А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Где предел?..
Из очередного ночного путешествия по временам года я принесла осенний букет. Желтые и красные листья, сухие колосья и травы. Проснувшись, мой грустный Зевс вопросительно посмотрел на меня. Конечно, мне было его жаль, но не думаю, что я слишком замучила его. Мое пребывание в этом мире длилось не более двух недель. В нашем возрасте нормальны перерывы и подольше. Другое дело, что это были не обычные недели, а одни из последних наших недель.
- Не кажется ли тебе, что мы слишком эгоистичны? - ответила я вопросом на его взгляд.
- Что ты имеешь в виду? - пожал он плечами, спустив ноги на пол и обмотавшись простыней на греко-римский манер. И действительно, стал очень похож на неумытого спросонья Зевса.
- Нашего сына, - объяснила я.
- Мы же от него не отворачивались!
- Ты уверен? Особенно, в последние месяцы...
- Но мы не запрещаем ему приезжать. Сам не хочет.
- Не запрещаем, но и не зовем... Ты уверен, что он не догадывается о происходящем?
- Нет, не уверен..
- А если так, то, скорей всего, он сейчас прислушивается не к голосу сердца, а к тем общепринятым этическим нормам, которые запрещают детям присутствовать при уменьшении родителей.
- Не запрещают, а не рекомендуют... Бывают случаи, когда больше некому присутствовать или нет возможности не присутствовать, - уточнил мой аккуратный и добавил: - И, мне кажется, эти нормы не совсем лишены смысла.
- Возможно, - ответила я, сомневаясь. - Только почему-то меня до сих пор мучает совесть оттого, что я не была рядом с мамой. Обманывала сама себя, будто не знаю, что происходит.
- Но согласись, что присутствие детей не совсем деликатно, с одной стороны, и может оказаться слишком тяжелым испытанием для психики - с другой. И вообще, с момента появления детей, жизнь родителей практически полностью принадлежит им. Не справедливо ли, что период прощания всецело принадлежит родителям, то есть супругам?..
- Наверное, справедливо, но эгоистично... Ведь навсегда разлучаются не только супруги, но и дети с родителями. А мой случай, твоими стараниями, вообще, из ряда вон!... И если, как ты надеешься, когда-нибудь и ты последуешь за мной, то должен быть кто-то, кому мы можем доверить обеспечение нашего эксперимента. И оставить ему возможность повторить его... Ты сделал гениальную систему и знаешь, что подарить ее человечеству тебе не позволят, ибо она разрушает устои. Но неужели ты не хочешь, чтобы наш сын обладал ею? Ты подаришь ему право выбора. Это нелегкая ноша, однако она увеличивает степень свободы. Не есть ли наш родительский долг сделать сына более свободным, ежели это в наших возможностях?
- Наверное, ты права, - серьезно согласился мой супруг, - только я не уверен, чего в этом даре больше: бремени или свободы. Но это уже ему решать - принимать ли от нас столь сомнительный дар. К тому же, существует еще одна непререкаемая этическая норма: "Желание уходящего - закон!"
- Я не хочу использовать эту этическую норму. По-моему, она не совсем этична.
- Значит, забудем о ней и будем действовать, исходя из нашего обоюдного согласия, - постановил мой уступчивый.
Он тут же взял телефон и набрал код сына.
- Папа? - голос сына звучал не очень громко, но я услышала в его вопросе тревогу. Конечно же, он чувствовал, что происходит в этом доме!
- Привет, наследник! Как твоя "no problem"?
- Как всегда, проблем куча, но ни одной серьезной.
- Мы с мамой хотели бы тебя видеть. Есть возможность?
- Конечно! - возопил сын так, что стало слышно сразу во всех мирах, имевшихся у нас в наличии. - Скоро буду! - И отключился.
Ну, что ж, назад дороги нет... Не знаю, разумно ли поступаю, но так подсказывает мне любовь. Или мой эгоизм?... Все! Рефлексии побоку. Я люблю сына и хочу его видеть. А, как сказал мой разумный, желание уходящего закон. И не только я этого хочу, но и сын. Я это услышала!
Мой творец ободряюще улыбнулся мне. Мол, не бойся, не крокодил к нам спешит, а сын родной. А я и не боюсь. Крокодилы мне уже не страшны. Мне никто не страшен, кроме самой себя.
Ближе к вечеру сын постучал в двери нашего дома. К сожалению, встретить его на крыльце дома я уже не могла. Постучал чисто символически, предупреждая, и тут же влетел внутрь. Раньше он не стучался, а просто влетал. Тревога в его глазах молниеносно сменилась ошеломлением. Я попробовала взглянуть на нашу парочку его глазами и невольно усмехнулась. Видок у нас был еще тот - хоть сейчас к алтарю. На мне - длинное белое платье с жемчужным переливом и все причитающиеся к нему аксессуары, прическа типа "ниагарский водопад", а на муже - смокинг цвета ночного неба и белая рубаха - в общем, он был неотразим.
- У вас что - годовщина свадьбы? - спросил сын.
Мы стали судорожно перебирать в уме даты.
- Черт, забыл! - получил он верный результат чуть раньше нас.
Действительно, сегодня имела место быть именно таковая годовщина.
- Не расстраивайся, - успокоил его отец, - мы сами забыли.
- А это? - указал он на наши наряды.
- Ну, теперь для нас каждая встреча с тобой - праздник. Это не упрек, а констатация, - предупредил он оправдательный монолог сына. - Объяснений не требуется.
- Предупредили бы, а то я не совсем в стиле момента, - посетовал сын.
Он был одет по вечно демократично-спортивной молодежной моде, но не без изящества. Наша семейная склонность к аристократизму чувствовалась в его облике.
- Стиль этого момента диктуешь ты, - заметила я.
- Ну уж нет, - отмахнулся он. - Ваш день! Завидую! Раз! Поздравляю! Два! Отец!.. - обнял он моего Зевса, стоящего к нему ближе. - Мама!...
Я так соскучилась, что обвила его обеими руками и прижалась к рельефно-мускулистой груди, но вдруг почувствовала напряженную тишину вокруг. Чуть отстранилась и увидела, как сын с безотчетным ужасом наблюдает за своей левой рукой, проходящей сквозь мое тело. Правая рука оцепенела на уровне моего плеча.
Бедняжка! Его никто не научил правилам общения с субъектами иного мира. С призраками - по общим понятиям.
- Мама? - повторил он уже вопросительно-дрожащим голосом. Надо отдать должное его самообладанию -не отшатнулся.
- Не бойся, - попыталась я успокоить его, сделав шаг назад, чтобы мой вполне натуральный зрительный образ помог ему справиться с замешательством. Лицо его было белее рубашки отца.
- А он и не боится, только немного растерялся, - поддержал его старший мужчина.
- Уж признайся себе и нам, что направляясь сюда, вообще, не чаял меня увидеть... Так не лучше ли ожидаемого то, что перед тобой?
- Не-несравненно лучше, - нашел в себе силы произнести хоть что-то мой мужественный мальчик.
- Но я же предупреждал: "мы с мамой", - напомнил глава семьи.
- Ладно, - прервала я выяснения. - Уверяю тебя, сынок, что я не призрак, а если чуть-чуть и призрак, то совсем не опасный. И клянусь всем своим призрачным бытием, что не увлеку тебя коварно за собой в потусторонний мир... А посему иди приведи себя в порядок с дороги. Надеюсь, что нас ждет достаточно приятный и интересный семейный вечер.
- При свечах? - улыбнулся еще не справившийся с бледностью сын.
- Ну, если вечер с привидениями, то как же можно без свечей! пообещала я. - При свечах, при камине, в сопровождении готической музыки.
- Отлично! - уже порозовел он. - Я быстро.
- Можешь не торопиться, у нас еще есть время, - сказала я вдогонку.
- Нет уж, нет уж! - обернулся сын. - Иначе я помру от любопытства. И папа будет иметь два привидения в один вечер.
- Тьфу ты! Типун тебе на язык! Брысь! - возмутился отец.
Сын скрылся в своей комнате, которая всегда его ждала в этом доме.
Мы с мужем посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули.
- Нормальная реакция, - оценил он сына. - Но мог бы и не бледнеть, как кисейная барышня.
- На фантофилию способны только такие психи, как ты, - покачала я головой. - Не требуй от нашего сына шизофренических реакций.
- При желании можно доказать, что любая "филия" есть фантофилия, и шизофрениками окажутся все, кто способен что-то любить... Или параноиками.
- Ладно, обойдемся без доказательств, - прервала я мужа. При нервном возбуждении он склонен к излишним словоизвержениям, а сие небезопасно для окружающих. - Он так похож на тебя молодого!
- И на тебя!
- Не больше, чем мужчина может быть похож на женщину. Внешне он - ты.
- А глаза твои... И зубы.
- А улыбка твоя... Неотразимая.
- Жаль, что у нас нет девочки, - вдруг посетовал муж.
- Я же не могла, - напомнила я о своей болезни, хотя была уверена, что он не забыл.
- Я не в укор...
Понятно, что не в укор. Просто жаль человеку, что в жизни что-то безвозвратно не получилось... Впрочем, почему безвозвратно? Когда я исчезну, он может родить дочку с другой женщиной... Хотя, боюсь, этот вариант не для моего фантофила. Но я ничего не имела бы против. Каждому миру свое. Особенно, если ему не дано последовать за мной...
За разговорами мы закончили сервировку стола блюдами, ожидавшими в холодильнике.
- А вот и я! - возвестил появившийся в дверях сын. Он сиял, как хрустальная люстра. Весь в белом - фрак, туфли, брюки... Он явно принял мои цвета... Спасибо за солидарность.
- - Ну, давай сюда, - призвал отец и поставил сына рядом со мной. Отлично смотритесь!.. - Достал из тумбочки фотоаппарат и, сфотографировав нас, тут же вручил снимок. Действительно, смотрелись неплохо. О! Где мои годы? Растеряла при переходе из мира в мир?..
- Иди к нам, - позвали мы с сыном.
Муж установил камеру и присоединился к теплой компании. Щелчок. Снимок готов. Втроем мы смотрелись еще лучше. На мой взгляд.
- Групповой портрет с приведением, - мрачно пошутила я.
- Никак нет, - поправил сын, - с ангелом.
Похоже, он совсем уже примирился с моим призрачным существованием. По крайней мере, вполне себя контролировал. Хотя, все же, старался не касаться.
- Вынужден вас огорчить, - уточним мой педантичный, - ни те, ни другие не могут быть сфотографированы... - И многозначительно посмотрел на нас.
- Итак, прошу к столу, - пригласила я. - И ты сможешь убедиться, что ангелы не дураки вкусно покушать.
- А чем, кстати, сегодня кормят? - заинтересовался сын. - Я нынче только завтракал.
- А ты откуда, собственно. добирался? - поинтересовалась я.
- Из города, из нашей квартиры. Я давно там.
- И не появлялся? - удивилась я.
- Так ведь не звали...
Хотелось сказать с каких это пор тебе требуется особое приглашение, но удержалась, поняв, что это было бы нечестно по отношению к нему... Я только со значением посмотрела на мужа. Мол, а я что говорила - ждал особого приглашения. Все чувствовал. Не смел нарушить нашего уединения...
- Вот сейчас и попробуем, чем в этом доме кормят, - пригласила я мужчин к столу. Муж разлил по бокалам "фирменное" шампанское - натуральная наливка из местных лесных ягод (ягоды-сахар-солнце и никаких посторонних спиртов) с добавлением экстрактов местных же лекарственных трав, которые муж получал на собственноручно изготовленной экстракционной установке плюс газирование по какой-то специальной технологии, к тайне каковой меня не допускали. Но основная часть, собственно наливка, моих рук дело.
Итак, муж наполнил бокалы. При свете свечей они смотрелись вполне благородно и загадочно. Впрочем, и на солнце напиток был весьма недурен собой.
- Шампанское "Леший", - беззлобно хмыкнул сын. - Между прочим, могли бы и патент на технологию получить. Отличный бизнес.
- Эликсир "Эльф", - поправил отец. - А бизнесом мог бы и сам заняться, если есть интерес.
- Тост! - потребовала я.
- Сей момент, - кивнул хозяин стола. - Я предлагаю тост за любовь, которая не позволила нам разлучиться, то есть потерять связь, в какой бы мир нас не забросило судьбой.
- Красиво, - признался сын. - А что, есть другие миры?
- Теперь есть! И прошу выпить без вопросов.
- А хороший "Леший"!.. То есть, извиняюсь, "Эльф", - признал сын, опуская бокал. - Слушайте, откуда эти цветы?! - заметил он, наконец, в центре стола мой "летний" букет (осенний стоял в спальне). - Отцвели уж давно хризантемы в саду! Снег на дворе!..
- Мой подарок, - объяснила я. - От нашего стола вашему столу.
- Ничего не понимаю, - признался сын.
- Тогда ешь, - кивнула я. - На голодный желудок и не поймешь.
Вопросов больше сын не задавал, но явно, хотя ему казалось, что тайно, наблюдал за мной. Как и что я ем, пью, как двигаюсь, касаюсь предметов.
- Мам, передай, пожалуйста, солонку, - проверка на мое взаимодействие с материальными предметами.
Мы с мужем единым движением хватаемся за солонку и, улыбаясь, передаем ее сыну. Это не попытка заморочить ему голову - просто игра. Он это явно понимает и подыгрывает, хитро улыбаясь.
Я говорила о "готической" музыке не для красного словца. Весь вечер она негромко звучала, создавая соответствующий психофон.
И вот, отдав должное дарам стола, сын осмелел настолько, что пригласил меня на танец.
Я не скажу, что мы с ним большие знатоки старинных танцев, но основами хореографии слегка владеем и вполне способны сымпровизировать танец в псевдостаринном стиле.
- Не боишься? - спросила я, поднимаясь со стула, предупредительно отодвинутого им.
- Ничуть. Я уже вышел из возраста, когда наступают дамам на ноги. А это самое страшное, что может случиться в танце, - улыбнулся он.
- Ну, что ж, - положила я ему руку на плечо. - Я рада такому партнеру.
Муж, тем временем, сделал музыку погромче.
О, этот танец требовал немалой сосредоточенности. Во всяком случае, нельзя было думать ни о чем другом, кроме танца. Иначе сказка кончится. Ведь это танец с призраком, и он невозможен без ощущения пространства, им занимаемого. Ну, какая может быть сказка, если рука вдруг оказывается где-то в районе печени или селезенки?! Я-то уже натренировалась на муже. А сын был на высоте. Ни одного неверного движения. И волшебство осталось в целости и сохранности.
К концу танца мы, конечно, изрядно вымотались, однако торжество победы над пространством окрыляло нас, приподнимая над реальностью.
- Ну, как тебе танец с привидением? - спросила я, когда музыка отпустила нас.
- Никогда не получал большего удовольствия от танца, - похоже, искренне признался сын. - Пожалуй, отныне я танцую только с привидениями.
- И много их бывает на ваших тусовках? - хмыкнула я.
- Ни одного... - вздохнул сын. - А ну их!.. Ты самая прекрасная женщина на свете!..
- Ты не должен так говорить! - нахмурилась я. - Твоя Прекрасная Дама еще впереди. Ты должен искать ее!
- Я никому ничего не должен, мама! - мотнул головой сын. - По крайней мере, в этом плане. Но конечно же. Буду искать, ибо так запрограммирован... Благо у меня есть с кем сравнивать...
- Прекрасная Дама похожа только на себя, - заметила я. - Тем она и прекрасна.
- А может, она прекрасна тем, что соединяет в себе все, что мы когда-то любили и любим? - серьезно посмотрел на меня сын.
- Вам, мужчинам, видней, - улыбнулась я. -У каждого своя Прекрасная Дама, потому, что он ищет в ней необходимое только ему... Да вот беда Прекрасные Дамы по совместительству еще и женщины, то есть, живые существа, тоже кого-то или чего-то ищущие. И им, может быть, даже унизительно быть сравниваемыми с кем-то. Хоть с самим Идеалом...
- Учту, мама, - улыбнулся сын. - Только ты все равно лучше всех.
- А не подарит ли Прекрасная Дама танец и рабу своему? - возник вдруг мой властелин.
- С превеликой радостью, - поднялась я.
- Подождите, - остановил нас сын. - Это не совсем та музыка...Давайте, я сыграю вашу любимую.
Он выключил проигрыватель и сел за небольшой "кабинетный" рояль, на котором и я играла (вернее сказать, поигрывала) всю жизнь, и он учился. И зазвучала мелодия нашей молодости. Под нее зарождалась и расцветала наша любовь. Мы начали танцевать, и я забыла о пространстве, которое надо оберегать. Я была далека отсюда и во времени (в это время уменьшалась мама!), и в пространстве. И в этой дальней дали я была не одна...
Мелодия звучала не совсем так, как прежде. И исполнялась она тогда оркестром, а сын теперь импровизировал и варьировал. Оттого то и это время, как бы наложились друг на друга, не смешиваясь, но сосуществуя. Университетский ресторанчик, где мы впервые танцевали, вдруг оказался в нашей гостиной. И стойка бара совместилась с камином.
То, что происходило, трудно назвать танцем. Скорее, восходящие потоки памяти несли меня по воле своей. И музыка, казалось, длилась бесконечно. Сын нанизывал вариацию на вариацию, заставляя (или помогая?) каждый раз по-новому переживать воскресшее и восхищенно удивляться тому, как много оно содержало в себе неразгаданного в свое время.
Не знаю, сколько бы еще это могло продолжаться, но вдруг мой затуманенный эмоциями взор наткнулся на зеркало. И то, что я в нем увидела, заставило меня оцепенеть. Муж тоже остановился и замер, проследив за моим взглядом. А сын (конечно же, он давно это видел) то ли с горящими от вдохновения, то ли с блестящими от слез глазами играл самозабвенно какую-то совсем уже немыслимую вариацию. Наверное, если бы не его музыка, я бы завизжала от ужаса. Но очень уж музыка была созвучна моменту и не позволяла диссонирующих эффектов типа визга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9