Без четверти двенадцать, улица тиха и безлюдна. Редко-редко проезжал автомобиль, а вообще-то движения здесь почти не было: водители избегали эту улицу с ограничением скорости до двадцати пяти километров в час, предпочитали Аверелл, выходящую на мост.Стоя здесь, в тени деревьев, можно было услышать стук собственного сердца — такая была тишина. Рука на рукоятке револьвера в правом кармане длинного черного плаща, опять, опять черного. Рукоятка нагрелась, хотя сначала была довольно холодной в глубине кармана. Теперь — теплее. Рука немного повлажнела, но не от волнения; такое проделывалось столько раз, что уже не так волновало. Влажность — от предвкушения, ожидания... Убить ее в тот момент, когда она выйдет из этих дверей. Выпустить в нее всю обойму. Убить.Она должна будет выйти в полночь.По понедельникам она работала в вечернюю смену, с четырех до полуночи. Такие вещи надо знать с точностью: кто, где и когда будет находиться. Иначе ошибок не избежать. Пока ошибок не было. Они могли бы допрашивать как и сколько угодно, но сбоев не было. Чересчур хитро, умно для них, вот что это такое. Все, что вам остается делать, так это показывать им то, что хочется осмотреть, говорить им то, что они желают от вас услышать. И они этим довольствовались. Да, да, вы только посмотрите, какого дурака с ней валяли. О, как легко их дурачить, очень легко. Изображайте из себя именно такую личность, какую они себе представляли. Не важно, что у вас на душе. Забудьте про душевную боль, страдание. Покажите им только видимость. Проиграйте роль, которую они же и сочинили. Стереотип, штамп, придуманный ими? Да, это я. Похоже? Правда? Разве это не я? Как вы думаете, кто я? Любое представление обо мне, созревшее в ваших мозгах еще до встречи со мной. Не так ли? Разве это — я?А ведь нет. Это не я. Нет. Простите, но — нет.Вот это я. Другая "я".Этот револьвер — тоже я.Тяжелый, холодный, мокрый в моей руке.До полуночи осталось пять минут.Скоро выйдешь в своей накрахмаленной белой униформе. Никогда не переодеваешься после работы? Так и идешь, вся в белом, Госпожа Сестра Милосердия. Его первый и первоочередной выбор, тропинка, проторенная ко всем остальным. Как глупо, Боже, принципиально глупо и тупо! Стройная, красивая, твоя, подлинно американская блондинка. Да, у этого типа решительно слабость к блондинкам. Вернее, была слабость. Правда, теперь ты уже не та красотка, правда, мисс Соловушка? А блондинка только с помощью друзей, да? Маленькая услуга подружки — химии, краски «Клерол», так? И я тебе тоже чуть-чуть помогу сегодня. Помощь от мисс «кобры» в моем кармане, струйка из зуба «кобры». Всю в тебя выпущу! Чтобы окровавить твой светлый облик Сестры Милосердия. Утвердить мой образ, который ты сконструировала в своем представлении, каков бы он ни был! И я опять нынче ночью в черном, вся укрыта трауром, только лицо белое в темноте... Ну-ка, скажите, кто я?Вспыхнула красная лампочка над входной дверью, как раз напротив.Служебный вход. Такой тут висит знак.Три минуты осталось.Дверь открывается.Выкатываются сестры, ординаторы, интерны. Скачут в ночь. Кто в форме, кто переоделся. Разбегаются. Но где же ты, Мадам Сестра? Ты не должна заставлять нас ждать. Мисс «кобра» и я делаемся очень раздраженными, если...Вот!Теперь она выходит. Прощается с мужчиной в голубом пиджаке поверх больничных штанов. Что-то говорит ему. Увидимся завтра, ага... Голос звенит в тихом ночном воздухе. Ан уж нет, ты завтра больше никого не увидишь... Так, поворачивается. Улыбаясь. Идет налево к киоску над станцией метро, на следующем углу. Впереди нее бегут две сестры. Итак: сейчас!Шаг вперед. Быстро. Через улицу. Оружие наголо. Двигайся же, двигайся быстро. Позади нее. Тут! Тут! Тут! Тут!Кто-то визжит.Бежать отсюда.Бежать! Глава 11 Влети она в «дежурку» на метле, и то не выглядела бы столь ужасающе. Светлые волосы свалялись космами, голубые глаза метали молнии, губы закушены от гнева. Она, буквально перелетев через металлическую вертушку проходной, устремилась к Карелле и Брауну.— Итак, я хотела бы вас выслушать! — заявила она.Оба сыщика заморгали глазами.Поскольку минут пять назад они ознакомились с баллистическим анализом, то могли ей сообщить, что теперь у них имеется адекватное представление о пулях 22-го калибра, которыми прошлой ночью была убита ее мать... Но, похоже, она была не в настроении выслушивать, что ее отец и мачеха были убиты из одного и того же револьвера. Они навидались всяких возмущенных граждан, но такое редко бывало на точке кипения. Ее кулаки были крепко сжаты, казалось, она изготовилась избить обоих, хотя они не знали, что ей такого сделали. Она им сказала:— Почему вы меня не вызвали?— У нас нет вашего вермонтского номера, — ответил Карелла. — Ваша сестра сказала... что сама позвонит вам...— Оставьте ее в покое! Это ваша обязанность — известить меня об убийстве матери.В принципе, это вовсе не входило в их обязанности. Нигде — ни в законе, ни в служебных инструкциях — не сказано, что полицейский следователь обязан извещать родственников о происшествии. Больше того: по нашим временам это являлось даже излишним. В большинстве случаев семью ставило в известность телевидение. В наставлении, подготовленном бывшим шефом детективов, семья и друзья по значимости занимали шестое место в перечне первостепенных рекомендательных процедур:заведите рабочий блокнот;определите необходимые личные средства;выделите канцелярский персонал;распорядитесь об установке дополнительных телефонных линий;тщательно допросите всех свидетелей и подозреваемых;расспросите семью и друзей погибшего в целях более полной информации о предшествующих событиях.Как видите, семья и друзья должны быть опрошены лишь после подозреваемых. И уж только потом — побочная информация. Но нигде и никем не предписывалось, что детектив в первую очередь должен связаться с семьей, даже в том случае, — а такие случаи бывали, — если это оказывалось важнее всего. Прошлой ночью они тотчас позвонили Лоис Стайн и действительно спросили у нее номер телефона в Вермонте. Она сказала, что сама туда позвонит. Видимо, так и сделала. Потому что Бетси сейчас и была здесь, вся в пене, проклиная их, угрожая вчинить им иск или вообще повесить вверх ногами в Скотланд-Ярде. А именно такого наказания заслуживало их возмутительное преступление. Карелла же считал, что по-настоящему возмутительное преступление — это еще одно убийство. Поэтому он полагал, что взбешенной леди лучше было бы сосредоточиться не на поверхностных выдумках. А Браун мысленно даже перещеголял Кареллу: не Бетси ли прикокала свою мамашу? Опять проделала челночный прыжок в город и Вермонт. Пока, мама. Бай...— Нам очень жаль, мисс Шумахер, — сказал он вполне искренне, — но было уже очень поздно, когда мы добрались до вашей сестры...— На месте происшествия было так много хлопот, — добавил Карелла.— И мы действительно запросили у нее ваш номер.— Она мне позвонила в четыре утра, — сказала Бетси.— Мы как раз в это время ушли от нее, — заметил Браун.Надо было бы ей рассказать, сколько работы проделано на месте происшествия низкооплачиваемыми служителями закона, возились всю ночь. Составляли схемы, печатали донесение...— Это входит в ваши обязанности, — упрямо повторила Бетси, правда немного смягчившись. — Лоис сказала, что мать убили около полуночи, а я об этом узнала только в...— Да, свидетели показали, что это было в полночь.— Вы говорите, есть свидетели? — удивилась Лоис.— Да, двое.— Люди, наблюдавшие всю сцену, стрельбу?— В сущности, они слышали ее, — сказал Карелла. — Две медсестры на верхних ступеньках спуска в подземку. Обернулись, услышав выстрелы, увидели, как убийца убегал...— Значит, у вас есть его описание?— Не совсем. Они видели кого-то, но не смогли показать, как выглядел этот «кто-то», с тем лишь исключением, что он...— Или она, — вставил Браун.— Или она, — продолжил Карелла, — в черном. С ног до головы.— Значит, вы на самом деле не знаете...— Да, мисс Шумахер, не знаем, — сказал Карелла. — Пока не знаем.— Так, так, пока, — заметила она. — И когда же, по-вашему, узнаете?— Мы делаем наше де...— Но это уже четвертая жертва, Боже всемогущий!— Да, мы...— Но это — та же личность, не правда ли? Убившая папу, а теперь...— У нас есть веское основание полагать, что это та же самая личность. Да.— Мне наплевать на его шлюх, жаль, что их не убили еще раньше. Но если хотите знать мое мнение...Вообще-то, они этого действительно хотели.— ...эта личность охотится за всей семьей. А шлюхи — дымовая завеса...Они, кстати, рассматривали и такую версию, но отвергали ее.— ...чтобы скрыть подлинную цель — мою мать и отца. И это может означать, что теперь на очереди Лоис и я. — Секунду поколебавшись, она сказала: — Пока вы что-нибудь не предпримете.— Мы делаем все, что в наших силах, — заверил Карелла.— Я так не думаю. Тогда почему в течение двух-трех недель убили четверых человек?— Сегодня — две недели, — заметил Браун.— Ну вот и выходит: ничего не делаете. Где, черт бы вас побрал, вы были той ночью, когда убили мать?Детективы промолчали.— Разве вы не видите, что это — боевая тропа?— Как вы ее себе представляете, мисс Шумахер? — как можно мягче вымолвил Карелла.— А так. Сначала убили папину шлюху, потом его самого. Можно было подумать, что дело только в них. Но потом убивают другую шлюху...— Но эта «другая»...— Миссис Шумахер, его любимая жена, — насмешливо произнесла она. — Маргарет, самая первая шлюха. К сентябрю они были женаты уже два года, и что же? Разве не ирония судьбы? Но в июне, когда свадебная трапеза еще не была убрана со стола, он нашел себе новую подружку. Дело в том...Браун подумал, что ее хронология несколько хромает.— ...эта личность, кто бы она ни была, сначала убивает новую шлюху, а потом моего отца...Браун досконально помнил, что со Сьюзен Брауэр разделались только в нынешнем году.— Это была попытка показать, что между ними существует связь.— Но связь таки была, — заметил Карелла. — Ваш отец имел с ней...— Я знаю, что он с ней делал, слава Богу, читаю газеты, мерси. Моя версия: убийца переходит потом к Маргарет для того, чтобы мы думали, что он охотится на всех папиных куколок, тогда как охотится он за всей проклятой шумахеровской семьей. Не надо быть гением сыска, чтобы это усечь. Я-то думала, что вы всерьез считаете себя сыщиками. Ну, а кого вы желаете видеть в качестве следующей жертвы? Мою сестру? Меня?— Вы ошибаетесь в своих заключениях, — сказал Браун.— Правда? — Она повернулась к нему. — А у вас какие заключения? Первые три убийства были...— Вы ошибаетесь в сроках. Например, когда именно он начал с Брауэр.— Да знать не хочу, когда он с ней начал, но знаю, что отец был с ней в близких отношениях в прошлом июне.— Не могло такого быть.— А я говорю — могло.— Мисс, у нас есть письмо вашего отца. Он пишет, что встретился с ней под Новый год.— А ее письмо датировано прошлым июнем, — заявила Бетси.Оба сыщика внимательно посмотрели на нее.— Чье письмо? — спросил Карелла.— А как вы думаете? Его содержанки, во всех газетах было. Крошка-солнышко Сьюзи.— У вас есть письмо, которое Сьюзен Брауэр написала вашему отцу?— Да.— Откуда оно у вас?— Нашла.— Где?— В Вермонте.— В доме, подаренном вашим отцом?— Не в доме, а в гараже. В обувной коробке. Я прибиралась, когда въехала, и...— Только одно письмо в коробке?— Да.— Какого содержания письмо? — спросил Браун.— Привет! — С притворной стыдливостью она полузакрыла лицо руками, голубые глаза расширились. Она улыбнулась, как актриса Ширли Темпл, затем пропищала тоненьким голоском: — Ах, бэби я бы хотела поцеловать тебя в... Бай!Браун кивнул.— Такое вот письмецо...— И когда вы его нашли? — спросил Карелла.— В прошлом июле. Когда переехала туда.— Не может быть, — опять произнес Браун. — Он и Сьюзен...— Не смейте мне говорить: не может! — вскричала Бетси. — Прекрасно помню, когда это было. Стало важнейшим днем моей жизни.— У нас есть его письма к ней, — сказал Карелла, — все этого года.— И ее, адресованные ему, — добавил Браун.— А я нашла письмо год назад, — настаивала Бетси. — С датой: пятница, тридцатое июня.— Оно должно быть нынешнего года.— Вы хотите сказать, что я не знаю, когда я... Послушайте, есть у вас календарь?Карелла взглянул на Брауна, помедлил, полез в ящик стола. Достал записную книжку с календарем, добрался до июня, посмотрел и сказал:— Тридцатое падает на субботу.— Посмотри, как было в прошлом году, — миролюбиво посоветовал Браун.В конце книжки, где были указаны временные пояса и почтовые коды США, Карелла нашел календарики прежних лет. Разглядывая крохотные цифры, он просмотрел и прошлогодний и сказал, обращаясь к Брауну:— Она права, тридцатое июня — это пятница.Браун кивнул.— И то письмо все еще у тебя? — спросил он... "Пятница, июнь, 30 Привет! Мне нравится эта игра. Жаль, что ты ее раньше не придумал. Когда увидимся, снова растолкуешь мне правила. Можно, если я буду писать все, что в голову придет? О, милый, я покажусь тебе донельзя неприличной... Сегодня дождит. Хочешь поплескаться вместе со мной и поиграть под дождем?.. Ты всегда спрашиваешь, что на мне надето. Сейчас — черный эластичный бюстгальтер с таким вырезом, что соски все на виду. Черные шелковые чулки на подвязках с узеньким пояском. Черные штанишки, тоже с вырезом, но в самом низу. Черные туфли на высоком каблуке. Чулки такие шелковые, гладкие. Тебе понравится гладить их, забраться в штанишки, поорудовать в них пальцами. Мои ноги так широко раскинуты для тебя! И может быть, зная, как во мне все трепещет в ожидании тебя, овладеешь мной сразу же... Интересно, думаешь ли ты обо мне, когда спишь с женой? Сижу здесь и думаю только о тебе, о твоем мощном аппарате. Почему ты не со мной? Может, надо самой погладить себя, а? Щекотать себя в самом чувствительном месте? Да, да, я это и сделаю, а сама буду думать о тебе, о том, что ты весь во мне, во всем моем теле. Буду тебя всего, всего рассматривать и услышу все, что ты говоришь в такие минуты. О, как я хочу, чтобы ты не гладил меня, а лизал, всю, всю, всю... У меня перехватит дыхание, и я не смогу сказать тебе, как мои груди твердеют, тяжело наливаясь желанием, похотью, да, похотью... Я вся исхожу похотью, вся, вся, вся... Люблю, когда ты ласкаешь грудь, она даже краснеет от истомы. Я вся готова для тебя. О, войди же, войди! Сначала медленно, с натугой, глубже и глубже, а потом быстро-быстро. Приди и возьми меня, возьми. Люблю тебя, люблю... Я вся исхожу всеми соками, даже когда тебя нет со мной, но от одной лишь мысли о тебе... Да ты сущий демон, если доводишь меня до такого состояния... Заскочи ко мне, я тебе подарю новую игрушку. Бай!" Это письмо было напечатано на той же машинке. На которой были напечатаны письма, найденные в сейфе Артура Шумахера; шрифт, безусловно, идентичный. Как и остальные семнадцать писем, оно начиналось точно так же:День недели... Пятница.Потом месяц... Июнь.И число — цифрами: 30.А 30 июня в прошлом году была пятница. Звонок в газетный архив подтвердил, что действительно тогда шел дождь. Правда, ни на одном из писем, включая найденное в гараже Бетси, в пустой пыльной обувной коробке в Вермонте, не был проставлен год. Но все даты совпадали с прошлогодними! Теперь не оставалось никакого сомнения, когда они были написаны.Да, но если бы вообще кто-нибудь...Тогда все данные....И все-таки...О, если бы кто-нибудь из мастеров сыска в 87-м участке сразу взял на себя труд сверить даты на письмах с календарем! Причем именно тогда, когда были найдены эти письма. Тогда сразу бы установили, что даты ни на одном из них не соответствовали дням недели нынешнего года.Правда, было нетрудно это установить...Нет и нет! Они обязаны были проверить.— Мы должны были свериться, — сказал Браун.— Никто не без греха, — заметил Карелла.И это было верно.Тем не менее, если Артур Шумахер познакомился с Сьюзен Брауэр после января этого года, она никак не могла написать эти письма в июне или июле прошлого года.Это элементарно.Но в таком случае кто же их все-таки написал?Ни одно не было подписано. Каждое начиналось со слова «Привет!» и заканчивалось сокращением от слов «гуд бай» — коротеньким «Бай!». И содержание было одинаковое, и стиль, если это можно так назвать. Тот, кто писал хотя бы одно из них, написал и все остальные.— Как ты думаешь, что она здесь имеет в виду? — спросил Браун.— Где? — откликнулся Карелла.— Тут, насчет игрушки.— Не знаю.Браун посмотрел на него.— А что? — спросил Карелла.— Тоже не знаю. Но что-то это, кажется, напоминает.— Ты говоришь об игрушке?— Может, это не игрушка.— Тогда...— Просто — что-то, — сказал Браун.— Заскочи — и я подарю тебе новую игрушку, — подзадорил Брауна Карелла.Они взглянули друг на друга.— Может, какая-нибудь, э-э, сексуальная игрушка? — предположил Карелла.— Возможно, но...— А может, она имела в виду любовь втроем.— Вот как...— Да, да. Новая игра. Знаешь?— Хм...— Еще одна девка. Втроем. Заскочи, получишь новую забаву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31