приходить спокойствие и уверенность в своих силах. Ясны враги, четки границы… – Я всегда занимался тем делом, которое знал досконально. Плохо это или хорошо, но когда возникают вопросы, а ответов нет, я их добываю сам. Все.
– Добыл? Ответы эти?
– Почти. Осталось узнать, что означает на таможне код 300 190 100.
– И что будет дальше? Вернее, и что было бы дальше, если бы узнал?
– Пока не знаю. Все зависело от того, что кроется за этими цифрами. А потом бы принимал решение – оставаться или уйти.
– Не успел, – Кот вытащил из-под стола левую руку. Значит, оружие в правой. – Теперь мы будем принимать решение за тебя.
– Я в вашей воле, – подтвердил свое незавидное положение и Тарасевич. Теперь надо изо всех сил строить из себя виноватого и несчастного – это притупляет бдительность врага.
И Кот озадаченно посмотрел на него: видать, прибавил Андрей ему непредвиденных забот. Только вот чего они выжидали, раз обо всем знали? Отчего сразу не прихлопнули?
– С кем делился, советовался своей любознательностью? – задал еще один вопрос начальник.
– Если вы настолько тонко отслеживали меня, то должны знать, что ни с кем. Это было нужно только для меня. Если мне не доверяли, но заставляли участвовать в каких-то делах, я обязан был расставить все акценты сам.
– Тебя смутил гладиаторский бой? – Кот перешел на «ты», и это не осталось незамеченным для Андрея. Значит, не все потеряно?
– Меньше всего. Самым непонятным оказалась санитарная машина, следующая «в Европу».
– Спасибо за совет. Учтем.
Андрей вновь развел руками: чем могу. И на этот раз Кот никак не отреагировал на его жест. Может, все же попробовать взять его? Но кто за дверью? Или все-таки дождаться, посмотреть, какое решение примет майор? Вроде он в чем-то сомневается, колеблется, пытается разобраться…
– Жалеешь о свершившемся?
– В какой-то степени, да,
– Если прокрутить пластинку назад – пошел бы на то, на что пошел?
– Наверное, да.
– Что бы ты предпринял, будь на моем месте?
– Это сложно, – искренне признался Тарасевич. – Наверное, перестал бы доверять – это во‑первых. Во-вторых, попытался бы определить для себя, насколько необходим мне этот человек.
– А если необходим? Или, скажем так, желателен?
– Привязал бы его к себе чем-нибудь покрепче.
– Чем, например?
– Лучше всего общим делом.
Наверное, блиц-опрос удовлетворил в чем-то майора, и он даже несколько раз покрутился в кресле, раздумывая над ответами.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Из офиса пока никуда не выходить. По телефонам не звонить. Любая попытка уйти… – Начальник выложил на стол пистолет, и Андрей согласно кивнул. – Сами мы трогать тебя не станем, а вот латвийская полиция, думаю, скажет спасибо за такой подарок. Да и Нину пожалей.
– А при чем здесь Нина? – впервые не сдержался Тарасевич, и то больше от удивления. – Она‑то при чем?
– Совершенно ни при чем. Но вот поэтому, прежде чем что-то предпринять, думай. Иди.
Иди… Куда? Куда можно выйти из угла? Но зачем они Нину-то впутывают в его судьбу? Уверены, что из-за нее он ничего не станет предпринимать? А если все-таки станет? Что ему Нина? Неожиданное сиреневое пятно, единичное напоминание о Зите. Не более. Так что она – ваша, господа коммерсанты и телохранители. Она существовала до его прихода, останется и после. К сожалению, ему платить ей нечем…
– Что-то случилось?
Андрей не заметил, что прошел мимо двери, у которой стояла в ожидании танцовщица.
– Нет, ничего, – постарался быстро сбросить озабоченность Андрей. – Как наш чай?
– Тебя ждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28