Но ведь это очень правильное решение, упрямо повторяла себе Фейт. По крайней мере, оно избавит меня от горечи чувств брошенной любовницы, когда Говард увлечется кем-то другим. И с работой никаких проблем не предвидится. Никакого риска скоропостижного увольнения, когда Говарду понадобится убрать меня с глаз долой.
Тем не менее, когда Фейт заставила себя наконец лечь в постель, приятные воспоминания о вечере, проведенном в объятиях Говарда, долго не давали ей уснуть.
Воскресенье она провела в домашних заботах и большую часть дня о Говарде почти не думала.
В понедельник, однако, рука ее сама собой потянулась к ярко-красному льняному платью. Осознав это, Фейт некоторое время корила себя за глупое и неуместное стремление выглядеть неотразимой для Говарда, но платье все же надела.
- О-о-о! - сказал Говард, когда она вошла в его кабинет, и это было очень выразительное «О-О-О».
- Имидж фирмы, - коротко пояснила Фейт. - Сегодня у нас встреча с мистером Оливером.
- Разумеется. - Он ухмыльнулся.
До конца дня она чувствовала себя просто по-идиотски счастливой и всю оставшуюся неделю пребывала в приподнятом настроении.
Первые тревожные предчувствия посетили Фейт в пятницу. В этот день она завершила месячный курс приема противозачаточных пилюль, которыми пользовалась уже много лет. Менструальный цикл Фейт всегда отличался точностью часового механизма, регулы должны были начаться как раз в пятницу, но не начались. Почему?
Мысли Фейт то и дело возвращались к тому вечеру, когда она забыла выпить очередную пилюлю. На следующий день она, правда, выпила две - для компенсации, но «следующий день» на самом деле был следующим вечером, а не утром или собственно днем. Только к вечеру Фейт вспомнила о пропуске и удвоила дозу. Один пропущенный вечер. В обычных условиях это ничего бы не значило. С ней уже случалось такое, и удвоение дозы неизменно помогало.
Однако на этот раз… На этот раз условия были уж очень необычными…
Потому что тот незабываемый вечер был вечером, когда они с Говардом потеряли самих себя в ослепительном свете «спонтанной вспышки страсти». Это был вечер, когда тела их таяли и сплавлялись в единое целое.
Неужели тот вечер не прошел для меня бесследно в физическом смысле? Эта мысль заставляла Фейт нервничать, и она упорно гнала ее прочь. Забеременеть сразу после разрыва со старым любовником, случившимся из-за того, что тот сделал ребенка другой женщине? Нет, это было бы похоже на полную зловещей иронии шутку судьбы. Конечно же Фейт не надеялась, что Льюк вернется. С ним все кончено. Но Говард - отец ее ребенка? Эта мысль действовала угнетающе.
Регулы просто запаздывают на день, уверяла она себя. Дело, разумеется, только в этом. В любую минуту они могут начаться. Уже завтра я буду смеяться над своими глупыми страхами. Одна пропущенная пилюля - это ведь такая ерунда! У моего тела, разумеется, не хватит нахальства преподнести мне столь сомнительный сюрприз после того, как я столько лет тщательно предохранялась от подобного рода недоразумений.
В субботу ничего не изменилось и в воскресенье тоже. Фейт уже откровенно паниковала. Неопределенность становилась невыносимой, и, едва дождавшись утра понедельника, Фейт позвонила в больницу, находящуюся недалеко от офиса ее фирмы. Договорившись о консультации, она повесила трубку и задумалась над тем, как объяснит Говарду свое опоздание.
Сказать, что была у врача? Нет, это невозможно. Говард начнет расспрашивать и не отстанет, пока не докопается до истины. Прокол шины и вынужденное посещение автосервиса, решила Фейт. Неприятность с машиной может случиться у каждого.
Визит к врачу оказался настоящей пыткой. Да, пропуск пилюли в критический день может привести к беременности. Нужно сделать анализ крови, тогда причина задержки регулы будет известна абсолютно точно. Словно завороженная Фейт смотрела, как кровь из вены поступает в шприц, кровь, которая должна была открыл ей страшную правду. Ребенок! Фейт закрыла глаза. Нет, нет, пожалуйста, нет! - молила она про себя. Ребенок сейчас, ребенок от Говарда жизнь моя в этом случае превратится в форменный кошмар!
- Результаты будут известны через сутки, - сказал врач. - Вот телефон лаборатории, позвоните завтра утром и узнаете результат.
Фейт посмотрела на часы. Девять тридцать. Впереди двадцать четыре часа чистилища, треть которых ей предстоит провести в обществе мужчины, сотворившего с ней такое.
Не намеренно, конечно.
Но ведь мог же он воспользоваться презервативом или спросить, предохраняется ли она. В этом случае сейчас у Фейт не было бы никаких оснований его винить. Да и винить было бы не за что, ибо, если бы он спросил, она бы конечно вспомнила об этих чертовых пилюлях.
Подробности проведенного на работе дня Фейт помнила плохо. Говард дотошно расспрашивал о проколотой шине, она самозабвенно врала и при каждом удобном случае старалась улизнуть из кабинета босса. Несколько раз Фейт замечала, что Говард удивленно хмурится. Уже в конце дня, когда она собиралась уходить, он спросил напрямик:
- Что-нибудь случилось, Фейт?
И туман перед ее глазами рассеялся настолько, что она увидела, как серьезно и сосредоточенно Говард на нее смотрит.
Интересно, у нашего ребенка будут такие же волчьи глаза?
В груди у нее что-то сжалось.
- Нет. - Она заставила себя улыбнуться. - Все в полном порядке.
Кроме того, что я, кажется, беременна.
- У меня такое впечатление, будто сегодня ты меня избегаешь, - осторожно сказал Говард.
- Извини. У меня сегодня голова идет кругом. Скоро Рождество…
- Планируешь что-нибудь особенное?
Этим вопросом он сам подсказал ей ответ, но находящаяся в расстроенных чувствах Фейт этого даже не заметила и принялась лихорадочно придумывать какую-нибудь правдоподобную ложь.
- Да нет. Просто… Понимаешь, я вдруг подумала о семье, которой у меня нет… В прошлый понедельник Лесли сказала, что в поисках подарков бегала по магазинам, пока не свалилась с ног. А я… - Фейт запнулась, поняв, что говорит что-то не то, затем, так и не придумав, что все-таки сказать, махнула рукой. - Мне это, слава Богу, не грозит.
Рождество… Добрый и веселый праздник по случаю рождения Младенца…
Боже милостивый! Пожалуйста, избавь меня от этой участи.
- Мда-а-а… - задумчиво протянул Говард. - Встречать Рождество в одиночестве грустно. Так и праздник - не праздник. Знаешь, поговорю-ка я со своей сестрой.
- О чем?
Он не ответил и ушел в свой кабинет.
Фейт озадаченно покачала головой. Сегодня она плохо понимала Говарда.
Хорошо хоть он прекратил задавать вопросы, давать правдоподобные ответы на которые ей было невообразимо трудно. Мыслительный процесс у нее сейчас был почти полностью блокирован необходимостью двадцатичетырехчасового ожидания.
На следующее утро, набирая номер лаборатории и называя свое имя, Фейт напряженно смотрела на дверь смежного кабинета, моля Бога, чтобы в течение ближайших минут та не распахнулась. Дверь осталась закрытой, и это было весьма кстати, так как результаты анализа, несмотря на почти стопроцентную предсказуемость, потрясли ее до глубины души.
Теперь никаких сомнений не оставалось. Она беременна. От Говарда Харрисона. И не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше.
Аборт? Эту возможность Фейт с отвращением отвергла.
Сказать Говарду? Нет. Ей необходимо время, чтобы должным образом приготовиться к… К тому, к чему она должна приготовиться.
К собственному удивлению, в голове у нее вдруг промелькнула очень недостойная мысль: блондинка Льюка воспользовалась беременностью, чтобы женить на себе любовника. Что, если…
Нет! - с негодованием отмела Фейт такое предположение. Я не могу так поступить и не стану этого делать. Я слишком хорошо знаю, какой страшной ловушкой может оказаться брак, и использовать ребенка для того, чтобы эту ловушку захлопнуть, означает совершить нечто ужасное по отношению к каждому из нас троих. Говард не из тех, кто женится. Скорее он похож на шмеля, перелетающего с цветка на цветок.
Возможно, он даже испугается, если я вдруг поставлю его перед перспективой отцовства, подразумевающей долговременные отношения, разорвать которые не так-то просто.
Интересно, попросит ли он меня сделать аборт? Если да, я его возненавижу.
Фейт вспомнила, как бережно, умело и нежно Говард нянчился со своей племянницей Розалин. Нет никаких сомнений, что со своим собственным ребенком…
Размышления ее прервал телефонный звонок, и, сняв трубку, Фейт - ответила не сразу, спешно пытаясь перестроиться на рабочий лад.
- Доброе утро, - сказала она, когда это удалось.
- Фейт, это вы? Фейт Шерман? - спросил дружелюбный женский голос - не знакомый, но у Фейт возникло ощущение, будто когда-то она его уже слышала.
- Да.
- Отлично! Это Вайолетт Скотт, сестра Говарда.
- О! - только и смогла ответить ошеломленная таким совпадением Фейт, только что вспоминавшая дочь этой приятной женщины. - Что я могу для вас сделать?
- Мы все были бы очень рады, если бы вы согласились встретить с нами Рождество, Фейт. В этом году мы его встречаем у меня. У нас с Фредом то есть. Собирается вся семья, и все умирают от желания с вами познакомиться.
Говард сказал, дескать, так получилось, что в этом году вам не с кем праздновать Рождество. Так как насчет того, чтобы присоединиться к нам?
Вайолетт говорила невероятно быстро, и смысл ее слов доходил до Фейт с некоторым запозданием.
- Да… - растерянно сказала она. - Очень мило с вашей стороны пригласить меня, Вайолетт…
- Пожалуйста, скажите, что придете. Клянусь, вы никого не смутите и не обремените. Угощения хватит на целую армию. Мама принесет индюка, невестки ветчину и пудинг, а Говард, разумеется, распоряжается выпивкой. Ему ведено не покупать ничего, кроме лучшего французского шампанского.
Вспомнив о роли, которую французское шампанское сыграло в «спонтанной вспышке страсти» и в ее незапланированных последствиях, Фейт только вздохнула.
- Так что приходите! - продолжала Вайолетт. - Скучно не будет. Программа развлечений тщательно продумана, и вы должны обязательно посмотреть, какую я нарядила елку. Это первое Рождество Розалин, мы с Фредом купили самую большую и красивую елку, какую только смогли найти. А украшения! Нет, это надо видеть! Пожалуйста, скажите, что придете, Фейт!
Сама Фейт елку так и не купила. Она совершенно забыла об этом, слишком занятая мыслями о ребенке. Ребенке Говарда. И вот сейчас его семья - семья ее будущего ребенка - приглашает ее познакомиться. Внезапно Фейт показалось очень важным принять приглашение, увидеть Говарда в кругу близких, увидеть его с детьми…
- Спасибо, Вайолетт. Мне очень приятно.
- Так вы придете?!
- Да. С удовольствием.
- Вот это здорово! Говард за вами заедет в…
- Нет, спасибо. Мне неудобно обременять его. Ему следует быть с вами.
- Это его нисколько не затруднит.
Сосуществовать с Говардом в офисе Фейт научилась вполне сносно. Но если он снова заявится в ее квартиру…
- Вайолетт, это затруднит меня, - решительно сказала она. - Я прекрасно доберусь сама.
Сестра Говарда рассмеялась.
- Продолжаете держать его в ежовых рукавицах? И правильно. Одиннадцать утра для вас нормально?
- Да. А где вы живете?
Вайолетт продиктовала адрес, и они распрощались. Судя по интонации, от результата переговоров сестра Говарда была в полном восторге.
Хотя на самом деле инициатива исходила от Говарда, сообразила наконец Фейт, вспомнив, как накануне он расспрашивал ее о планах на Рождество. Ему не хотелось, чтобы я встречала такой праздник в одиночестве. Самое забавное заключается в том, что в результате своих последних действий по избавлению меня от одиночества Говард сделал меня беременной, гарантированно избавив таким образом от всякой опасности одиночества в будущем.
Однако какую роль в этом моем будущем он отвел себе? Он сказал, что я ему небезразлична. Но насколько, вот в чем вопрос?!
Рождество… Возможно, в этот день я узнаю ответ на свой вопрос.
Рождество с родней Говарда началось весело и суматошно. Когда Фейт приехала, Вайолетт тепло с ней поздоровалась, затем схватила за руку и потащила за собой в ошеломляюще большую гостиную, задняя дверь которой выходила в симпатичный внутренний дворик с бассейном и небольшим садом.
Людей там было множество, но сестра Говарда знакомила их с Фейт не формально.
- А это, Фейт, мой папа. Он сейчас как раз пытается очистить дом от упаковочной бумаги.
- Привет, Фейт!
На мгновение она даже зажмурилась: Говард, но только пожилой, выглянул из-за груды яркой упаковочной бумаги, которую держал в руках, и широко улыбнулся.
- Мне до смерти надоело везде натыкаться на эту макулатуру! - весело заявил мистер Харрисон-старший. - Того и гляди, поскользнешься и набьешь праздничный рождественский синяк.
Фейт рассмеялась в ответ.
- Да, теперь я вижу, что в таких количествах бумага может быть опасной.
Рада с вами познакомиться, сэр.
- А теперь я покажу тебе елку.
Вайолетт потащила гостью дальше, не дав отцу завязать разговор. Тот, казалось, воспринял это как должное. А мой в подобных обстоятельствах потребовал бы к себе полного и абсолютного внимания, с горечью подумала Фейт.
Елка и в самом деле поражала сказочным великолепием. Не менее трех ярдов высотой, она была щедро увешана красивыми яркими игрушками и сотнями лампочек электрических гирлянд.
Затем Фейт оказалась в кухне, где возле уставленного аппетитными яствами большого стола хлопотали две молодые женщины.
- Энн, Одри, смотрите, я ее привела! Фейт, эти две трудолюбивые пчелки мой невестки.
- Привет! - единственное, что Фейт успела произнести, прежде чем ее перебили.
- Наконец-то! - радостно вскрикнула Энн, пухленькая симпатичная, похожая на лисичку. - Вы не представляете, как мы рады увидеть женщину, которой удается удерживать Говарда под каблуком.
- Простите? - не очень приветливо переспросила Фейт, которой вовсе не улыбалось стать объектом подшучивания, сколь добродушными эти шутки ни были бы - не то у нее сейчас настроение.
Одри, высокая блондинка, чья беременность была сильно заметна, рассмеялась.
- Не беспокойтесь, Фейт. Мы вовсе не собираемся в течение всего праздника вгонять вас в краску. Просто наш деверь настолько скользкий субъект, когда дело касается женщин, что очень приятно видеть такую, от которой ему не удалось отвертеться.
- Я всего лишь его личный помощник, - сочла нужным напомнить Фейт.
- Только не надо говорить «всего лишь», - с упреком сказала Вайолетт. Ты просто чудо. Единственная постоянная женщина в жизни Говарда, если не считать членов семьи.
- К которой он привязан настолько, что даже пригласил отпраздновать Рождество, - подхватила Энн.
- Это доказывает, что он в принципе способен к кому-то всерьез привязаться, - добавила Одри и пояснила Фейт:
- А то мы все уже начали в этом сомневаться. Вы - первая женщина, не являющаяся членом семьи, которую он захочет видеть рядом с собой на Рождество.
- Понимаете, - попробовала отшутиться Фейт, - мы с Говардом так много времени проводим вместе на работе, что он мог просто счесть приглашение удобным способом сохранить рабочую форму во время рождественских каникул.
- Ничего подобного, вы ему определенно небезразличны! - настаивала Энн.
- Кроме того, он в вас верит, - поддержала ее Одри. - Верит, что вам удастся пережить встречу с его родней, то есть - со всеми нами.
Фейт рассмеялась.
- А что, вы такие страшные?
- Ужасные, в большинстве своем, - заверила ее Вайолетт, зверски вращая глазами. - Шумные, импульсивные, самоуверенные, упрямые, и все - любим рассказывать жуткие истории. Пошли знакомиться с остальными. Увидишь своими глазами.
Ее муж Фред, Говард и два его брата возились с детьми в бассейне. Увидев гостью, купающиеся нестройно, но дружно завопили:
- Счастливого Рождества!
Фейт была поражена царящей в этом доме атмосферой счастья и взаимопонимания. Изготовившийся к броску Говард потрясал над головой большим пластиковым мячом, дети возбужденно и радостно вопили:
- Мне, дядя Говард, мне!
Фейт с удовольствием задержалась бы посмотреть, как он возится со всеми своими племянниками и племянницами, но Вайолетт поволокла ее дальше, где в тени увитой виноградом беседки пожилая женщина укачивала на коленях решительно не желавшую засыпать Розалин.
- Мама, это Фейт, - объявила Вайолетт.
- Дорогая, пожалуйста, постарайся представлять людей должным образом, - с мягким упреком отозвалась миссис Харрисон, и Фейт вспомнила слова Говарда:
«Мама изо всех сил старается всеми нами руководить».
- Фейт Шерман, позвольте вам представить Эмили Харрисон, - подчеркнуто вежливо сказала Вайолетт.
Ее мать вздохнула. Несмотря на возраст, она все еще оставалась очень эффектной женщиной.
Пушистая масса белых волос обрамляла лицо, похожее на лицо Вайолетт, однако в таких же выразительных, как у дочери, темно-карих глазах наряду с радушием затаилось беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15