– Так оно и есть, – сказал Хейз, идя к телефону.– Это значит, что тебе придется идти сегодня на работу?– Не знаю.– Но ты обещал провести день...– Солнышко мое, я ведь еще даже не говорил с ним. – Хейз мягко взял трубку из ее рук. – Привет, Стив. – Он зевнул.– Я вытащил тебя из постели?– Да.– Занят сегодня?– Да.– Нет желания сделать мне одолжение?– Нет.– Тысячу раз спасибо.– Извини, Стив, но я обещал этот день девушке. Мы договаривались поехать на катере по реке Гарб.– Ты что, не можешь это поломать? Мне нужна помощь.– Если я это поломаю, леди проломит мне башку. – Кристин, слушавшая разговор, энергично закивала.– Ну уж!.. Такой здоровый, сильный парень. Можешь взять девушку с собой.– Куда взять?– На свадьбу к моей сестре.– Я не люблю свадеб, – сказал Хейз. – Они меня нервируют.– Кто-то угрожал моему будущему зятю. Во всяком случае, это можно понять таким образом. Мне нужно в толпе несколько своих людей. На всякий случай. Что ты теперь скажешь?– Ну... – начал Хейз. Кристин затрясла головой. – Нет, Стив, не могу. Извини.– Слушай, Коттон, когда я последний раз просил тебя об одолжении?– Ну... – начал Коттон, и Кристин снова затрясла головой. – Не могу, Стив.– Будет бесплатная выпивка, – сказал Карелла.– Нет.– Ты что, не можешь уговорить свою девушку?– Нет.– Коттон, я прошу об одолжении.– Постой секунду, – сказал Хейз и прикрыл ладонью трубку.– Нет, – моментально сказала Кристин.– Тебя приглашают в гости, – сказал Хейз. – На свадьбу. Что ты скажешь на это?– Я хочу поехать на прогулку. Я не ездила на речные прогулки с восемнадцати лет.– Мы поедем в следующее воскресенье, о'кей?– В следующее воскресенье у тебя нет выходного.– Хорошо, в первое же воскресенье, когда у меня будет выходной, о'кей?– Нет.– Кристин?– Нет.– Солнышко?– А, к черту.– Ну, хорошо?– К черту, – снова сказала Кристин.– Стив, – сказал Хейз в трубку, – мы придем.– К черту, – сказала Кристин.– Куда мы должны приехать?– Вы можете приехать ко мне домой около двенадцати?– Разумеется. Какой у тебя адрес?– Дартмут, 837. Это в Риверхеде.– Мы будем.– Огромное спасибо, Коттон.– Пришли венок на мои похороны, – сказал Хейз и повесил трубку.Скрестив руки на груди, Кристин стояла возле телефона. Она вся дымилась от негодования. Хейз попытался обнять ее, но она быстро отстранилась.– Не прикасайтесь ко мне, мистер Хейз.– Солнышко...– Хватит называть меня «солнышком».– Кристин, солнышко, у него неприятности.– Ты обещал мне, что мы поедем на эту прогулку. Я обо всем договорилась еще три недели назад. А теперь...– Но тут такое дело, что я не мог уклониться. Слушай, ну так вышло: Карелла мой друг и ему нужна помощь.– А я для тебя кто?– Девушка, которую я люблю, – сказал Хейз и привлек ее к себе.– Разумеется, – ответила Крисгин холодно.– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. – Он поцеловал ее в кончик носа.– Разумеется. Любишь, как же. Да я для тебя просто веселая вдова, которую ты...– Ты очень милая вдовушка.– ...подцепил в книжном магазине.– В очень милом книжном магазине, – сказал Хейз и поцеловал ее в макушку. – У тебя такие приятные мягкие волосы.– И не думай, что у меня так уж никого нет на свете, – сказала Кристин, по-прежнему прикрывая скрещенными руками грудь. – Да я могла бы найти сотню мужчин, которые бы охотно поехали со мной на эту прогулку.– Я знаю, – сказал он и поцеловал ее в мочку уха.– Ты паршивец, – сказала она. – Просто так уж получилось, что я люблю тебя.– Я знаю. – Он поцеловал ее в шею.– Перестань.– Почему?– Ты знаешь, почему.– Так почему?– Перестань, – сказала она, но голос ее стал мягче, а руки не такими напряженными. – Мы ведь идем к твоему приятелю, не так ли?– Еще не скоро, в двенадцать.Кристин помолчала.– Я очень люблю тебя, – сказала она.– И я люблю тебя.– Да уж конечно. Держу пари, что ты...– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, – он нашел губами ее рот, она обвила его шею руками. Он прижался к ней, взъерошивая и путая ее густые светлые волосы. Потом снова поцеловал ее, и она уткнулась лицом в его плечо. Он сказал: – Иди. Иди же ко мне.– Но твой друг. У нас же нет времени...– У нас еще есть время.– Мы ведь должны...– У нас еще есть время.– Но разве мы не...– Еще есть время, – сказал он ласково. * * * Берт Клинг читал воскресные комиксы, когда раздался звонок Кареллы.Он бросил с сожалением последний взгляд на комикс с Диком Трейси и пошел к телефону.– Слушаю, – сказал он.– Привет, Берт. Это Стив.– Хо-хо, – тут же отозвался Берт.– Занят?– Кончай наводящие вопросы. Что случилось? Что тебе нужно?– Не будь таким деловым. Молодым это не идет.– Я должен ехать в участок?– Нет.– В чем тогда дело?– Моя сестра выходит сегодня замуж. Жених получил к свадьбе подарок, который можно истолковать как угрозу или предупреждение.– Да? Почему же он не позвонит в полицию?– Он уже позвонил. Мне. А теперь я звоню тебе. Есть желание пойти на свадьбу?– В котором часу?– Можешь приехать к двенадцати?– Только я должен заехать за Клер в девять вечера. Она хочет посмотреть какой-то фильм.– О'кей.– Где ты сейчас? – спросил Клинг.– Дома. Дартмут, 837. В Риверхеде. Так ты будешь?– Да. До встречи.– Берт!– Что?– Захвати с собой пушку.– О'кей, – Клинг повесил трубку и вернулся к своей газете. Высокий блондин двадцати пяти лет, он сейчас, у себя дома, в одних трусах, казался значительно моложе. Руки и ноги у него были покрыты легким светлым пушком.Он свернулся в кресле калачиком, снова углубившись в комикс, но потом решил позвонить Клер. Он вновь прошел к телефону и набрал ее номер.– Клер, – сказал он, – это Берт.– Здравствуй, любовь.– Я иду сегодня днем на свадьбу.– Не на свою собственную, надеюсь.– Нет. Сестры Стива. Хочешь пойти со мной?– Я не могу. Я говорила тебе, что мне нужно сводить отца на кладбище.– Ах да, верно. Ну ладно, увидимся в девять в таком случае, о'кей.– Хорошо. Кино идет в драйв-ине Открытая киноплощадка для автомобилистов, где фильм смотрят, не выходя из машин.

. Ты как, не против?– Прекрасно. Мы можем пообниматься, если станет скучно.– Мы можем пообниматься, даже если не будет скучно.– А что за картина?– Да старая, – сказала Клер, – но я думаю, что тебе понравится.– Как называется?– "Сеть", – ответила она. * * * Пакет из Бюро криминалистического учета принесли в следственное отделение в 10.37. Мейер Мейер по правде не ожидал его увидеть. Шансов на то, что за этим Марти Как-бы-его-там-ни-звали числилась судимость, было с самого начала очень и очень мало. Если же к этому добавить вероятность судимости именно в их городе, то надежды совсем почти не оставалось. Однако судимость за ним числилась, и судимость эта в обширной картотеке бюро была зафиксирована. Сейчас фотокопия его «Дела» лежала у Мейера на столе и он неспешно перелистывал страницы.Марти Соколин не был грабителем. По любым полицейским меркам его нельзя было даже назвать профессиональным преступником. Он просто однажды оступился. А «Дело» его оказалось в картотеке потому, что оступился он в этом городе, приехав сюда из Калифорнии.По-видимому, стоило обратить внимание на то, что Марти Соколина списали из армии не из-за обморожения, как считал Томми Джордано. Правда, комиссовали его действительно по здоровью, но отправили в психиатрическую больницу в Пасадене, штат Калифорния, как больного неврастенией.Мейер Мейер ничего не знал о предположении Томми насчет обморожения.Но он, однако, знал, что «неврастения» – это современный термин в психиатрии, эквивалентный тому, что во время первой мировой войны называлось просто и ясно: «психическая контузия». Специалист, вероятно, определил бы ее как нервное расстройство или истощение, которое возникает от длительного физического или умственного перенапряжения. Мейер же определил это для себя как «сдвиг по фазе» и подчеркнул в деле, что Соколина выпустили из больницы как не представлявшего угрозы для общества летом 1956 года.Его стычка с законом произошла лишь через два года, в марте 1958-го.В то время он служил коммивояжером в компании по производству красок в Сан-Франциско. Он приехал на восток, чтобы заключить торговую сделку, и в баре в центре города разговорился у стойки с одним человеком, В какой-то момент речь зашла о войне в Корее. Незнакомец неосторожно проболтался, что его признали негодным к солдатской службе из-за незначительных шумов в сердце, по статье 4-Ф, чем он был немало доволен, ибо благодаря этому сумел сделать фантастическую карьеру в своей компании, в то время как его сверстники подставляли себя под пули.Соколин отреагировал на признание собутыльника с некоторой мрачной торжественностью. Он чуть не пустил слезу. Его лучший друг, поведал он незнакомцу, погиб в Корее из-за того, что другой солдат не выполнил своего долга. Собеседник посочувствовал ему, но, вероятно, Соколину послышалась в его словах неискренность. И прежде чем дошло до того, что всегда происходит в таких случаях, Соколин уже осыпал его бранью и проклятиями, называя «дезертиром», «симулянтом» и «еще одним сукиным сыном», который не выполнял своего долга, когда это было нужно. Незнакомец попытался ретироваться, но Соколин все больше ожесточался, теряя контроль над собой, и, наконец, шарахнул с размаху пивную кружку об угол стойки и бросился на незадачливого собеседника, зажав в руке обломанную ручку.Он не убил ошалевшего от удивления белобилетника, но сумел-таки его здорово исполосовать. Возможно, это классифицировали бы как нанесение телесных повреждений второй степени, не скажи Соколин пяти слов, громко и отчетливо, в присутствии полдюжины свидетелей, околачивавшихся у стойки.Эти слова были: «Я убью тебя, сукина сына».От этого пьяная драка стала рассматриваться как покушение на жизнь, за которое полагалось уже не пять, а, согласно 240-й статье Уголовного кодекса, все десять лет тюремного заключения.Впрочем, Соколин отделался довольно легко. Суд учел, что он ветеран войны и что это первая судимость. Но тем не менее это было покушение на жизнь, и судья не мог просто так отпустить его, взяв с него штраф и отечески погрозив пальцем. Его признали виновным и приговорили к двум годам заключения в тюрьме Каслвью на севере штата. В тюрьме он вел себя идеально и через год подал прошение об освобождении условно. Его освободили, как только комиссия получила от фирмы заявку, гарантирующую ему предоставление места. Он вышел из Каслвью два месяца назад – третьего апреля.Мейер Мейер подтянул к себе телефон и набрал домашний номер Кареллы.Карелла ответил с третьего звонка.– Я получил тут кое-что на Соколина, – сказал Мейер. – Патрульный за запиской не приезжал?– Был полчаса назад, – сказал Карелла.– Ну сюда он еще не добрался. Так, значит, ты уходишь около двенадцати?– Вообще-то, около часа.– Как я смогу с тобой связаться, если у лаборатории будут какие-нибудь результаты?– Свадьба в три в церкви Святого Сердца – на пересечении Гейдж и Эш в Риверхеде. Гости приглашены на пять в дом к моей матери. Все будет происходить на открытом воздухе.– Какой там адрес?– Чарлз-авеню, 831, – О'кей. Так тебе нужна информация о Соколине?– Давай выкладывай.Мейер доложил ему. Когда он кончил говорить, Карелла сказал:– Гм, значит, теперь он на свободе. Уехал в Калифорнию, имея гарантированную заявку с предложением работы.– Нет, Стив. Я этого не говорил.– Тогда где же он?– Здесь, в городе. Заявка на него подана из нашего города. Глава 3 В то погожее воскресенье в половине второго Антонио Карелла был уже готов застрелить жену, придушить сына, отречься от дочери и отменить всю свадьбу к чертовой матери.Прежде всего, свадьбу оплачивал он. Это был первый и, благодарение Богу, последний раз, когда Тони выдавал замуж дочь. Когда женился Стив, за торжество платили родители невесты. Но на этот раз все было по-другому. На этот раз раскошеливаться приходилось Тони и он с раздражением обнаруживал, что свадьба обойдется ему, по самым скромным подсчетам, в половину того, что он зарабатывал за целый год в своей пекарне.Самые большие грабители работали в фирме «Свадьбы и торжества» (Антонио даже всерьез подумывал, не попросить ли Стива арестовать мошенников). В то утре они прибыли по указанному адресу на Чарлз-авеню в девять часов (это после того, как Тони провел всю ночь, не ложась спать, в пекарне, наблюдая за выпечкой утреннего хлеба) и устроили на его дворе и в саду форменный разгром. Дом Антонио Кареллы в Риверхеде был небольшой, зато участок, на котором он стоял, пожалуй, превосходил все остальные в округе, вытянувшись почти до параллельной улицы. Тони очень гордился своим участком. Его беседка, увитая виноградом, не уступала по красоте любой другой в его родном городе Марсале, в Сицилии. На участке росли даже фиговые деревья, за которыми он любовно ухаживал, подравнивая их кроны летом и укрывая зимой брезентом от холода. А теперь эти мошенники, эти brigandi Бандиты (итал.).

вытаптывали его газон со своими столами, нелепыми флажками и идиотскими навесами...– Луиза! – завопил он, обращаясь к жене. – Почему, во имя всего святого, мы не сняли зал? Почему, во имя всего святого, мы должны справлять свадьбу на улице? Меня устраивал зал, тебя устраивал и сына моего устраивал, а Анджеле понадобилась свадьба на открытом воздухе! Чтобы эти мошенники изрыли мне весь газон и загубили мой виноград и мои фиги! Pazzo! E propio pazzo! Безумие! Настоящее безумие! (итал.).

– Заткнись, – сказала Луиза Карелла ласково. – Ты поднимешь на ноги весь дом.– Весь дом я без того на ногах, – сказал он. – Весь дом – это ты, я и Анджела, а она сегодня выходит замуж и поэтому все равно не спит!– Тебя услышат рабочие, – сказала Луиза.– За те деньги, что я им плачу, они просто обязаны это слышать, ответил Тони.Продолжая ворчать, он слез с кровати и пошел вниз посмотреть, как устанавливают столы и сооружают беседки для жениха и невесты, помост для оркестра и танцплощадку. В конторе, как он убедился, работали люди с воображением. Они не только возводили на его дворе нечто вроде декораций к голливудскому фильму «Отец невесты» («В главной роли со мной, Антонио Кареллой», – подумал он раздраженно), но еще собирались уложить трехметровую русалку, высеченную из льда, в набитую льдом ванну, в которой будут охлаждаться бутылки с шампанским для всех, кому захочется выпить. Тони молил Бога, чтобы солнце не слишком припекало. Он уже представлял себе, как эта полурыба растает в ванной и шампанское превратится в тепловатое ситро.В час приехали его сын с невесткой. Нужно сказать, что Стив был таким сыном, на которого Тони никогда не мог пожаловаться. Еще до того как его забрали в армию, он работал ночами в пекарне, хотя днем учился в школе.Стив был таким сыном, которому можно было доверять. Он был сыном, на которого отец мог положиться. Но тут – San Giacinto di California! Святой Джанчинто калифорнийский! (итал.).

– даже Стив против него. Именно сегодня, когда эти грабители из «Свадеб и торжеств» перепахали ему весь газон, когда Анджела носится по дому, как курица senza capo Без головы (итал.).

, когда мир Антонио Кареллы медленно рушится вокруг него, его собственный сын Стив привез в дом троих незваных гостей! Не то чтобы Тонн переживал из-за дополнительных расходов. Нет, это не имело для него никакого значения. Ну что ж, он еще поработает в своей пекарне четыре месяца и заработает эти деньги. Но теперь надо было как-то объясняться с этими придурками из фирмы по поводу того, что на свадьбе будет еще три лишних человека и что их надо рассадить за разными столами. Стив настаивал на этом. Нет, он не хочет сидеть со своими друзьями. Он хочет одного сюда, другого туда, а сам сядет там! Pazzo! Собственный сын – такой же сумасшедший, как все остальные.А чего стоит этот высокий, рыжий, с белой прядью над левым виском sangue della maruzza! Грубое ругательство (итал.).

Да он распугает всех подружек невесты в Риверхеде! Тони готов был поклясться, что видел у него под пиджаком револьвер, когда тот наклонился, чтобы завязать шнурок. Большой черный револьвер, торчащий из кобуры под мышкой. Ну ладно, то, что его сын полицейский, – это неплохо, но неужели его друзья должны приходить с оружием на мирную христианскую свадьбу?А потом накатило на Анджелу. В час пятнадцать, ровно за час сорок пять минут до свадьбы, она начала рыдать так, словно весь белый свет собрался ее насиловать. Луиза выбежала от нее, ломая в отчаянии руки.– Стив, – сказала она, – пойди к ней. Скажи ей, что все будет в порядке, прошу тебя. Иди же, иди к своей сестре.Тони проводил сына взглядом. Тот поднялся к Анджеле, но стенания, доносившиеся из окна спальни в верхнем этаже дома, не прекратились. Тони сидел со своей невесткой Тедди (com'e grande, подумал он, povera Theodora!) Как она раздалась, бедняжка Теодора!

и тремя чужими людьми: мистером Хейзом, мистером Клингом и мисс Максуэлл – и пил с ними вино, готовый застрелить свою жену, придушить сына, отречься от дочери и послать всю свадьбу к чертовой матери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17