Жюстина уткнулась лицом в грудь мадам Саладен; та стрелой понеслась вперед, приговаривая на бегу:
– Не бойся! Я убью их, если они попробуют тебя обидеть!
Королева-Малютка изо всех сил прижималась к своей защитнице; наконец та остановилась в аллее Белых Акаций: настала пора сменить тактику.
– Разве ты меня не помнишь? – неожиданно спросила почтенная дама у девочки.
Жюстина подняла свою хорошенькую головку и с удивлением посмотрела на похитительницу.
Самозваная старуха по-прежнему шла вперед, однако уже не так быстро… Саладену не хотелось привлекать к себе внимания окружающих. Пансионеры скрылись из виду.
– А где же львы? – спросил ребенок.
– Их поймали и снова посадили в клетку, – объяснила старушка.
– Тогда вернемся к матушке Нобле, – потребовала девочка.
– Ты же видишь, мы к ней и идем! – ответила мадам Саладен, завернув за угол широкой центральной аллеи.
– Да нет же! – возразила Жюстина, пытаясь определить нужное направление. – Матушка Нобле там, сзади, под деревьями.
– Какая она у меня чудачка! – воскликнула старуха, осыпая девочку поцелуями. – Она считает, что знает все лучше меня!.. Ты что, совсем меня забыла, крошка?
И Саладен быстро сунул в рот малышке печенье.
– Ах, что за дивный маленький ангелочек! – в один голос воскликнули то ли три, то ли четыре дамочки, остановившиеся на возвышении перед рвом с медведем. – Вы только полюбуйтесь на эту куколку!
Королева-Малютка тут же забыла обо всех своих неприятностях и, одарив дам любезной улыбкой, послала им воздушный поцелуй. Саладен опустил девочку на землю и шепнул ей на ухо:
– Покажи им, как красиво ты умеешь двигаться!
Быстро войдя в привычную роль маленького чуда, ребенок плавно заскользил вперед, выпрямив спинку, покачивая юбочкой с пышным турнюром и изящно ставя ножку носком наружу.
– В награду, – продолжал Саладен, приближаясь к воротам сада, – я сейчас покажу тебе больших баранов и водяных курочек, умеющих нырять… Удивительно, как быстро дети все забывают! Ну хотя бы своего папочку ты помнишь?
Жюстина от неожиданности замерла на месте; широко раскрытыми глазами она уставилась на Саладена.
– Ах, ты, моя милая, – заворковала мнимая старушка. – Когда-то ты звала меня нянюшкой…
– Это когда же? – перебил ее ребенок: в Королеве-Малютке пробудилось любопытство.
– Иди ко мне!.. Тогда ты была богата и спала в колыбельке, вся в кружевах, – разливался соловьем Саладен.
– Мама мне об этом рассказывала! – прошептал ребенок.
– Ты же всегда молишься за своего папочку, разве не так? – спросила достойнейшая дама.
– Конечно!.. Ой, как быстро ты идешь! – недовольно воскликнула Жюстина.
– Вон там водяные курочки, – объявила мадам Саладен, поскольку уже привела девочку в парк, где содержались водоплавающие птицы. – Посмотри, какая уродина! Вон та, с острым клювом! Она стоит на одной ноге! Гляди!.. Разве ты не хочешь встретиться со своим папочкой?
Жюстина подпрыгнула от радости.
– А разве я увижу его сегодня?
Саладен снова взял малышку на руки: он чувствовал себя, как на иголках. Время бежало. С минуты на минуту могла начаться погоня.
– Послушай, – сказал юнец, понизив голос, – есть очень злые люди, которые мешают твоему папочке жить вместе с твоей мамочкой. Ты еще слишком мала, чтобы понять все это.
Жюстина кивнула: она вся обратилась в слух.
– Так вот, – продолжал Саладен, ускоряя шаг, – мамочка мне сказала: «Нянюшка, надо, наконец, сходить с Жюстиной к ее отцу. Увидев, какая у него миленькая, хорошенькая, розовощекая, белокурая и голубоглазая дочка…»
– В красивых ботиночках, – добавила Королева-Малютка.
– «В красивых ботиночках, в шапочке с пером… он непременно захочет каждый день играть со своей малышкой!»
– Но, – попыталась вставить девочка, – матушка Нобле…
– Подожди же… – отмахнулась старушка. – Так вот, мамочка сделала вид, что сегодня ее не будет дома…
– Почему? – изумилась Жюстина.
– Из-за злых людей, – пояснила мадам Саладен. – И если мы их встретим, будь осторожна! Тебе придется смеяться и крепко обнимать меня… Возле «Золотого Дома», где живет твой папочка и где полным-полно богатых и благородных господ, злые люди попадаются чуть ли не на каждом шагу.
Жюстине было жутковато, однако мысль о том, что она увидит папочку и его дом из чистого золота, заставила малышку забыть о страхе.
– А какие они из себя, эти злые люди? – спросила она.
– Они черные… и других цветов, – заявила старуха. – Когда надо, ты поймешь. Мамочка уже была там раньше…
– У папы! – воскликнула Жюстина, хлопая в ладоши от радости.
– Совершенно верно! – кивнула мадам Саладен. – У твоего дорогого папочки. Он ждет нас.
Они уже прошли весь Зоологический сад и выскользнули на улицу через маленькую калитку, ведшую на улицу Кювье. Жюстина больше ничего не замечала, она целиком погрузилась R волшебную сказку, героиней которой была она сама. Мадам Саладен, несказанно обрадовавшись при виде калитки, достала из кармана последнее печенье и сунула его в рот Королеве-Малютке.
Но именно возле выхода чаще всего и случаются все напасти. В тот момент, когда мадам Саладен проходила мимо сторожа, она нос к носу столкнулась со знакомой личностью; это был мужчина с лицом цвета бронзы, тот самый, который вчера вечером последовал за Лили в балаган мадам Канады.
Саладен не ожидал этой встречи. В первую секунду он так испугался, что по телу его забегали мурашки.
– Ты дрожишь? – испуганно спросила Жюстина.
– Это злой человек, – пролепетал Саладен. –.Значит, мне надо смеяться и обнимать тебя? – сообразила малышка.
И Королева-Малютка, кинувшись на шею «нянюшке», принялась целовать старушку, приговаривая:
– И правда, он совсем черный!
Герцог с первого взгляда узнал Королеву-Малютку. Нам известно, что в душе у португальца зародились подозрения, и он обратился за разъяснениями к мадам Саладен; помним мы также и ответ сей достойной особы.
Осталось лишь узнать, о чем же господин герцог отказался поведать комиссару полиции.
X
ОДИССЕЯ МАДАМ САЛАДЕН
В Саладене, этой примечательной уже в столь юные годы личности, было очень много от женщины, точнее, от старухи. Впрочем, наш век удивительно богат на согбенных подростков. Мы узнаем это из писем, книг, произведений искусства, словом, встречаем сих морщинистых юношей повсюду, даже на картинах – в образах амуров. Херувиму всегда пятнадцать лет, но он уже давно не проказничает: у него болят зубы, он боится сквозняков, носит под костюмом фланелевое белье и смеется над утраченными иллюзиями.
Любая старуха, досконально изучившая повадки детей, не смогла бы действовать лучше Саладена; е го ловкость тем более заслуживает одобрения знатоков, что мы отлично понимаем: он, конечно же, не мог уделить слушком много времени изучению ребячьих характеров, ибо с самого младенчества только тем и занимался, что совершенствовал свой талант шпагоглотателя.
Саладен прекрасно заглатывал железо – как в прямом, гак и в переносном смысле; мы еще увидим этого одаренного юношу на сцене театра, столь же знаменитого в определенных кругах, как и театр мадам Канады.
Замешательство Саладена, вызванное встречей с господином герцогом де Шав, продолжалось не более двух-трех секунд. Смуглолицый герцог не знал имени юнца; он и видел-то Саладена всего лишь раз, да и то в таких обстоятельствах, о которых светский человек, преследовавший женщину из простонародья, нередко и вспоминать не хочет.
Внезапно Саладену пришла в голову мысль воспользоваться сложившейся ситуацией.
Призвав на помощь все свое врожденное нахальство, он решительно сменил тактику и вместо того, чтобы защищаться, ринулся в наступление.
– Если вы поспешите, ваша светлость, – бросил он, – вы, быть может, еще застанете ее там… Не бойтесь: сторож нас не услышит, к тому же этот бравый вояка, кажется, ничего и не заметил.
Герцог покраснел. Чтобы отразить подобную атаку, даже являясь великим грандом Португалии и имея дело всего лишь с мерзкой и нищей старухой, необходимо подобрать точное и меткое слово, которое поставит мерзавку на место.
Герцог с трудом говорил по-французски.
Он промолчал и сделал вид, что уходит. Саладен бесцеремонно остановил бородача: юнец хотел использовать все преимущества своей победы.
– Сейчас ты увидишь, как я умею избавляться от злых людей, – заявил он Королеве-Малютке. – Если я захочу, он даст нам денег. Смотри!
И преградив противнику путь, Саладен нагло заявил:
– Женщина в моем возрасте все видит, все запоминает, у меня глаз – алмаз. Я с самого начала заметила, как вы ходите вокруг нас кругами, и сказала себе: вот красивый брюнет, но он зря теряет время, ведь если я не вмешаюсь – совсем чуть-чуть, ведь добродетель нашей красавицы подобна чистому золоту…
– Вы только посмотрите на него! – внезапно оборвал юнец свой монолог, поскольку герцог отстранил его с дороги, намереваясь следовать дальше. – Он еще и презирает нас! Эй, послушайте, где же ваша щедрость? Дайте несколько монеток крошке, и кое-кто замолвит за вас словечко, шепнет кое-кому на ушко пару фраз о том, какой вы хороший…
И Саладен нахально протянул руку.
Герцог де Шав поколебался, но потом положил на раскрытую ладонь старухи золотую монету, предварительно поцеловав с почтительной нежностью кончики пальцев ребенка.
Затем герцог сказал:
– Я запрещаю вам говорить обо мне с матерью этой девочки.
Мимо проезжал фиакр. Саладен испытывал жгучее желание подбросить в воздух Королеву-Малютку, как он обычно поступал в часы триумфа со своим картузом, и тут же на лету поймать ее; однако юнец удовлетворился тем, что радостно зашептал:
– Спасены! Господи Боже ты мой, спасены! Спасибо, Провидение! Пешком бы мы далеко не ушли, нас схватили бы уже через полчаса… Ты видела, моя козочка, как я расправляюсь со злодеями? Теперь мы помчимся к твоему папочке в карете!
Саладен остановил фиакр и на глазах у сторожа сел в него; страж ворот с любопытством следил за комичной старухой с прелестной девочкой на руках; когда же фиакр, увозивший странную парочку, окончательно скрылся из вида, этот человек еще долго ходил взад-вперед, бурча себе под нос:
– Ну и хитрюга же эта дамочка, а тот смуглорожий на солнце перегрелся, не иначе… А может, он и есть папаша этой хорошенькой овечки, и дело тут в каком-нибудь адюльтере, а то и хуже… чего только в Париже не бывает!
Фиакр катил в сторону площади Сен-Виктор; Саладен приказал кучеру:
– Площадь Пантеона.
Юнец уже успел выработать четкий план. Саладен хотел сбить со следа любую погоню.
Жюстина обожала ездить в фиакре; аккуратно усевшись на переднее сиденье, она расправила свою пышную юбочку, как это делают взрослые дамы, и спросила:
– А далеко ли живет мой папочка?
– Нет, – ответил Саладен, думая совершенно о другом.
«Этот чернобородый мулат наверняка готов будет заплатить сотни, а то и тысячи франков, чтобы заполучить девчонку и вручить ее матери вместо букетика цветов, – соображал юнец. – Когда я вновь обрету дарованный мне природой облик симпатичного мальчугана, я вполне могу явиться в роли спасителя… Но вдруг этот тип меня узнает? Рука у него, судя по всему, тяжелая… Нет, пожалуй, я предпочту сто франков мадам Канады. Это, конечно, скромнее, зато и безопаснее».
– Мне скучно! – воскликнула Королева-Малютка. – Мы слишком долго едем.
Саладен посадил ее к себе на колени.
– Сейчас мы поменяем экипаж и поедем еще быстрее, – ответил парень, и, высунувшись из окошка, приказал: – Остановитесь на улице л'Эстрапад.
– В доме из чистого золота, – начал рассказывать он, и Королева-Малютка вновь запрыгала от восторга, – у тебя будет экипаж, украшенный рубинами и запряженный четырьмя козочками с розовыми и голубыми рожками.
– Но ты сама выглядишь, как нищенка, – доверительно прошептала Королева-Малютка.
– Это для того, чтобы обманывать злодеев, – ответил юный волк.
Фиакр остановился. Саладен посмотрел сначала в одно окошко, потом – в другое, расплатился с кучером деньгами герцога и только тогда помог Жюстине выбраться из экипажа.
Взяв ее за руку, Саладен вошел в кондитерскую, чтобы возобновить запас сладостей; ради успеха предприятия он готов был на любые затраты.
Однако поразмыслив, юноша несколько умерил свой пыл и принялся рассуждать:
«До победы пока еще далеко. Если бы у меня в городе была комната, мы бы отправились туда, я снял бы свои обноски и переодел девчонку. Не могу же я допустить, чтобы папаша Эшалот и мадам Канада заподозрили меня в похищении ребенка; и уж тем более мне не хочется, чтобы они узнали в ней вчерашнюю малышку. Тогда они того и гляди разжалобятся! Однако места для переодевания у меня нет, придется тащиться к Лангедоку, в „Сороку-воровку“. Тем более, что я не в курсе, куда двинулся теперь Французский Гидравлический театр… Пройдено лишь полпути. За работу!»
– Скажи мне, – выходя из кондитерской, резко спросил он ребенка, – как тебя зовут, любовь моя?
– Ты же знаешь: Жюстина, – удивилась девочка.
– Жюстина – а дальше? – осведомился Саладен. Королева-Малютка застыла с раскрытым ртом.
– Но ты же сама знаешь, – повторила она.
– Разумеется, разумеется, знаю, – торопливо закивала старушка. – Я просто хотела услышать это от тебя, сокровище мое. А где ты живешь?
– Ты же знаешь, что у нас! – воскликнула малышка.
Саладен еще раз возблагодарил демона, покровительствующего волкам, пославшего ему, Саладену, глупую Красную Шапочку.
– А где это «у нас», дорогуша? – ласково поинтересовался он.
– Над канатной плясуньей, конечно! – нетерпеливо топнула ножкой девочка.
«Маленькие дети поразительно похожи на собак, – подумал счастливый Саладен. – Когда на пса забывают надеть ошейник, к которому прикреплена пластинка с адресом хозяев, – все, пиши пропало!»
Однако юнец продолжал настойчиво расспрашивать малышку:
– Готов поспорить, что ты знаешь, как зовут твою мать! – ласково произнес он.
– Мамочка, – ответила Жюстина и добавила: – Ее называют еще Глорьеттой… Ты не знаешь, почему?
– В путь, к «Золотому Дому»! – воскликнул Саладен. – Даже в раю не найдется столь чистого ангелочка, как ты! Иди сюда, я причешу тебя получше.
Он толкнул калитку, ведущую в темную аллею, и мгновенно снял с Королевы-Малютки шапочку, заменив ее клетчатым платком. Девочка хотела было рассердиться, но хитрец тут же принялся восхищенно оглядывать ее и даже захлопал в ладоши от удовольствия:
– Ах! Какая же ты красавица! Если бы ты только могла посмотреться в зеркало! Твой папа просто проглотит тебя, как конфетку!
И Саладен подхватил удивленную и испуганную девочку на руки. План его заключался в том, чтобы второй кучер не смог описать внешность малышки, даже если полиция и выйдет на след старухи с ребенком. Поэтому сейчас он целиком укутал Жюстину концами своей старой шали.
Он продолжал весело улыбаться, суля ребенку золотые горы и всяческие чудеса, расточал перлы своего красноречия, расписывая прелести «Золотого Дома».
Оцепеневшая Королева-Малютка больше не смеялась, но и не плакала.
Так они подошли к стоянке фиакров, где Саладен выбрал экипаж, запряженный парой выносливых коней.
– Плачу за каждую минуту, проведенную в пути, – заявил юнец, усаживая девочку в коляску. – Улица Сен-Поль, в Марэ. Поезжайте помедленнее, в экипаже больной ребенок.
Королева-Малютка, уже устроившаяся на подушках, услышала слова своей спутницы и воскликнула:
– Да нет же, я вовсе не больна! – Саладен забрался в фиакр.
– Замолчи, глупышка! – прошептал он, подмигивая. – Ты же видишь, что я просто хочу над ним подшутить!
– А я не хочу подшучивать над ним! – закричала Жюстина, внезапно приходя в ярость, как это свойственно избалованным детям.
– Я совсем не больна, а ты просто врушка! – визжала она.
Саладен принялся напевать песенку, а про себя думал:
«Рано или поздно, все равно придется ее усыпить, чтобы нанести визит Лангедоку. Давай, сокровище, ори, все равно ты попалась. Скоро ты у меня попляшешь!»
Когда фиакр тронулся, парень прекратил петь; Королева-Малютка, надувшись, исподлобья поглядывала на него. Внезапно он резким движением сорвал с себя вуаль, а следом за ней – и чепец, и пристально уставился на ребенка своими круглыми глазами; так он делал всегда, когда хотел напугать собеседника.
Королева-Малютка открыла рот, чтобы закричать, но не смогла выдавить из себя ни звука. От изумления и страха крик застрял у нее в горле.
Саладен вновь принялся напевать. Не прекращая своих вокальных упражнений, он плотно закрыл дверцы и одну за другой опустил все шторки, так что в фиакре воцарилась кромешная тьма.
– Теперь ты меня узнала? – нарочито грубым голосом спросил Саладен. – Я великий волшебник. Я глотаю сабли, ножи, кинжалы, бритвенные лезвия и змей. Ты сказала, что я урод, и за это я теперь везу тебя к людоеду.
Слова юного негодяя сопровождались несколькими выразительными гримасами, вполне соответствовавшими смыслу его речей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Не бойся! Я убью их, если они попробуют тебя обидеть!
Королева-Малютка изо всех сил прижималась к своей защитнице; наконец та остановилась в аллее Белых Акаций: настала пора сменить тактику.
– Разве ты меня не помнишь? – неожиданно спросила почтенная дама у девочки.
Жюстина подняла свою хорошенькую головку и с удивлением посмотрела на похитительницу.
Самозваная старуха по-прежнему шла вперед, однако уже не так быстро… Саладену не хотелось привлекать к себе внимания окружающих. Пансионеры скрылись из виду.
– А где же львы? – спросил ребенок.
– Их поймали и снова посадили в клетку, – объяснила старушка.
– Тогда вернемся к матушке Нобле, – потребовала девочка.
– Ты же видишь, мы к ней и идем! – ответила мадам Саладен, завернув за угол широкой центральной аллеи.
– Да нет же! – возразила Жюстина, пытаясь определить нужное направление. – Матушка Нобле там, сзади, под деревьями.
– Какая она у меня чудачка! – воскликнула старуха, осыпая девочку поцелуями. – Она считает, что знает все лучше меня!.. Ты что, совсем меня забыла, крошка?
И Саладен быстро сунул в рот малышке печенье.
– Ах, что за дивный маленький ангелочек! – в один голос воскликнули то ли три, то ли четыре дамочки, остановившиеся на возвышении перед рвом с медведем. – Вы только полюбуйтесь на эту куколку!
Королева-Малютка тут же забыла обо всех своих неприятностях и, одарив дам любезной улыбкой, послала им воздушный поцелуй. Саладен опустил девочку на землю и шепнул ей на ухо:
– Покажи им, как красиво ты умеешь двигаться!
Быстро войдя в привычную роль маленького чуда, ребенок плавно заскользил вперед, выпрямив спинку, покачивая юбочкой с пышным турнюром и изящно ставя ножку носком наружу.
– В награду, – продолжал Саладен, приближаясь к воротам сада, – я сейчас покажу тебе больших баранов и водяных курочек, умеющих нырять… Удивительно, как быстро дети все забывают! Ну хотя бы своего папочку ты помнишь?
Жюстина от неожиданности замерла на месте; широко раскрытыми глазами она уставилась на Саладена.
– Ах, ты, моя милая, – заворковала мнимая старушка. – Когда-то ты звала меня нянюшкой…
– Это когда же? – перебил ее ребенок: в Королеве-Малютке пробудилось любопытство.
– Иди ко мне!.. Тогда ты была богата и спала в колыбельке, вся в кружевах, – разливался соловьем Саладен.
– Мама мне об этом рассказывала! – прошептал ребенок.
– Ты же всегда молишься за своего папочку, разве не так? – спросила достойнейшая дама.
– Конечно!.. Ой, как быстро ты идешь! – недовольно воскликнула Жюстина.
– Вон там водяные курочки, – объявила мадам Саладен, поскольку уже привела девочку в парк, где содержались водоплавающие птицы. – Посмотри, какая уродина! Вон та, с острым клювом! Она стоит на одной ноге! Гляди!.. Разве ты не хочешь встретиться со своим папочкой?
Жюстина подпрыгнула от радости.
– А разве я увижу его сегодня?
Саладен снова взял малышку на руки: он чувствовал себя, как на иголках. Время бежало. С минуты на минуту могла начаться погоня.
– Послушай, – сказал юнец, понизив голос, – есть очень злые люди, которые мешают твоему папочке жить вместе с твоей мамочкой. Ты еще слишком мала, чтобы понять все это.
Жюстина кивнула: она вся обратилась в слух.
– Так вот, – продолжал Саладен, ускоряя шаг, – мамочка мне сказала: «Нянюшка, надо, наконец, сходить с Жюстиной к ее отцу. Увидев, какая у него миленькая, хорошенькая, розовощекая, белокурая и голубоглазая дочка…»
– В красивых ботиночках, – добавила Королева-Малютка.
– «В красивых ботиночках, в шапочке с пером… он непременно захочет каждый день играть со своей малышкой!»
– Но, – попыталась вставить девочка, – матушка Нобле…
– Подожди же… – отмахнулась старушка. – Так вот, мамочка сделала вид, что сегодня ее не будет дома…
– Почему? – изумилась Жюстина.
– Из-за злых людей, – пояснила мадам Саладен. – И если мы их встретим, будь осторожна! Тебе придется смеяться и крепко обнимать меня… Возле «Золотого Дома», где живет твой папочка и где полным-полно богатых и благородных господ, злые люди попадаются чуть ли не на каждом шагу.
Жюстине было жутковато, однако мысль о том, что она увидит папочку и его дом из чистого золота, заставила малышку забыть о страхе.
– А какие они из себя, эти злые люди? – спросила она.
– Они черные… и других цветов, – заявила старуха. – Когда надо, ты поймешь. Мамочка уже была там раньше…
– У папы! – воскликнула Жюстина, хлопая в ладоши от радости.
– Совершенно верно! – кивнула мадам Саладен. – У твоего дорогого папочки. Он ждет нас.
Они уже прошли весь Зоологический сад и выскользнули на улицу через маленькую калитку, ведшую на улицу Кювье. Жюстина больше ничего не замечала, она целиком погрузилась R волшебную сказку, героиней которой была она сама. Мадам Саладен, несказанно обрадовавшись при виде калитки, достала из кармана последнее печенье и сунула его в рот Королеве-Малютке.
Но именно возле выхода чаще всего и случаются все напасти. В тот момент, когда мадам Саладен проходила мимо сторожа, она нос к носу столкнулась со знакомой личностью; это был мужчина с лицом цвета бронзы, тот самый, который вчера вечером последовал за Лили в балаган мадам Канады.
Саладен не ожидал этой встречи. В первую секунду он так испугался, что по телу его забегали мурашки.
– Ты дрожишь? – испуганно спросила Жюстина.
– Это злой человек, – пролепетал Саладен. –.Значит, мне надо смеяться и обнимать тебя? – сообразила малышка.
И Королева-Малютка, кинувшись на шею «нянюшке», принялась целовать старушку, приговаривая:
– И правда, он совсем черный!
Герцог с первого взгляда узнал Королеву-Малютку. Нам известно, что в душе у португальца зародились подозрения, и он обратился за разъяснениями к мадам Саладен; помним мы также и ответ сей достойной особы.
Осталось лишь узнать, о чем же господин герцог отказался поведать комиссару полиции.
X
ОДИССЕЯ МАДАМ САЛАДЕН
В Саладене, этой примечательной уже в столь юные годы личности, было очень много от женщины, точнее, от старухи. Впрочем, наш век удивительно богат на согбенных подростков. Мы узнаем это из писем, книг, произведений искусства, словом, встречаем сих морщинистых юношей повсюду, даже на картинах – в образах амуров. Херувиму всегда пятнадцать лет, но он уже давно не проказничает: у него болят зубы, он боится сквозняков, носит под костюмом фланелевое белье и смеется над утраченными иллюзиями.
Любая старуха, досконально изучившая повадки детей, не смогла бы действовать лучше Саладена; е го ловкость тем более заслуживает одобрения знатоков, что мы отлично понимаем: он, конечно же, не мог уделить слушком много времени изучению ребячьих характеров, ибо с самого младенчества только тем и занимался, что совершенствовал свой талант шпагоглотателя.
Саладен прекрасно заглатывал железо – как в прямом, гак и в переносном смысле; мы еще увидим этого одаренного юношу на сцене театра, столь же знаменитого в определенных кругах, как и театр мадам Канады.
Замешательство Саладена, вызванное встречей с господином герцогом де Шав, продолжалось не более двух-трех секунд. Смуглолицый герцог не знал имени юнца; он и видел-то Саладена всего лишь раз, да и то в таких обстоятельствах, о которых светский человек, преследовавший женщину из простонародья, нередко и вспоминать не хочет.
Внезапно Саладену пришла в голову мысль воспользоваться сложившейся ситуацией.
Призвав на помощь все свое врожденное нахальство, он решительно сменил тактику и вместо того, чтобы защищаться, ринулся в наступление.
– Если вы поспешите, ваша светлость, – бросил он, – вы, быть может, еще застанете ее там… Не бойтесь: сторож нас не услышит, к тому же этот бравый вояка, кажется, ничего и не заметил.
Герцог покраснел. Чтобы отразить подобную атаку, даже являясь великим грандом Португалии и имея дело всего лишь с мерзкой и нищей старухой, необходимо подобрать точное и меткое слово, которое поставит мерзавку на место.
Герцог с трудом говорил по-французски.
Он промолчал и сделал вид, что уходит. Саладен бесцеремонно остановил бородача: юнец хотел использовать все преимущества своей победы.
– Сейчас ты увидишь, как я умею избавляться от злых людей, – заявил он Королеве-Малютке. – Если я захочу, он даст нам денег. Смотри!
И преградив противнику путь, Саладен нагло заявил:
– Женщина в моем возрасте все видит, все запоминает, у меня глаз – алмаз. Я с самого начала заметила, как вы ходите вокруг нас кругами, и сказала себе: вот красивый брюнет, но он зря теряет время, ведь если я не вмешаюсь – совсем чуть-чуть, ведь добродетель нашей красавицы подобна чистому золоту…
– Вы только посмотрите на него! – внезапно оборвал юнец свой монолог, поскольку герцог отстранил его с дороги, намереваясь следовать дальше. – Он еще и презирает нас! Эй, послушайте, где же ваша щедрость? Дайте несколько монеток крошке, и кое-кто замолвит за вас словечко, шепнет кое-кому на ушко пару фраз о том, какой вы хороший…
И Саладен нахально протянул руку.
Герцог де Шав поколебался, но потом положил на раскрытую ладонь старухи золотую монету, предварительно поцеловав с почтительной нежностью кончики пальцев ребенка.
Затем герцог сказал:
– Я запрещаю вам говорить обо мне с матерью этой девочки.
Мимо проезжал фиакр. Саладен испытывал жгучее желание подбросить в воздух Королеву-Малютку, как он обычно поступал в часы триумфа со своим картузом, и тут же на лету поймать ее; однако юнец удовлетворился тем, что радостно зашептал:
– Спасены! Господи Боже ты мой, спасены! Спасибо, Провидение! Пешком бы мы далеко не ушли, нас схватили бы уже через полчаса… Ты видела, моя козочка, как я расправляюсь со злодеями? Теперь мы помчимся к твоему папочке в карете!
Саладен остановил фиакр и на глазах у сторожа сел в него; страж ворот с любопытством следил за комичной старухой с прелестной девочкой на руках; когда же фиакр, увозивший странную парочку, окончательно скрылся из вида, этот человек еще долго ходил взад-вперед, бурча себе под нос:
– Ну и хитрюга же эта дамочка, а тот смуглорожий на солнце перегрелся, не иначе… А может, он и есть папаша этой хорошенькой овечки, и дело тут в каком-нибудь адюльтере, а то и хуже… чего только в Париже не бывает!
Фиакр катил в сторону площади Сен-Виктор; Саладен приказал кучеру:
– Площадь Пантеона.
Юнец уже успел выработать четкий план. Саладен хотел сбить со следа любую погоню.
Жюстина обожала ездить в фиакре; аккуратно усевшись на переднее сиденье, она расправила свою пышную юбочку, как это делают взрослые дамы, и спросила:
– А далеко ли живет мой папочка?
– Нет, – ответил Саладен, думая совершенно о другом.
«Этот чернобородый мулат наверняка готов будет заплатить сотни, а то и тысячи франков, чтобы заполучить девчонку и вручить ее матери вместо букетика цветов, – соображал юнец. – Когда я вновь обрету дарованный мне природой облик симпатичного мальчугана, я вполне могу явиться в роли спасителя… Но вдруг этот тип меня узнает? Рука у него, судя по всему, тяжелая… Нет, пожалуй, я предпочту сто франков мадам Канады. Это, конечно, скромнее, зато и безопаснее».
– Мне скучно! – воскликнула Королева-Малютка. – Мы слишком долго едем.
Саладен посадил ее к себе на колени.
– Сейчас мы поменяем экипаж и поедем еще быстрее, – ответил парень, и, высунувшись из окошка, приказал: – Остановитесь на улице л'Эстрапад.
– В доме из чистого золота, – начал рассказывать он, и Королева-Малютка вновь запрыгала от восторга, – у тебя будет экипаж, украшенный рубинами и запряженный четырьмя козочками с розовыми и голубыми рожками.
– Но ты сама выглядишь, как нищенка, – доверительно прошептала Королева-Малютка.
– Это для того, чтобы обманывать злодеев, – ответил юный волк.
Фиакр остановился. Саладен посмотрел сначала в одно окошко, потом – в другое, расплатился с кучером деньгами герцога и только тогда помог Жюстине выбраться из экипажа.
Взяв ее за руку, Саладен вошел в кондитерскую, чтобы возобновить запас сладостей; ради успеха предприятия он готов был на любые затраты.
Однако поразмыслив, юноша несколько умерил свой пыл и принялся рассуждать:
«До победы пока еще далеко. Если бы у меня в городе была комната, мы бы отправились туда, я снял бы свои обноски и переодел девчонку. Не могу же я допустить, чтобы папаша Эшалот и мадам Канада заподозрили меня в похищении ребенка; и уж тем более мне не хочется, чтобы они узнали в ней вчерашнюю малышку. Тогда они того и гляди разжалобятся! Однако места для переодевания у меня нет, придется тащиться к Лангедоку, в „Сороку-воровку“. Тем более, что я не в курсе, куда двинулся теперь Французский Гидравлический театр… Пройдено лишь полпути. За работу!»
– Скажи мне, – выходя из кондитерской, резко спросил он ребенка, – как тебя зовут, любовь моя?
– Ты же знаешь: Жюстина, – удивилась девочка.
– Жюстина – а дальше? – осведомился Саладен. Королева-Малютка застыла с раскрытым ртом.
– Но ты же сама знаешь, – повторила она.
– Разумеется, разумеется, знаю, – торопливо закивала старушка. – Я просто хотела услышать это от тебя, сокровище мое. А где ты живешь?
– Ты же знаешь, что у нас! – воскликнула малышка.
Саладен еще раз возблагодарил демона, покровительствующего волкам, пославшего ему, Саладену, глупую Красную Шапочку.
– А где это «у нас», дорогуша? – ласково поинтересовался он.
– Над канатной плясуньей, конечно! – нетерпеливо топнула ножкой девочка.
«Маленькие дети поразительно похожи на собак, – подумал счастливый Саладен. – Когда на пса забывают надеть ошейник, к которому прикреплена пластинка с адресом хозяев, – все, пиши пропало!»
Однако юнец продолжал настойчиво расспрашивать малышку:
– Готов поспорить, что ты знаешь, как зовут твою мать! – ласково произнес он.
– Мамочка, – ответила Жюстина и добавила: – Ее называют еще Глорьеттой… Ты не знаешь, почему?
– В путь, к «Золотому Дому»! – воскликнул Саладен. – Даже в раю не найдется столь чистого ангелочка, как ты! Иди сюда, я причешу тебя получше.
Он толкнул калитку, ведущую в темную аллею, и мгновенно снял с Королевы-Малютки шапочку, заменив ее клетчатым платком. Девочка хотела было рассердиться, но хитрец тут же принялся восхищенно оглядывать ее и даже захлопал в ладоши от удовольствия:
– Ах! Какая же ты красавица! Если бы ты только могла посмотреться в зеркало! Твой папа просто проглотит тебя, как конфетку!
И Саладен подхватил удивленную и испуганную девочку на руки. План его заключался в том, чтобы второй кучер не смог описать внешность малышки, даже если полиция и выйдет на след старухи с ребенком. Поэтому сейчас он целиком укутал Жюстину концами своей старой шали.
Он продолжал весело улыбаться, суля ребенку золотые горы и всяческие чудеса, расточал перлы своего красноречия, расписывая прелести «Золотого Дома».
Оцепеневшая Королева-Малютка больше не смеялась, но и не плакала.
Так они подошли к стоянке фиакров, где Саладен выбрал экипаж, запряженный парой выносливых коней.
– Плачу за каждую минуту, проведенную в пути, – заявил юнец, усаживая девочку в коляску. – Улица Сен-Поль, в Марэ. Поезжайте помедленнее, в экипаже больной ребенок.
Королева-Малютка, уже устроившаяся на подушках, услышала слова своей спутницы и воскликнула:
– Да нет же, я вовсе не больна! – Саладен забрался в фиакр.
– Замолчи, глупышка! – прошептал он, подмигивая. – Ты же видишь, что я просто хочу над ним подшутить!
– А я не хочу подшучивать над ним! – закричала Жюстина, внезапно приходя в ярость, как это свойственно избалованным детям.
– Я совсем не больна, а ты просто врушка! – визжала она.
Саладен принялся напевать песенку, а про себя думал:
«Рано или поздно, все равно придется ее усыпить, чтобы нанести визит Лангедоку. Давай, сокровище, ори, все равно ты попалась. Скоро ты у меня попляшешь!»
Когда фиакр тронулся, парень прекратил петь; Королева-Малютка, надувшись, исподлобья поглядывала на него. Внезапно он резким движением сорвал с себя вуаль, а следом за ней – и чепец, и пристально уставился на ребенка своими круглыми глазами; так он делал всегда, когда хотел напугать собеседника.
Королева-Малютка открыла рот, чтобы закричать, но не смогла выдавить из себя ни звука. От изумления и страха крик застрял у нее в горле.
Саладен вновь принялся напевать. Не прекращая своих вокальных упражнений, он плотно закрыл дверцы и одну за другой опустил все шторки, так что в фиакре воцарилась кромешная тьма.
– Теперь ты меня узнала? – нарочито грубым голосом спросил Саладен. – Я великий волшебник. Я глотаю сабли, ножи, кинжалы, бритвенные лезвия и змей. Ты сказала, что я урод, и за это я теперь везу тебя к людоеду.
Слова юного негодяя сопровождались несколькими выразительными гримасами, вполне соответствовавшими смыслу его речей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51