Это было так неожиданно, что Элизабет застыла без движения; потом протянула руку и тронула его губы. — Вы смеетесь, — сказала она, не веря себе и удивляясь. — Я никогда не слышала, чтобы вы смеялись. Я даже ни разу не видела, чтобы вы улыбались, как теперь.
С неосознанной лаской она провела рукой по его лицу, кончиками пальцев коснулась складок у рта.
Его улыбка исчезла; мгновение они смотрели в глаза друг другу; чуть сильнее сжались его руки на ее талии. И она почувствовала, что тает, но не от водяных брызг, а от огня его испепеляющего взгляда. Элизабет не могла предсказать, что бы случилось дальше, но внезапная сильная волна взметнула лодку и нарушила странное очарование. Морган взглянул на океан. — Начинается волнение, — сказал он и сел на весла. — Нам следует возвращаться.
На берегу Элизабет пошла в дом, а Морган вытащил на сушу и привязал лодку. День был теплым, и у Элизабет все еще горели щеки от напряжения. В спальне она налила из кувшина воду в фарфоровый таз, расстегнула и спустила с плеч корсаж платья. Намочив губку, она протерла лицо, шею и ложбинку между грудями.
Внезапно она услышала шум и, повернув голову, увидела на пороге Моргана, заполнившего весь дверной проем. Сначала его взгляд остановился на ее лице, потом спустился ниже. Затем еще ниже.
Элизабет почувствовала, как от неровного дыхания быстро вздымается и опускается ее грудь. Всего несколько дней назад ее рассердило бы его вторжение в ее жизнь, а сейчас она и не думала выговаривать ему или прятаться от его взгляда. Более того, ей хотелось ему понравиться. Она надеялась, что он доволен тем, что видит…
Удивительно, но он первым отвел глаза. Их ужин в тот вечер был самым простым: хлеб, испеченный утром еще дома, большой кусок сыра и холодная жареная курица.
После еды они вышли на веранду и смотрели, как фиолетовые сумерки постепенно окутывают землю и одна за другой загораются звезды. Чувство безмятежного покоя охватило Элизабет, такое же прекрасное, как уходящий день.
— Как здесь хорошо, — сказала она со вздохом. — Мне кажется, я прожила бы здесь всю жизнь.
— Летом тут замечательно, — отозвался Морган. — Но зимой часто штормит, воют ветры, носа не высунешь наружу. — Он немного помолчал. — Я люблю смотреть на волнующийся океан. Это напоминает мне те времена, когда я плавал.
— Вы были моряком? Морган кивнул.
— Я начал в пятнадцать палубным матросом. Элизабет рассматривала его, склонив голову набок.
— Кто бы мог подумать, — наконец сказала она.
— Я вряд ли мог бы строить суда, не пройдя морскую школу, — сухо усмехнулся он.
— Вы правы, — согласилась Элизабет и смолкла, подставляя лицо вечернему бризу.
— Вам холодно?
— Немного.
Не успела Элизабет опомниться, как сильные руки обняли ее сзади и прижали к надежной широкой груди, согревая и укрывая от ветра, словно в уютном гнездышке. Он положил свои ладони поверх ее рук.
— Вы скучаете по морю? — наконец спросила Элизабет.
— Не так сильно, как прежде, — признался он. — Сначала я служил из-за денег и нанялся к настоящему морскому волку по имени Джек Мактэвиш. — Морган усмехнулся. — Поверьте мне, этот зря денег не платил, но я почти все откладывал, чтобы Натаниель мог учиться в хорошей школе. Прошло совсем немного времени, и я понял, что только на море обрел настоящую свободу.
Голос Моргана стал проникновенным от воспоминаний.
— Большинство матросов только и ждали, чтобы судно вернулось в порт и они сошли на берег. А я больше всего любил выходить в море, когда корабль набирает скорость и рассекает волны, а паруса хлопают, будто пушечные выстрелы. Разве может что-нибудь сравниться с тем чувством, которое охватывает тебя, когда морской ветер развевает волосы, ласкает кожу и ты вдыхаешь соленый воздух?!
Яркая картина предстала перед ее мысленным взором, но Элизабет ощущала лишь одно: его дыхание на своих волосах, прикосновение его теплой кожи и окутавший ее знакомый запах одеколона.
— Наверное, вам это кажется странным, — нарушил он короткое молчание.
Нечто непонятное прозвучало в его тоне, новая нота, которой она раньше никогда не слышала.
Элизабет нахмурилась и повернулась, чтобы увидеть его лицо.
— Что вы имеете в виду? — спросила она.
— А то, что аристократка леди Элизабет вышла замуж за человека, который когда-то был простым матросом.
Элизабет смотрела на его профиль. Она почувствовала, как напряглись мускулы его рук и в ожидании застыло тело, и, хотя он скрывал свои чувства, она догадалась, как важен для него этот момент и ее ответ.
Важен не только для него, но и для нее тоже.
— Мне это совсем не кажется странным, — заявила она с непререкаемой убежденностью. — Вы стали матросом совсем мальчиком, но вы не испугались и не склонились перед судьбой. Я восхищаюсь вашим мужеством.
Морган так долго и упорно смотрел на нее, что Элизабет растерялась под его пронзительным взглядом. Он не сделал попытки ее поцеловать, как она того ожидала и даже хотела!
Она не знала, что и думать, и пришла в полное смятение. Действительно, зачем ему целовать ее? Он не хотел на ней жениться, его, как и ее, к этому вынудили обстоятельства. Она уже достаточно хорошо изучила характер своего мужа и не сомневалась, что он не из тех людей, которые пренебрегают своим долгом. Он не был ничем ей обязан, но поступил благородно и женился на ней. Возможно, даже принес в жертву собственное счастье.
Элизабет попыталась улыбнуться и не смогла.
— Я очень сожалею, что спутала все ваши планы, — начала она неверным голосом. — л. не только испортила жизнь себе, но также вам и Натаниелю. Морган вопросительно сдвинул брови.
— Элизабет… — только и успел произнести он.
— Нет, прошу вас, не останавливайте меня, я действительно очень сожалею. Не знаю, что я еще могу сказать, кроме этого… Если бы не я, то, наверное, сейчас вы были бы с ней… — Резкая боль пронзила ее сердце. — Да, несомненно, вы были бы с ней вместе.
Морган был в недоумении.
— С кем? Элизабет отвернулась.
— С той женщиной в театре. — Она запнулась. — Я вас хорошо понимаю, она… Она такая красивая.
Он взял ее пальцами за подбородок и повернул к себе.
— Поверьте мне, она не моя любовница.
— Пожалуйста, — тихо попросила Элизабет и упрямо покачала головой, — я не хочу знать…
— А я хочу, чтобы вы знали, — прервал Морган. — Я ввел вас в заблуждение и должен попросить прощения. Но я также обязан сказать вам правду.
Правда! Почему она ее боится? Сердце стучало так сильно, что Элизабет чувствовала боль в груди. Разве он не видит, что ей не нужна его правда? Что она не вынесет этой муки! Но что-то в его глазах заставило ее замолчать и слушать его слова.
Пальцем он гладил ее подбородок в сдержанной нежной ласке.
— Я не стану вас обманывать, Элизабет. У меня были отношения с этой женщиной, но не духовные, а физические, мы просто дарили друг другу наслаждение. Но я не прикасался к ней с того самого дня, как вы появились у меня в доме.
Мир покачнулся и завертелся перед глазами Элизабет.
— А как же те ночи, когда вас не было… Я думала, что вы с ней…
Но Морган твердо стоял на своем:
— Верьте мне. Когда я начинал свое дело, то часто работал допоздна и устроил себе в конторе небольшую спальню. Я уже много лет ею не пользовался, вот только теперь.
Элизабет все еще не могла оправиться от изумления.
— Так вот где вы были? Вот где вы проводили все ночи, а я-то думала…
Морган кивнул.
— Сначала я был зол на вас из-за того, что вы меня отвергли. А потом, когда вы поселились рядом, соблазн был слишком велик. Вы требовали, чтобы на дверь поставили замок, и я тоже подумывал об этом, потому что не надеялся на себя. Значит, у меня оставался единственный выход: держаться от вас подальше. Что я и делал.
Элизабет потеряла дар речи.
— Если бы вы только знали, сколько бессонных ночей я провел в конторе, думая о вас. Иногда я так сильно вас желал, что думал, сойду с ума.
Морган ее желал. Он ее желал. Это было непостижимо, невероятно. И пока ее ум пытался разобраться в обрушившемся на нее потоке новостей, ее тело начало жить своей отдельной жизнью. Внезапно, словно помимо воли, ее рука коснулась щеки Моргана, кончики пальцев скользнули по обветренной коже.
— Это правда? — шепотом спросила она. Морган кивнул, он был совершенно серьезен.
— Я могу вам это доказать, — он смотрел ей прямо в глаза, — если только вы мне позволите.
Глава 16
Дрожь охватила Элизабет с головы до ног. Она не могла отвести взгляда от треугольника темных густых волос, видневшихся в распахнутом вороте его рубашки.
— Как?
Вопрос вырвался, прежде чем она успела подумать.
— Мне кажется, вы уже знаете ответ, Элизабет. Морган был прав, ей был известен ответ, и как Элизабет ни храбрилась, ей пришлось в молчаливом смущении отвести глаза. Она мечтала, чтобы он крепко прижал ее к себе, и не для того, чтобы успокоить, но в порыве страсти. И в то же время она терзалась сомнениями.
Сильная ладонь легла ей сзади на шею, ее прикосновение согревало и успокаивало. Пальцем Морган приподнял ее подбородок. Последовавший за этим поцелуй был неторопливым, безмятежным и нетребовательным, но в нем таился сладкий дурман. Чтобы попробовать его, Элизабет готова была заплатить жизнью. Она обвила руками шею Моргана и уже без всякого смущения прижалась к его телу.
Поцелуй следовал за поцелуем, пока у нее не подкосились ноги.
Элизабет не помнила, как он отнес ее в спальню; она очнулась, только почувствовав под собой мягкость перины. Морган лег рядом с ней, его рот стал более настойчивым, и ее губы открылись ему навстречу в невольном приглашении.
— Я хочу тебя, — прошептал Морган, ловя ее дыхание. — Я хочу почувствовать тебя всю, твою кожу, твое тело, не прикрытое одеждой.
Его голос дрожал от желания, и в ней родился мгновенный отклик, в природе которого не было сомнения. Элизабет не сопротивлялась, когда Морган быстро расстегнул ей пуговицы на спине. Он стянул до талии корсаж, а затем вниз через бедра и все платье, и она осталась в нижних юбках и кофточке. Где-то в глубинах ее души снова загорелся огонек страха, который она тут же погасила.
Но когда его рука потянулась к ленте на вороте кофточки, Элизабет окаменела. Морган медленно поднял голову.
— В чем дело? — удивился он. — Что случилось?
Ее рука приподнялась, как бы защищаясь, остановилась на полпути, и Элизабет нерешительно прошептала:
— Я хочу этого, правда хочу, но я…
Она не смогла продолжать. Наступило молчание. Она взволнованно задышала, но рука Моргана осталась на прежнем месте: в нежной ложбинке между грудей. У Элизабет пересохло во рту, она чувствовала, как напряглись его пальцы, на секунду ей показалось, что он не выдержит и грубо подавит ее молчаливый отпор, но он только договорил за нее:
— Но ты боишься?
Воспоминания о той ночи вновь всплыли в ее памяти.
— Я не хочу бояться… Мне нравится, когда вы меня целуете. Я обо всем забываю. И еще мне нравится, когда вы меня обнимаете. Но я не могу забыть…
— Я понимаю, — прервал он ее с озабоченным выражением.
— Наверное, все дело во мне. Наверное, со мной что-то не так, если я все время об этом думаю. — В голосе Элизабет вновь зазвучал испуг. — Но тогда была кровь…
— Только в первый раз, Элизабет, только в первый раз. Могу тебе поклясться, что с тобой все в порядке.
Он поймал ее дрожащую руку и поднес к своим губам, потом потерся о нее щекой.
— Я бы тоже очень хотел по-настоящему обнять тебя, Элизабет. И я вовсе не собираюсь тебя пугать, но мне хотелось бы, чтобы ты была раздетой. Чтобы нас ничто не разделяло. Никакой одежды ни на мне, ни на тебе. Ни стыда, ни сожаления и особенно никакого страха.
— Но ведь вам этого мало! — вырвалось у нее.
— Верно. Но на этот раз все будет по-другому. Я обещаю тебе, Элизабет. — Он говорил страстно и убедительно. — Никакой боли, только наслаждение.
Элизабет металась между желанием и страхом и не могла сказать ни да, ни нет. Наконец Морган нарушил молчание:
— Может быть, мне лучше раздеться первым?
— Да. Нет. — Оба слова вырвались у нее почти одновременно. — Пожалуйста, не сердитесь, но я не знаю!
Он все еще лежал рядом с ней, в опасной близости, и, опершись на локоть, вглядывался в ее лицо. Напряжение достигло предела, и когда Элизабет показалось, что она больше не выдержит, Морган встал с кровати и подошел к камину; его лицо выражало спокойную решимость.
Они не обменялись ни единым словом. Да слова и не были нужны.
Медленно, неспешно, словно он не знал счета времени, Морган начал раздеваться, освещаемый светом лампы в углу. Он стоял спиной к Элизабет, и его силуэт вырисовывался на фоне окна.
Элизабет не могла отвести от него взгляда, словно прикованная, она следила за каждым его движением. Его плечи были необычайно широким «, каждый мускул словно вылеплен рукой скульптора, кожа смуглая и гладкая, как полированное ореховое дерево. Он снял брюки, и она увидела его крепкие округлые ягодицы. Намеренно неторопливо он повернулся к ней лицом.
Его тело пробудилось прямо перед ее глазами.
Элизабет резко втянула воздух. Его идея была просто неосуществимой. Неужели эта напряженная твердая плоть, восставшая из его бедер, снова проникнет внутрь ее тела, причиняя мучительную боль?
Она отвернулась, но, даже закрыв глаза, представляла себе этот предмет, грубо вызывающий в своей мужественности.
— Нет, Элизабет, прошу тебя, не отворачивайся. Но у нее не нашлось слов, да и смелости для ответа. Раздался шорох, и перина примялась под ним в прежнем месте. Он лежал рядом, не прикасаясь к ней, но ей чудилось, что его руки бродят по ее телу. Она смотрела куда угодно, на стены, потолок, окно, но только не на него. Вдруг он спросил:
— Неужели я такой уродливый, что ты не хочешь на меня взглянуть?
— Вы не уродливый. Наоборот, вы очень красивый, — искренне призналась она.
— Тогда почему ты на меня не смотришь? Элизабет, хотя и неохотно, подчинилась. Морган лежал в прежней позе, опершись на локоть, и пристально следил за ней. Он не мог не заметить, что ее взгляд не опускается ниже его подбородка.
— Что ж, это уже лучше, — похвалил он. — А теперь у меня есть предложение. Если тебе не понравится, надо только сказать, и я перестану.
Элизабет облизала пересохшие губы:
— Вы обещаете?
— Разве в тот раз я не перестал?
По выражению ее лица Морган догадался, что, не держись он так серьезно, она бы ни за что ему не поверила. Если бы только она знала, как он ее желал! Как изнывало по ней все его тело. В душе он надеялся, что поступает правильно; более того, что выбрал самый подходящий момент, так как опасался, что на этот раз уже не сможет остановиться.
— Думаю, я не ошибусь, если скажу, что твой опыт общения с мужчинами, уточняю, обнаженными мужчинами, очень невелик, поэтому я предлагаю тебе, Элизабет, удовлетворить свое любопытство.
Она широко раскрыла глаза.
— С меня довольно! — вырвалось у нее. — Я уже насмотрелась на всю оставшуюся жизнь.
Морган рассмеялся, затем опять стал серьезным.
— Тогда сделай приятное мне, — настойчиво попросил он и медленно, давая ей возможность отнять руку, положил ее ладонь к себе на грудь. — А теперь скажи мне, разве это страшно?
— Совсем нет, — тут же отозвалась Элизабет.
— А вот так?
Морган передвинул ее руку на самую середину груди, где она и осталась, даже когда он убрал свою. Больше того, ее пальцы погрузились в заросли темных волос, слегка поглаживая кожу.
« Мы делаем большие успехи «, — отметил он про себя.
Его рука легла на ее запястье, он подвел и прижал ее пальцы к своим губам.
— А это? Это тоже тебя пугает?
— Совсем нет. Вы ведь знаете, мне нравится, когда вы меня целуете.
Жажда обладания стала невыносимой, он чуть не заскрипел зубами. Если бы она знала, как его воспламеняла ее наивность!
— А теперь я хочу, чтобы ты сама меня поцеловала, — сказал он почти торжественно.
— Прямо сейчас?
Это был не вопрос, а чуть слышный писк; ее глаза округлились от страха. Морган с трудом сдержал улыбку.
— Сейчас, — подтвердил он и откинулся назад на подушку.
Удивительно, но ему не пришлось долго ждать. Элизабет склонилась над ним и прижала свои губы к его губам. Морган не двигался, полностью предоставив ей свободу действий. Она первая коснулась своим языком его языка, вовлекая его в игру. Он чуть не потерял самообладание, но занятая баталией языков, Элизабет ничего не замечала.
Потому что для Элизабет все было внове. Они целовались несчетное число раз, неторопливо и страстно, забыв обо всем на свете, кроме себя и своих чувств. На этот раз ни слова протеста не вырвалось у Элизабет, когда Морган расстегнул ее кофточку.
Ведь только этого ей и хотелось: лечь с ним рядом и прижаться грудью к его груди, бедрами к его бедрам. Скоро на ней, как и на нем, не осталось ни нитки.
Его пальцы играли ее затвердевшими сосками, огрубелые ладони, как в чаше, держали груди. Элизабет чуть не задохнулась от желания, когда его губы скользнули по ее груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28