Прежде чем силач успел что-либо предпринять, его поразила такая же колючка.
Когда Вейрек и Мэлдред очнулись, то обнаружили, что находятся в загоне, а их руки крепко связаны за спиной. От их изможденных товарищей по несчастью исходило удушающее зловоние, смешивающееся с запахом объедков, устилающие землю.
– Свиньи вы! – тут же налетела на мужчин Рикали, заметив, что они пришли в себя. – Я знала, что вы придете! Но я хотела, чтобы вы спасли меня, а не присоединились ко мне! Где Дамон?!
Потомки и люди-прислужники все еще выводили свой хорал, но теперь значительно тише, так что их пение теперь напоминало гудение насекомых. Шипение тысяч змей, свивающихся в клубки на земле и деревьях, только усиливало этот эффект. Внезапно толпа по-солдатски расступилась, образуя две шеренги – лицом к лицу и плечом к плечу.
– Живой коридор, – сообразил Мэлдред.
– Идет! Нура Змеедева идет! – закричала какая-то молодая женщина.
И потомки, и люди немедленно упали на колени и согнули спины в позе глубочайшей покорности. Один за другим они опускали головы так низко, что подбородок касался груди, не смея глядеть ни друг на друга, ни вперед, а между ними шла девочка с медно-рыжими волосами. Ее крошечные пальчики касались макушек и тех и других, словно благословляя. Достигнув конца строя, дитя повернулось лицом к жителям деревни, хлопнуло в ладоши и кивнуло, и все мгновенно поднялись на ноги, тихонько выпевая:
– Нура, Нура, Нура Змеедева.
– Да она же всего лишь ребенок, – шепнула Рикали.
Мэлдред же при виде девочки буквально зарычал от ярости.
– Она совсем не то, чем кажется. – Голос силача в тишине прозвучал слишком громко. – Она – могущественная чародейка. Намного более могущественная, чем я когда-либо встречал.
Тем временем к странной малышке направился огромный потомок, более десяти футов ростом, с бочкообразной грудью, волоча за волосы бесчувственное тело Дамона Грозного Волка.
Рикали удивленно приоткрыла рот, а Мэлдред зарычал еще громче. Вейрек наблюдал за происходящим краем глаза – он был занят борьбой с путами, которые стягивали его руки: повернувшись спиной к столбу, изо всех сил пытался перетереть о него веревки.
Потомок почтительно приблизился к Нуре и поднял Дамона в воздух так, что земли касались только носки его сапог, – чтобы девочка могла полюбоваться на его трофей. Дамон выглядел мертвым, но когда силач пригляделся внимательнее, то заметил, что грудь друга слегка вздымается.
Ребенок что-то сказал – по крайней мере, Мэлдред видел, что ее губы шевелятся, – но голос Нуры был слишком тихим, а его собственное сердце стучало слишком громко, к тому же пение возобновилось, а шипение змей и не утихало, так что силач не смог разобрать ни слова.
Рикали осторожно сделала несколько шагов вперед.
– Мэл… Мэл, как ты думаешь, что она…
– …собираюсь с вами делать? – громко закончила девочка, резко поворачиваясь лицом к загону, и подошла ближе, старательно выбирая путь, чтобы не наступать на змей.
Глаза полуэльфийки широко распахнулись от изумления – девочка умудрилась расслышать слова, произнесенные шепотом.
– Это очень своевременный вопрос, эльфийка. Действительно, что это Нура Змеедева собирается с вами всеми делать?
Приблизившись, ребенок склонил голову к плечу и придал своему прелестному личику самое невинное выражение. Огромный потомок следовал за ней, все еще держа Дамона на весу. Нура окинула внимательным взглядом с ног до головы каждого, кто находился в загоне, словно оценивала скот, затем вытянула руку и указала на четырех эльфов, старающихся держаться вместе.
– Алдор, вот этих прямо сейчас.
Потомок небрежно швырнул Грозного Волка наземь, прямо на извивающийся клубок змей, и, войдя в загон, пинками выгнал четверых эльфов наружу. Малышка кивнула, и тварь немедленно, одному за другим, свернула пленникам шеи, оставив тела лежать безжизненной грудой. Змеи немедленно оплели их, кусая за лицо и руки.
– Почему? Почему ты так поступаешь? – закричал Вейрек, перестав возиться с веревками. – Они не сделали ничего плохого! Почему? – повторил он.
– Они были слишком старыми, – небрежно ответила Нура. – И показались мне слишком слабыми для того, чтобы соответствовать моему плану.
– Мы все слабые! Но только потому, что нас не кормят! – завопил один из гномов, ободренный поддержкой Вейрека. – Вы морите вас голодом! И не имели никакого права убивать их!
– А что вы собираетесь делать с ним? – спросил Мэлдред, указывая на Дамона.
Девочка обернулась к потомку по имени Алдор, который снова вцепился в Дамона и подтащил ближе к хозяйке, глубоко вонзив когти в его руку. Нура указала на ногу Грозного Волка – штаны порвались, открыв на всеобщее обозрение большую чешуйку, некогда принадлежавшую Малистрикс, окруженную несколькими поменьше, – и перевела взгляд на Мэлдреда.
– Что ты с ним сделала? – взвизгнула Рикали.
– Я? Ничего. Очень жаль, но это не моя работа, – спокойно произнесла Нура, поворачиваясь к Рикали. Несколько мгновений она смотрела на свое отражение в большой чешуйке, затем поправила непослушный локон и добавила: – Чешуйки делают этого человека единственным в своем роде… Весьма любопытно.
– В тебе тоже много любопытного! – прорычал Мэлдред. – Кто ты на самом деле?
– Я – Нура Змеедева, – ответило дитя. – Алдор!
Огромный потомок бросил тело Дамона в загон. Мэлдред тут же подошел к другу и легонько толкнул ногой в надежде, что тот очнется. Больше силач ничего не говорил, но пристальный взгляд, брошенный сначала на бесчувственного Грозного Волка, а потом на Нуру, был красноречивее любых слов.
Девочка тем временем что-то тихо сказал Алдору, затем отступила от загона, подняла руку и начала быстро-быстро перебирать в воздухе пальцами, словно паук лапами. Над ладонью Нуры немедленно соткалась серебристая сеть той же формы, но с каждым мгновением она становилась всебольше и больше, пока не достигла размеров своей хозяйки; по тонким нитям вверх и вниз заскользили крошечные черные пятнышки, все ускоряя движение, пока не слились в единое пятно.
– Свинство какое! – прошептала Рикали. – Мне все это не нравится. Совсем не нравится.
– Я свободен! – тихо произнес в этот момент Вейрек.
Мэлдред, коротко взглянув на него, увидел, что юноше действительно удалось избавиться от пут. Вейрек переместился так, что остальные пленники, прикрывали его от цепких взглядов потомков-стражников, чтобы те не могли видеть, что он делает, и принялся распутывать веревки Рикали. Скоро полуэльфийка тоже была свободна.
– Вейрек, у меня есть два маленьких лезвия, – едва шевеля губами, сказал силач. – Спрятаны в поясе.
Молодой человек мгновенно нащупал лезвия в потайном отделении широкого пояса Мэлдреда, спрятал их в ладонях и занялся веревками, стягивающими руки силача. Один из стоящих рядом гномов заметил это и требовательно прошептал:
– А меня?
Справившись с путами Мэлдреда, Вейрек быстро освободил наблюдательного гнома и потянул Рикали к задней стене загона.
Нура продолжала колдовать. Ее голос стал выше и звонче, слова выходили напевными, явно складываясь в мелодию. Внезапно она выбросила руку вперед, и свитая ею магическая паутина полетела в сторону пленников. Через мгновение серебристая сеть обвила Дамона и Мэлдреда, потом стоящих рядом гномов, а затем и остальных. У всех немедленно возникло чувство, будто кожу щекочут лапки сотен насекомых, но пошевелиться и согнать их не хватает сил. А в следующий момент равнодушное ко всему спокойствие наполнило души пленников. Вейрек расслабился настолько, что и мысли о спасении, и беспокойство за Рикали показались ему абсолютно не важными. Лезвия выпали из разжавшихся пальцев юноши.
– Нура. Нура. Нура, – тихо затянул он.
Дамон, лежавший у передней стены загона, к тому времени пришел в себя и даже сумел подняться, встав рядом с Мэлдредом. Оба с вялым интересом смотрели на девочку, которая, покончив с первым заклинанием, принялась за следующее. Один из людей-прислужников поклонился Нуре и передал ей белую деревянную чашу.
Голос малышки изменил тональность, она заговорила намного быстрее, так что слов нельзя было разобрать. Алдор, держа в лапе нож, принял чашу из рук Нуры. Цвет дерева сразу же изменялся, потемнел, как будто его опалило огнем. С низким рычанием потомок направился к прикованному сиваку.
– Я не могу двинуться с места, – шепнул Мэлдред. – Ни на дюйм.
– И у меня ноги будто свинцом налиты, – откликнулся Дамон, не отрывая взгляда от Нуры. – Говорят, что потомков создают с помощью крови драконидов, – продолжал он задумчиво, – но для этого требуется сложное заклинание, а создать его может только дракон-владыка, вкладывая в магию часть собственной сущности. Но возле деревни ни одного дракона, не говоря уж о владыке, в пределах нескольких миль точно нет. Чешуйка дала бы знать, если бы хоть одна тварь находилась поблизости. Не нравится мне все это…
Тем временем Алдор сделал глубокий надрез на груди драконида и подставил под него чашу, чтобы собрать вытекающую кровь, а несчастный сивак не мог сделать ничего, чтобы воспротивиться своему мучителю. Когда темная струя почти иссякла, а деревянный сосуд наполнился, потомок вернулся к Нуре, отпихивая с дороги гадюк.
Глаза девочки закатились под лоб, так что видны были только белки, веки быстро-быстро трепетали, словно крылья бабочки. Теперь Нура говорила еще быстрее и громче, сам ее голос изменился, стал низким, грудным, в нем звучали соблазнительные нотки, как у взрослой женщины.
Казалось, каждый, будь то слуга своей госпожи или ее пленник, очарован волшебным голосом. Почти все они твердили имя странной девочки. Даже на Мэлдреда ее чары оказывали влияние. Дамон сосредоточился изо всех сил, чтобы не подчиниться магии Нуры, и не оставлял попыток освободиться, но не мог сделать ни шагу сквозь серебристую паутину, лишь слабо шевелил пальцами.
– Не поддавайся! – прошипел он, обращаясь к другу. – Нам нужны твои способности, чтобы выбраться отсюда. Не слушай ее, Мэл! Она хочет превратить всех нас в потомков!
– Только тебя, темноволосый, – поправил стоявший поблизости стражник. – Только люди удостаиваются великой чести быть превращенными в потомков. Остальные станут… чудовищами.
Тварь не сводила с Грозного Волка глаз, но тот уже отвернулся, глядя, как Алдор протягивает чашу Нуре. Глаза девочки потемнели и расширились, взгляд метался между Дамоном и Мэлдредом. Она погрузила пальцы в кровь сивака и быстро перемешала ее, не прекращая произносить слова заклинания. Ее речь замедлилась. Сидящий на привязи драконид заметно нервничал, его лапы дергались в такт движениям пальцев Нуры.
Прозрачный красный туман перелился через край чаши, потек на землю и плавно заскользил к загону.
Он становился все плотнее и темнее, пока не достиг оттенка крови настолько темного, что казался почти черным. Завитки тумана змеями опутали ноги людоедов, Дамона и Мэлдреда. Они были прохладными, влажными, прикосновения доставляли удовольствие, особенно в душной жаре болота, но в то же время отнимали последние силы.
Дамон почувствовал тяжесть, словно на его плечи накинули меховой плащ. Туман, извиваясь, уплотнялся вокруг него, проникал под кожу. Грозный Волк не прекращал сопротивления; предельно сосредоточившись, он выталкивал магию девочки из своего сознания, пытался представить, что свободен.
– Я могу двигаться! – выдохнул он, наконец. – Правда, совсем немного…
Мэлдред, не в силах отвести взгляда от Нуры, хрипло откликнулся:
– А я могу только говорить.
– Не сдавайся! Мы должны выбраться отсюда!
– Она сильнее меня.
– Борись! Или мы покойники!
К тому времени, как туман поднялся им до пояса, силачу удалось совладать с собственными руками. Подняв ладони, он начал шевелить пальцами, выплетая собственное заклинание.
– Это невероятно трудно, – пропыхтел Мэлдред.
– Властью Первейшего! – воззвала Нура. – Волей Древнейшего! Дай мне силы, чтобы выполнить приказ!
Туман вокруг стал плотным, как зыбучий песок; чешуйка на ноге Дамона стала теплой, но жжения не последовало. В сознании Грозного Волка вспыхнул образ: большие желтые глаза, окруженные тьмой. Он не знал, дракон ли это, поскольку в глазах светился разум и что-то еще, чему бывший рыцарь не мог подобрать определения.
– Властью Первейшего! – повторила Нура.
Желтые глаза перед внутренним взором Дамона вспыхнули, и в них отразилось лицо девочки. Он заморгал, пытаясь избавиться от этого образа и одновременно разогнать охватившую тело вялость, которая грозила вот-вот сломить его волю.
Мэлдред что-то тихо бормотал, его пальцы двигались все быстрее. Бросив короткий взгляд назад, он увидел Рикали и Вейрека, которые стояли не шевелясь, плечом к плечу, но тут же снова переключил внимание на Дамона, которого странный туман уже окутал с ног до головы.
Горло и грудь бывшего рыцаря сдавило, ему показалось, что кто-то проник внутрь его тела и твердой рукой сжал сердце. Грозный Волк опустил голову, сквозь туман осмотрел собственное тело и с левой стороны груди обнаружил сочащийся кровью символ. Дамона очень удивило то, что он не чувствовал ни боли, ни прочих неприятных ощущений, которые неминуемо должен был вызвать такой порез. Скосив глаза. Грозный Волк увидел, что такие же символы начертаны на груди и эльфов, и гномов, и Мэлдреда.
– М-м-м… М-м-м… – сдавленно промычал он, пытаясь позвать друга по имени, но больше не смог произнести ни звука.
Внезапно глаза Дамона расширились: он заметил, что символ на груди одного из людоедов меняет форму. Капельки крови начали превращаться в маленькие черные чешуйки, которых становилось все больше и больше. В ужасе Грозный Волк заскреб кожу ногтями, но это не помогло – он тоже покрывался черной чешуей.
В сознании бывшего рыцаря снова возник образ желтых глаз, на этот раз Даман был уверен, что они принадлежат огромной черной драконице; ребенок, отражающийся в них, задумчиво улыбался. Несмотря на навязчивые видения и сковывающий движения магический туман, Грозный Волк, борясь с наваливающейся слабостью, снова попытался избавиться от символа на груди – поддеть чешуйки пальцами и сорвать их.
«Я не стану потомком! – хотел закричать он, но слова не шли с языка. – Я лучше умру!»
Жители деревни вновь затянули свой хорал, становившийся громче по мере того, как пение приближалось к загону:
– Нура. Нура. Нура Змеедева.
Большинство пленников тут же подхватили его.
«Ничего не будет! Это невозможно!» – билось в голове Дамона. Голос внезапно вернулся к нему и Грозный Волк услышал собственный крик:
– В этой деревне нет никаких драконов! Только владыка может создавать потомков!
Пленники, которых коснулась метаморфоза, стояли не слишком плотно, и даже сквозь волнующийся туман можно было разглядеть, что происходит снаружи. Нура довольно улыбалась. Она на мгновение прекратила произносить слова заклинания и посмотрела прямо в глаза бывшему рыцарю – этот короткий промежуток времени показался Дамону вечностью.
– Драконы повсюду, – сказала Нура, и Грозный Волк услышал ее голос сквозь фанатичное пение и шипение тысяч змей.
– Нура. Нура. Нура… – Пение стало громче. – Нура Змеедева.
– Я – избранница, – продолжала девочка, но слышал ее только Дамон. – Единственная, с кем черная драконица делится своей мощью.
«Избранница…» – повторил про себя Грозный Волк.
Ему тоже довелось быть драконьим избранником, управляемым при помощи чешуйки на ноге. Если бы эта связь не была прервана, он бы все еще находился под влиянием Малис. А теперь владычица Сабл захотела проделать с ним то же самое.
– Драконица дала мне власть создавать потомков. – Голос малышки стал тверже, она словно поддразнивала Дамона. – Но я предпочитаю творить тех, кого вы называете чудовищами. Это весьма интересные создания. И исключительно преданные. К сожалению, ты – человек, Дамон Грозный Волк, поэтому станешь потомком, а не чудовищем.
Внезапно бывший рыцарь услышал, как Мэлдред стонет позади него от боли, и наконец увидел, что происходит вокруг.
Пленники менялись. На эльфов и гномов магия Нуры действовала медленнее, чем на людоедов. Внимание Дамона привлек один из них, и сердце бывшего рыцаря наполнилось ужасом. Этот людоед подвергся метаморфозе особенно быстро: чешуйки, покрывшие грудь, точно ручейки воды растекались по рукам, ногам и лицу, которое принимало форму лошадиной морды; внизу спины прорезались сразу два хвоста: один короткий и толстый, другой напоминающий змею, на его конце раскрывалась и шипела гадючья пасть, стремясь искусать кого-нибудь из тех, кто находился рядом; продолговатые стрекозьи крылья с перепонками, как у летучей мыши, вытягивались между лопаток. Существо закидывало назад уродливую голову и выло.
У стоящего поблизости полуэльфа отрастала вторая пара рук, и бедняга визжал от чудовищной боли, молотя туман невероятной длины когтями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Когда Вейрек и Мэлдред очнулись, то обнаружили, что находятся в загоне, а их руки крепко связаны за спиной. От их изможденных товарищей по несчастью исходило удушающее зловоние, смешивающееся с запахом объедков, устилающие землю.
– Свиньи вы! – тут же налетела на мужчин Рикали, заметив, что они пришли в себя. – Я знала, что вы придете! Но я хотела, чтобы вы спасли меня, а не присоединились ко мне! Где Дамон?!
Потомки и люди-прислужники все еще выводили свой хорал, но теперь значительно тише, так что их пение теперь напоминало гудение насекомых. Шипение тысяч змей, свивающихся в клубки на земле и деревьях, только усиливало этот эффект. Внезапно толпа по-солдатски расступилась, образуя две шеренги – лицом к лицу и плечом к плечу.
– Живой коридор, – сообразил Мэлдред.
– Идет! Нура Змеедева идет! – закричала какая-то молодая женщина.
И потомки, и люди немедленно упали на колени и согнули спины в позе глубочайшей покорности. Один за другим они опускали головы так низко, что подбородок касался груди, не смея глядеть ни друг на друга, ни вперед, а между ними шла девочка с медно-рыжими волосами. Ее крошечные пальчики касались макушек и тех и других, словно благословляя. Достигнув конца строя, дитя повернулось лицом к жителям деревни, хлопнуло в ладоши и кивнуло, и все мгновенно поднялись на ноги, тихонько выпевая:
– Нура, Нура, Нура Змеедева.
– Да она же всего лишь ребенок, – шепнула Рикали.
Мэлдред же при виде девочки буквально зарычал от ярости.
– Она совсем не то, чем кажется. – Голос силача в тишине прозвучал слишком громко. – Она – могущественная чародейка. Намного более могущественная, чем я когда-либо встречал.
Тем временем к странной малышке направился огромный потомок, более десяти футов ростом, с бочкообразной грудью, волоча за волосы бесчувственное тело Дамона Грозного Волка.
Рикали удивленно приоткрыла рот, а Мэлдред зарычал еще громче. Вейрек наблюдал за происходящим краем глаза – он был занят борьбой с путами, которые стягивали его руки: повернувшись спиной к столбу, изо всех сил пытался перетереть о него веревки.
Потомок почтительно приблизился к Нуре и поднял Дамона в воздух так, что земли касались только носки его сапог, – чтобы девочка могла полюбоваться на его трофей. Дамон выглядел мертвым, но когда силач пригляделся внимательнее, то заметил, что грудь друга слегка вздымается.
Ребенок что-то сказал – по крайней мере, Мэлдред видел, что ее губы шевелятся, – но голос Нуры был слишком тихим, а его собственное сердце стучало слишком громко, к тому же пение возобновилось, а шипение змей и не утихало, так что силач не смог разобрать ни слова.
Рикали осторожно сделала несколько шагов вперед.
– Мэл… Мэл, как ты думаешь, что она…
– …собираюсь с вами делать? – громко закончила девочка, резко поворачиваясь лицом к загону, и подошла ближе, старательно выбирая путь, чтобы не наступать на змей.
Глаза полуэльфийки широко распахнулись от изумления – девочка умудрилась расслышать слова, произнесенные шепотом.
– Это очень своевременный вопрос, эльфийка. Действительно, что это Нура Змеедева собирается с вами всеми делать?
Приблизившись, ребенок склонил голову к плечу и придал своему прелестному личику самое невинное выражение. Огромный потомок следовал за ней, все еще держа Дамона на весу. Нура окинула внимательным взглядом с ног до головы каждого, кто находился в загоне, словно оценивала скот, затем вытянула руку и указала на четырех эльфов, старающихся держаться вместе.
– Алдор, вот этих прямо сейчас.
Потомок небрежно швырнул Грозного Волка наземь, прямо на извивающийся клубок змей, и, войдя в загон, пинками выгнал четверых эльфов наружу. Малышка кивнула, и тварь немедленно, одному за другим, свернула пленникам шеи, оставив тела лежать безжизненной грудой. Змеи немедленно оплели их, кусая за лицо и руки.
– Почему? Почему ты так поступаешь? – закричал Вейрек, перестав возиться с веревками. – Они не сделали ничего плохого! Почему? – повторил он.
– Они были слишком старыми, – небрежно ответила Нура. – И показались мне слишком слабыми для того, чтобы соответствовать моему плану.
– Мы все слабые! Но только потому, что нас не кормят! – завопил один из гномов, ободренный поддержкой Вейрека. – Вы морите вас голодом! И не имели никакого права убивать их!
– А что вы собираетесь делать с ним? – спросил Мэлдред, указывая на Дамона.
Девочка обернулась к потомку по имени Алдор, который снова вцепился в Дамона и подтащил ближе к хозяйке, глубоко вонзив когти в его руку. Нура указала на ногу Грозного Волка – штаны порвались, открыв на всеобщее обозрение большую чешуйку, некогда принадлежавшую Малистрикс, окруженную несколькими поменьше, – и перевела взгляд на Мэлдреда.
– Что ты с ним сделала? – взвизгнула Рикали.
– Я? Ничего. Очень жаль, но это не моя работа, – спокойно произнесла Нура, поворачиваясь к Рикали. Несколько мгновений она смотрела на свое отражение в большой чешуйке, затем поправила непослушный локон и добавила: – Чешуйки делают этого человека единственным в своем роде… Весьма любопытно.
– В тебе тоже много любопытного! – прорычал Мэлдред. – Кто ты на самом деле?
– Я – Нура Змеедева, – ответило дитя. – Алдор!
Огромный потомок бросил тело Дамона в загон. Мэлдред тут же подошел к другу и легонько толкнул ногой в надежде, что тот очнется. Больше силач ничего не говорил, но пристальный взгляд, брошенный сначала на бесчувственного Грозного Волка, а потом на Нуру, был красноречивее любых слов.
Девочка тем временем что-то тихо сказал Алдору, затем отступила от загона, подняла руку и начала быстро-быстро перебирать в воздухе пальцами, словно паук лапами. Над ладонью Нуры немедленно соткалась серебристая сеть той же формы, но с каждым мгновением она становилась всебольше и больше, пока не достигла размеров своей хозяйки; по тонким нитям вверх и вниз заскользили крошечные черные пятнышки, все ускоряя движение, пока не слились в единое пятно.
– Свинство какое! – прошептала Рикали. – Мне все это не нравится. Совсем не нравится.
– Я свободен! – тихо произнес в этот момент Вейрек.
Мэлдред, коротко взглянув на него, увидел, что юноше действительно удалось избавиться от пут. Вейрек переместился так, что остальные пленники, прикрывали его от цепких взглядов потомков-стражников, чтобы те не могли видеть, что он делает, и принялся распутывать веревки Рикали. Скоро полуэльфийка тоже была свободна.
– Вейрек, у меня есть два маленьких лезвия, – едва шевеля губами, сказал силач. – Спрятаны в поясе.
Молодой человек мгновенно нащупал лезвия в потайном отделении широкого пояса Мэлдреда, спрятал их в ладонях и занялся веревками, стягивающими руки силача. Один из стоящих рядом гномов заметил это и требовательно прошептал:
– А меня?
Справившись с путами Мэлдреда, Вейрек быстро освободил наблюдательного гнома и потянул Рикали к задней стене загона.
Нура продолжала колдовать. Ее голос стал выше и звонче, слова выходили напевными, явно складываясь в мелодию. Внезапно она выбросила руку вперед, и свитая ею магическая паутина полетела в сторону пленников. Через мгновение серебристая сеть обвила Дамона и Мэлдреда, потом стоящих рядом гномов, а затем и остальных. У всех немедленно возникло чувство, будто кожу щекочут лапки сотен насекомых, но пошевелиться и согнать их не хватает сил. А в следующий момент равнодушное ко всему спокойствие наполнило души пленников. Вейрек расслабился настолько, что и мысли о спасении, и беспокойство за Рикали показались ему абсолютно не важными. Лезвия выпали из разжавшихся пальцев юноши.
– Нура. Нура. Нура, – тихо затянул он.
Дамон, лежавший у передней стены загона, к тому времени пришел в себя и даже сумел подняться, встав рядом с Мэлдредом. Оба с вялым интересом смотрели на девочку, которая, покончив с первым заклинанием, принялась за следующее. Один из людей-прислужников поклонился Нуре и передал ей белую деревянную чашу.
Голос малышки изменил тональность, она заговорила намного быстрее, так что слов нельзя было разобрать. Алдор, держа в лапе нож, принял чашу из рук Нуры. Цвет дерева сразу же изменялся, потемнел, как будто его опалило огнем. С низким рычанием потомок направился к прикованному сиваку.
– Я не могу двинуться с места, – шепнул Мэлдред. – Ни на дюйм.
– И у меня ноги будто свинцом налиты, – откликнулся Дамон, не отрывая взгляда от Нуры. – Говорят, что потомков создают с помощью крови драконидов, – продолжал он задумчиво, – но для этого требуется сложное заклинание, а создать его может только дракон-владыка, вкладывая в магию часть собственной сущности. Но возле деревни ни одного дракона, не говоря уж о владыке, в пределах нескольких миль точно нет. Чешуйка дала бы знать, если бы хоть одна тварь находилась поблизости. Не нравится мне все это…
Тем временем Алдор сделал глубокий надрез на груди драконида и подставил под него чашу, чтобы собрать вытекающую кровь, а несчастный сивак не мог сделать ничего, чтобы воспротивиться своему мучителю. Когда темная струя почти иссякла, а деревянный сосуд наполнился, потомок вернулся к Нуре, отпихивая с дороги гадюк.
Глаза девочки закатились под лоб, так что видны были только белки, веки быстро-быстро трепетали, словно крылья бабочки. Теперь Нура говорила еще быстрее и громче, сам ее голос изменился, стал низким, грудным, в нем звучали соблазнительные нотки, как у взрослой женщины.
Казалось, каждый, будь то слуга своей госпожи или ее пленник, очарован волшебным голосом. Почти все они твердили имя странной девочки. Даже на Мэлдреда ее чары оказывали влияние. Дамон сосредоточился изо всех сил, чтобы не подчиниться магии Нуры, и не оставлял попыток освободиться, но не мог сделать ни шагу сквозь серебристую паутину, лишь слабо шевелил пальцами.
– Не поддавайся! – прошипел он, обращаясь к другу. – Нам нужны твои способности, чтобы выбраться отсюда. Не слушай ее, Мэл! Она хочет превратить всех нас в потомков!
– Только тебя, темноволосый, – поправил стоявший поблизости стражник. – Только люди удостаиваются великой чести быть превращенными в потомков. Остальные станут… чудовищами.
Тварь не сводила с Грозного Волка глаз, но тот уже отвернулся, глядя, как Алдор протягивает чашу Нуре. Глаза девочки потемнели и расширились, взгляд метался между Дамоном и Мэлдредом. Она погрузила пальцы в кровь сивака и быстро перемешала ее, не прекращая произносить слова заклинания. Ее речь замедлилась. Сидящий на привязи драконид заметно нервничал, его лапы дергались в такт движениям пальцев Нуры.
Прозрачный красный туман перелился через край чаши, потек на землю и плавно заскользил к загону.
Он становился все плотнее и темнее, пока не достиг оттенка крови настолько темного, что казался почти черным. Завитки тумана змеями опутали ноги людоедов, Дамона и Мэлдреда. Они были прохладными, влажными, прикосновения доставляли удовольствие, особенно в душной жаре болота, но в то же время отнимали последние силы.
Дамон почувствовал тяжесть, словно на его плечи накинули меховой плащ. Туман, извиваясь, уплотнялся вокруг него, проникал под кожу. Грозный Волк не прекращал сопротивления; предельно сосредоточившись, он выталкивал магию девочки из своего сознания, пытался представить, что свободен.
– Я могу двигаться! – выдохнул он, наконец. – Правда, совсем немного…
Мэлдред, не в силах отвести взгляда от Нуры, хрипло откликнулся:
– А я могу только говорить.
– Не сдавайся! Мы должны выбраться отсюда!
– Она сильнее меня.
– Борись! Или мы покойники!
К тому времени, как туман поднялся им до пояса, силачу удалось совладать с собственными руками. Подняв ладони, он начал шевелить пальцами, выплетая собственное заклинание.
– Это невероятно трудно, – пропыхтел Мэлдред.
– Властью Первейшего! – воззвала Нура. – Волей Древнейшего! Дай мне силы, чтобы выполнить приказ!
Туман вокруг стал плотным, как зыбучий песок; чешуйка на ноге Дамона стала теплой, но жжения не последовало. В сознании Грозного Волка вспыхнул образ: большие желтые глаза, окруженные тьмой. Он не знал, дракон ли это, поскольку в глазах светился разум и что-то еще, чему бывший рыцарь не мог подобрать определения.
– Властью Первейшего! – повторила Нура.
Желтые глаза перед внутренним взором Дамона вспыхнули, и в них отразилось лицо девочки. Он заморгал, пытаясь избавиться от этого образа и одновременно разогнать охватившую тело вялость, которая грозила вот-вот сломить его волю.
Мэлдред что-то тихо бормотал, его пальцы двигались все быстрее. Бросив короткий взгляд назад, он увидел Рикали и Вейрека, которые стояли не шевелясь, плечом к плечу, но тут же снова переключил внимание на Дамона, которого странный туман уже окутал с ног до головы.
Горло и грудь бывшего рыцаря сдавило, ему показалось, что кто-то проник внутрь его тела и твердой рукой сжал сердце. Грозный Волк опустил голову, сквозь туман осмотрел собственное тело и с левой стороны груди обнаружил сочащийся кровью символ. Дамона очень удивило то, что он не чувствовал ни боли, ни прочих неприятных ощущений, которые неминуемо должен был вызвать такой порез. Скосив глаза. Грозный Волк увидел, что такие же символы начертаны на груди и эльфов, и гномов, и Мэлдреда.
– М-м-м… М-м-м… – сдавленно промычал он, пытаясь позвать друга по имени, но больше не смог произнести ни звука.
Внезапно глаза Дамона расширились: он заметил, что символ на груди одного из людоедов меняет форму. Капельки крови начали превращаться в маленькие черные чешуйки, которых становилось все больше и больше. В ужасе Грозный Волк заскреб кожу ногтями, но это не помогло – он тоже покрывался черной чешуей.
В сознании бывшего рыцаря снова возник образ желтых глаз, на этот раз Даман был уверен, что они принадлежат огромной черной драконице; ребенок, отражающийся в них, задумчиво улыбался. Несмотря на навязчивые видения и сковывающий движения магический туман, Грозный Волк, борясь с наваливающейся слабостью, снова попытался избавиться от символа на груди – поддеть чешуйки пальцами и сорвать их.
«Я не стану потомком! – хотел закричать он, но слова не шли с языка. – Я лучше умру!»
Жители деревни вновь затянули свой хорал, становившийся громче по мере того, как пение приближалось к загону:
– Нура. Нура. Нура Змеедева.
Большинство пленников тут же подхватили его.
«Ничего не будет! Это невозможно!» – билось в голове Дамона. Голос внезапно вернулся к нему и Грозный Волк услышал собственный крик:
– В этой деревне нет никаких драконов! Только владыка может создавать потомков!
Пленники, которых коснулась метаморфоза, стояли не слишком плотно, и даже сквозь волнующийся туман можно было разглядеть, что происходит снаружи. Нура довольно улыбалась. Она на мгновение прекратила произносить слова заклинания и посмотрела прямо в глаза бывшему рыцарю – этот короткий промежуток времени показался Дамону вечностью.
– Драконы повсюду, – сказала Нура, и Грозный Волк услышал ее голос сквозь фанатичное пение и шипение тысяч змей.
– Нура. Нура. Нура… – Пение стало громче. – Нура Змеедева.
– Я – избранница, – продолжала девочка, но слышал ее только Дамон. – Единственная, с кем черная драконица делится своей мощью.
«Избранница…» – повторил про себя Грозный Волк.
Ему тоже довелось быть драконьим избранником, управляемым при помощи чешуйки на ноге. Если бы эта связь не была прервана, он бы все еще находился под влиянием Малис. А теперь владычица Сабл захотела проделать с ним то же самое.
– Драконица дала мне власть создавать потомков. – Голос малышки стал тверже, она словно поддразнивала Дамона. – Но я предпочитаю творить тех, кого вы называете чудовищами. Это весьма интересные создания. И исключительно преданные. К сожалению, ты – человек, Дамон Грозный Волк, поэтому станешь потомком, а не чудовищем.
Внезапно бывший рыцарь услышал, как Мэлдред стонет позади него от боли, и наконец увидел, что происходит вокруг.
Пленники менялись. На эльфов и гномов магия Нуры действовала медленнее, чем на людоедов. Внимание Дамона привлек один из них, и сердце бывшего рыцаря наполнилось ужасом. Этот людоед подвергся метаморфозе особенно быстро: чешуйки, покрывшие грудь, точно ручейки воды растекались по рукам, ногам и лицу, которое принимало форму лошадиной морды; внизу спины прорезались сразу два хвоста: один короткий и толстый, другой напоминающий змею, на его конце раскрывалась и шипела гадючья пасть, стремясь искусать кого-нибудь из тех, кто находился рядом; продолговатые стрекозьи крылья с перепонками, как у летучей мыши, вытягивались между лопаток. Существо закидывало назад уродливую голову и выло.
У стоящего поблизости полуэльфа отрастала вторая пара рук, и бедняга визжал от чудовищной боли, молотя туман невероятной длины когтями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32