Бледный костер потрескивал, сиреневый дымок тянулся вверх, рассеиваясь в сосновых ветвях. Нина сказала, что ее кусают комары, вот Гарик и соорудил небольшой костерок. Развалившись на траве, он положил темноволосую голову Нине на колени и блаженствовал. Алена сидела на широком пне, а Сорока прислонился спиной к дереву.
— …Глеб рассказывал, что иногда до двух сотен в день зарабатывает, — говорил Гарик, снизу вверх глядя на Нину. — Купит, к примеру, у моряка импортный магнитофон и тут же перепродаст в два раза дороже… Это его законный бизнес.
— Точнее, беззаконный, — ввернул Сорока.
— Я делами Глеба не интересуюсь, — сказала Нина. — А покупатели на него не жалуются… И начальство им довольно. Не беспокойтесь, продавцы теперь сами стали хорошими психологами. Знают, у кого купить, кому продать. И сразу чувствуют, кто перед ними: работник ОБХСС или покупатель с бабками…
— С чем? — переспросила Алена.
— Так дельцы у нас называют деньги, — улыбнулась Нина.
— Про «башли», «капусту» слышал, а про «бабки» — впервые! — подивился Гарик.
— То-то они, голубчики, спелись… — думая о своем, произнес Сорока.
— О ком ты? — спросила Алена.
— И давно они дружки-приятели? — не ответив ей, обратилсн Сорока к Нине.
— Дружки-приятели? — переспросила та.
— Глеб и Борис, — пояснил Сорока.
— Твой бывший… близкий друг, — не удержался и съязвил Гарик.
— У Глеба есть еще один приятель — Борис, мастер спорта по автомобилизму, — наградив Гарика уничтожающим взглядом, спокойно ответила Нина.
— Его фамилия Борисов?.. Борис Михайлович? — странным голосом спросил Сорока.
— А ты его откуда знаешь? — удивилась Нина. — Впрочем, он человек известный, о нем в газете писали…
У Сороки сначала кровь прилила к лицу, потом он побледнел. Никто, кроме Алены, этого не заметил.
— Ты видела его? — хриплым голосом спросил он. Чтобы скрыть охватившее его волнение, Сорока откашлялся.
— Бориса-то? — не замечая, что с ним творится, продолжала Нина. — Я его впервые увидела на даче у Глеба, интересный мужчина… Он часто заходит в комиссионку.
— Тоже увлекается… музыкой? — поинтересовался Гарик.
— Они все помешались на этих магнитофонах, усилителях, колонках! Платят шальные деньги.
— Да, он ездит быстро… — произнес Сорока. — У него светло-зеленые «Жигули»?
— Это очень важно? — не спускала с него встревоженных глаз Алена. В голосе Сороки прозвучали какие-то нотки, заставившие всех посмотреть на него. Взволнованный, он резко нагнулся, схватил толстую ветку с земли, разломал на несколько кусков и бросил в костер. Когда он снова выпрямился, лицо его было спокойным, как обычно.
— Он тебе не рассказывал, как весной подбил на Приморском шоссе двух мотоциклистов? — после продолжительной паузы спросил Сорока.
— Об этом мне не нужно было рассказывать, — ответила Нина. — Я сама там была.
— Ты?! — вырвалось у Сороки. На лице его глубокое изумление и растерянность. — Ты была в этой машине?!
И Гарик и Алена, чувствуя, что происходит что-то необычное, во все глаза смотрели на них.
— Их никто не подшибал — они мчались за нами как сумасшедшие и перед поворотом, когда увидели встречный грузовик сами свернули в канаву, — продолжала Нина. — Я увидела, как они закувыркались, и закричала… Борис остановился, мы все выскочили из машины, ребята кинулись к ним, а я страшно испугалась, даже не подошла посмотреть… Девочки — тоже. Борис потом сказал, что они получили серьезные травмы, но будут живы.
Гарик и Алена переглянулись.
— Это ты про тот случай на Приморском шоссе? — спросила Сороку Алена.
— Ты знаешь, кто был на мотоцикле? — сказал Гарик, глядя на Нину.
— Какие-то дружинники, — ответила она. — Я же говорю, их не видела.
— Дружинники! — воскликнул Гарик. — Вы убили Сашу и чуть не отправили на тот свет…
— Нина, сколько вас было в машине? — перебил Сорока, бросив недовольный взгляд на Гарика.
— Борис, я, Глеб, сестренки Оля и Аня и Борис… Шесть человек. Мы ехали на дачу Глеба.
— Ты Бориса два раза назвала, — заметила Алена.
— Один — Борис Михайлович Борисов, второй — Длинный Боб, — пояснила Нина. — Два Бориса, неужели непонятно?
— Понятно, — сказал Сорока. — Непонятно только, куда испарился Длинный Боб…
— Борис Михайлович и Глеб погрузили их в машину и повезли в Зеленогорск, а мы все сели на автобус и на нем доехали до дачи… — Нина обвела всех недоуменным взглядом. — Какого Сашу убили?
— А с ним на мотоцикле был Сорока, — прибавил Гарик. Он сидел рядом с Ниной и накручивал на палец тонкий стебель.
— Это правда? — Нина перевела взгляд с него на Сороку.
— Вспомни: о чем они говорили, когда стали удирать от нас? — попросил Сорока.
— Почему же я тебя не узнала? — произнесла Нина.
— Я сидел сзади, — сказал Сорока.
— Борисов хотел остановиться, когда вы замахали полосатой палкой, ну, а Длинный Боб…
— Он сидел рядом с водителем? — перебил Сорока.
— Да, он сказал, что не стоит останавливаться, это свои ребята, он их хорошо знает… Давайте, мол, их разыграем… Ну, тут и началась эта бешеная гонка!
— Которая так трагически окончилась, — сказала Алена.
— Ну и друзья у тебя! — покачал головой Гарик. — Тюрьма по ним плачет!
— Я же не виновата, что ты мне так поздно встретился, — съязвила Нина.
— Это Боб попросил вас не говорить следователю, что он был в машине? — спросил Сорока.
— Он сказал, что у Борисова будут неприятности с ГАИ, если узнают, что в машине было шесть человек. И Борисов согласился… Ну, мы и не назвали его.
— А вас спрашивали?
— Да нет… Борисов привез нас в милицию и еще раз попросил не говорить про Длинного Боба. — Нина посмотрела на Сороку. — А что? Надо было сказать?
— Зачем же подводить своих друзей, — усмехнулся Сорока.
— Я не знала, что Саша погиб, — сказала Нина. — Борисов говорил, что он лежит в больнице…
— Он умер не сразу, — сказал Сорока. — Его пытались спасти, сделали операцию, но он так и не пришел в сознание…
— Боже мой, какой ужас! — воскликнула Нина. — А ты?
— Я, как видишь, легко отделался…
— Р-р-р! Ав! — раздался дикий рев, и из кустов с шумом и треском выломился улыбающийся Сережа. Подбежал к костру, оглядел всех веселыми глазами. — Что, испугались? Вы видели, какой смерч плясал на озере?
— Он нас сюда по воздуху забросил, — сказала Алена.
— Я так и подумал, когда увидел в камышах перевернутую лодку, — засмеялся Сережа. — Или вы прямо в рай к боженьке на небо попали, или — на Каменный остров.
— Может, ты и мое платье нашел? — спросила Алена.
— Удочку нашел, а на крючке знаешь кто был?..
— Лещ! — воскликнула Алена.
— Здоровенный окунь, — ответил Сережа.
Алена бросила взгляд на Сороку, но тот не слушал их: опершись спиной о ствол, смотрел прямо перед собой, и глаза у него были чужие, беспощадные.
— Я привез котелок, хлеб, ложки, рыбу… После бури такой потрясающий клев был! — весело рассказывал Сережа. — Давайте в наш последний вечер поужинаем здесь, на Каменном острове?
— Меня комары живьем сожрут, — сказала Алена. — Смерч оставил на мне один купальник.
— Я все привезу, что надо, — очнулся от своих невеселых дум Сорока.
— Ты не знаешь, что мне надо, — поднялась с пня Алена.
Он впереди, она — за ним стали спускаться вниз к причалу. Когда забрались в лодку и Сорока сел на весла, Алена сказала:
— Они ведь ненарочно, Тима?
— А ты как думаешь? — взглянул он ей в глаза.
— Я не могу в это поверить, — помолчав, проговорила она. — Нина ведь сказала, что Борисов хотел остановиться…
— Но не остановился…
— По-твоему, Борис, или, как вы его называете, Длинный Боб… подстроил эту аварию?
— Боюсь, что так, — процедил он, не глядя на нее.
— За рулем-то сидел другой Борис! — с вызовом сказала она. — Как же он мог?
— Ты его защищаешь? — чуть приметно усмехнулся Сорока.
— Я тебя защищаю от самого себя! — горячо воскликнула она. — Я же вижу, как ты мучаешься, растравляешь себя… Ты же, Сорока, всегда был справедливым!
— Посмотри: что это такое в камышах? — кивнул Сорока на мыс.
— Мое платье! — обрадовалась Алена.
Лодка была на полпути к острову. Тут наперерез ей со стороны бывшего детдома показалась еще одна плоскодонка с черным вытянутым носом. В ней сидели трое. Увидев Гороку и Алену, они зашевелились, о чем-то переговорили, потом один из них встал и, сложив руки рупором, протяжно закричал:
— Сорока-а! Мы-ы к тебе-е!
— Греби-и на Каменны-ый! — откликнулся тот.
Над озером аукнулось эхо и пошло гулять по сосновому бору, березовой роще. Тот, кто встал, помахал рукой — мол, понял, — и лодка взяла курс на остров.
— Кто это? — спросила Алена, глядя на черноносую лодку.
— Моя команда… — улыбнулся Сорока. — Вася Остроумов, Егор Лопатин… Одного ты знаешь — Федя Гриб!
— Твой лютый враг?
— Он перевоспитался, — улыбнулся Сорока.
— Ой, посмотри: что это такое? — показала на остров Алена. — Можно подумать, что республика возродилась!
Над соснами разноцветным роем взвились шары с привязанными к ним человечками, рыбами и еще какими-то непонятными знаками.
— Восемь, одиннадцать… тринадцать… Пятнадцать! Как красиво. Откуда их столько?
— Сережа забавляется, — сказал Сорока. — Видно, нашел наш тайник…
— Жалко отсюда уезжать, — вздохнула Алена. — А тебе, Президент?
Он не успел ответить: неподалеку от лодки с негромким всплеском упал лопнувший шар с человечком. Сорока подцепил его веслом, взял в руки и стал разглядывать.
— Мой личный знак, — с задумчивой грустью сказал он. — Стоило ему появиться в небе, я все бросал и мчался на остров.
— И меня бы бросил? — без улыбки спросила Алена. Она черпала пригоршней воду и пропускала ее сквозь пальцы. Сверкающие капли со звоном разбивались о воду.
— Тогда — да, а сейчас — нет! — сказал он.
Еще один синий шарик с рыбкой лопнул в небе и мягко, без всплеска упал в озеро — на этот раз немного дальше.
— Я хочу его взять на память, — сказала Алена.
Сорока молча направил лодку к съежившемуся шарику с картонной рыбкой.

Часть третья
КАКИМ ТЫ БЫЛ…
Глава двадцать третья
Сорока не заметил, как за спиной остановилась комсорг Наташа Ольгина. Некоторое время с интересом наблюдала за его работой, потом стала что-то быстро говорить, но в этот самый момент поднявший от двигателя голову Сорока сделал знак водителю, сидевшему в машине, и тот включил мотор. Наташа вынуждена была замолчать.
Закончив регулировку, Сорока выпрямился, отключил провода приборов и захлопнул крышку капота. «Жигули» рывками стали пятиться со стенда. А в дверь уже заглядывали ожидавшие своей очереди автомобилисты.
— Мы должны с тобой сейчас же засесть за составление доклада — до отчетно-выборного собрания осталось каких-то пять дней. Из райкома комсомола уже три раза звонили… Так что заканчивай все дела — и пошли в красный уголок. Я материалы подготовила.
— Ты даешь! — усмехнулся Сорока. — Я сегодня один. Кто же будет работать?
— А Кузьмин?
— С неделю как в отпуске.
— Я договорюсь с Томиным, и тебя кто-нибудь заменит.
Наташа отступила к верстаку, пропуская на стенд очередную машину. Сорока, встав напротив дверей, показывал, как нужно заезжать. Водитель кивал, старательно вертел руль, но его почему-то все время вело в правую сторону. Когда «Москвич» наконец встал на место, Сорока повернулся к Наташе и коротко бросил:
— После смены.
Девушка всплеснула руками и возмущенно затрещала, но Сорока включил рубильник, и рубчатые металлические барабаны, на которых стояли колеса машины, со скрежетом стали вращаться.
— Тормоз! — крикнул Сорока.
Водитель нажал на педаль, и на светящемся табло прибора заметались зеленые пунктирные всплески.
— С тобой разве договоришься! — обиженно сказала Наташа и стремительно выпорхнула из помещения. Однако через секунду в проеме двери снова показалась ее голова. — У нас незаменимых нет!.. — крикнула она. — Буду ждать в красном уголке…
Не успел он обслужить «Москвич», как его позвали к начальнику производства.
«Чертовка, уже пожаловалась! — с досадой подумал он, вытирая ветошью руки. — Почти неделя до собрания, а она горячку порет…»
Однако Тимур Ильич пригласил его в свой светлый, отделанный деревом кабинет совсем для другого разговора. Он сидел на краешке полированного письменного стола и коротко бросал в телефонную трубку:
— Мы лобовые стекла для «Жигулей» не изготавливаем. Мы получаем их со склада, товарищ… А на складе пусто. Конечно, ждем! Вот так, ясно? Все. Пока.
Невысокого роста, с короткой стрижкой, в черном кожаном пиджаке, Томин выглядел молодо, хотя в светлых волосах и достаточно седины. Был он очень подвижным, минуты не мог посидеть спокойно: то встанет из-за стола и пройдется по просторному кабинету, то с бумагами в руках пристроится у окна, то, вот как сейчас, усядется на край стола. Казалось, он боится своего кресла, будто оно болотная кочка, которая может засосать, не отпустить. Да и в кабинете-то Томин старался поменьше бывать: выскакивал в производственный отдел или бухгалтерию, его можно было увидеть в цехах, на территории, где он давал указания мастерам и бригадирам. В узком длинном коридоре его ловили клиенты и просили подписать какие-то накладные, наряды на запчасти. Он выхватывал шариковую ручку, быстро взглядывал на текст и тут же подписывал.
Вскочив со стола, Томин целеустремленно направился к Сороке, но, не доходя на один шаг, круто свернул и, обогнув длинный, застланный зеленым сукном стол — такие стоят во всех кабинетах, — вновь очутился у негромко задребезжавшего телефона.
— Да? Я слушаю. Здравствуйте. ТО-1? Можно. В порядке очереди. Позвоните в регистратуру, вас запишут. Профессор? У нас одна очередь и для профессоров и для рабочих. Для академиков — тоже. Все. Пока.
Положив трубку, посмотрел на Сороку, неподвижно стоявшего у двери.
— Ты ученых без очереди обслуживаешь? — спросил он.
В другой бы раз Сорока и ответил на шутку начальника, Тимур Ильич ему нравился, но сейчас на стенде стоит машина, а на очереди еще четыре… А он, единственный в смене электрик, торчит в кабинете и слушает стереотипные телефонные разговоры.
— У меня там люди, — суховато сказал он. — Ждут.
Бросив на него быстрый взгляд, Томин уселся в кресло, но тут же вскочил, будто обжегся. Обойдя вокруг стола, снова остановился напротив Сороки.
Он был намного ниже, и ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть тому в лицо. И взгляд у него был вопросительный, будто начальник и не вызывал Сороку, а тот сам пришел к нему.
— Думаешь, я вызвал тебя, чтобы полюбоваться на твои красивые глаза?
Сорока пожал плечами, — мол, к чему лишние слова? Тимур Ильич подошел к подоконнику, пристроился на нем. Задумчиво глядя на Сороку, забарабанил пальцами по стеклу.
— Дело вот в чем: я назначаю тебя старшим смены на поток, — невыразительным голосом сказал он. — Приказ подписан. Надеюсь, ты справишься. Не боги горшки… Вопросы будут? Нет? Все тогда. Пока.
Сорока вытаращил на него глаза: он никак не ожидал такого оборота. Выходит, под его начало попадут все автослесари, мотористы… По сути дела, старший смены — помощник мастера, второе лицо в потоке. А когда мастер отсутствует, заменяет его. К старшему смены обращаются все: и рабочие и клиенты. И он отвечает за качество работ и выполнение плана.
— В цехе есть ребята куда опытнее меня, — попробовал возразить он. — И стаж у них! А я тут без году неделя.
— Испугался, Сорокин? — с усмешкой посмотрел на него Томин. — Простым-то слесарем оно, конечно, проще…
Это задело Сороку. В трусости его еще никто не упрекал.
— Когда заступать? — помрачнев, спросил он.
— Это другой разговор, — заулыбался Тимур Ильич. — А то я уже засомневался в тебе. Может, думаю, Кузьмин перехвалил тебя?
«Вон оно в чем дело? — подумал он. — Володина работа…» Мелькнула мысль, не захотел ли тот избавиться от него, но тут же отогнал эту недостойную мысль: Кузьмин не из тех, кто будет в кошки-мышки играть.
— Ты что, недоволен? — весело прищурился на него Томин.
— Прыгаю от радости, — пробурчал Сорока.
Повернулся, чтобы выйти, но начальник остановил.
— В этой смене Борис Садовский, Лунев и Гайдышев… Я скажу мастеру, чтобы их перевели в другую смену.
— Зачем? — сказал Сорока. — Пусть работают, как работали.
— Не нравится мне эта компания, — продолжал Тимур Ильич, наблюдая за Сорокой. — Но дело знают. И потом опытные автослесари на дороге не валяются. А на тебя у них зуб. Я этих ребят знаю… Начнут палки в колеса вставлять — сразу ко мне…
— А это еще зачем? — удивился Сорока.
— Думаешь, сам справишься?
— Стоит ли тогда меня назначать старшим смены?
Томин подошел к нему, крепко пожал руку.
— Желаю успеха! — коротко сказал он.
Как восприняли его назначение старшим смены Длинный Боб и его дружки, Сорока не знал, да, признаться, не очень это его и интересовало. Он был на станции не новичком, со многими ребятами нашел общий язык, а это в какой-то мере сдерживало Боба и его дружков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37