Здесь выложена электронная книга Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции автора по имени Берглар Петер. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Берглар Петер - Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции.
Размер архива с книгой Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции равняется 212.29 KB
Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции - Берглар Петер => скачать бесплатную электронную книгу
Петер Берглар
Меттерних. Кучер Европы – лекарь Революции
MЕТТЕРНИX
КУЧЕР ЕВРОПЫ – ЛЕКАРЬ РЕВОЛЮЦИИ
Петер БЕРГЛАР
Хотя во все времена, в любых положениях я всегда был человеком “порядкам, мои стремления были обращены к подлинной, а не обманчивой “свободе”. Тирания любого рода в моих глазах – симптом слабости. Там, где она появляется, она выносит приговор сама себе. Но наиболее невыносима она там, где прячется под маской поборника свободы.
ПЕРЕЛОМНЫЙ ПЕРИОД В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ. МОЛОДОЙ МЕТТЕРНИХ
Когда необходимо представить на немногих страницах государственного деятеля, который дожил до 86 лет и из них ровно 50 находился в центре европейской политики, человека, который не только пережил, но и принял решающее участие в самом значительном историческом переломе со времен Реформации, то речь может идти лишь о зарисовке, а не о полотне, лишь об эскизе с несколькими сочными штрихами, которые определяют контур, слегка оттененный и чуть подкрашенный. Как рисунок является экстрактом всей увиденной действительности, идеей воплощенной целостности картины, так и эта краткая биография Меттерниха концентрирует в себе огромную массу событий и течений в период от гибели старого режима до возникновения нового технико-индустриального мира. Это эссе – попытка уловить сокровенный смысл той переходной эпохи.
Клеменс Венцель Лотарь граф Меттерних родился 15 мая 1773 года в Кобленце. Меттерних был рейнландцем и оставался им в глубине души всегда, хотя в общественном сознании он остался австрийцем, точнее, венцем. Его полная фамилия по отцу – Меттерних-Виннебург. Его отец Франц Георг Карл не получил ни у современников, ни у историографов особо высокой оценки, по духу и характеру самый обычный человек; несмотря на это он стал (показательный пример огромной власти традиций, которые служили опорой и основой для слабых и позволили ему найти свое место в хорошо отлаженном окружающем мире) государственным министром и наследственным камергером на службе князей церкви Трира и Майнца. В год рождения своего первого сына он в возрасте 27 лет перешел на императорскую дипломатическую службу, стал тайным советником, министром при дворах Трира, Кельна, позднее Майнца и Нижнерейнско-Вестфальского имперского округа; в последующие годы он уже полномочный министр правительства Австрийских Нидерландов (1791-1794 гг.), императорский посланник на Раштаттском конгрессе (1797-1799 гг.). Кажется почти символическим, что юридически союз с австрийским домом был заключен тогда, когда в “колыбели” лежал новорожденный дипломат, которому предстояло стать спасителем или “демоном” (Виктор Библ), в любом случае, судьбоносным для этого дома человеком.
Как часто бывало в семьях выдающихся людей – Наполеона, Гете, братьев Гумбольдт, Бисмарка, – мать Клеменса Лотаря была более энергичной и значительной, чем отец. Графиня Мария Беатриса Алоизия, происходившая из древнего рода Кагенегг в Брейсгау, моложе своего мужа на девять лет и на десять лет пережившая его (1755 –1828 гг.), изображается как красивая, одухотворенная, любезная, сердечная и способная на страсть, и вместе с тем честолюбивая и не чуждая политических интриг женщина. От нее сын унаследовал живой интеллект, властолюбие, соблюдение существовавших в высшем обществе общечеловеческих правил, остроумие (иногда едкое), и прекрасную внешность. В течение всей жизни эти светлые стороны спорили в его натуре с темными: со своеобразной вялостью Меттерниха, сибаритством, высокомерием и – несмотря на всю его старательность – недостаточной творческой силой. Действительно, никто не является просто смесью отца и матери; чудо каждой индивидуальности заключается в таинственной формуле суммы всех предшественников, дарованной Богом единственности и совокупного воздействия окружающего мира.
Для Меттерниха это означает: он был отпрыском древнего рейнского дворянского рода из дома Гемберг, одна из ветвей которого с конца XIII века называла себя по деревне Меттерних под Эйскирхеном. Из этой линии, которая в 1635 году была возвышена до имперских баронов, а в 1679 году – до имперских графов, в XVI-XVII веках вышли трое князей церкви. В качестве возмещения за утраченные по левому берегу Рейна владения Меттернихи в 1803 году стали курфюрстами секуляризованного бенедиктинского монастыря Оксенхаузен, территория которого включала четыре административные единицы с 35 деревнями и примерно одиннадцатью тысячами жителей. Это также вписывалось в традиции рода, отмеченные рейнско-югозападногерманским “имперским величием” с его церковными княжествами и владениями орденов, всей этой пестрой смесью церковных и светских территорий, как и дарение позднее, в 1816 году, великолепно расположенного замка Иоганнисберг в Рейнской области. Хотя к этому времени сорокатрехлетний Меттерних, находившийся на вершине своей власти, уже совершенно превратился в “австрийца”, все же он был “австрийцем с Рейна”. Он писал своей дочери Леонтине: “Рейн течет в моих жилах, я ощущаю это и потому прихожу в восторг от его вида”.
Бытие, определенное чередой предков, связано со становлением в потоке современности. Человек становится тем, что он есть; но он также есть то, чем он становится – в детстве и молодости, от рождения примерно до 25 лет. До этого возраста – а возможно, и раньше, – протекают все этапы развития личности; все, что последует за этим, – всего лишь “вариации на тему”.
Какими же были эти первые двадцать пять лет Меттерниха? Его юность пришлась на период агонии старой империи, которая, в свою очередь, была лишь частью процесса преобразований, охвативших всю Европу и распространившихся на все сферы жизни.
XVIII столетие, которое закончилось во Франции в 1789 году революцией, в Англии протекало эволюционно гладко, а в Германии жило приближением распада, предстает перед нами в таком переливчатом многообразии, что можно отметить только основные, ключевые моменты. На мировой политической арене произошла смена великих держав: Испания, Швеция, Нидерланды отошли на второй план либо внезапно, как Швеция, либо постепенно, как Испания, и их место заняли Англия, Франция и Россия; тем самым закончился процесс, начавшийся уже на исходе XVI века. На внутриевропейском пространстве кроме того появились две новые великие державы: Австрия и Пруссия. Война за испанское наследство (1701-1713 гг.) и Северная война (1700-1721 гг.) изменили порядок расстановки мировых держав; ту же роль сыграла Семилетняя война (1756-1763 гг.) в рамках империи. Австро-прусский дуализм, который был установлен Губертусбургским миром, имел свои корни в северо– и южнонемецком протестантско-католическом ничейном исходе Тридцатилетней войны, определил не только судьбы Германии на последующие сто пятьдесят лет, но и все развитие Европы. Можно как угодно оценивать попытки реорганизации империи, планы союза князей, безусловно существовавший “имперский патриотизм” духовного и низшего светского германских сословий в последней трети века – фактом остается то, что Австрия, габсбургский конгломерат стран, и Пруссия, внушающее уважение искусственно-волевое образование на европейской карте, переросли рамки империи, этого огромного реликта средневековья, и должны были ее взорвать. Империя рухнула не из-за революционных войн, не из-за Бонапарта, нет, она погибла из-за той взрывной силы, которая скопилась в составляющих ее частях за период более чем полутысячелетнего развития до суверенных территориальных государств.
С политической точки зрения XVIII век ускорил национальное разобщение европейских народов, пока на рубеже XIX века они не вступили в эпоху национальных государств, последовательным продолжением которой стал империализм; тем не менее он производит положительное впечатление своим духовно-культурным единством. Рационалистическое Просвещение было ответом неверия на вырождение веры; преодолением раздирающих общество религиозных конфликтов с помощью безразличия к религии, которое создавало новое единство; ориентацией возникающего гражданского общества на единую точку отсчета, “научный” разум; оно стало общеевропейским движением, от Мадрида до Петербурга. В его недрах происходило все, что потом, иногда с боями, создало Европу и мир сегодняшнего дня: подъем естественных наук, техники, промышленности; демократические, либеральные, частично и раннесоциалистические теории государства, общества и экономики. Просвещение и абсолютизм вступили в союз; этот союз и есть основная определяющая характеристика столетия. Просвещенно-абсолютистские властители, как, например, Фридрих Великий, Иосиф II, Леопольд Тосканский и другие, – которые поставили принципы разума на место принципов религии – не только реформировали свои государства, но и подготовили почву для зарождающегося буржуазного общества, в котором подлинной ведущей силой стали не трон и алтарь, а наука, капитал и производство.
Меттерпих был и оставался продуктом XVIII века – века Просвещения. Но у этого века была и другая сторона: кокетливое рококо, почтительное благочестие, открытие природы как духовной ценности и чувственной силы, освобождение бьющего ключом индивидуализма, осмысление и развитие “народного духа”, но прежде всего и включая все перечисленное: рождение романтизма – среди века благоразумия – в произведениях Руссо и Гердера. Чтобы понять Меттерниха, следует отметить, что он почти не был затронут романтизмом. Среду, в которой произрастал юный аристократ, Србик пластически изобразил как смесь внешней религиозности, светскости и пышности, ренессансного изобилия, реликолепия красок и женщин, вольнодумной салонной жизни, просвещенного отношения к церкви, школе, университету; замкнутое в самом себе дворянское общество, в котором на равных сосуществовали французская философия, заигрывание с ниспровержением всего и вся, культура и вкус, но вместе с тем надменность, легкомыслие, фривольность; к тому же “застывшие социальные отношения”, а за пределами дворцов – “малообразованное среднее сословие”. Конечно, не правомерно было бы утверждать, что после 1814 года Меттерних хотел возродить этот мир – он был слишком умен, чтобы не знать, что не может быть возврата к прошлому, однако как человек и как политик он всегда был заключен в далекую от народа сферу салонов и кабинетов, дипломатических уловок и тактических сделок.
После того как мальчик перерос домашних учителей и гувернеров – аббата Бертрана и протестантского педагога Иоганна Фридриха Симона, он – пятнадцатилетний, отдалившийся от христианской веры, полный идей Монтескье, Вольтера, Руссо, получивший подготовительное образование в духе недетски-рационалистической педагогики Кампе и Базедова, – вместе со своим младшим братом Иосифом в ноябре 1788 года поступил в Страсбургский университет. Когда говорят об обучении в конце XVIII века, то его нельзя понимать как учебу в нашем теперешнем представлении. Молодые люди, неважно, дворянского или буржуазного происхождения, “слушали” различные предметы: “гуманитарные науки”, юриспруденцию, историю, философию, находившиеся тогда в стадии становления естественные дисциплины; не было обязательного утвержденного учебного плана, обязательных экзаменов, а также установленных и контролируемых государством экзаменов. В конце учебы студент становился “доктором”, “лиценциатом” или “магистром”, а иногда – причем довольно часто, – и никем. Профессиональное будущее и материальное благополучие, которые не были взаимосвязаны так тесно, как сегодня, зависели не от каких-то сертификатов, а от унаследованной собственности, от общественного положения. Ни у Гумбольдта, ни у Меттерниха не было свидетельства об окончании учебы; их место в обществе определило их дальнейший путь. У такого молодого человека из знатной семьи, как Меттерних, учеба была подстрахована доходами семьи, а его будущий жизненный путь определяли родители, высшее духовенство, военная или государственная служба, занятия недвижимостью. В случае Меттерниха – дипломатия.
Два года Клеменс Лотарь посещал Страсбургскую Высшую школу, где его самым главным учителем стал Кристоф Вильгельм Кох, учениками которого были также Талейран, Бенжамен Констан и Монтжелас (Montgelas). Кох считался международно признанным авторитетом для будущих дипломатов. Он усвоил принятую в Страсбургском университете тех лет духовную позицию: широкая образованность в общепринятом смысле, симпатии к Франции, равнодушие к “империи”, традиционное понимание государства с точки зрения формального права. Осенью 1790 года Меттерних перешел в университет Майнца, где он оставался до лета 1792 года. Здесь профессор истории Николаус Фогт оказал решающее влияние на формирование личности молодого человека, на выработку его мировоззрения и понимания истории. Фогт принадлежал к новому поколению историков, которые стремились “приблизить историю через конкретные условия службы к практике” и рассматривали ее как ход развития человечества – с философских позиций в духе Гердера. Именно потому, что Фогт не был ни рационалистским просветителем, ни сентиментальным мечтателем, а занимал среднюю позицию, консервативную и ориентированную на историческую практику, он стал важнейшим наставником Меттерниха, о котором, как и о Кохе, он всегда вспоминал с благодарностью.
В 1792-1794 годах Клеменс был на полуофициальном положении рядом с отцом, “руководящим полномочным министром при генеральном правительстве Австрийских Нидерландов”. Разумеется, на становление молодого человека оказало определенное влияние то, что свои первые шаги в управлении государством, первые впечатления от политических будней он получил в период революционных смут, на практически потерявшем свое значение посту, при полном расстройстве внутренних дел, рядом с посредственным рутинером. Здесь он понял роль интриг, полицейского аппарата, шпиков, закулисных политических переговоров, а участие в Раштаттском конгрессе в 1797-1799 гг, в качестве личного секретаря отца, а затем уполномоченного католической части вестфальской графской коллегии еще больше укрепило его складывающиеся убеждения. Весной 1794 года Меттерних находился при английском дворе, сопровождая правительственную делегацию. Полгода пребывания на острове имели большое значение, поскольку Меттерних не только завязал личные отношения с молодым Питтом, его противником Фоксом, с Берком и Греем, но и познакомился в общих чертах с миром, представлявшим такой контраст взбудораженному континенту. И хотя симпатии Меттерниха к Англии не превратились в англоманию, как у Генца или Адама Мюллера, а в более поздний период даже уступали место суровой критике, именно при этом первом знакомстве в нем зародилось диктуемое не только политической целесообразностью, но и личной склонностью желание сближения со здоровой в своей исторической основе и несокрушимой британской нацией.
Осенью 1794 года двадцатиоднолетний Меттерних впервые прибыл в Вену – отпрыск пострадавшего от революционных войск рода, сын министра без портфеля; психологический выбор курса будущего государственного деятеля уже сделан, и для понимания его большое значение имеет то, что здесь отсутствовало позитивное юношеское переживание революции, которое имело место у таких его наиболее выдающихся современников, как Новалис, Фихте, Фридрих Шлегель, Геррес, Бетховен, а также “переживание обращения” к консерватизму. Меттерних не испытал драматических духовных и душевных переживаний, свойственных воодушевленным революцией немецким поэтам, философам и политикам, которые, пережив болезненный отход от своих иллюзий, стали представителями великого романтически-консервативного встречного движения в первой трети XIX века. На основании личных переживаний он с самого начала испытывал отвращение к революции. В этом отношении он рано состарился, быстро устал, и именно из-за этого он был отделен от своего поколения глубокой пропастью, пусть даже и скрытой.
По обычаю своего времени он женился на той, кого определили родители, которые делали выбор с точки зрения карьеры. Благодаря браку с графиней Элеонорой Кауниц (1775-1825 годы), внучкой великого государственного деятеля Австрии, дочерью принцессы Оттинген-Шпильберг, он получил доступ в самый узкий круг десяти или двенадцати семей, занимавших “bel etage” габсбургской империи. В браке, заключенном 29 сентября 1795 года в Аустерлице, любовь не принималась в расчет; но с умной, очаровательной, богатой женщиной девятнадцати лет можно было прекрасно жить. Такт, хорошее воспитание, аристократическое savoir-vivre старого режима вполне компенсировали недостаток любви и верности.
Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции - Берглар Петер => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции автора Берглар Петер дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Берглар Петер - Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции.
Если после завершения чтения книги Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции вы захотите почитать и другие книги Берглар Петер, тогда зайдите на страницу писателя Берглар Петер - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Берглар Петер, написавшего книгу Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Меттерних. Кучер Европы - лекарь Революции; Берглар Петер, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн