Надеюсь, вы здоровы?
Почувствовав неловкость, она кивнула, заметив направленный на нее тяжелый взгляд Торна. Человек продолжал настойчиво спрашивать.
– С вами не обращаются плохо?
НЕ В ТОМ СМЫСЛЕ, КАК ВЫ ДУМАЕТЕ. Этот ответ готов был сорваться с уст Шаны, но внезапно она почувствовала в воздухе огромное напряжение. Да, скорее почувствовала, чем увидела, как Торн выпрямился.
– Все в порядке, – пробормотала она, наконец. Граф встал, скрестив на груди руки.
– Я горю желанием услышать сообщение, которое вы доставили, – резко сказал он. – Может быть, мы им и займемся?
– Очень хорошо, лорд Вестен, – посыльный беспристрастно взглянул на Торна. – Я доставил вам предупреждение от Левеллина. Если вы не прекратите опустошать наши дома и окрестности, нам не останется ничего другого, как отвечать тем же.
– Опустошать? – он поднял темную бровь. – Мне кажется это интересным, потому что я только защищал то, что по праву принадлежит королю.
– Защищаете, сжигая наши дома и деревни? Нападая на фермеров и пастухов, женщин и детей, которые не могут себя защитить? – голос посыльного был довольно резким.
Торн сильно сжал челюсти. Он смотрел на приезжего, сощурив глаза.
– Вы и ваш принц обвиняете там, где нет повода для обвинения. И вы фальшивите. Только трус будет воевать против женщин и детей.
Посыльный не уступал.
– Мы не обвиняем без основания, лорд Вестен. Две недели назад отряд, который пришел из Лэнгли, разграбил селение Лэндир и близлежащую деревню.
– Из Лэнгли? А откуда вы знаете об этом?
– Нам все стало известно от деревенского священника, милорд. Оставшиеся без пищи и крова люди укрылись в церкви. Да, действительно, священник настаивал на том, что отряд пришел из Лэнгли. Англичане грабили и убивали, выгоняли женщин и детей из их домов, которые потом сожгли дотла.
Руки Шаны непроизвольно сжались в кулак. И, несмотря на то, что внутри у нее все дрожало, в душе начала подниматься огромная волна возмущения. Джеффри говорил о Торне, как о человеке чести, представляя его воплощением порядочности. Девушка готова была закричать от негодования. Боже мой, как? Неужели Джеффри так искренне заблуждался? А может быть, заблуждалась она?
Посыльного отпустили. Словно в тумане Шана видела, как Джеффри повернулся к Торну.
– Ты считаешь это какой-то уловкой?
Лицо графа было непроницаемым.
– Я не знаю. Но я выясню, правда ли это.
Джеффри нахмурился.
– Что ты собираешься сделать? Отправиться в Лэндир?
– Да, я хочу убедиться в справедливости обвинений Левеллина.
Джеффри кивнул.
– Я подготовлю твоих людей.
– Нет, Джефф. Я пойду туда без отряда, потому что появление солдат вызовет еще больший протест против Англии. – Он повернул голову в сторону Шаны, уверенный, что она смотрит ему в спину, словно пронзая кинжалом. – Нет, вооруженным людям не следует меня провожать. Действительно, если это не агрессивная миссия, то, мне кажется, меня может сопровождать моя жена.
Ее реакция была такой, какой он меньше всего ожидал. Шана вскочила на ноги с быстротой молнии, и граф натолкнулся на пламенный взгляд.
– У меня нет желания отправляться туда! – резко сказала она, не заметив, что Джеффри удалился, оставив их одних.
– Что это вы стали так привязаны к замку Лэнгли, этой груде серого камня? Я удивляюсь тем переменам, которые произошли за последние несколько недель. Это хорошее предзнаменование для нашего брака, вы не находите?
Шане только и нужна была насмешка, чтобы выплеснуть свой гнев в полную силу.
– Я понимаю, почему вы хотите сделать это, – обвинила она его, – потому что знаете, что это мне неприятно, а посему доставит вам огромное удовольствие!
– Не совсем так, – мягко парировал Торн. Кончиком пальца он провел по контуру ее сердитых губ. – Я так часто лишаюсь вашего общества, что не испытываю желания покидать вас снова так быстро. Мы женаты еще слишком короткий срок, и я подумал, что вам будет приятно побыть наедине со мной.
– Наедине? – закричала она. – Мне хочется этого меньше всего!
– Тогда мне очень жаль, принцесса, – его глаза снова стали холодными, и он сильно сжал челюсти. – Потому, что я внезапно обнаружил, что это единственное, чего я хочу.
Подавив неприличное восклицание, Шана повернулась и убежала. Она знала, что не сможет переубедить его. Так и получилось. На рассвете следующего дня они выехали из Лэнгли.
К тому времени Шана смирилась со своей судьбой. Она все еще обижалась на Торна за то, что он навязал ей свою волю. Но вскоре это чувство прошло. Уже не было видно неясных очертаний серых стен Лэнгли, а теплые лучи солнца согревали ей щеки. Ветер поднимал ее шаль на плечах, обдавая свежим острым запахом зеленого леса. Внезапно сожаление охватило Шану, так как было бы намного лучше, если бы она снова обрела свободу. Ее нынешнее спокойствие было только кажущимся, потому что она с трудом отгоняла от себя мысли о цели этого путешествия. Девушка не могла избавиться от человека, ехавшего рядом с ней весь день.
Торн испытывал то же. Когда он решил устроиться на ночлег на укромной поляне, то заметил поджатые губы ее милого рта, который скривился при виде того, что они должны укрыться одним одеялом. Но взрыва, которого ожидал Торн, так и не последовало. Его это удивило, но ненадолго, так как он даже приветствовал это. Настроение графа нельзя было назвать спокойным, но Шана, свернувшись калачиком, моментально уснула. Рассердившись, Торн повернулся к ней спиной.
Но очень скоро сырость и ночная прохлада взяли свое. Торн замер, когда почувствовал, как Шана пододвинулась к нему и прижалась так, словно хотела приклеиться к его коже. Де Уайлда сразу же охватили противоречивые чувства. Девушка, такая милая, уступчивая и податливая лежала у него под боком, и неважно, что они были в одежде.
Шана глубоко и ровно дышала, и каждый раз Торн ощущал прикосновение ее грудей к своей спине. У него возникло такое чувство, будто его обожгли огнем.
В его памяти всплыла язвительная фраза, которую он так небрежно бросил: КЛЯНУСЬ, я НЕ ДОТРОНУСЬ ДО ВАС, ПОКА ВЫ САМИ НЕ ПОПРОСИТЕ ОБ ЭТОМ!
И он не трогал ее с той самой ночи, когда сбежали валлийские пленники. Но, по правде говоря, Торн не делал этого только потому, что пил слишком много эля. Но теперь его тело снова предательски реагировало на ее близость. Хотя сердце и разум стойко восставали против такого желания, его тело горело, требовало близости с нею. Торн чувствовал, как болезненно напрягалась его плоть от постоянного возбуждения.
Граф невесело усмехнулся. Может быть, он поступал глупо, отказывая себе в том, чего ему больше всего хотелось. Может быть, ему следовало отдаться этой страсти, которая одолевала его и послать к черту желания леди?! Но он все еще был оскорблен тем, что его маленькая высокомерная женушка смотрела на него с таким ужасающим равнодушием. Неужели у него неприятная наружность? Нет, конечно же, нет. Другие женщины считали его довольно красивым и заявляли, что его происхождение не имеет никакого значения. Действительно, многие женщины находили флирт с ним восхитительно приятным и волнующим. Но ни одна женщина не занимала его мысли. Ему стоило только взглянуть на свою жену, чтобы вспомнить вкус ее губ, которые были похожи на сочные летние ягоды, вспомнить ее прекрасные шелковистые волосы…
Медленно, чтобы не разбудить Шану, Торн повернулся, желая видеть ее. Холодный лунный свет окутывал ее словно покрывалом, освещая разметавшиеся, похожие на золотой водопад волосы. В этом свете ее кожа казалась безупречно белой.
Граф непроизвольно затаил дыхание. Во сне принцесса была притягательной и невинной, в полном расцвете молодости и красоты. У Торна из горла вырвался глухой звук возмущения. Он считал себя защищенным от таких сентиментальных глупостей. В свое время у него было достаточно много женщин, и даже более темпераментных, чем Шана. Но она была красива не только телом, но и душой, как ни одна другая из тех, кого он знал. Но он не спал больше ни с кем с того дня, как они обвенчались. Ему не нужна была другая, ни одна, кроме этой женщины. Но она не хотела ничего иметь с ним.
Пальцем Торн провел по бархатистому контуру ее губ, которые не удостаивали его своей очаровательной улыбкой. Графа охватила сильная ярость и зависть. Чем она околдовала Вилла и Грифина, что у них так вскружилась голова, ведь один совсем юн, а другой стар? Только с ним она оставалась холодной, только с ним держала себя отчужденно и гордо, уклоняясь и держась на расстоянии.
Нахмурившись, Торн снова повернулся к ней спиной, решив не поддаваться таким глупостям. И неважно, что она принцесса и тем более его жена. Ей-богу, он не станет кланяться перед любой женщиной, а особенно перед этой! Да, поклялся он, ведь она не более чем любая другая женщина в его жизни.
Настроение графа немного улучшилось к утру, чего нельзя было сказать о Шане. Торн хорошо видел строгое лицо своей жены, а яркое солнце немного смягчило его, пока они находились в дороге.
Они ехали молча, занятые каждый своими мыслями. За их спинами низко кланялась от ветра золотистая пшеница. Равнина сменилась крутыми, покрытыми соснами холмами. Вдали змейкой извивался ручей, исчезая в долине.
Как раз в полдень Торн подвел своего коня на вершину холма. Шана поднялась за ним следом, посмотрев туда, куда был устремлен взгляд графа. Он рассматривал долину, распростертую у подножия холма.
Перед взором принцессы открылась неописуемая красота полей, покрытых холмами. Но, присмотревшись, Шана увидела, что вся долина была покрыта обломками домов и сажей, говоривших о разрушениях и гибели. В центре деревни чернело то, что когда-то было домами. Несмотря на яркое солнце, Шана почувствовала себя продрогшей до костей.
– Лэндир? – холодно спросила она, даже не взглянув на Торна.
– Да, – его голос был унылым и глухим.
Торн направил своего коня к месту побоища, которое находилось у подножия холма. По мере того, как Шана с графом приближались к деревне, напряжение между ними нарастало.
Когда они подошли к селению, над ним, словно густое облако дыма, нависла тревожная тишина, нарушаемая только стуком конских копыт. Первая хижина, к которой они подъехали, представляла собой пепелище, над которым все еще ощущался запах едкого дыма. По тропинке ковылял малыш, но, заметив всадников, моментально исчез в ближайшей развалюхе, крыша которой была наполовину укрыта соломой. Вскоре появилась группа людей с враждебными, воинственно настроенными лицами.
Торн спешился перед высокими стенами крепости: единственным зданием, сохранившимся после нападения. Граф старался не делать ни одного движения, которое могло вызвать угрозу. Он помог Шане сойти с лошади, затем огляделся и увидел, что их обступили полукругом.
Старик с посеребренными сединами волосами направил в плечо графа самодельное копье.
Торн медленно поднял руки.
– Нет необходимости поднимать оружие, – вы крикнул он. – Мы не причиним вам вреда.
Руки старика еще крепче сжали копье.
– Кто вы, – сурово спросил он, – и что вы делаете здесь, в Лэндире?
Не раздумывая, Шана выступила вперед.
– Я – Шана, дочь Кендала, брата Левеллина. – Ее голос прозвучал чисто и спокойно. – Она вскинула подбородок и встала рядом с Торном. – Этот мужчина – мой муж. Мы пришли, чтобы разузнать о солдатах, напавших на вашу деревню.
– Что тут рассказывать, – фыркнул старик. – Это были английские солдаты, будь они прокляты. Мы с женой слышали, как они смеялись и ликовали, что Дракон узнает, где они прошлись своей бритвой. И при этом хвастались, что им будет, о чем рассказать, когда вернутся в замок Лэнгли.
– Да, – выкрикнула молодая женщина, качавшая у бедра младенца. – Они затоптали наши поля и погубили весь урожай, а затем подожгли дома, зарезали свиней и убили наших мужчин!
Торн переводил взгляд с одного лица на другое. Горе читалось в их глазах. Горе, ненависть и бескрайнее отчаяние.
– Вы говорите, что эти солдаты были из замка Лэнгли, – медленно проговорил он. – У них было знамя?
– Они напали от имени Бастарда. – В темном облачении из толпы выступил священник. – Была уже ночь, когда они напали, но я разглядел знамя, оно ясно виднелось – двуглавое чудовище на фоне моря.
Де Уайлд почувствовал, что его будто ударили по голове. Рядом с ним стояла Шана, напряженная и выпрямившаяся, как струна. Торн обхватил себя руками. Откровенно говоря, он ожидал, что принцесса укажет на него пальцем и, обвиняя, станет на сторону крестьян против него. Но этого не произошло. Граф поблагодарил жителей и оставил мешок с продуктами, который привез из замка.
В другой деревне история повторилась.
Глаза Торна застилала красная пелена ярости, когда он снова направил лошадей на юг. Кто посмел нападать на валлийские деревни от его имени? Он был взбешен оттого, что неизвестный противник посмел так его оскорбить и скомпрометировать. И только сейчас он многое понял.
Нападения на эти две деревни были очень похожи на то, что произошло в Мервине. Что-то похожее на вину захлестнуло графа. Он был так уверен, что отец Шаны, Кендал, не видел знамя или ошибся, а может, быть даже обвинил его несправедливо. Но теперь он совсем в этом не был уверен.
С напряженным выражением лица граф сел в седло, стараясь не замечать взгляд Шаны, который колол его в спину, словно сотня кинжалов.
Спустя несколько часов первые вечерние зарницы отбросили на землю красные блики. Они поднимались прямо на вершину отвесного обрыва, который заканчивался гранитными валунами, выступавшими, словно неровные зубы.
Шана не произнесла ни одного осуждающего слова, хотя ей очень хотелось поговорить, когда они покинули вторую деревню. Все время Торн чувствовал, что она даст волю языку, выплеснув всю свою ярость. И так было бы лучше, чем это проклятое молчание.
Взгляд графа помимо его воли оставался прикованным к ней. Но Шана была, словно каменная, сконцентрировав все свое внимание на дороге. Ни за что она не подаст вида, что замечает его взгляд, хотя Торн видел по ее мягким розовым поджатым губам, что она прекрасно знала, что он ее внимательно рассматривает. Ее нежелание говорить вызывало у графа все большее негодование.
Его словно укусили. Торн натянул поводья так резко, что ее лошадь чуть не налетела на его коня. Шана едва удержалась в седле от внезапного маневра, который ей пришлось сделать. Она быстро повернула голову, так как приготовилась выплеснуть на него оскорбления и ругательства не для женских уст. Принцесса держала руки на талии, когда Торн схватил ее и снял с седла с такой неожиданной быстротой, что у нее закружилась голова. Но он тут же отпустил ее, как только ноги коснулись земли.
– Вы храните это проклятое молчание достаточно долго, – хладнокровно сказал он. – И если вы что-то хотите сказать, принцесса, я предпочел бы, чтобы вы сказали это сейчас.
Она высоко вскинула голову.
– А что вы хотите, чтобы я сказала? – хладнокровно, ледяным тоном произнесла она, ответив вызовом на вызов. – Что я удивляюсь, что вы не дрожите от страха перед Господом Богом, когда он призовет на суд вашу душу? Одно дело, когда битва идет на равных между вооруженными мужчинами, а другое, убивать беззащитных людей, у которых нет оружия и они не поднимают на вас руку.
На его лице промелькнуло что-то похожее на боль. Но это было так мимолетно и быстро, что Шана совсем не была в этом уверена. Торн не скрывал свою горечь.
– Если вы так считаете, то почему же вы не выдали меня сельским жителям? Не сомневаюсь, они с удовольствием сделали бы вас вдовой.
Вопрос остался без ответа. Ее резанула острая боль, так как Шана уже задавала себе этот вопрос. Внутри она вся сжалась но, постаралась посмотреть на него с вызовом, дерзко.
– А я тоже задам вам вопрос, и что вы ответите на него, если я обвиняю вас? Вы будете прикидываться невинным за те злодеяния, о которых вас только что поставили в известность? Вы станете отрицать то, что увидели крестьяне и те разрушения, которые им придется восстанавливать?
– Я этого не отрицаю, – резко начал он. – Войны ведут не только на полях сражений. То, что случилось в Лэндире, – позор для любого солдата, но это дело не моих рук. И если ты, Шана, считаешь меня виновным, тогда знай это: ты судишь, не зная правды. Ты судишь со своей позиции, но не думаешь обо мне.
– Вы не поверили мне, когда я сказала, что не освобождала валлийских пленников, – ее глаза потемнели, и Шана почувствовала такую же горечь, как и он. – Вы и ваш отряд уходили неделю тому назад, и легко могли оказаться здесь! И, тем не менее, вы хотите, чтобы я поверила вам на слово, безоговорочно, в то время, как вы не поверили мне?
Брань повисла в воздухе, когда Торн решил ей ответить.
– Черт возьми, неужели недостаточно, что англичане – и валлийцы вечно воюют друг с другом? Мы что, тоже должны сталкиваться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39