А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

То, что он увидел, не принесло ему облегчения. Все необходимое для сопротивления врагу было готово, но вот люди…
Глава 23
Совсем не болваны или трусы, во всяком случае большинство из них, но они слишком мало умеют. Будь живы Говард и сэр Петер, будь здесь Раймонд, Марлоу не пал бы, несмотря на малочисленность и неопытность людей. Большинство из них дрались бы отчаянно, получая толковые приказы, воодушевленные смелым примером. Но здесь только он и Диккон, и ни один из них не смог бы наблюдать за происходящим везде и одновременно. Даже если бы он полностью выздоровел…
Не дело предаваться таким мыслям, сказал себе Вильям. Ему уже лучше, гораздо лучше. Он опять посмотрел на стену. Хорошо бы поставить на ней самых опытных из людей, особенно в наиболее опасных точках, которые необходимо охранять. Но он еще не решил, где следует находиться самому: в самом слабом месте или же таком, захват которого наиболее сложен.
Быть может, здесь, возле башни у подъемного моста и опускной решетки? Применения тарана вряд ли можно опасаться. Моджеру потребуется засыпать ров, чтобы использовать таран, и придется слишком торопиться. Моджер, несомненно, захочет взять башню, что значительно облегчит прорыв его сил в крепость с малыми потерями и затруднит отступление обороняющихся. Как раз напротив места, где он стоял, Вильям мог видеть несколько изогнутых опор, предназначенных для перекрытия рва и поддержки приставных лестниц. Взять башню можно было и другим способом. Штурм большими силами в каком-либо одном месте приведет к тому, что защитники захлебнутся. Ведь их так мало.
Наиболее слабое место – там, где кончается ров. На востоке на поверхность выступала огромная твердая скала, часть возвышения, на котором стояла крепость Марлоу. Отсюда Вильям не мог видеть ее, но явственно представлял мысленно. Потребовалось бы много лет, чтобы пробить здесь достаточно глубокий ров, и отцу Вильяма пришлось ограничиться канавой в десять футов глубиной. Количество воды в ней, возможно, и обмануло бы постороннего, но Моджер прекрасно знал Марлоу. И хотя ничто не говорило о том, что он намеревается нанести удар именно здесь, Вильям был уверен, что это всего лишь хитрость. Может быть, ему лучше находиться там, а не у башни?
Единственное светлое пятно в неясном будущем – абсолютная уверенность его, Вильяма, что Раймонд благополучно прошел мимо вражеского лагеря. В то утро, когда молодой рыцарь отправился в путь, Вильям собрал людей и сообщил им, что помощь близка. Им надо выдержать лишь несколько дней. Он совсем не был уверен в том, что говорит, но хотел вселить в них надежду; даже самые опытные латники предпочли бы сдаться, а не терпеть поражение и, возможно, встретиться со смертью.
Вдруг Вильям вздрогнул в тревоге. Люди в лагере прекратили бесцельное хождение и стали собираться в группы. Крики часовых на стенах оповестили, что действия врага полностью изменились. Вильям наблюдал еще секунду-другую, не веря глазам своим. Моджер явно собирался начать штурм немедленно. Вильям же полагал, что для полной готовности ему потребуется еще по крайней мере день или два. Проклиная себя за неосмотрительность, он повернулся и прокричал приказ: всем взять оружие и занять свои места. Внизу голос Диккона повторил его приказ, и двор замка заполнили возбужденные люди. Моджер оказался умнее, чем казался, с горечью подумал Вильям, не догадываясь, что большая часть плана действий Моджера принадлежит капитанам-наемникам. Суетливая возня была только уловкой, чтобы скрыть подготовку атаки. Она скрывала перемещение и вооружение основных сил.
Лучники уже расположились по краю рва, встали на колено и прицелились. Оттуда полетела туча стрел. Вильям закрылся щитом, но большинство стрел пока не долетали до цели. Новобранцы вздрогнули и пригнулись, со страхом глядя в небо, вместо того чтобы следить за подъемом приставных лестниц. Хуже того, стрельба шла только с одной стороны. Горько сознавать свою беспомощность, зная, что лучники со стен могли бы нанести в десять раз больший урон врагу. Имей Вильям сотню лучников, люди Моджера не смогли бы даже приставить лестницы к крепостным стенам. Сотню? У него нет и двадцати, умело владеющих луком. Таких, каких он брал с собой в Уэльс и большинство из которых там и погибли. Несколько его лучников уже начали действовать. То тут, то там со стен слетала одинокая стрела, но ее едва ли можно было рассмотреть в облаке стрел, несущихся навстречу.
Человек, который нес приспособление для перекрытия рва, вдруг вскрикнул и сжал рукой плечо. Другой занял его место так быстро, что тяжелое сооружение даже не качнулось. Остальные выкрикивали издевки и ругательства: одна паршивая стрела не испугает их. Вильям заскрипел зубами, наблюдая, как штурм набирает силу, и сознавая, что не в силах помешать этому. Его люди быстро взбирались на стены. Сэр Вильям вынужден был поворачиваться то в одну, то в другую сторону. Он видел и атакующих, сооружающих переходы через ров, и защитников крепости, торопливо карабкающихся на стены со двора.
Диккон был все еще внизу. Вильям слышал его рычание на тех, кто неторопливо или неохотно действовал. Спешить! Затем из башенной пристройки и сараев стали выбегать' слуги, с ножами, в кожаных кафтанах, то есть те из них, которые сумели найти какие-либо доспехи и оружие. Во всяком случае они могли сталкивать лестницы, сбрасывать камни, опрокидывать котлы с кипящим маслом возле башни на тех, что взбирались на стену.
Вильям вздрогнул, когда стрела ударила ему в плечо, но не пробила кольчуги. Увидев это, люди, занимавшие позиции поблизости, воодушевились и смотрели теперь на атакующих гораздо смелее. Шум слышался теперь в основном снаружи. Соорудив несколько переходов через ров, нападавшие криками подбадривали друг друга и передавали приставные лестницы по цепи, число которых у стен все возрастало. Вильям вытащил меч.
Тишина становилась зловещей. Ему прежде приходилось оборонять крепости. Некоторые люди оставались спокойными вплоть до самой схватки, большинство же неистово кричали и осыпали атакующих проклятиями, но не из презрения к ним, а скорее для поднятия своего духа. Вильям опасался, что у этих бедняг, собранных в городе и на полях, мало обученных, нет и той силы духа, которую можно поднять такими простыми средствами. Что ж, во всяком случае он не упустил из виду это обстоятельство.
Лестница, покачиваясь, медленно поднималась примерно в пятидесяти футах от него по другую сторону от башни. Люди рядом стояли, как загипнотизированные. Вильям бросился к двери в башню и, пробежав через нее, выскочил на смежную стену, выкрикивая ругательства и указания к действию. Поднятые его голосом защитники взялись за дело. Двое из них схватили шесты, которыми надеялись зацепить лестницу и оттолкнуть ее. Трое других сошлись вместе и вытащили мечи. Кто-то в ужасе от того, что видит, кинулся к деревянным ступеням, ведущим вниз, во двор. Острие меча Вильяма коснулось его живота.
– Еще один шаг, и тебя ждет долгая и мучительная смерть. Клянусь, будет лучше, если ты будешь сражаться!
Человек захныкал было, но затем вытащил меч и вернулся назад с видимой готовностью выполнить свой долг. Вильям старался сдерживать дыхание, чтобы не дать повод к новой панике.
– Следите за лестницей! – закричал Вильям.
Ее отбросили, но она снова поднималась. Приказ Вильяма утонул в грохоте ударов: все деревянные лестницы вдруг обрушились на землю, кроме одной в конце стены, упиравшейся в юго-западную башню крепости. Ему ответил хор проклятий и испуганных криков, но Вильям улыбался. Ни один человек не сойдет отныне со стен Марлоу живым иначе, как только через входную башню или по лестнице, охраняемой Гуго и Артуром, многоопытными ветеранами.
– Теперь сражайтесь, или вы умрете! – воскликнул Вильям. В это время Диккон выскочил из башни с группой опытных латников, помогавших ему разбивать лестницы. Вильям похлопал Диккона по плечу, когда они оказались рядом. Начальник стражи усмехнулся, но не убавил шага. Он пошел дальше к восточной стороне крепости руководить людьми в секторе, который Вильям не мог видеть. Латники расположились редкой цепью вдоль стен, Арнольд с Рольфом остались у дверей башни как для ее защиты, так и для пресечения попыток рекрутов спуститься со стены во двор. Вильям через башню вернулся на свою часть стены. Он вовремя предотвратил и эту катастрофу.
Новобранцы действительно были неопытны, но отбирали их из наиболее сообразительных, с надлежащими физическими данными. Они быстро уловили смысл «борьбы» с лестницами, держали оружие наготове и были полны решимости не допустить врага на стены, рассудив, что, находясь на приставной лестнице, тот не может активно защищаться. В определенной степени так оно и было, но от страха и в сумятице они позабыли, что наилучший способ «борьбы» с приставными лестницами – отталкивание их от стен, пока они не стали чрезмерно тяжелыми от поднимающихся по ним людей.
– Шестами! – закричал Вильям. – Олухи царя небесного! Отталкивайте их шестами!
Это побудило к действию половину людей, в то время как другие, разинув рты, только мешали им. Когда и они пришли в себя, одна из лестниц застыла под тяжестью атакующих. Вильям бросился к ней, выкрикивая указания людям с шестами попробовать под другим углом зацепить и откинуть лестницу в сторону. Он сердито выругал их, когда эти попытки оказались бесплодными, но понимал, однако, что это не только их вина. Взяв себя в руки перед схваткой, Вильям направил людей, орудующих шестами, к другой лестнице, которая тоже уже поднималась.
Вильям был готов встретиться с врагом лицом к лицу, если бы не тактические соображения. За три дня чувство крайней беспомощности переполнило его, вызвав такую ярость, которая не поддавалась никакому описанию. Бог знает, надо ли сердиться на Элис и Элизабет, а вымещать свой гнев на этих болванах – значит, еще больше напугать и сделать их еще более бесполезными.
В бойнице показался верх шлема. Вильям облизнул губы, словно пытаясь ощутить вкус крови, которую собрался пролить, и направил меч в едва показавшееся незащищенное лицо. Он добился того, чего желал. Кровь брызнула на стену и на его меч, как только он вонзился в нос и прошел через скулу. Человек даже не вскрикнул, от боли и потрясения он потерял равновесие и рухнул вниз. Следующего так просто взять не удалось. Убежденный, что над ним не более как недоученный молокосос, он поднимался, прикрываясь поднятым щитом, и Вильям не мог достать его сбоку. Однако попасть на стену, не взявшись за нее, было невозможно. Вместо того чтобы бить по щиту, Вильям ждал, пока человек не схватится рукой за зубец стены; затем он отсек ее. Человек вопил и корчился. Вильям снес ему и голову. Дальше вдоль стены дела обстояли по-разному. Лестницы опрокидывали, но с тех, что удерживались, на стены проникали атакующие, пока защищающиеся были заняты в других местах. Теперь Вильям уже понял, что ему не следовало пытаться удержать стены. Он никогда не встречался со столь умно спланированным и мощным штурмом. Одно из двух: либо Моджер в течение многих лет искусно скрывал свои военные знания и опыт, либо ему кто-то очень хорошо помогает в этом.
Вильям тщетно пытался не допустить на свой участок стены врага. Это становилось все более трудным, так как уже вторая лестница была успешно поднята. Он отдавал четкие приказы и инструкции, но вскоре выяснилось, что в них мало толку. В отличие от Гарольда или сэра Петера эти люди не прислушивались к его голосу. Все смешалось: страшный шум, предсмертные крики, вопли радости, лязг и звон мечей, ударявшихся в щиты или, соскользнув, в камень. Люди сражались лучше, чем он ожидал, отчаяние рождало в них отвагу, но и хорошего в этом было мало. Он должен подготовить людей к отходу.
Вильям бросился вперед, столкнув человека, перелезающего на стену, убил еще одного, со спины снеся ему половину головы. Третий подскочил к Вильяму, и он несколько секунд сдерживал натиск, нанося удары в щит, пока один из его людей не заколол врага сзади.
– Держитесь вместе! – кричал он людям. – Вам не удержать их! Держитесь вместе и пробивайтесь за мной!
Он несколько ослабил натиск на людей, атаковавших его, и те воспользовались этим, чтобы передать все его приказы вниз. Все, что он мог сделать теперь, – это расчистить путь к отступлению. Проклиная всех и вся, Вильям повернулся и вновь выругался, увидев, что люди на приставных лестницах оказались проворнее, чем он ожидал. Вражеский латник уже стоял между ним и дверью башни, а еще двое уже наполовину вылезли на стену. Он ударил ближайшего из них в основание шеи щитом и застонал от боли, почувствовав, как открылась рана в плече.
Это начало его конца, понял Вильям, когда к острой боли добавилась теплота сочащейся крови. Потери крови будут усугублять его слабость и усталость, пока, наконец, он уже не сможет управлять своим телом. Сейчас это не имело никакого значения. Вильям тяжело опустил ногу на лицо поваленного им человека и испытал злорадное чувство удовлетворения от хруста костей. Этот уже не встанет, чтобы ударить его в спину. Впрочем, Вильям поставил этот штамп на ходу, нацеливая свой меч на второго человека, показавшегося над стеной.
Уклонившись, тот ударил Вильяма щитом. В другой руке у него не было оружия, потому что он должен был держаться за стену, чтобы не упасть. Вильям слегка отклонился назад и, избежав удара краем щита и рванувшись вперед, пронзил незащищенную грудь врага. Тот инстинктивно подался назад, но позади ничего не было, ничего, кроме пустоты, и нападавший с воплем полетел вниз. Возможно, в какой-то степени он отплатил за себя, когда, отчаянно пытаясь удержаться, сильно ударил Вильяма щитом, еще больше повредив больное плечо рыцаря, но этого он так и не узнал, а вода рва поглотила его.
Человек, находившийся у двери в башню, повернулся и сразу понял, что не сможет проскочить мимо Вильяма, избежав атаки в незащищенную спину. Они обменялись ударами, причем латник скорее защищался, нежели старался поразить Вильяма. Время работало на него. Многие его товарищи уже карабкались вверх и вскоре могли оказаться на стене. Тогда Вильям оказался бы окруженным.
Его осторожность была губительна для рыцаря. Вильяму было ясно, – у него в распоряжении не более двух минут, чтобы разделаться с этим человеком и закрыть своей спиной дверь в башню. Он яростно теснил своего противника вправо, удар за ударом. Увертываясь и уклоняясь, тот старался двигаться влево, все больше влево. Он видел, что Вильям пытается обойти его, чтобы поменяться местами. Пытаясь предотвратить это, он сделал более энергичный выпад, но все еще тянул время и избегал решительных действий, концентрируя все свое внимание на стене и двери в башню. Его более всего волновала правая сторона, поэтому латник оказался не готовым к неожиданному броску Вильяма вперед и мощному прямому удару щитом. Он отступал, уклоняясь от удара мечом, который скорее всего был бы колющим, а не режущим. Его удивило, как легко он поймал этот удар щитом, но только до тех пор, пока Вильям не напряг свою мощную правую руку и, собрав все силы, не перебросил его через край стены. Понимание пришло позже, за секунду до осознания ужаса падения, в конце которого его ждало забытье.
Не успел враг исчезнуть, как Вильям бросился назад, где его ждал новый противник, только что появившийся на стене. Вильям еще не отдышался от только что закончившийся отчаянной схватки, пытаясь отвлечься от боли в плече, и чувствовал, что его руки стали ватными, а меч со щитом словно налились свинцом. В отчаянии он посмотрел вниз и увидел, что ни одна из отступающих групп не может помочь ему.
Эта горькая истина вновь разожгла его ярость от безысходности. Вильям ринулся вперед, забыв о всякой боли и усталости. Неожиданность решила дело: тот, кто сам, казалось, ждал нападения, так изумил своего противника, что смог уже вторым ударом уничтожить его. Но слабость, однако, сказывалась, она подтачивала силы, лишала ловкости. Вильям нагнал еще одного противника и тоже разделался с ним. Теперь некоторое время он мог отдохнуть.
Отстегнув щит от кисти руки, он нащупал рог, висевший на шее. Неловко взял его в руку, – ему мешал локтевой ремень щита. Несколько секунд он размышлял, наблюдая за тем, что происходит под стеной и за ней. Ничего не изменилось, во всяком случае к лучшему. Как горько, горько быть сброшенным со стен своей крепости! А солнце – он не замечал его, пока оно не разогнало прозрачный утренний туман, – солнце все ярче и ярче сияет на металлических кольцах кожаных шлемов рядовых воинов! Если он не протрубит сейчас, у него, быть может, уже не будет другой возможности.
Вильям поднял рог. С чистым и светлым чувством он протрубил: «Отход!» Охота завершилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44