Он принадлежал к тому типу людей, которые
чувствуют себя счастливыми, только когда перед ними стоят головоломные
задачи.
Все вечера он проводил с Жюли. Она оказалась очаровательной подруж-
кой, веселой и нежной. Они бродили по улицам, заходили поужинать в ма-
ленькие кабачки, ездили на машине Жюли в окрестности Космополиса.
Наконец настал день, когда Клинч, снабженный удостоверением инспекто-
ра КОСМОЮНЕСКО, выписанным на имя того же мифического Юджина Коннели,
должен был взойти на борт "Гермеса".
До космопорта его проводили Жюли и Шнайдер. Вилли молча пожал ему ру-
ку, а Жюли шепнула нечто такое, что не предназначалось для посторонних
ушей.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Джек Клинч с трудом отвернул стопора почтовой капсулы. У него было
такое чувство, будто он подвергся четвертованию. Капсула явно не была
рассчитана на пассажиров его роста. Ломило шею, онемели руки, а ноги,
казалось, навсегда останутся в согнутом положении. Он сначала выбросил в
люк мешок с почтой, а затем, превозмогая боль в коленях, сам вылез из
капсулы и огляделся. Пейзажик не радовал. Голые скалы бурого цвета, ни
деревца, ни травинки. На горизонте - темно-красный диск какого-то свети-
ла. Порывистый, холодный ветер доносил глухой рев. Клинч вспомнил, что
почти вся поверхность планеты покрыта океаном, и это никак не улучшило
его настроения. Мысленно (уже в который раз!) он обругал Роу. Тому, ко-
нечно, хорошо, сидя в кабинете, рассуждать о вполне подходящих условиях
работы.
Клинч еще раз ругнулся, на этот раз вслух, достал из капсулы свой
рюкзак и начал спускаться в ущелье, ориентируясь по световому маяку.
Скалолаз он был никудышный, к тому же мешал рюкзак за спиной и мешок с
почтой. Судя по описанию, где-то рядом проходила тропа, но в сумерках
Клинчу так и не удалось ее разыскать. Он несколько раз оступался, больно
ударился коленом и чуть не сломал шею, сорвавшись вниз с одного из усту-
пов. В результате окончательно сбился с маршрута и вышел в ущелье в ра-
йоне шахты, примерно в полутора километрах от базы.
Небольшое пространство между скалами было сплошь уставлено зачехлен-
ными механизмами. В центре располагалась бурильная установка. Атомная
электростанция находилась в искусственной пещере, металлические ворота
оказались запертыми. Клинч решил отложить детальное знакомство с местом
работы. Он изнемогал от усталости.
Здесь, в ущелье, ветер дул, как в аэродинамической трубе. Хотя он и
подгонял Клинча в спину, легче от этого не становилось. Объемистый рюк-
зак выполнял роль паруса, а крупные камни на дне ущелья напоминали под-
водные рифы, грозившие в любой момент вызвать кораблекрушение.
Когда Клинч наконец добрался до базы, вид у него был совсем неважный.
Мокрые от пота усы свисали вниз жалкими сосульками, одежда заляпана
грязью, правая штанина разорвана на колене. Шлем он потерял в скалах, и
ветер раздувал кудри, совсем как у короля Лира, ищущего ночного приста-
нища.
Дверь алюминиевого домика оказалась на запоре.
"Странно! - подумал Клинч. - От кого здесь нужно запираться?"
Он постучал. Никакого эффекта. Постучал сильнее. Казалось, база поки-
нута людьми. Окна закрыты ставнями, через которые невозможно что-либо
разглядеть. Клинч забарабанил в дверь ногами. Неожиданно она распахну-
лась. На пороге, протирая глаза, стоял Томас Мили. Видимо, он только что
поднялся с постели. Мятая пижама, стоптанные шлепанцы. К тому же лауреат
премии Роулинса благоухал винным перегаром. Он изумленно глядел на Клин-
ча, пытаясь сообразить, откуда тот взялся.
Клинч представился. Инспектор отдела полезных ископаемых Юджин Конне-
ли, и все такое.
Мили почесал затылок.
- Привезли приказ об эвакуации?
- Нет, должен определить, что требуется для продолжения работ.
Химик рассмеялся:
- Продолжения работ? Интересно, как они себе это представляют? Разве
вы не знаете, что шахта затоплена?
- Знаю.
- И что же?
- Может, вы меня впустите? - раздраженно сказал Клинч. - Я не собира-
юсь обсуждать дела, стоя на этом чертовом ветру.
- Простите! - Мили посторонился и пропустил Клинча. - Есть хотите?
- Не откажусь.
Клинч проследовал за Милном по полутемному коридору.
- Жить вам придется здесь. - Милн открыл одну из дверей. - Если вы,
конечно, не боитесь привидений.
- Это комната Майзеля?
- Да. Мы тут все оставили, как было.
Клинч осмотрелся. Комната как комната, похожа на номер во второраз-
рядном кемпинге. Кровать, стол, кресло, убирающаяся в стену ванна. Рако-
вина с двумя кранами. Горячая вода, видно, поступает от атомной электро-
станции. В общем, жить можно.
На столе, рядом с толстой тетрадью, лежал пистолет "хорн". Клинч сде-
лал вид, что не заметил его. Великолепная улика, если проверить отпечат-
ки пальцев.
- Кают-компания - в конце коридора, - сказал Милн. - Я буду там. А
это что, почта?
- Совсем забыл, пожалуйста, возьмите! - Клинч подал ему мешок.
На то, чтобы принять ванну и привести себя в порядок, одежду, ушло
около сорока минут.
Когда Клинч появился в кают-компании, там уже все были в сборе.
- Знакомьтесь! Мистер Коннели, инспектор КОСМОЮНЕСКО, - представил
его Милн. - Сеньора Сальенте - врач и Энрико Лоретти - биолог.
Прекрасная Долорес одарила Клинча ослепительной улыбкой. Лоретти
оторвался на миг от газеты и небрежно кивнул.
Милн поставил на стол перед Клинчем банку саморазогревающихся консер-
вов, пачку галет и термос.
- Вы прибыли вместо Майзеля? - спросила Долорес.
Клинч дожевал твердую галету и ответил:
- Нет, с инспекторской целью.
- Вот как? С какой же именно?
Клинч налил себе из термоса чуть тепловатый кофе.
- Мне поручено выяснить, как быстро можно начать работы в шахте.
Лоретти неожиданно расхохотался.
- Бросьте врать! - Он протянул Клинчу газету. - Никакой вы не инспек-
тор Коннели, а полицейская ищейка Джек Клинч. Вот, полюбуйтесь!
Клинч развернул газету. Это были "Космические новости". На первой
странице красовалась большая фотография его особы под заголовком:
"Детектив Джек Клинч отправляется на Мези для расследования предпола-
гаемого убийства Эдуарда Майзеля".
Да... Видимо, у Дрейка был настоящий нюх репортера. Только подумать,
что Клинч сам доставил этот номер газеты в мешке с почтой. Такого прома-
ха он ни разу еще не допускал в своей работе.
Лоретти встал и демонстративно вышел из кают-компании.
Милн впился своими поросячьими глазками в Клинча:
- Так что. Пинкертон, придется выложить карты на стол?
- Придется, - усмехнулся Клинч. - Однако не забывайте, что я еще к
тому же наделен инспекторскими полномочиями.
- Постараемся не забыть.
Милн поднялся и вместе с Долорес покинул кают-компанию, оставив Клин-
ча допивать холодный кофе.
2
Из дневника Джека Клинча.
21 марта
Итак, по воле нелепой случайности, я превратился из детектива в сле-
дователя. Весь разработанный план пошел насмарку. Приходится вести игру
в открытую. Вся надежда на то, что убийца непроизвольно сам себя выдаст.
Нужно перейти к тактике выжидания, ничего не предпринимать, ждать, пока
у преступника сдадут нервы и он начнёт делать один ошибочный ход за дру-
гим. Впрочем, коечто уже есть. Пистолет "хорн". Кто-то промыл его спир-
том, смыл отпечатки пальцев. При этом так спешил, что не заметил нес-
кольких волокон ваты, прилипших к предохранителю. Все это было продела-
но, пока я в одиночестве пил кофе. Когда я вернулся в комнату, запах
спирта еще не выветрился.
В обойме не хватает одного патрона, в стволе - следы выстрела. Обша-
рил всю комнату в поисках стреляной гильзы. Безрезультатно. Либо выстрел
был произведен в другом месте, либо гильзу предусмотрительно убрали.
Первая версия более вероятна. Комната слишком мала, чтобы пуля 35-го ка-
либра не прошла навылет. Вероятно, выстрел был сделан с расстояния 20-30
метров. Ладно, не будем торопиться с выводами, а пока - спать!
22 марта
Спал отвратительно. Всю ночь мерещились шаги в коридоре и какой-то
шепот. Несколько раз вставал и подходил к двери, шаги смолкали. На вся-
кий случай запер дверь на ключ и сунул под подушку пистолет. У меня нет
никакого желания прибыть на Землю в кремированном виде.
Утром завтракал в одиночестве. Опять консервы и кофе, который сам
сварил на плитке. Обитатели базы не показывались.
Просмотрел тетрадь, лежавшую на столе. В ней - данные геофизической
разведки с многочисленными пометками, сделанными другой рукой. Видимо,
это почерк Майзеля. Очень характерный почерк, неразборчивый и с наклоном
в левую сторону. Жаль, что я не графолог, с этим почерком стоило бы по-
возиться.
Если затопление шахты - диверсия, то проделана она со знанием дела.
Рядом с главным стволом - подземное озеро, миллионы кубометров воды. Га-
лерея шахты должна была идти в другом направлении. Очевидно, взрыв раз-
рушил перемычку между стволом и озером. Если так, то откачать воду вряд
ли удается.
Листая тетрадь, сделал любопытное открытие: на полях, в нескольких
местах, - женский профиль. Рисунок не очень искусный, но все же улавли-
вается нечто общее с профилем прекрасной Долорес. Чернила те же, что и
на пометках, сделанных Майзелем. Любопытно! Сразу складывается версия:
ревнивец, стреляющий по счастливому сопернику. Впрочем, чушь! Не такая
была внешность у Майзеля, чтобы взять приз на подобных скачках. Тогда
что же? Неразделенная любовь. Опятьтаки повод для самоубийства. Но само-
убийства не было, значит... Значит, гипотеза не подходит.
Около двух часов пополудни услышал, как кто-то топает по коридору.
Открыл дверь и столкнулся с ученейшим Томасом Милном. Он был настолько
пьян, что шел держась за стены.
Я спросил его, когда здесь обедают.
Он подтянул сползающие брюки и ответил:
- Когда захотят. Что касается меня, то постараюсь проделывать это в
такое время, когда вас там не будет. Ясно?
Яснее выразиться трудно. Как говорится, благодарю за комплимент.
Обедал в одиночестве. На кухне, примыкающей к кают-компании, холо-
дильная камера. Большой набор продуктов, но не чувствуется, чтобы ими
пользовались. Сковородки и кастрюли покрыты толстым слоем пыли. Разыскал
замороженное мясо и зажарил себе бифштекс весом в два фунта. Запил пи-
вом. После этого стало как-то веселее жить.
Вымыл посуду и направился восвояси.
В кают-компании обнаружил Энрико Лоретти, поглощающего консервы. Уви-
дев меня, он вздрогнул и выронил вилку.
Я спросил его, почему никто не готовит обед.
Он пожал плечами:
- Так безопасней.
- В каком отношении?
- В запаянную банку труднее подсыпать яд.
Я почувствовал, как у меня в животе перевернулся съеденный бифштекс.
Впрочем, разговор принял занятное направление, и я решил его продолжить:
- Чепуха! Кто же тут может подсыпать яд?
- Не беспокойтесь, желающие найдутся.
Он бросил в мусоропровод банку и, не поднимая глаз, вышел из ка-
ют-компании.
Я вернулся в свою комнату и сразу почувствовал, что в ней что-то из-
менилось. Тетрадь на столе была немного сдвинута, а в воздухе витал чуть
уловимый запах духов.
Я снова просмотрел тетрадь. Один лист оказался вырванным. К сожале-
нию, в прошлый раз я ее только перелистал, и сейчас никак не мог вспом-
нить, что же могло быть на этих страницах.
Пересмотрел заново все записи. Ничего интересного, если не считать
рисунков на полях.
Спать лег рано, приняв соответствующие меры против непрошеных визите-
ров.
23 марта
Первый допрос Долорес Сальенте. Все получилось совершенно неожиданно.
Я готовил себе завтрак, когда она пришла на кухню.
- Доброе утро, мистер Клинч!
- Доброе утро, сеньора!
- Можете называть меня Долорес.
- Благодарю вас!
Она села на табуретку. Я невольно залюбовался ею, до того она была
хороша в кружевном пеньюаре. Пахло от нее уже знакомыми мне духами.
Я предложил ей кофе.
Она сидела опустив глаза, пока я жарил яичницу. Женщины обычно плохо
умеют скрывать волнение. В таких случаях их выдает напряженная поза. До-
лорес несколько раз порывалась что-то сказать, но не решалась. Пришлось
прийти ей на помощь:
- Вы хотите меня о чем-то спросить?
- Да.
- Пожалуйста!
- Почему... почему вы меня не допрашиваете?
Я рассмеялся.
- А почему вы решили, что я должен вас допросить?
Она взглянула мне в глаза, и я почувствовал, что это крепкий орешек,
гораздо крепче, чем можно было предположить. Во взгляде мексиканки было
нечто такое, что трудно определить. Какая-то смесь страха и твердой ре-
шимости бороться до конца. Раненая пантера, приготовившаяся к прыжку.
- Ведь вы меня, наверное, подозреваете в убийстве Майзеля, - сказала
она спокойным тоном, будто речь шла о совершенно обыденных делах.
Нужно было чем-то сбить этот тон, и я спросил:
- Зачем вы вчера заходили ко мне в комнату?
Она побледнела и закусила губу.
- Случайно. Я привыкла поддерживать в ней порядок, и вчера совершенно
машинально...
- Не лгите, Долорес! Вы вырвали лист из тетради. Почему? Что там было
такого, что вам обязательно понадобилось это убрать?
- Ничего. Клянусь вам, ничего особенного!
- И все же?
- Ну... там были стихи... и я боялась, вы неправильно поймете... Сло-
вом, все это личное.
- Где эти стихи?
- У меня в комнате.
- Пойдемте!
Несколько секунд она колебалась.
- Ну что ж, пойдемте!
В коридоре мы столкнулись с Лоретти. Нужно было видеть выражение его
лица, когда я вслед за Долорес входил в ее комнату.
- Вот! - Она протянула мне сложенный вчетверо тетрадный лист.
На полях, рядом с данными гравитационных измерений, были нацарапаны
стихи, которых раньше я не заметил.
Когда со светом фонаря
Смешает бледный свет
Мертворожденная заря,
В окно вползает бред.
И то, что на меня ползет,
Огромно, жадно и безлико.
Мне страшно, раздирают рот
В тиши немые спазмы крика.
Мне от него спасенья нет.
Я тяжесть чувствую слоновью...
И говорят, что этот бред
В бреду я называл любовью.
- Эти стихи посвящены вам?
- Не знаю, возможно.
- Он был вашим любовником?
- Нет.
- Он вас любил?
- Да... кажется.
- А вы его?
- Нет.
Я вернул ей листок со стихами. Мне он был не нужен, а ей... Кто раз-
берется в душе женщины, да еще к тому же и красивой.
- Как умер Эдуард Майзель?
- Он застрелился.
- Где?
- Около шахты.
- Кто его обнаружил?
- Милн.
- Как там очутился Милн?
- Эдуард не пришел ночевать, и Милн отправился его искать.
- Милн принес труп на базу?
- Нет, он прибежал за нами, и мы втроем...
- Куда стрелял Майзель?
- В голову.
- Рана была сквозная?
- Не знаю. Череп был сильно изуродован, и я...
- Договаривайте!
- И я... Мне было тяжело на это смотреть.
- И все же вы его собственноручно кремировали?
- Я обязана была это сделать.
- Вам кто-нибудь помогал?
- Энрико.
Я задумался. Тут была одна тонкость, которая давала повод для размыш-
лений. Долорес, видимо сама того не замечая, называла Майзеля и Лоретти
по имени, а Милна - по фамилии. Это не случайно. Очевидно, отношения
между членами экспедиции были в достаточной мере сложны.
- Как вы думаете, почему застрелился Майзель?
Я намеренно немного отпустил поводья. Сделал вид, что верю, будто это
самоубийство. Однако во взгляде Долорес снова мелькнул страх.
- Не знаю. Он вообще был какой-то странный, особенно последнее время.
Я его держала на транквилизаторах.
- Он всегда был таким?
- Нет, вначале это не замечалось. Потом он стал жаловаться на бессон-
ницу, ну а после взрыва...
- Он прибегал к снотворному?
- О, да!
Еще одна загадка. Если убийца - Долорес, то ей проще было его отра-
вить. Ведь она врач и сама должна была определить причину смерти. Проще
простого - вкатить смертельную дозу наркотика, а в заключение поставить
диагноз: паралич сердца. Нет, тут что-то не то! И все же откуда у нее
этот страх? Я вспомнил слова Лоретти о яде, который могут подсыпать в
пищу. Они все тут чего-то боятся. Не зря же питаются только консервами.
Остерегаются друг друга? Бывает и так, когда преступление совершено со-
обща.
Я решил провести разведку в другом направлении.
- Что вам известно о взрыве в шахте?
- Почти ничего. Эдуард сказал, что это от скопления газов.
- В это время кто-нибудь был на рабочей площадке?
- Мы все были на базе. Взрыв произошел во время обеда.
В каждом допросе есть критическая точка, после которой либо допраши-
ваемый, либо следователь теряет почву под ногами.
1 2 3 4 5 6 7