– Пусть Катан займется ликвидацией наемных убийц, К тому времени, когда наша деятельность встревожит Сферу, у нее уже никого не останется.
– Ты слишком оптимистичен. У еретиков не хватает магов даже на то, чтобы сохранять порядок во время вечеринок. Что уж тут говорить о ликвидации огромного подразделения. К тому же я не намерен никого убивать.
– Но тебе же нравится быть лазутчиком.
– Я не думаю, что буду испытывать удовольствие, выпуская в людей настоящие стрелы.
– Вспомни о Походе, – сказал Лиас.
«Вспомни о Походе». Он был прав. Когда я представлял, что убиваю лидеров Сферы и совершаю возмездие за кровавый Поход, мои миссии становились пугающе легкими.
– Иметь в команде мага – это большой плюс, – сказал Гаити. – С двумя магами у наших ног будет целый мир.
Я почувствовал в его голосе сарказм, но не стал отвечать ему тем же. Мне вспомнились частые ссоры с Равенной.
– Если только они смогут терпеть друг друга достаточно длительное время.
– А как насчет тебя и Равенны? – спросила Палатина. – Ты среди друзей. Тебе не нужно притворяться с нами.
Мы начали карабкаться на скалистую гряду, которая разделяла два пляжа.
– Что ты хочешь сказать? – мрачно спросил я.
– Ха! Похоже, ты слишком долго использовал магию вместо мозгов. Думаешь, мы не видим, как тебе нравится ее компания?
– Мне нравится ее компания? Я спорил и ссорился с ней при каждой встрече.
– Потому что вы с ней договорились спорить и ссориться.
– Ты намекаешь, что это их игра? – с удивлением спросил Гаити.
Он всегда отличался здравым рассудком.
Несколько недель назад мы с Персеей разорвали наши интимные отношения. Палатина знала об этом. Но я никогда не питал к Равенне каких-либо особых чувств – если не считать первоначальной ненависти. Кроме того, за время учебы мы с ней пережили несколько яростных ссор, так что в паре случаев понадобилось даже вмешательство Юкмадория.
– На мой взгляд, она холодна как рыба, – сказал Лиас. – Особенно когда не в духе.
Мне стало ясно, что моя «кузина» не рассказала им о проблемах Равенны. Решив сменить тему, я открыл было рот, но заготовленная фраза осталась непроизнесенной. К тому времени мы достигли вершины гряды и пошли по узкой тропе вдоль отвесного склона. Впереди шагал Лиас, за ним – Палатина, Микас и Гаити. Я по привычке замыкал цепочку. Внезапно Палатина оступилась на пучке травы и потеряла равновесие. Я увидел, как она опасно наклонилась в сторону обрыва. Мое зрение, усовершенствованное Тенью, подсказало мне, что девушка упадет раньше, чем ей помогут другие. К сожалению, меня отделяло от нее два человека. Я уже хотел оттолкнуть Микаса в сторону, но было слишком поздно. Палатина упала с утеса на песчаную дюну, которая находилась в двадцати футах ниже нас. Я услышал тошнотворный звук удара.
– О, Алтана, нет! – вскричал Микас и склонился над обрывом.
Лиас обернулся, понял, что произошло, и, пораженный ужасом, замер на месте. Стараясь не столкнуть их со скалы, я протиснулся между ними и побежал вниз по тропе. Когда до песка оставалось не больше двух ярдов, я спрыгнул с откоса и помчался к неподвижному телу Палатины. Она лежала на спине. Остекленевшие глаза смбтрели в небо. К счастью, песок смягчил удар при падении. Услышав ее дыхание, я возблагодарил божественные силы. Остальные ребята начали спускаться вниз по тропе.
– Гаити! – крикнул я. – Беги за помощью! Приведи целителя!
Гаити был самым быстрым из нас. Он кивнул и помчался к Цитадели. Лиас и Микас присоединились ко мне.
– Она дышит! – воскликнул кэмбрессец. – Она еще жива!
– Нужно осмотреть ее, – сказал я. – Не думаю, что у нас есть время на пустое ожидание.
Среди многих других наук мы изучали основы медицины, но я не полагал, что эти знания понадобятся мне так быстро. Сжав в ладонях тонкое запястье Палатины, я закрыл глаза и освободил ум от посторонних мыслей. Мне потребовалось несколько недель, чтобы научиться этому состоянию концентрации. Даже теперь оно достигалось с большим трудом. Нацелив сознание на фиксацию энергетического канала, я наполнил тело девушки магической силой. Поскольку магия не имела стока, она позволяла мне «видеть» Палатину экстрасенсорным зрением. Я проверил серебристый контур ее скелета, который проявился в абсолютной черноте моего опустошенного ума. Хвала богам, у нее не было ни треснувших позвонков, ни сломанных костей. С моих губ сорвался вздох облегчения. Я боялся, что она могла свернуть себе шею.
Другой слой ментальной проекции показал мне ткани девушки. Я впервые увидел феномен, о котором рассказывали Юкмадорий и Равенна. Передо мной мерцала голубоватая аура – особый покров, доставшийся Палатине в наследство от поколений магов. Мышцы вдоль спины были отбиты при ударе, но я не обнаружил никаких серьезных травм. Из чего она была сделана? За этот год Палатина ни разу не пожаловалась на плохое самочувствие – хотя каждый из нас перенес ту или иную форму простудных заболеваний. И вот теперь, упав с утеса, она почти не поранилась.
Я двинулся глубже – в сферу разума, на которую могли влиять только маги ума. Она была доступна для осмотра, но я старался не задевать крохотные нити света. Здесь все казалось бесформенным и неопределенным. Я знал, что неумелое погружение в область разума могло причинить человеку непоправимый вред. И все же я заметил бы что-то неправильное, если бы Палатина получила травму мозга. Впрочем, неправильность была – я увидел энергетический барьер, который, будто стена, проходил через сферу ума. «Стена» выглядела слабой и расшатанной. В нескольких местах сквозь бреши проникали струйки памяти.
Дальше находилась область души, но вход туда был закрыт для любого смертного. Никто не имел права соприкасаться с этой божественной частью человека. Я вновь прошел через слои, вернулся в собственное тело и, сняв вуаль черноты, позволил уму наполниться мыслями. Мои глаза открылись. Я покачнулся вперед и отпустил руку девушки.
– Катан! – откуда-то издалека донесся голос Лиаса. Встряхнув головой, я посмотрел на неподвижное тело Палатины.
– Как она? – встревоженно спросил Микас.
Он утратил обычное самодовольство. Его лицо вытянулось от страха и огорчения.
– С ней все в порядке, – ответил я. – Невероятно, но факт.
Они оба облегченно вздохнули. Я сел, прислонившись спиной к скале, и начал ждать, когда придут целители.
Микас, Лиас и я не отходили от постели Палатины до тех пор, пока она не очнулась. Гаити стоял за дверью небольшой палаты лазарета и успокаивал остальных учеников. Время от времени он заглядывал в комнату и вопросительно посматривал на нас. К нам дважды приходила Равенна. В последние дни она выглядела встревоженной и усталой. Вечером ребята принесли нам ужин. Едва мы расправились с пищей, Палатина вышла из комы. Она открыла глаза, взглянула на нас – ее лицо имело странное выражение – и попыталась что-то сказать. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она заговорила.
– Оросий, – прошептала девушка.
Мы с тревогой переглянулись. Похоже, мой друзья испугались, что Палатина пережила новый приступ амнезии. Однако, исследуя сферу ее разума, я не заметил каких-либо признаков серьезной травмы. Откуда же взялось такое странное имя?
– Палатина, это мы, – сказал Лиас. – Катан, Микас и я.
Девушка посмотрела на меня и печально улыбнулась.
– Ты очень похож на него, – прошептала она. – Так похож, что просто удивительно, как я могла забыть о нем.
О чем она говорила? Неужели она знала императора? Или речь шла о другом Оросий?
– Палатина, где, по-твоему, ты сейчас находишься? – спросил Микас.
– В Цитадели. А какая это Цитадель?
Она приподнялась на локте и потерла лоб ладонью. Судя по всему, ее ошеломило какое-то воспоминание.
– Ты в Цитадели Тени, – ответил я. – А разве есть другие?
– Я родилась в одной из них. Там жила моя мать.
Микас встал, чтобы позвать целителя, но Палатина окликнула его слабым голосом:
– Подожди! Я не сошла с ума! Со мной все в порядке.
– Тогда о чем ты говоришь?
– Ко мне вернулся кусочек моей прошлой жизни. Я видела его так же четко, как вижу сейчас вас: Катан слева от меня, Лиас – справа. Ты, Микас, – прямо, перед дверью.
– Ты вспомнила своих родителей? – спросил я, страшась ее ответа.
– Моим отцом был Рейнхард Кантени. Глава клана. А мать… Палатина приложила ладонь к голове и после небольшой паузы добавила: – Ее звали Нептуния Тар'конантур. Она была сестрой покойного императора Персея. Я родилась в 2752 году – в пятнадцатый день лета. Мои родители жили тогда в имперском дворце в Селерианском Эластре.
– Ты хочешь сказать, что Палатина – лидер фетийских республиканцев? – спросила Равенна. – Та женщина, которую якобы убили в прошлом году? Я правильно тебя поняла?
Мы стояли у окна в пустой незаселенной комнате – в том самом корпусе, через который две ночи назад я пробрался на крепостную стену. Когда мы с Лиасом вышли из палаты лазарета, я отправился к себе, но по пути меня перехватила Равенна. В комнате было темно, и все же благодаря теневому зрению я четко видел свою собеседницу.
– Маг ума еще раз обследовал ее мозг. Палатина полностью уверена в своих словах.
– Проблема в том, что восемнадцать месяцев назад Палатину Кантени похоронили со всеми подобающими почестями. Юкмадорий осторожно навел справки в Цитадели Воды, и ему сказали, что ошибка исключена – тело в саркофаге принадлежало Палатине Кантени.
В нашей Цитадели не было фетийцев. Они по-прежнему ненавидели Таонетар и избегали северных островов.
– Как много она вспомнила? – спросила Равенна.
– Почти ничего. Всего лишь несколько несвязанных деталей. Но она помнит все, что случилось с ней в этом году.
– А как она оказалась в Экватории? Люди Гамилькара подобрали Палатину около Танета всего через неделю после того, как Кантени убили в Фетии. Ни одна манта не смогла бы пройти за этот срок такое большое расстояние. Следовательно, остаются два варианта: либо Палатина лжет, либо боги перенесли ее по воздуху.
Через полмира за неделю? Нет, даже фетийцы не могли перемещаться так быстро. Но она действительно была чистокровной фетийкой, умевшей командовать и составлять стратегические планы. Она ярко продемонстрировала свои навыки в учебных сражениях с другими цитаделями. Что более важно, мое сходство с Палатиной предполагало родственную связь – это признавали все, кто видел нас вместе. То есть она могла оказаться моей кузиной – единственным связующим звеном с настоящей семьей.
– И кто же она, по-твоему? Шпионка Сферы, которую в течение пяти лет обучали тому, как проникнуть в дом Барка?
– Не к Барка! К нам! От Сферы можно ожидать всего!
– Значит, ты считаешь ее ищейкой? – с раздражением спросил я.
– Нет не считаю! Мы поверили ей, даже не зная, кем она является на самом деле. Мы позволили Палатине руководить командой Ордена. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о легкомыслии.
– Что ты предлагаешь? Отвезти ее к императору и спросить, узнает ли он свою кузину?
– Конечно, нет, глупенький. Не стоит посвящать фетийцев в это дело. Мы должны держаться с ними настороже.
– А что плохого они тебе сделали? – с укором спросил я. – Юкмадорий постоянно подчеркивает свою неприязнь к Таонетару. Но он никогда не упускает возможности высмеять фетийцев. Я смотрю, и ты туда же.
– Он хэйлеттит, а им не нравятся фетийцы. Неужели ты не понимаешь этого своими куцыми мозгами?
– Оставь в покое мои мозги! Можно подумать, ты превосходишь меня интеллектом!
– В этот вечер ты демонстрируешь явную тупость!
– Прошу прощения! Моя «кузина» упала с утеса. Я целый день тревожился о ней и теперь, возможно, несколько рассеян.
– Твоя «кузина» объявила себя родственницей императора. Более того, она претендует на роль фетийской великомученицы, которая спустилась с небес, чтобы спасти нас от Сферы.
– Ее ненависть к Сфере вполне оправдана. Жрецы Рантаса жестоко преследуют республиканцев. Они безжалостно убили отца Палатины.
– Забавно, что она строила планы против них еще до того, как к ней вернулась память. Ты уверен, что Палатина страдает амнезией? Или она ловко разыгрывает нас?
– Для этого нужен скрытый мотив, – ответил я. – Ты можешь придумать хотя бы одну причину?
– Нет, но я с подозрением отношусь к воскрешению республиканцев, которые желают спасти нас от Сферы. Тем более – к фетийской знати. Они все пьяницы и развратники.
– Так вот почему тебе не нравятся фетийцы! А твои соплеменники, значит, образцы совершенства. Они не пьют, не занимаются любовью и в свободное время критикуют всех, кого только могут. Жаль, что я не знаю, откуда ты родом. Наверное, тебя послали к нам с неба.
– Мой народ строил города, когда твои предки ютились в пещерах, – сердито ответила она. – Вы просто пришли на готовое и разрушили нашу культуру.
Фраза прозвучала настолько глупо, что мы оба замолчали. Тем не менее Равенна приоткрыла завесу над своим загадочным прошлым.
– Фетийцы разрушили культуру твоих предков? – спросил я после долгой паузы. – Ты имеешь в виду Таонетар?
– На свете были более древние страны, чем Таонетар и твоя любимая Фетия.
Очевидно, она забыла, что, несмотря на мою фетийскую кровь, я вырос в Океании. Единственной страной, превосходившей по древности Таонетар, мог быть только Калатар. В книгах говорилось, что его история насчитывала более двух тысяч лет. Однако Равенна не выглядела калатаркой – слишком светлая кожа и тонкая кость.
– Откуда же ты родом? – спросил я ее, надеясь, что она не ответит мне новым оскорблением.
– Вы называете эту страну Верхним Калатаром. Для нас она Техама.
Глава 15
Слова Равенны озадачили меня. Сегодня я действительно проявлял медлительность в осознании всего, что мне говорилось. Хотя стоило ли удивляться этому, учитывая смысл услышанных мною откровений? И был ли кто-то из моих друзей нормальным человеком? Совсем недавно Палатина заявила о своей принад» лежности к семье императора. Равенна полагала, что она действительно могла оказаться кузиной Оросия, но я не очень-то верил в подобную версию.
Мне уже попадалось упоминание о Техаме. Эта страна по каким-то непонятным причинам сражалась на стороне Таонетара и после окончания войны была изолирована фетийцами и лишена всех контактов с внешним миром. Ее население, обитавшее на плато выше Калатара, прожило в блокаде около двух сотен лет.
– Тяжелый день, Катан?
Она улыбнулась и по-дружески похлопала меня по плечу. Я не ожидал от нее такой симпатии. Она очень редко демонстрировала свои эмоции.
– Думаешь, я поверю, что ты из Техамы?
Что случилось с Равенной и Палатиной? Почему они говорили мне неправду?
– О жителях этой страны ничего не известно уже двести лет.
– Ты удивлен? Сначала с нами никто не торговал, затем о нас просто забыли. Как ты знаешь, на Архипелаге торгуют любым товаром и с любыми народами. О Таонетаре больше не вспоминают, но путь в нашу страну настолько труден, что мы предоставлены самим себе. Даже Сфера не интересуется нами.
Мне не хотелось продолжать разговор. Я устал спорить с Равенной и выслушивать ее насмешки. Слишком много невероятных заявлений. С меня было достаточно. Однако я не мог оборвать беседу и отправиться спать.
– Значит, вы сами сохраняете свою изоляцию? А для чего? Если путь к вам настолько труден, то вы можете не тревожиться насчет вмешательства Сферы в вашу жизнь.
– Ты чему-нибудь научился за этот год? Сфера очень настойчива. Подумай сам! Если бы жрецы Рантаса узнали, что Техама представляет собой нечто большее, чем пару жалких деревень, неужели они оставили бы нас в покое?
Почему она все время пытается оскорбить меня?
– Успокойся, Равенна. Я действительно задал тебе глупый вопрос. Прошу прощения.
С меня было достаточно. Я повернулся на каблуках и направился к двери.
– Катан, пожалуйста! Я не хотела обидеть тебя.
– Какой смысл говорить об этом?
Не дожидаясь ответа, я вышел из комнаты и быстро, едва ли не бегом, зашагал по пустым коридорам. Меня сердили нападки Равенны и ужасно злила моя эмоциональная уязвимость в ее присутствии. Ворвавшись в свои апартаменты, я подошел к столику с графином, чтобы налить стакан воды. Мои руки дрожали. Я понял, что не засну. Пробравшись в библиотеку, я взял со стеллажа одну из копий исторического отчета Кэросия и прочитал несколько частей. Мне хотелось найти какие-нибудь ссылки, которые могли бы ответить на мои вопросы.
Не обнаружив ничего подходящего, я отложил книгу в сторону, растворил в воздухе холодный теневой светильник и отправился спать.
Часы в холле пробили три удара. Сохранившееся раздражение превратило мой сон в кошмар. Меня пытали жрицы Сферы, и у каждой из них было лицо Равенны. Палатина вновь и вновь срывалась с утеса, но когда я подбегал к ее телу, передо мной возникал труп Этия IV – раздувшийся, с мертвыми глазами и ужасными ранами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Ты слишком оптимистичен. У еретиков не хватает магов даже на то, чтобы сохранять порядок во время вечеринок. Что уж тут говорить о ликвидации огромного подразделения. К тому же я не намерен никого убивать.
– Но тебе же нравится быть лазутчиком.
– Я не думаю, что буду испытывать удовольствие, выпуская в людей настоящие стрелы.
– Вспомни о Походе, – сказал Лиас.
«Вспомни о Походе». Он был прав. Когда я представлял, что убиваю лидеров Сферы и совершаю возмездие за кровавый Поход, мои миссии становились пугающе легкими.
– Иметь в команде мага – это большой плюс, – сказал Гаити. – С двумя магами у наших ног будет целый мир.
Я почувствовал в его голосе сарказм, но не стал отвечать ему тем же. Мне вспомнились частые ссоры с Равенной.
– Если только они смогут терпеть друг друга достаточно длительное время.
– А как насчет тебя и Равенны? – спросила Палатина. – Ты среди друзей. Тебе не нужно притворяться с нами.
Мы начали карабкаться на скалистую гряду, которая разделяла два пляжа.
– Что ты хочешь сказать? – мрачно спросил я.
– Ха! Похоже, ты слишком долго использовал магию вместо мозгов. Думаешь, мы не видим, как тебе нравится ее компания?
– Мне нравится ее компания? Я спорил и ссорился с ней при каждой встрече.
– Потому что вы с ней договорились спорить и ссориться.
– Ты намекаешь, что это их игра? – с удивлением спросил Гаити.
Он всегда отличался здравым рассудком.
Несколько недель назад мы с Персеей разорвали наши интимные отношения. Палатина знала об этом. Но я никогда не питал к Равенне каких-либо особых чувств – если не считать первоначальной ненависти. Кроме того, за время учебы мы с ней пережили несколько яростных ссор, так что в паре случаев понадобилось даже вмешательство Юкмадория.
– На мой взгляд, она холодна как рыба, – сказал Лиас. – Особенно когда не в духе.
Мне стало ясно, что моя «кузина» не рассказала им о проблемах Равенны. Решив сменить тему, я открыл было рот, но заготовленная фраза осталась непроизнесенной. К тому времени мы достигли вершины гряды и пошли по узкой тропе вдоль отвесного склона. Впереди шагал Лиас, за ним – Палатина, Микас и Гаити. Я по привычке замыкал цепочку. Внезапно Палатина оступилась на пучке травы и потеряла равновесие. Я увидел, как она опасно наклонилась в сторону обрыва. Мое зрение, усовершенствованное Тенью, подсказало мне, что девушка упадет раньше, чем ей помогут другие. К сожалению, меня отделяло от нее два человека. Я уже хотел оттолкнуть Микаса в сторону, но было слишком поздно. Палатина упала с утеса на песчаную дюну, которая находилась в двадцати футах ниже нас. Я услышал тошнотворный звук удара.
– О, Алтана, нет! – вскричал Микас и склонился над обрывом.
Лиас обернулся, понял, что произошло, и, пораженный ужасом, замер на месте. Стараясь не столкнуть их со скалы, я протиснулся между ними и побежал вниз по тропе. Когда до песка оставалось не больше двух ярдов, я спрыгнул с откоса и помчался к неподвижному телу Палатины. Она лежала на спине. Остекленевшие глаза смбтрели в небо. К счастью, песок смягчил удар при падении. Услышав ее дыхание, я возблагодарил божественные силы. Остальные ребята начали спускаться вниз по тропе.
– Гаити! – крикнул я. – Беги за помощью! Приведи целителя!
Гаити был самым быстрым из нас. Он кивнул и помчался к Цитадели. Лиас и Микас присоединились ко мне.
– Она дышит! – воскликнул кэмбрессец. – Она еще жива!
– Нужно осмотреть ее, – сказал я. – Не думаю, что у нас есть время на пустое ожидание.
Среди многих других наук мы изучали основы медицины, но я не полагал, что эти знания понадобятся мне так быстро. Сжав в ладонях тонкое запястье Палатины, я закрыл глаза и освободил ум от посторонних мыслей. Мне потребовалось несколько недель, чтобы научиться этому состоянию концентрации. Даже теперь оно достигалось с большим трудом. Нацелив сознание на фиксацию энергетического канала, я наполнил тело девушки магической силой. Поскольку магия не имела стока, она позволяла мне «видеть» Палатину экстрасенсорным зрением. Я проверил серебристый контур ее скелета, который проявился в абсолютной черноте моего опустошенного ума. Хвала богам, у нее не было ни треснувших позвонков, ни сломанных костей. С моих губ сорвался вздох облегчения. Я боялся, что она могла свернуть себе шею.
Другой слой ментальной проекции показал мне ткани девушки. Я впервые увидел феномен, о котором рассказывали Юкмадорий и Равенна. Передо мной мерцала голубоватая аура – особый покров, доставшийся Палатине в наследство от поколений магов. Мышцы вдоль спины были отбиты при ударе, но я не обнаружил никаких серьезных травм. Из чего она была сделана? За этот год Палатина ни разу не пожаловалась на плохое самочувствие – хотя каждый из нас перенес ту или иную форму простудных заболеваний. И вот теперь, упав с утеса, она почти не поранилась.
Я двинулся глубже – в сферу разума, на которую могли влиять только маги ума. Она была доступна для осмотра, но я старался не задевать крохотные нити света. Здесь все казалось бесформенным и неопределенным. Я знал, что неумелое погружение в область разума могло причинить человеку непоправимый вред. И все же я заметил бы что-то неправильное, если бы Палатина получила травму мозга. Впрочем, неправильность была – я увидел энергетический барьер, который, будто стена, проходил через сферу ума. «Стена» выглядела слабой и расшатанной. В нескольких местах сквозь бреши проникали струйки памяти.
Дальше находилась область души, но вход туда был закрыт для любого смертного. Никто не имел права соприкасаться с этой божественной частью человека. Я вновь прошел через слои, вернулся в собственное тело и, сняв вуаль черноты, позволил уму наполниться мыслями. Мои глаза открылись. Я покачнулся вперед и отпустил руку девушки.
– Катан! – откуда-то издалека донесся голос Лиаса. Встряхнув головой, я посмотрел на неподвижное тело Палатины.
– Как она? – встревоженно спросил Микас.
Он утратил обычное самодовольство. Его лицо вытянулось от страха и огорчения.
– С ней все в порядке, – ответил я. – Невероятно, но факт.
Они оба облегченно вздохнули. Я сел, прислонившись спиной к скале, и начал ждать, когда придут целители.
Микас, Лиас и я не отходили от постели Палатины до тех пор, пока она не очнулась. Гаити стоял за дверью небольшой палаты лазарета и успокаивал остальных учеников. Время от времени он заглядывал в комнату и вопросительно посматривал на нас. К нам дважды приходила Равенна. В последние дни она выглядела встревоженной и усталой. Вечером ребята принесли нам ужин. Едва мы расправились с пищей, Палатина вышла из комы. Она открыла глаза, взглянула на нас – ее лицо имело странное выражение – и попыталась что-то сказать. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она заговорила.
– Оросий, – прошептала девушка.
Мы с тревогой переглянулись. Похоже, мой друзья испугались, что Палатина пережила новый приступ амнезии. Однако, исследуя сферу ее разума, я не заметил каких-либо признаков серьезной травмы. Откуда же взялось такое странное имя?
– Палатина, это мы, – сказал Лиас. – Катан, Микас и я.
Девушка посмотрела на меня и печально улыбнулась.
– Ты очень похож на него, – прошептала она. – Так похож, что просто удивительно, как я могла забыть о нем.
О чем она говорила? Неужели она знала императора? Или речь шла о другом Оросий?
– Палатина, где, по-твоему, ты сейчас находишься? – спросил Микас.
– В Цитадели. А какая это Цитадель?
Она приподнялась на локте и потерла лоб ладонью. Судя по всему, ее ошеломило какое-то воспоминание.
– Ты в Цитадели Тени, – ответил я. – А разве есть другие?
– Я родилась в одной из них. Там жила моя мать.
Микас встал, чтобы позвать целителя, но Палатина окликнула его слабым голосом:
– Подожди! Я не сошла с ума! Со мной все в порядке.
– Тогда о чем ты говоришь?
– Ко мне вернулся кусочек моей прошлой жизни. Я видела его так же четко, как вижу сейчас вас: Катан слева от меня, Лиас – справа. Ты, Микас, – прямо, перед дверью.
– Ты вспомнила своих родителей? – спросил я, страшась ее ответа.
– Моим отцом был Рейнхард Кантени. Глава клана. А мать… Палатина приложила ладонь к голове и после небольшой паузы добавила: – Ее звали Нептуния Тар'конантур. Она была сестрой покойного императора Персея. Я родилась в 2752 году – в пятнадцатый день лета. Мои родители жили тогда в имперском дворце в Селерианском Эластре.
– Ты хочешь сказать, что Палатина – лидер фетийских республиканцев? – спросила Равенна. – Та женщина, которую якобы убили в прошлом году? Я правильно тебя поняла?
Мы стояли у окна в пустой незаселенной комнате – в том самом корпусе, через который две ночи назад я пробрался на крепостную стену. Когда мы с Лиасом вышли из палаты лазарета, я отправился к себе, но по пути меня перехватила Равенна. В комнате было темно, и все же благодаря теневому зрению я четко видел свою собеседницу.
– Маг ума еще раз обследовал ее мозг. Палатина полностью уверена в своих словах.
– Проблема в том, что восемнадцать месяцев назад Палатину Кантени похоронили со всеми подобающими почестями. Юкмадорий осторожно навел справки в Цитадели Воды, и ему сказали, что ошибка исключена – тело в саркофаге принадлежало Палатине Кантени.
В нашей Цитадели не было фетийцев. Они по-прежнему ненавидели Таонетар и избегали северных островов.
– Как много она вспомнила? – спросила Равенна.
– Почти ничего. Всего лишь несколько несвязанных деталей. Но она помнит все, что случилось с ней в этом году.
– А как она оказалась в Экватории? Люди Гамилькара подобрали Палатину около Танета всего через неделю после того, как Кантени убили в Фетии. Ни одна манта не смогла бы пройти за этот срок такое большое расстояние. Следовательно, остаются два варианта: либо Палатина лжет, либо боги перенесли ее по воздуху.
Через полмира за неделю? Нет, даже фетийцы не могли перемещаться так быстро. Но она действительно была чистокровной фетийкой, умевшей командовать и составлять стратегические планы. Она ярко продемонстрировала свои навыки в учебных сражениях с другими цитаделями. Что более важно, мое сходство с Палатиной предполагало родственную связь – это признавали все, кто видел нас вместе. То есть она могла оказаться моей кузиной – единственным связующим звеном с настоящей семьей.
– И кто же она, по-твоему? Шпионка Сферы, которую в течение пяти лет обучали тому, как проникнуть в дом Барка?
– Не к Барка! К нам! От Сферы можно ожидать всего!
– Значит, ты считаешь ее ищейкой? – с раздражением спросил я.
– Нет не считаю! Мы поверили ей, даже не зная, кем она является на самом деле. Мы позволили Палатине руководить командой Ордена. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о легкомыслии.
– Что ты предлагаешь? Отвезти ее к императору и спросить, узнает ли он свою кузину?
– Конечно, нет, глупенький. Не стоит посвящать фетийцев в это дело. Мы должны держаться с ними настороже.
– А что плохого они тебе сделали? – с укором спросил я. – Юкмадорий постоянно подчеркивает свою неприязнь к Таонетару. Но он никогда не упускает возможности высмеять фетийцев. Я смотрю, и ты туда же.
– Он хэйлеттит, а им не нравятся фетийцы. Неужели ты не понимаешь этого своими куцыми мозгами?
– Оставь в покое мои мозги! Можно подумать, ты превосходишь меня интеллектом!
– В этот вечер ты демонстрируешь явную тупость!
– Прошу прощения! Моя «кузина» упала с утеса. Я целый день тревожился о ней и теперь, возможно, несколько рассеян.
– Твоя «кузина» объявила себя родственницей императора. Более того, она претендует на роль фетийской великомученицы, которая спустилась с небес, чтобы спасти нас от Сферы.
– Ее ненависть к Сфере вполне оправдана. Жрецы Рантаса жестоко преследуют республиканцев. Они безжалостно убили отца Палатины.
– Забавно, что она строила планы против них еще до того, как к ней вернулась память. Ты уверен, что Палатина страдает амнезией? Или она ловко разыгрывает нас?
– Для этого нужен скрытый мотив, – ответил я. – Ты можешь придумать хотя бы одну причину?
– Нет, но я с подозрением отношусь к воскрешению республиканцев, которые желают спасти нас от Сферы. Тем более – к фетийской знати. Они все пьяницы и развратники.
– Так вот почему тебе не нравятся фетийцы! А твои соплеменники, значит, образцы совершенства. Они не пьют, не занимаются любовью и в свободное время критикуют всех, кого только могут. Жаль, что я не знаю, откуда ты родом. Наверное, тебя послали к нам с неба.
– Мой народ строил города, когда твои предки ютились в пещерах, – сердито ответила она. – Вы просто пришли на готовое и разрушили нашу культуру.
Фраза прозвучала настолько глупо, что мы оба замолчали. Тем не менее Равенна приоткрыла завесу над своим загадочным прошлым.
– Фетийцы разрушили культуру твоих предков? – спросил я после долгой паузы. – Ты имеешь в виду Таонетар?
– На свете были более древние страны, чем Таонетар и твоя любимая Фетия.
Очевидно, она забыла, что, несмотря на мою фетийскую кровь, я вырос в Океании. Единственной страной, превосходившей по древности Таонетар, мог быть только Калатар. В книгах говорилось, что его история насчитывала более двух тысяч лет. Однако Равенна не выглядела калатаркой – слишком светлая кожа и тонкая кость.
– Откуда же ты родом? – спросил я ее, надеясь, что она не ответит мне новым оскорблением.
– Вы называете эту страну Верхним Калатаром. Для нас она Техама.
Глава 15
Слова Равенны озадачили меня. Сегодня я действительно проявлял медлительность в осознании всего, что мне говорилось. Хотя стоило ли удивляться этому, учитывая смысл услышанных мною откровений? И был ли кто-то из моих друзей нормальным человеком? Совсем недавно Палатина заявила о своей принад» лежности к семье императора. Равенна полагала, что она действительно могла оказаться кузиной Оросия, но я не очень-то верил в подобную версию.
Мне уже попадалось упоминание о Техаме. Эта страна по каким-то непонятным причинам сражалась на стороне Таонетара и после окончания войны была изолирована фетийцами и лишена всех контактов с внешним миром. Ее население, обитавшее на плато выше Калатара, прожило в блокаде около двух сотен лет.
– Тяжелый день, Катан?
Она улыбнулась и по-дружески похлопала меня по плечу. Я не ожидал от нее такой симпатии. Она очень редко демонстрировала свои эмоции.
– Думаешь, я поверю, что ты из Техамы?
Что случилось с Равенной и Палатиной? Почему они говорили мне неправду?
– О жителях этой страны ничего не известно уже двести лет.
– Ты удивлен? Сначала с нами никто не торговал, затем о нас просто забыли. Как ты знаешь, на Архипелаге торгуют любым товаром и с любыми народами. О Таонетаре больше не вспоминают, но путь в нашу страну настолько труден, что мы предоставлены самим себе. Даже Сфера не интересуется нами.
Мне не хотелось продолжать разговор. Я устал спорить с Равенной и выслушивать ее насмешки. Слишком много невероятных заявлений. С меня было достаточно. Однако я не мог оборвать беседу и отправиться спать.
– Значит, вы сами сохраняете свою изоляцию? А для чего? Если путь к вам настолько труден, то вы можете не тревожиться насчет вмешательства Сферы в вашу жизнь.
– Ты чему-нибудь научился за этот год? Сфера очень настойчива. Подумай сам! Если бы жрецы Рантаса узнали, что Техама представляет собой нечто большее, чем пару жалких деревень, неужели они оставили бы нас в покое?
Почему она все время пытается оскорбить меня?
– Успокойся, Равенна. Я действительно задал тебе глупый вопрос. Прошу прощения.
С меня было достаточно. Я повернулся на каблуках и направился к двери.
– Катан, пожалуйста! Я не хотела обидеть тебя.
– Какой смысл говорить об этом?
Не дожидаясь ответа, я вышел из комнаты и быстро, едва ли не бегом, зашагал по пустым коридорам. Меня сердили нападки Равенны и ужасно злила моя эмоциональная уязвимость в ее присутствии. Ворвавшись в свои апартаменты, я подошел к столику с графином, чтобы налить стакан воды. Мои руки дрожали. Я понял, что не засну. Пробравшись в библиотеку, я взял со стеллажа одну из копий исторического отчета Кэросия и прочитал несколько частей. Мне хотелось найти какие-нибудь ссылки, которые могли бы ответить на мои вопросы.
Не обнаружив ничего подходящего, я отложил книгу в сторону, растворил в воздухе холодный теневой светильник и отправился спать.
Часы в холле пробили три удара. Сохранившееся раздражение превратило мой сон в кошмар. Меня пытали жрицы Сферы, и у каждой из них было лицо Равенны. Палатина вновь и вновь срывалась с утеса, но когда я подбегал к ее телу, передо мной возникал труп Этия IV – раздувшийся, с мертвыми глазами и ужасными ранами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50