Я хочу прикорнуть на чьей-нибудь большой и мягкой груди. Господи, я хочу с кем-нибудь переспать, понятно?– Ладно, это может подождать. Предположим, что это настоящее?– Да нет, – раздраженно ответил Сэмми.– Совершенно верно, – подтвердил Джим.– Откуда ты знаешь? – спросил Баки.Глаза Сэмми сверкнули за стеклами солидных очков.– Прежде всего каждый, кто посмотрит на эту штуку, сразу же увидит, что все это чушь, – сказал он. – “Рапорт отдела детективов” – что это за дерьмо?– А? – спросил Баки.– О господи. Баки, я тебя очень прошу, пошевели мозгами. “Рапорт отдела детективов”. Ха! Тебе известно, что это такое?– Что?– Это штука, которую отправляют знакомым, и они посылают подарки, что-нибудь вроде игрушечного пистолета или свистка, чтобы ночью будить всех соседей.– Мне кажется, тут все в законе, – сказал Баки.– Кажется, да? Здесь где-нибудь напечатано название города? А? Скажи мне.– Нет, но...– И когда ты только вырастешь, Баки? – поинтересовался Джим. – Это такая же штука, какую ты получил от Роджерса, только там было написано: “Рапорт космического отдела” и к писульке был приложен игрушечный дезинтегратор и декодер.– Ну, а сам текст?– А что текст? – возразил Сэмми.– Посмотри на него – женщина с револьвером и бутылкой нитроглицерина! Ну и ну!– А что тут такого?– Совершенно невероятно, – заявил Сэмми. – Скажи мне, если эта ненормальная дамочка сидит у них с револьвером и бутылкой нитроглицерина, как смог этот детектив, как его там, напечатать рапорт и выбросить его на улицу, а? Невероятно, Баки. Совершенно невероятно.– А мне кажется, что все тут законно, – упрямо сказал Баки.– Послушай... – начал Джим, но Сэмми прервал его:– Давай я, Джимбо!– А мне кажется, что тут все законно, – упрямо повторил Баки.– Эта штука подписана? – спросил Сэмми. – Ты видишь где-нибудь подпись?– Конечно, – ответил Баки. – Детектив второй степени Мейер Мейер.– Это напечатано. А подписано?– Нет.– Ну и...– Ну и что?– Послушай, ты будешь корпеть над этим всю ночь?– Нет, но...– Для чего мы сюда пришли?– Ну...– Чтобы играть в космический патруль с игрушечным дезинтегратором Роджерса?– Нет, но...– Чтобы тратить время, размышляя над посланием, которое какой-нибудь парнишка отпечатал на пишущей машинке своего старшего брата, когда играл в сыщиков и разбойников?– Нет, но...– Я задам тебе один простой вопрос, парень, – сказал Сэмми. – Самый простой. И я хочу от тебя самого простого ответа. Идет?– Конечно, но мне кажется, тут все законно...– Ты пришел сюда для чего? Чтобы переспать с девочкой, да или нет?– Да.– Ну..?– Ну...– Давай выбрось это. Пошли. Ночь только началась. – Сэмми ухмыльнулся. – Ну, пошли, парень. Что скажешь? Как насчет того, чтобы бросить бумагу и идти с нами? Идет?Баки размышлял некоторое время.Потом он сказал:– Вы идите без меня. Я вас догоню. Я хочу позвонить по этому номеру.– О, ради святого Будды! – сказал Сэмми. * * * В 6.55 в дежурной комнате раздался телефонный звонок. Хэл Уиллис посмотрел на Вирджинию и, когда она кивнула ему, взял трубку.– Восемьдесят седьмой участок, – сказал он. – Говорит детектив Уиллис.– Одну секунду, – сказал голос на другом конце провода. Было слышно, как тот же голос говорит кому-то, очевидно, находящемуся в той же комнате: – Откуда мне знать? Отдай это ребятам Банко. Господи, да к чему нам дело о карманных кражах? Рилей, ты самый большой дурак изо всех, с которыми мне приходилось работать. Я говорю по телефону, ты что, не можешь подождать одну паршивую минуту? – Затем голос вернулся: – Алло?– Алло? – переспросил Уиллис.Вирджиния за своим столом на другом конце комнаты смотрела на него и слушала разговор.– С кем я говорю? – спросил голос.– Говорит Хэл Уиллис.– Вы детектив?– Да.– Это 87-й участок?– Да.– Так. Значит, тут какой-то розыгрыш.– А?– Это Майк Салливан из Главного, полицейского управления. Нам позвонили несколько минут назад... секунду... – На другом конце провода послышалось шуршание бумаги. – Нам звонили в 6.49. Звонил студент колледжа. Сказал, что подобрал на улице бланк донесения, на котором была напечатана просьба о помощи. Что-то относительно девицы с бутылкой нитро. Знаете что-нибудь об этом?Вирджиния Додж неестественно выпрямилась на стуле. Револьвер почти коснулся горлышка бутылки. Со своего места Уиллис видел, как дрожат ее руки.– Нитро? – спросил Уиллис, не отрывая глаз от рук Вирджинии. Он был почти уверен, что дуло револьвера вот-вот коснется стекла.– Да. Нитроглицерин. Как насчет этого?– Нет, – ответил Уиллис, – у нас... у нас ничего такого нет.– Да, так я и думал. Но тот парень назвал свое имя и все прочие данные, так что казалось правдоподобным. Ну ладно, бывает. Я подумал, что, во всяком случае, стоит проверить. Никогда не мешает проверить. – Салливан добродушно засмеялся.– Верно, – сказал Уиллис, лихорадочно пытаясь как-то намекнуть Салливану, что послание соответствует действительности, кто бы ни составил его. – Конечно, никогда не мешает проверить. – Говоря это, он не переставал смотреть на револьвер в трясущейся руке Вирджинии.Салливан снова рассмеялся:– Никогда не знаешь, где встретишь какого-нибудь психа с бомбой, а, Уиллис? – И он рассмеялся еще громче.– Да, никогда... никогда не знаешь.– Конечно, – внезапно смех в трубке замер, – между прочим, у вас есть полицейский по имени Мейер?Уиллис молчал. Неужели это послание составил Мейер? Интересно, есть ли там его подпись? Если он скажет “да”, сможет ли Салливан понять, в чем дело? Если же он скажет “нет”, станет ли Салливан проверять по списку работников 87-го участка? А Мейер...– Вы еще на проводе? – спросил Салливан.– Что? Ах, да.– У нас иногда шалит телефон, – пояснил Салливан, – я подумал, что нарушилась связь.– Нет, я слушаю, – ответил Уиллис.– Так. Ну, как там насчет Мейера?– Да. У нас есть Мейер.– Детектив второй степени?– Да.– Интересно, – сказал Салливан. – Этот парень сказал, что послание подписано детективом второй степени Мейером. Очень интересно.– Да.– И этот Мейер сейчас у вас?– Да.– Это действительно интересно, – сказал Салливан. – Ну ладно, никогда не мешает проверить. Что? Ради бога, Рилей, разве ты не видишь, что я на телефоне? Мне надо идти. Уиллис. Не волнуйтесь, ладно? Приятно было поговорить с вами. И он повесил трубку. Уиллис сделал то же самое. Вирджиния медленно положила трубку на рычаг, взяла со стола бутылку с нитроглицерином и подошла к столу у окна, за которым сидел Мейер.Она не сказала ни слова, поставила бутылку на стол перед Мейером, занесла руку с револьвером и ударила его по лицу, разбив губы. Мейер прикрыл лицо руками, но вынужден был опустить их под ударами револьвера, парализовавшими его кисти, а Вирджиния все била его по глазам, по лысой голове, разбив нос и раскровенив рот.Ее остановившиеся глаза неестественно блестели. Она наносила удары револьвером, словно рукоятью плетки, злобно, жестоко, метя в самые уязвимые места, пока Мейер, потеряв сознание и истекая кровью, не упал головой на стол, едва не столкнув на пол бутыль с нитроглицерином.Вирджиния подхватила бутыль и холодно посмотрела на Мейера.Потом она вернулась к своему столу. Глава 16 – Я ненавидел этого старого осла и рад, что он сдох, – сказал Алан Скотт.Он больше не был тем скромным молодым джентльменом, потрясенным смертью отца, каким был вчера, когда Карелла впервые встретился с ним. Они стояли в оружейной комнате старого дома на первом этаже, где стены были увешаны охотничьими трофеями – головами убитых зверей и оленьими рогами. Голова весьма свирепого тигра висела на стене как раз позади Алана, и выражение его лица сегодня, составляя разительный контраст с его вчерашней томной бледностью, было таким же, как у этого хищника.– Сильно сказано, мистер Скотт.– Не очень. Он был злобной и мстительной сволочью. Со своей Скотт Индастриз Инкорпорейтед он погубил больше людей, чем у меня пальцев на руках. Почему я должен любить его?Вы ведь не выросли в доме промышленного магната?– Нет, – ответил Карелла, – я вырос в доме итальянского иммигранта, простого пекаря.– Вы ничего не потеряли, можете мне поверить. Конечно, старик не мог делать всего, что ему хотелось бы, но та власть, которая у него была, окончательно его испортила. Для меня он был чем-то вроде злокачественной опухоли, от которой гниет все кругом. Мой папа. Дорогой старый папочка. Проклятая сволочь.– Вчера, мне кажется, вы были очень расстроены из-за его смерти.– Меня расстроил сам факт смерти. Смерть – это всегда шок. Но я не любил его, можете мне поверить.– Вы ненавидели до такой степени, что могли убить его?– Да. Мог бы убить. Но я не убивал. Возможно, я сделал бы это рано или поздно. Но это не моих рук дело. И поэтому я хочу быть совершенно откровенным с вами. Мне ни к чему оказаться втянутым в дело, к которому я не имею никакого отношения. Вы подозреваете убийство, верно? Иначе вы не крутились бы здесь так долго.– Ну...– Бросьте, мистер Карелла. Давайте будем честными друг с другом. Вы знаете, что этого грязного старика убили.– Я ничего не знаю определенно, – сказал Карелла. – Он был найден в запертой комнате, мистер Скотт. По правде говоря, это очень похоже на самоубийство.– Конечно. Но мы оба знаем, что это не было самоубийство, верно? В этой проклятой семейке найдутся умники, по сравнению с которыми Гудини покажется младенцем. Не поддавайтесь гипнозу запертой комнаты. Если кто-нибудь очень сильно хотел, чтобы старик умер, он нашел бы способ убрать его. И сделать все так, чтобы это выглядело как самоубийство.– Кто, например?– Например, я, – сказал Алан. – Если бы я действительно решил убить его, я нашел бы способ, не беспокойтесь. Кто-то опередил меня, вот и все.– Кто?– Вам нужны подозреваемые? В вашем распоряжении вся семейка.– Марк?– Конечно. Почему бы не Марк? Старик издевался над ним всю жизнь. С четырнадцати лет Марк ни разу не поссорился с ним. Ненависть копилась у него в душе, пока он улыбался папочке. А чего стоит последняя пощечина! Старик отправил Марка в крысиную нору в Нью-Джерси, где он проходил эту несчастную практику, и он принят в фирму на великолепное жалованье в пятнадцать тысяч долларов в год! Сын босса! Этот сволочной старик больше платит своим конторским служащим.– Вы преувеличиваете, – сказал Карелла.– Хорошо, я преувеличиваю. Но не думайте, что Марку нравилось, как поступает с ним этот сукин сын. Ему нисколько не нравилось, и у Дэвида тоже были причины покончить с дорогим папочкой.– Например?– Например, прекрасная Кристин.– О чем вы говорите, мистер Скотт?– А как вам кажется?– Вы имеете в виду...– Конечно. Слушайте, я хочу вести с вами честную игру. Можете мне поверить, я ненавижу так сильно, что могу разделить с кем-нибудь свою ненависть. И я не хочу, чтобы мне свернули шею за то, что кто-то прикончил кого-то, даже по заслугам.– Значит, ваш отец...– Мой отец был похотливой старой жабой, он удерживал Кристин в своем доме угрозой, что не будет давать Давиду ни пенни, если они переедут от него. Точка. Неприятно, но факт.– Весьма неприятно. А Кристин?– Попытайтесь поговорить с ней. Айсберг. Может быть, ей нравился этот расклад, кто знает? Во всяком случае, она хорошо знала, кто намазывает ей масло на бутерброд, можете мне поверить.– Может быть, вы договорились, мистер Скотт, и сделали это вместе. Есть такая возможность?– Эта семейка не может договориться даже сыграть партию в бридж, – ответил Алан. – Удивительно, как мы смогли вместе открыть эту дверь. Вы знаете слово “общность”? Так вот, девиз Скоттов – “апартеид”. Может быть, что-то изменится теперь, когда он умер, но я сомневаюсь.– Значит, вы полагаете, что кто-то в этом доме – один из ваших братьев или Кристин – убил вашего отца?– Да. Это мое мнение.– Через запертую дверь?– Через запертый банковский сейф, если угодно, через стену в шесть дюймов толщиной. Там, где есть желание, найдется и способ.– А тут было желание, и еще какое!Алан Скотт улыбнулся.– Я скажу вам кое-что, детектив Карелла. Если вы будете вести расследование, исходя из наличия мотива, то сойдете с ума. В этом столетнем особняке мы накопили столько мотивов, что ими можно взорвать весь наш город.– А как вы считаете, мистер Скотт, я должен вести расследование?– Я бы попытался понять, как неизвестный ухитрился повесить старого мерзавца сквозь запертую дверь. Представьте себе, как это было сделано, и вы узнаете, кто это сделал. Я только предполагаю, мистер Карелла.– И, конечно, это самая легкая часть работы детектива, – заметил Карелла. – Я ухожу. Мне больше здесь нечего делать сегодня.– Вы вернетесь завтра?– Может быть. Если что-нибудь придет в голову.– А если не придет?– Значит, назовем это самоубийством. У нас есть мотивы, как вы сами сказали, много мотивов. И у нас есть орудие убийства. Чего у нас нет, молодой человек, так это возможности. Я не гений, мистер Скотт. Я просто рабочая лошадь. Если мы все же будем сомневаться в том, что это самоубийство, мы поместим ваш случай в разряд открытых дел, – пожал плечами Карелла.– Вы не производите такого впечатления, мистер Карелла.– Какого впечатления?– Впечатления человека, который легко сдается.Карелла долго смотрел на него.– Не путайте открытое дело с невостребованным письмом, – сказал он наконец, – спокойной ночи, мистер Скотт. * * * Когда в семь часов две минуты Тедди Карелла вошла в дежурную комнату, Питер Бернс подумал, что у него сейчас будет сердечный припадок. Он видел, как Тедди шла по коридору, и сначала не мог поверить своим глазам, но потом узнал стройную фигуру и гордую походку жены Стива Кареллы. Он быстро направился к барьеру.– Что вы делаете? – спросила Вирджиния.– Кто-то идет сюда, – ответил Бернс и замолчал.Он не хотел, чтобы Вирджиния узнала, что это жена Кареллы. Бернс видел, что Вирджиния Додж становилась все более нервной и раздражительной с того момента, как избила Мейера, и боялся, что Вирджиния сделает то же самое с Тедди, если узнает, кто она такая. В углу комнаты Хейз пытался оказать помощь Мейеру, лицо которого было глубоко рассечено. Кусок нижней губы, разбитой как раз посредине острой сталью револьверного дула, свисал на подбородок. Хейз терпеливо обрабатывал раны и порезы йодом, время от времени приговаривая: “Спокойно, Мейер, спокойно”. Его голос звучал приглушенно, словно он, как нитроглицерин, вот-вот взорвется.– Да, мисс? – сказал Бернс.Тедди внезапно остановилась с внешней стороны барьера, удивленно глядя на него. Если она правильно прочла по движению губ слова лейтенанта...– Что я могу сделать для вас, мисс?Тедди моргнула.– Войдите сюда, вы! – крикнула Вирджиния.Тедди со своего места не могла видеть ее и, естественно, не “слышала” ее слов. Тедди ждала, что Бернс объяснит, какую шутку он хотел сыграть с ней, но его лицо оставалось неподвижным и серьезным. Потом он сказал:– Не хотите ли войти, мисс?И Тедди, еще более заинтригованная и удивленная, вошла в комнату.Она сразу же увидела Вирджинию Додж и инстинктивно поняла, что Бернс пытается защитить ее от этой женщины. – Садитесь, – сказала Вирджиния, – делайте, как я вам говорю, и с вами ничего не случится. Что вам здесь надо? Тедди не ответила, потому что не могла сделать этого.– Вы слышите меня? Что вы здесь делаете?Тедди беспомощно покачала головой.– Что с ней такое? – нетерпеливо спросила Вирджиния. – Вы будете отвечать или нет?– Не пугайтесь, мисс, – сказал Бернс. – Ничего с вами не случится, если...Он замолчал и повернулся к Вирджинии.– Я думаю... я думаю, она глухонемая.– Подойдите сюда, – велела Вирджиния, и Тедди подошла к ней. Их глаза встретились. – Вы слышите меня?Тедди провела пальцем по губам.– Вы читаете по губам?Тедди кивнула.– Но вы не можете говорить?Тедди снова кивнула.Вирджиния подсунула Тедди лист бумаги, взяла карандаш и бросила его через стол.– Вот вам бумага и карандаш. Напишите, что вам здесь надо.Тедди быстро написала на листе “Ограбление” и протянула бумагу Вирджинии.– Ммм, – сказала Вирджиния. – Тут дела еще почище, детка. Садись.Она повернулась к Бернсу: “Какая красотка, верно?” Это были ее первые добрые слова с тех пор, как она вошла в эту комнату.Тедди уселась.– Как тебя зовут? – спросила Вирджиния. – Подойди сюда и напиши свое имя.Бернс едва не бросился к Тедди, чтобы перехватить ее, но она уже подошла к столу. Тедди взяла карандаш, быстро написала “Марсия” и остановилась. Фамилия не приходила в голову. Отчаявшись придумать что-нибудь, она написала свою девичью фамилию “Френклин”.– Марсия Френклин, – прочла Вирджиния. – Красивое имя. Ты красивая девушка, Марсия, тебе это известно? Ты ведь умеешь читать по губам?Тедди кивнула.– Тебе понятно, что я говорю?Тедди снова кивнула.– Ты очень красивая. Не беспокойся, я тебе ничего не сделаю. Мне нужен только один человек, и я больше никого не трону, если мне не будут мешать... Ты любила когда-нибудь, Марсия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14