Исключительно острыми были и твердые, как сталь, шипы, формой напоминавшие клыки.
Посчитав, что эту штуку вполне можно использовать в качестве оружия, Джаг решил захватить ее с собой в лагерь. Перед тем, как отправиться в обратный путь, он проверил еще несколько чешуек, но ни одна из них не отвалилась, что немного обнадежило Джага. У людей регулярно выпадают волосы, почему же то же самое не может происходить с чешуей у рыб?
Решив, что на сегодня хватит, Джаг двинулся в обратный путь, прихватив с собой импровизированное оружие.
Теперь оставалось вставить второй конец трубопровода в расщелину – источник газа, чтобы пузырьки потекли в "тюрьму" спящего монстра.
Джаг покинул воздушный карман, стараясь не смотреть на мертвого тритона, который навсегда останется лежать в иле.
Вскоре Джаг уже был в своем сонном и спокойном лагере.
Едва не падая от усталости, он все-таки нашел в себе силы и спрятал шип рыбы-шара за штабелем ящиков. Потом быстро скользнул в спальный мешок и тут же почувствовал неожиданно сильную боль в области стопы.
Торопясь забраться в мешок, он зацепился ногой за металлическую застежку. Такое случалось и прежде, но столь пустяковые царапины никогда не досаждали Джагу.
Недовольный, он подтянул левую ногу ближе к глазам и затрясся от охватившего его ужаса.
Металлический язычок застежки вырвал кусочек тонкой и прозрачной перемычки, которая начала связывать пальцы ног.
Сердце Джага учащенно забилось. Он понял, что начал превращаться в тритона.
Глава 14
Не веря собственным глазам, Джаг тупо уставился на свою ногу. Он прекрасно понимал, что данный процесс неминуем, что рано или поздно с ним произойдет то же, что и с остальными ныряльщиками. Однако появление первых симптомов явилось для Джага настоящим потрясением.
Быстро осмотрев вторую ногу, Джаг содрогнулся от отвращения: пальцы на ней были соединены такой же тончайшей перепонкой. Таким образом, Джаг получил неопровержимые доказательства начавшейся мутации.
Совершенно убитый своим открытием, Джаг словно окаменел. В его голове, мгновенно опустевшей, гулко и заунывно повторялась одна и та же фраза: "Я изменяюсь, я изменяюсь, я изменяюсь..."
В сознании Джага вдруг возникли картинки его недалекого будущего, и он зарыдал. Будущее было предопределено и вело в ужасный тупик. Джаг увидел себя в жалком состоянии – в таком же, в каком сейчас пребывал Кавендиш. Лишенный воли, находящийся целиком во власти инстинктов, он уже не принадлежал себе. Он превратился в какой-то тупой механизм, в получеловека-полуживотного, жаждущего влаги до такой степени, что всякий раз, ничего не помня, просыпался в луже воды. Потом Джаг вспомнил, как обнаружил в нише людей, подверженных жуткой мутации. Наконец, он увидел окончательный результат превращений – тритона... Того самого тритона, который сопротивлялся мутации изо всех сил и сдался лишь тогда, когда сумел передать Джагу важнейшую информацию...
Парадоксально, но этот страшный калейдоскоп встряхнул Джага и мгновенно наполнил его энергией. Джаг вдруг осознал, что просто обязан взять себя в руки. Хотя бы в память о том тритоне...
Обретя способность разумно мыслить, он принялся обдумывать план своих дальнейших действий.
Поначалу он решил дождаться следующего вечера. Ему казалось, что запустить в действие трубопровод лучше ночью, когда под водой нет пловцов, а, значит, нет и опасности случайно привлечь чье-либо внимание. Джаг неплохо замаскировал трубопровод, прикрыв его илом и водорослями, но спрятать последний отрезок будет не легко... Все будет зависеть от того, где именно находится выход газа.
Но поставленный перед фактом начала своего собственного превращения, Джаг ясно осознавал, что не может себе позволить оттягивать проведение операции. В каком состоянии он окажется через десять часов? Кто знает, сможет ли он еще здраво мыслить и принимать разумные решения? Джаг был зажат тисками времени, которые неумолимо сжимались. Действовать следовало незамедлительно.
Не теряя больше ни секунды, он встал и направился к черному озеру. Перед тем, как нырнуть, он остановился рядом с Кавендишем, который спал, свернувшись калачиком в луже воды. Вода почти полностью скрывала тело разведчика. Именно это ожидало и Джага, если он даст себе отсрочку. Или сейчас, или никогда!
Явственно осознавая, что на карту поставлено его будущее, Джаг бесшумно погрузился в сиропоподобную жижу.
* * *
Джаг нервничал. Уже в который раз он подносил ложку ко рту, будучи не в состоянии проглотить ее содержимое. Он был настолько взволнован, что совершенно потерял аппетит.
Отодвинув от себя миску, до краев наполненную кукурузным супом, Джаг обвел взглядом сидевших рядом с ним ныряльщиков.
Было время перерыва. В некотором роде, середина дня. Обед подходил к концу, и над лагерем витал душок беззаботности, который вскоре должен был взорваться окриком Джетро, призывавшим пловцов приступить к работе.
Пока же начальник участка спокойно поглощал пищу, окруженный группой приближенных лиц, которые громко разговаривали и смеялись.
Кип, завсегдатай клана прихлебателей, искоса глянул на Джага, которому показалось, что он уловил едва заметную иронию в его глазах.
Словно облитый холодным душем, Джаг склонился над своей миской.
– У меня такое впечатление, будто все знают... – прошептал он, обращаясь к Кавендишу.
Сидя напротив него, разведчик механически ел, ни на что не обращая внимания. Замечание Джага не вызвало у него ни малейшей реакции. Судя по внешнему виду, он вступил в активную фазу мутации. Не слушая, что ему говорят, он, казалось, совершенно не интересовался происходящим вокруг него. Вернувшись ночью в лагерь, Джаг достал Кавендиша из лужи, отнес в палатку и хотел было посвятить его в тайну, но тот вел себя так, словно оглох. Потом Джаг понял, что разведчик все прекрасно слышал, однако поступавшая к нему информация не проникала в сознание, а лишь скользила по его поверхности, словно вода по оперению утки.
Джаг сильно сжал запястье Кавендиша, расплескав содержимое ложки.
– А если они все знают? Если они решили поиграть с нами, как кошки с мышками? – процедил он сквозь зубы.
Увидев бледно-голубые глаза разведчика, в упор смотревшие на него, Джаг устыдился своего жеста и разжал пальцы. Кавендиш был в отключке, и надеяться на него не приходилось. Его больше ничто не касалось, и Джаг остался один. Теперь именно от него зависело их будущее. Кроме того, разведчик превратился в балласт, от которого Джаг, конечно же, ни за что не захочет избавиться.
Предоставленный самому себе, Кавендиш снова принялся есть. Без всякого аппетита, как автомат.
Джаг с грустью смотрел на него. Куда подевался товарищ, которого он знал: зубоскал, ворчун, бродяга, покоритель пространств, жадный до золота, женщин и спиртного...
От этой яркой личности осталась лишь жалкая оболочка. Возможно, для остальных происшедшие изменения были неуловимы, но ведь Джаг знал Кавендиша уже не первый год...
Глаза разведчика сузились, нижняя челюсть выдвинулась вперед, мышцы потеряли былую упругость, походка стала неуклюжей. А сегодня утром Кавендиш вообще не произнес ни слова, ограничившись каким-то ворчанием в качестве ответа.
На плечи Джага внезапно свалился тяжелый груз безнадежности. Ему вдруг показалось, будто все, что он предпринял, – напрасный труд. Джаг очень страдал от того, что не может открыто проявить своих чувств. До сих пор он ни разу не оказывался в столь сложной ситуации. Всякий раз, когда необходимо было выкрутиться из очередной переделки, он полагался на свой инстинкт и свою мощь. Он дрался, надеясь только на себя, тогда как здесь... Здесь от него ничего не зависело. Ему выпала роль флюгера, обреченного ждать ветра. Джаг безумно хотел вскочить, взбудоражить остальных, вывести их из оцепенения, настроить на драку и первому ринуться в бой. Ему хотелось действий, а не пассивного ожидания.
Однако в нынешних обстоятельствах сила как раз и заключалась в умении ждать, ничем не выказывая своего беспокойства и нервозности. Джаг чувствовал себя, как чистокровка перед стартом. Не могло быть и речи о том, чтобы рвануться вперед раньше, чем будет дана отмашка флажком. Свое нетерпение приходилось сдерживать.
В голове у него роились тысячи противоречивых мыслей. Ему казалось, будто все знают о его замыслах, и он умирал от желания поскорее уйти под воду, чтобы проверить, на месте ли подключенный трубопровод и идет ли по нему газ? Джаг вдруг засомневался, что из его затеи что-то получится. Жива ли гигантская рыба-шар? Отреагирует ли она именно так, как он этого хочет? А если она жива, как долго ожидать ее пробуждения? Сколько пройдет времени, прежде чем монстр вернется к жизни и проявит себя?
Пловцы, подталкиваемые инстинктом, потянулись к озеру, не дожидаясь приказа Джетро.
Увидев в этом способ снять напряжение, Джаг встал и сказал:
– Пошли!
Разведчик никак не отреагировал. Джаг был вынужден вырвать у него почти пустую миску, забрать ложку и оторвать его задницу от сиденья. При этом Джаг постоянно искоса поглядывал по сторонам, беспокоясь о том, что за ним могут наблюдать.
Захватив с собой сетки, ныряльщики направились к черному озеру.
Едва Джаг погрузился в воду, как все его тревоги тут же исчезли. Водная среда подействовала на него умиротворяюще. Двигаясь за Кавендишем и стараясь не отстать от него ни на пядь, Джаг быстро погружался...
Неожиданно где-то в недрах метеорита стал зарождаться глухой рокот, и в следующую секунду сильнейший толчок смел все на своем пути.
Глава 15
Подхваченные мощным потоком, Джаг и Кавендиш были резко отброшены назад.
Влекомые сильным течением, они, словно щепки, неслись по галереям, пытаясь, насколько это было возможно, уберечься от ударов о стены.
Став безвольной игрушкой в жерновах водоворота, Джаг не испытывал ни малейшей гордости за результат своей работы. В данный момент он горько сожалел о том, что поторопился войти в воду. Он понимал, что каждую секунду играет со смертью. Бросаемый от стены к стене, он обдирал до крови кожу. От боли кружилась голова, останавливалось дыхание, но удары и толчки не прекращались.
Под воздействием сверхмощного давления, в недрах метеорита происходили стремительные сдвиги. Многие ныряльщики, влекомые бешено мчавшимся потоком, пролетали через галереи со скоростью артиллерийского снаряда и разбивали себе головы о скалистые уступы.
Неожиданно смещавшиеся глыбы перемалывали пловцов, как беспомощных насекомых. Те, кто чудом выскальзывал из ловушек, зачастую оказывались без руки или ноги...
Подхваченный глубинной волной, Кавендиш вскоре обогнал Джага и вырвался далеко вперед.
Близость смертельной опасности вернула разведчику его былую сноровку, и он с необыкновенной ловкостью и живостью мчался в сторону лагеря, указывая путь Джагу.
Наконец они вынырнули на поверхность черного озера и пулей вылетели на берег, где со стоном рухнули на землю, удивляясь, что остались живы. Глазам двух приятелей предстала ужасная картина. Первый же прилив опустошил лагерь. Все палатки были сорваны, разодраны в клочья и разметаны по всей территории. Более прочные постройки развалились, словно карточные домики, усеяв пещеру обломками.
Пленники пребывали в панике. Никто не понимал, что произошло. Земля была усеяна мертвыми телами и умиравшими. Другие, стоя на коленях, сжимали руками головы. Из носа и ушей у них шла кровь. Многие бестолково носились по лагерю, прибывая Джетро на помощь. Но начальник участка, неспособный что-либо предпринять, мчался к колодцу подъемника, к этой единственной ниточке, связывавшей пещеру с поверхностью.
Весь свод покрылся сетью трещин, из которых сочилась темная жидкость, сыпался мелкий песок золотистого цвета, вывалились какие-то коконы, которые при ударе о землю раскалывались, высвобождая огромных белых гусениц со щупальцами и кольчатых червей.
Поднявшись, Джаг испуганно оглядывался, не веря собственным глазам. Он и предположить не мог таких последствий. Разрушений было много, от них пострадали ни в чем не повинные ныряльщики, но в то же время ожидаемого эффекта не было.
Джаг резко обернулся, привлеченный странным шумом. Вся поверхность черного озера была покрыта пузырями, словно оно кипело. Газ с адским шумом вырывался на поверхность. Внезапно под сводом пещеры раздались панические крики уцелевших людей.
Из озера, словно привидения, выползали тритоны. Они выбрались на берег и уставились своими мутными глазами на ныряльщиков.
Какое-то время противники молча смотрели друг на друга, потом рептилии бросились на людей. Они двигались быстро, словно скользили по льду. Травмированные ныряльщики не могли оказать им должного сопротивления. Образовалась жуткая куча-мала, из которой доносились вопли, стоны и рычание.
Совершенно не готовые к нападению, не имея в руках ничего, чем можно было бы себя защитить, заключенные гибли, так и не успев понять, что же происходит.
Джаг быстро осмотрелся в поисках какого-нибудь оружия. Разрушенный сильной волной лагерь был похож на лавку старьевщика: повсюду были разбросаны какие-то обломки, инструменты и прочий хлам. Все это, конечно, не годилось для защиты.
На всей территории лагеря шла настоящая кровавая резня. Челюсти тритонов с ужасным стуком смыкались на телах несчастных ныряльщиков. Отхватывая клыками огромные куски плоти, рептилии тут же их проглатывали.
Взору Джага предстали ужасные сцены. Он видел, как тритоны, вцепившись в свои жертвы всеми четырьмя лапами, перекатывались, оказываясь то снизу, то сверху, тащили их к бурлившему озеру, чтобы под водой сожрать несчастных. Некоторые дрались между собой, оспаривая еще живую жертву, раздирая ее и кромсая, стараясь заполучить кусок побольше. Многие тритоны своим раздвоенным языком, словно вилкой, вырывали глаза жертвам и облизывали пустые глазницы. Тягучая и клейкая слюна, выплюнутая вслед какому-нибудь беглецу, сбивала его с ног и, сковав движения, делала совершенно беспомощным.
Джаг не верил собственным глазам. Дикая жестокость тритонов не подавалась никакому объяснению. Самым удивительным казалось то, что в прошлом тритоны были людьми. Неужели в них не осталось ни крупицы человечности? Атакованный тритоном, Джаг перестал мучиться подобными вопросами.
Урча и раздувая ноздри, тритон надвигался, мощно отталкиваясь задними лапами.
Чуть пригнувшись, Джаг мужественно встретил противника сокрушительным ударом своего тяжелого кулака. Звук удара о чешуйчатую броню прозвучал в пещере, как артиллерийский выстрел.
Понимая, что наскоками и увертками тритона не победить, Джаг, обхватив тритона левой рукой за корпус, резко толкнул его правым предплечьем, ломая ему позвоночник. Затем Джаг быстро разжал свои смертельные объятия, дабы самому не пострадать от конвульсий умирающего животного.
Расправившись со своим первым противником, Джаг, тяжело дыша, отступил назад. Он прекрасно понимал, что очередная атака может закончиться для него весьма плачевно.
Борьба вокруг продолжалась. Три тритона оттеснили Джетро в сторону. Странно, но они до сих пор не растерзали его, а, похоже, уводили с поля боя. Через мгновение Джаг все понял: тритоны вовсе не оберегали Джетро, а подталкивали его к озеру.
Поняв, видимо, что его ждет, начальник участка пронзительно завопил, умоляя о помощи. Его слезные призывы тонули в оглушительных криках, раздававшихся со всех сторон. Каждый боролся за свою жизнь. Джаг мог вмешаться, но судьба Джетро его мало беспокоила, и он хладнокровно наблюдал, как тритоны столкнули начальника участка в кипящий черный сироп. Джетро лишь раз появился на поверхности и мгновенно исчез, пораженный ядовитой жидкостью.
Пузыри газа, поднимавшиеся из глубин, с оглушительными хлопками взрывались на поверхности.
Температура в пещере стала быстро повышаться. С каждой минутой дышать становилось все труднее. Воздух стал настолько плотным, что, казалось, его можно было резать ножом. Лица людей блестели от пота.
Заметив стальной стержень, выполнявший роль подпорки палатки, Джаг схватил его и выставил перед собой. Усеянный шипами тритон, приближавшийся к Джагу, замер.
Джаг с опаской рассматривал нового противника, пытаясь найти слабое место в этих ходячих доспехах. Из каждого шипа на панцире чудовища сочилась желтоватая жидкость, которая вполне могла оказаться ядовитой. Этот тритон был единственным в своем роде. Джаг спросил себя, что же могло превратить человеческую особь в такое дьявольское существо. Каков был оригинал? Что это был за человек?
Вытерев пот со лба, Джаг сконцентрировал все свое внимание, чтобы не упустить момент нападения монстра. У того были выпуклые круглые глаза, прикрытые тяжелыми ороговевшими веками, которые опускаясь, расходились веером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Посчитав, что эту штуку вполне можно использовать в качестве оружия, Джаг решил захватить ее с собой в лагерь. Перед тем, как отправиться в обратный путь, он проверил еще несколько чешуек, но ни одна из них не отвалилась, что немного обнадежило Джага. У людей регулярно выпадают волосы, почему же то же самое не может происходить с чешуей у рыб?
Решив, что на сегодня хватит, Джаг двинулся в обратный путь, прихватив с собой импровизированное оружие.
Теперь оставалось вставить второй конец трубопровода в расщелину – источник газа, чтобы пузырьки потекли в "тюрьму" спящего монстра.
Джаг покинул воздушный карман, стараясь не смотреть на мертвого тритона, который навсегда останется лежать в иле.
Вскоре Джаг уже был в своем сонном и спокойном лагере.
Едва не падая от усталости, он все-таки нашел в себе силы и спрятал шип рыбы-шара за штабелем ящиков. Потом быстро скользнул в спальный мешок и тут же почувствовал неожиданно сильную боль в области стопы.
Торопясь забраться в мешок, он зацепился ногой за металлическую застежку. Такое случалось и прежде, но столь пустяковые царапины никогда не досаждали Джагу.
Недовольный, он подтянул левую ногу ближе к глазам и затрясся от охватившего его ужаса.
Металлический язычок застежки вырвал кусочек тонкой и прозрачной перемычки, которая начала связывать пальцы ног.
Сердце Джага учащенно забилось. Он понял, что начал превращаться в тритона.
Глава 14
Не веря собственным глазам, Джаг тупо уставился на свою ногу. Он прекрасно понимал, что данный процесс неминуем, что рано или поздно с ним произойдет то же, что и с остальными ныряльщиками. Однако появление первых симптомов явилось для Джага настоящим потрясением.
Быстро осмотрев вторую ногу, Джаг содрогнулся от отвращения: пальцы на ней были соединены такой же тончайшей перепонкой. Таким образом, Джаг получил неопровержимые доказательства начавшейся мутации.
Совершенно убитый своим открытием, Джаг словно окаменел. В его голове, мгновенно опустевшей, гулко и заунывно повторялась одна и та же фраза: "Я изменяюсь, я изменяюсь, я изменяюсь..."
В сознании Джага вдруг возникли картинки его недалекого будущего, и он зарыдал. Будущее было предопределено и вело в ужасный тупик. Джаг увидел себя в жалком состоянии – в таком же, в каком сейчас пребывал Кавендиш. Лишенный воли, находящийся целиком во власти инстинктов, он уже не принадлежал себе. Он превратился в какой-то тупой механизм, в получеловека-полуживотного, жаждущего влаги до такой степени, что всякий раз, ничего не помня, просыпался в луже воды. Потом Джаг вспомнил, как обнаружил в нише людей, подверженных жуткой мутации. Наконец, он увидел окончательный результат превращений – тритона... Того самого тритона, который сопротивлялся мутации изо всех сил и сдался лишь тогда, когда сумел передать Джагу важнейшую информацию...
Парадоксально, но этот страшный калейдоскоп встряхнул Джага и мгновенно наполнил его энергией. Джаг вдруг осознал, что просто обязан взять себя в руки. Хотя бы в память о том тритоне...
Обретя способность разумно мыслить, он принялся обдумывать план своих дальнейших действий.
Поначалу он решил дождаться следующего вечера. Ему казалось, что запустить в действие трубопровод лучше ночью, когда под водой нет пловцов, а, значит, нет и опасности случайно привлечь чье-либо внимание. Джаг неплохо замаскировал трубопровод, прикрыв его илом и водорослями, но спрятать последний отрезок будет не легко... Все будет зависеть от того, где именно находится выход газа.
Но поставленный перед фактом начала своего собственного превращения, Джаг ясно осознавал, что не может себе позволить оттягивать проведение операции. В каком состоянии он окажется через десять часов? Кто знает, сможет ли он еще здраво мыслить и принимать разумные решения? Джаг был зажат тисками времени, которые неумолимо сжимались. Действовать следовало незамедлительно.
Не теряя больше ни секунды, он встал и направился к черному озеру. Перед тем, как нырнуть, он остановился рядом с Кавендишем, который спал, свернувшись калачиком в луже воды. Вода почти полностью скрывала тело разведчика. Именно это ожидало и Джага, если он даст себе отсрочку. Или сейчас, или никогда!
Явственно осознавая, что на карту поставлено его будущее, Джаг бесшумно погрузился в сиропоподобную жижу.
* * *
Джаг нервничал. Уже в который раз он подносил ложку ко рту, будучи не в состоянии проглотить ее содержимое. Он был настолько взволнован, что совершенно потерял аппетит.
Отодвинув от себя миску, до краев наполненную кукурузным супом, Джаг обвел взглядом сидевших рядом с ним ныряльщиков.
Было время перерыва. В некотором роде, середина дня. Обед подходил к концу, и над лагерем витал душок беззаботности, который вскоре должен был взорваться окриком Джетро, призывавшим пловцов приступить к работе.
Пока же начальник участка спокойно поглощал пищу, окруженный группой приближенных лиц, которые громко разговаривали и смеялись.
Кип, завсегдатай клана прихлебателей, искоса глянул на Джага, которому показалось, что он уловил едва заметную иронию в его глазах.
Словно облитый холодным душем, Джаг склонился над своей миской.
– У меня такое впечатление, будто все знают... – прошептал он, обращаясь к Кавендишу.
Сидя напротив него, разведчик механически ел, ни на что не обращая внимания. Замечание Джага не вызвало у него ни малейшей реакции. Судя по внешнему виду, он вступил в активную фазу мутации. Не слушая, что ему говорят, он, казалось, совершенно не интересовался происходящим вокруг него. Вернувшись ночью в лагерь, Джаг достал Кавендиша из лужи, отнес в палатку и хотел было посвятить его в тайну, но тот вел себя так, словно оглох. Потом Джаг понял, что разведчик все прекрасно слышал, однако поступавшая к нему информация не проникала в сознание, а лишь скользила по его поверхности, словно вода по оперению утки.
Джаг сильно сжал запястье Кавендиша, расплескав содержимое ложки.
– А если они все знают? Если они решили поиграть с нами, как кошки с мышками? – процедил он сквозь зубы.
Увидев бледно-голубые глаза разведчика, в упор смотревшие на него, Джаг устыдился своего жеста и разжал пальцы. Кавендиш был в отключке, и надеяться на него не приходилось. Его больше ничто не касалось, и Джаг остался один. Теперь именно от него зависело их будущее. Кроме того, разведчик превратился в балласт, от которого Джаг, конечно же, ни за что не захочет избавиться.
Предоставленный самому себе, Кавендиш снова принялся есть. Без всякого аппетита, как автомат.
Джаг с грустью смотрел на него. Куда подевался товарищ, которого он знал: зубоскал, ворчун, бродяга, покоритель пространств, жадный до золота, женщин и спиртного...
От этой яркой личности осталась лишь жалкая оболочка. Возможно, для остальных происшедшие изменения были неуловимы, но ведь Джаг знал Кавендиша уже не первый год...
Глаза разведчика сузились, нижняя челюсть выдвинулась вперед, мышцы потеряли былую упругость, походка стала неуклюжей. А сегодня утром Кавендиш вообще не произнес ни слова, ограничившись каким-то ворчанием в качестве ответа.
На плечи Джага внезапно свалился тяжелый груз безнадежности. Ему вдруг показалось, будто все, что он предпринял, – напрасный труд. Джаг очень страдал от того, что не может открыто проявить своих чувств. До сих пор он ни разу не оказывался в столь сложной ситуации. Всякий раз, когда необходимо было выкрутиться из очередной переделки, он полагался на свой инстинкт и свою мощь. Он дрался, надеясь только на себя, тогда как здесь... Здесь от него ничего не зависело. Ему выпала роль флюгера, обреченного ждать ветра. Джаг безумно хотел вскочить, взбудоражить остальных, вывести их из оцепенения, настроить на драку и первому ринуться в бой. Ему хотелось действий, а не пассивного ожидания.
Однако в нынешних обстоятельствах сила как раз и заключалась в умении ждать, ничем не выказывая своего беспокойства и нервозности. Джаг чувствовал себя, как чистокровка перед стартом. Не могло быть и речи о том, чтобы рвануться вперед раньше, чем будет дана отмашка флажком. Свое нетерпение приходилось сдерживать.
В голове у него роились тысячи противоречивых мыслей. Ему казалось, будто все знают о его замыслах, и он умирал от желания поскорее уйти под воду, чтобы проверить, на месте ли подключенный трубопровод и идет ли по нему газ? Джаг вдруг засомневался, что из его затеи что-то получится. Жива ли гигантская рыба-шар? Отреагирует ли она именно так, как он этого хочет? А если она жива, как долго ожидать ее пробуждения? Сколько пройдет времени, прежде чем монстр вернется к жизни и проявит себя?
Пловцы, подталкиваемые инстинктом, потянулись к озеру, не дожидаясь приказа Джетро.
Увидев в этом способ снять напряжение, Джаг встал и сказал:
– Пошли!
Разведчик никак не отреагировал. Джаг был вынужден вырвать у него почти пустую миску, забрать ложку и оторвать его задницу от сиденья. При этом Джаг постоянно искоса поглядывал по сторонам, беспокоясь о том, что за ним могут наблюдать.
Захватив с собой сетки, ныряльщики направились к черному озеру.
Едва Джаг погрузился в воду, как все его тревоги тут же исчезли. Водная среда подействовала на него умиротворяюще. Двигаясь за Кавендишем и стараясь не отстать от него ни на пядь, Джаг быстро погружался...
Неожиданно где-то в недрах метеорита стал зарождаться глухой рокот, и в следующую секунду сильнейший толчок смел все на своем пути.
Глава 15
Подхваченные мощным потоком, Джаг и Кавендиш были резко отброшены назад.
Влекомые сильным течением, они, словно щепки, неслись по галереям, пытаясь, насколько это было возможно, уберечься от ударов о стены.
Став безвольной игрушкой в жерновах водоворота, Джаг не испытывал ни малейшей гордости за результат своей работы. В данный момент он горько сожалел о том, что поторопился войти в воду. Он понимал, что каждую секунду играет со смертью. Бросаемый от стены к стене, он обдирал до крови кожу. От боли кружилась голова, останавливалось дыхание, но удары и толчки не прекращались.
Под воздействием сверхмощного давления, в недрах метеорита происходили стремительные сдвиги. Многие ныряльщики, влекомые бешено мчавшимся потоком, пролетали через галереи со скоростью артиллерийского снаряда и разбивали себе головы о скалистые уступы.
Неожиданно смещавшиеся глыбы перемалывали пловцов, как беспомощных насекомых. Те, кто чудом выскальзывал из ловушек, зачастую оказывались без руки или ноги...
Подхваченный глубинной волной, Кавендиш вскоре обогнал Джага и вырвался далеко вперед.
Близость смертельной опасности вернула разведчику его былую сноровку, и он с необыкновенной ловкостью и живостью мчался в сторону лагеря, указывая путь Джагу.
Наконец они вынырнули на поверхность черного озера и пулей вылетели на берег, где со стоном рухнули на землю, удивляясь, что остались живы. Глазам двух приятелей предстала ужасная картина. Первый же прилив опустошил лагерь. Все палатки были сорваны, разодраны в клочья и разметаны по всей территории. Более прочные постройки развалились, словно карточные домики, усеяв пещеру обломками.
Пленники пребывали в панике. Никто не понимал, что произошло. Земля была усеяна мертвыми телами и умиравшими. Другие, стоя на коленях, сжимали руками головы. Из носа и ушей у них шла кровь. Многие бестолково носились по лагерю, прибывая Джетро на помощь. Но начальник участка, неспособный что-либо предпринять, мчался к колодцу подъемника, к этой единственной ниточке, связывавшей пещеру с поверхностью.
Весь свод покрылся сетью трещин, из которых сочилась темная жидкость, сыпался мелкий песок золотистого цвета, вывалились какие-то коконы, которые при ударе о землю раскалывались, высвобождая огромных белых гусениц со щупальцами и кольчатых червей.
Поднявшись, Джаг испуганно оглядывался, не веря собственным глазам. Он и предположить не мог таких последствий. Разрушений было много, от них пострадали ни в чем не повинные ныряльщики, но в то же время ожидаемого эффекта не было.
Джаг резко обернулся, привлеченный странным шумом. Вся поверхность черного озера была покрыта пузырями, словно оно кипело. Газ с адским шумом вырывался на поверхность. Внезапно под сводом пещеры раздались панические крики уцелевших людей.
Из озера, словно привидения, выползали тритоны. Они выбрались на берег и уставились своими мутными глазами на ныряльщиков.
Какое-то время противники молча смотрели друг на друга, потом рептилии бросились на людей. Они двигались быстро, словно скользили по льду. Травмированные ныряльщики не могли оказать им должного сопротивления. Образовалась жуткая куча-мала, из которой доносились вопли, стоны и рычание.
Совершенно не готовые к нападению, не имея в руках ничего, чем можно было бы себя защитить, заключенные гибли, так и не успев понять, что же происходит.
Джаг быстро осмотрелся в поисках какого-нибудь оружия. Разрушенный сильной волной лагерь был похож на лавку старьевщика: повсюду были разбросаны какие-то обломки, инструменты и прочий хлам. Все это, конечно, не годилось для защиты.
На всей территории лагеря шла настоящая кровавая резня. Челюсти тритонов с ужасным стуком смыкались на телах несчастных ныряльщиков. Отхватывая клыками огромные куски плоти, рептилии тут же их проглатывали.
Взору Джага предстали ужасные сцены. Он видел, как тритоны, вцепившись в свои жертвы всеми четырьмя лапами, перекатывались, оказываясь то снизу, то сверху, тащили их к бурлившему озеру, чтобы под водой сожрать несчастных. Некоторые дрались между собой, оспаривая еще живую жертву, раздирая ее и кромсая, стараясь заполучить кусок побольше. Многие тритоны своим раздвоенным языком, словно вилкой, вырывали глаза жертвам и облизывали пустые глазницы. Тягучая и клейкая слюна, выплюнутая вслед какому-нибудь беглецу, сбивала его с ног и, сковав движения, делала совершенно беспомощным.
Джаг не верил собственным глазам. Дикая жестокость тритонов не подавалась никакому объяснению. Самым удивительным казалось то, что в прошлом тритоны были людьми. Неужели в них не осталось ни крупицы человечности? Атакованный тритоном, Джаг перестал мучиться подобными вопросами.
Урча и раздувая ноздри, тритон надвигался, мощно отталкиваясь задними лапами.
Чуть пригнувшись, Джаг мужественно встретил противника сокрушительным ударом своего тяжелого кулака. Звук удара о чешуйчатую броню прозвучал в пещере, как артиллерийский выстрел.
Понимая, что наскоками и увертками тритона не победить, Джаг, обхватив тритона левой рукой за корпус, резко толкнул его правым предплечьем, ломая ему позвоночник. Затем Джаг быстро разжал свои смертельные объятия, дабы самому не пострадать от конвульсий умирающего животного.
Расправившись со своим первым противником, Джаг, тяжело дыша, отступил назад. Он прекрасно понимал, что очередная атака может закончиться для него весьма плачевно.
Борьба вокруг продолжалась. Три тритона оттеснили Джетро в сторону. Странно, но они до сих пор не растерзали его, а, похоже, уводили с поля боя. Через мгновение Джаг все понял: тритоны вовсе не оберегали Джетро, а подталкивали его к озеру.
Поняв, видимо, что его ждет, начальник участка пронзительно завопил, умоляя о помощи. Его слезные призывы тонули в оглушительных криках, раздававшихся со всех сторон. Каждый боролся за свою жизнь. Джаг мог вмешаться, но судьба Джетро его мало беспокоила, и он хладнокровно наблюдал, как тритоны столкнули начальника участка в кипящий черный сироп. Джетро лишь раз появился на поверхности и мгновенно исчез, пораженный ядовитой жидкостью.
Пузыри газа, поднимавшиеся из глубин, с оглушительными хлопками взрывались на поверхности.
Температура в пещере стала быстро повышаться. С каждой минутой дышать становилось все труднее. Воздух стал настолько плотным, что, казалось, его можно было резать ножом. Лица людей блестели от пота.
Заметив стальной стержень, выполнявший роль подпорки палатки, Джаг схватил его и выставил перед собой. Усеянный шипами тритон, приближавшийся к Джагу, замер.
Джаг с опаской рассматривал нового противника, пытаясь найти слабое место в этих ходячих доспехах. Из каждого шипа на панцире чудовища сочилась желтоватая жидкость, которая вполне могла оказаться ядовитой. Этот тритон был единственным в своем роде. Джаг спросил себя, что же могло превратить человеческую особь в такое дьявольское существо. Каков был оригинал? Что это был за человек?
Вытерев пот со лба, Джаг сконцентрировал все свое внимание, чтобы не упустить момент нападения монстра. У того были выпуклые круглые глаза, прикрытые тяжелыми ороговевшими веками, которые опускаясь, расходились веером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14