С той самой первой ночи Мария не ездила этим путем, и ей было очень интересно. При дневном свете он оказался совсем другим, но лужайки между деревьями все равно сохраняли таинственность, и ее бы не удивило, если бы она снова увидела маленькую белую лошадку, скачущую галопом по поляне. Но на этот раз она ничего не увидела, и перестав оглядываться, решила побеседовать с Дигвидом, потому что он был очень доволен поездкой на ярмарку и мечтал рассказать ей об этом. Он купил новую лопату и косу, десять новых мышеловок, бутылочку микстуры от кашля для самого себя, поросенка, канарейку в клетке, огромную мясную кость, коробку бисквитов, пучок редиски, бумажный кулек, полный леденцов, и другой, полный засахаренных орешков, тресковую голову и большой пакет табаку. Это было довольно шумное путешествие, потому что поросенок визжал, канарейка пела на самых верхних нотах, мышеловки гремели и стукались друг о дружку при каждом ухабе на дороге, а тресковая голова пахла так, что ее нельзя было не заметить. Но несмотря на тресковую голову, Мария наслаждалась путешествием, потому что Дигвид был добр и общителен и очень ей понравился.
Сэр Бенджамин и мисс Гелиотроп прогуливались вместе в саду, и Дигвид остановил двуколку, чтобы Мария могла спрыгнуть и присоединиться к ним. Когда она уже была внизу, он протянул ей кулек с засахаренными орешками.
- Для вас, маленькая госпожа, - застенчиво произнес он.
А затем с багровым от смущения лицом он протянул кулек с леденцами мисс Гелиотроп: - Для вас, мэм. Я знаю, вы любите мятные.
Табак он отдал сэру Бенджамину и отъехал быстрее, чем они смогли как следует поблагодарить его.
- Всегда привозит гостинцы из города, - рассмеялся сэр Бенджамин, когда все трое повернули к усадьбе. - Канарейка, я думаю, для Мармадьюка Алли. Мармадьюк обожает птиц, но из-за Захарии все его питомцы обречены на краткую жизнь.
Мисс Гелиотроп показалась Марии несколько взволнованной, и сэр Бенджамин объяснил, почему.
- Я пригласил мисс Гелиотроп немного прогуляться, чтобы успокоить нервы. Сегодня утром Мармадьюк решил познакомиться с ней. Вместо того, чтобы раздвинуть занавески и наполнить кувшин для умывания горячей водой в обычной бесшумной манере, которая не разбудит самого чувствительного спящего, он немножко пошумел, и она проснулась и увидела его.
- Это был шок, - заохала бедная мисс Гелиотроп, - страшный шок. Ни один мужчина, за исключением моего отца, конечно, не переступал порог моей спальни.
- Мармадьюк Алли почти совсем не мужчина, мисс Гелиотроп, - успокоил ее сэр Бенджамин. - Он - ну - Мармадьюк Алли, и это огромный комплимент вам, потому что он так не любит женский пол, что в его обычае бежать женщин, как чумы.
- Теперь вы поняли, мисс Гелиотроп, кто так прекрасно делает всю работу по дому, - сказала Мария.
- Теперь-то я знаю, - сказала мисс Гелиотроп, начиная понемногу улыбаться. - Никогда не верила, что такой маленький и почтенный - ну - я должна сказать джентльмен за отсутствием лучшего слова - может оказаться такой хорошей хозяйкой.
- Тем не менее вы испытали шок, - сказал сэр Бенджамин сочувственно. - Мне кажется, вам будет полезна небольшая прогулка после обеда. Надеюсь, что до вечера не будет дождя. Вы с Марией могли бы поехать в коляске, запряженной пони. Это специальная дамская коляска, но ею не пользовались двадцать лет. Но Дигвид вычистил ее.
- Мне должно это понравиться, - любезно согласилась мисс Гелиотроп.
- Сэр, - восторженно закричала Мария, - можно мы поедем на Райский Холм?
- Конечно, - ответил сэр Бенджамин.
Они были уже возле дома, и пока сэр Бенджамин и мисс Гелиотроп задержались, чтобы еще раз взглянуть на сад, Мария вбежала в залу. Там были звери, все четверо - Рольв, Захария, Виггинс и зайчиха Тишайка - они расположились у огня, наслаждаясь каждый тем подарком, который Дигвид привез им из города - Рольв - огромной костью, Захария - тресковой головой, Виггинс - бисквитами, а Тишайка - редиской. Они сгрудились вокруг нее, перебирая лапами, виляя хвостами, шевеля ушами в дружеском приветствии, и она ласково потрепала их пушистые головы. Все было такое домашнее и дружелюбное, что Мария поняла - время знакомства с Лунной Усадьбой прошло, и теперь она сидит тут крепко, как бриллиант в оправе. Она еще сильнее почувствовала это, когда отворилась кухонная дверь и в проеме показалось розовое бородатое лицо Мармадьюка с широченной усмешкой, концы которой прятались где-то за ушами.
- Спорю, вы окажете мне честь, госпожа, взойдя на сцену моей кулинарной лаборатории, - сказал он скрипучим голосом. - Через кота Захарию мы получили информацию, что вы были приглашены на завтрак в дом его преподобия, викария Сильвердью, но по моему прошлому опыту у меня сформировалось неблагоприятное мнение о способе ведения хозяйства у его преподобия, и я возьму на себя смелость предположить, что трапеза, к которой Вы присоединились, состояла ни из чего иного, как из холодных закусок. Окажите ли вы мне честь, войдя внутрь?
Мария вошла и увидела, что кухонный стол покрыт белой скатертью, а на ней стоит блюдо с облитым розовой глазурью пирогом, кружка.
пенящегося молока и маленькая серебряная тарелочка, полная засахаренных вишен. Пока она уминала сладкий пирог, заедала его вишнями и с наслаждением, длинными глотками, пила молоко, Мармадьюк стоял на табуретке и вешал на окно клетку с канарейкой, а пока он прилаживал клетку, он не переставал улыбаться ей, а один раз даже подмигнул левым глазом. Она поняла, что он очень, очень доволен ею, как будто знал и высоко оценил то решение, которое она приняла в гостиной Старого Пастора, пока тот рассказывал ей о прошлом ее рода.
- Мармадьюк Алли, - осмелилась она обратиться к нему с вопросом, такой он был сияющий и дружелюбный, - но как Захария передал послание Старого Пастора?
- Сообщения, которые Захария предназначает для обнаружения, он пишет правой лапой на пепле. Захария - необычайно одаренный кот. Во времена фараонов, в древнем Египте, его предков, как он мне рассказывал, обожествляли, и в его венах, как он мне рассказывал, течет голубая кровь. Это последнее утверждение у меня была возможность проверить, когда однажды он к несчастью поранил нос о нож для резки мяса, пока готовилась его воскресная порция, состоящая из легких и грудинки. Кровь, которая потекла из раны, была голубая, как лесной колокольчик.
Мария поставила свой стакан молока и устремилась к очагу, чтобы посмотреть на пепел. Он был разглажен, наверно кончиком длинного хвоста, и испещрен маленькими рисунками, похожими на египетские иероглифы. Первым шел контур скрипки, за ним полумесяц, потом оба вместе, объединенные кружком. На следующем маленьком рисунке была церковь и кофейник. Мария восхищенно улыбнулась. Она поняла, что скрипка - это Старый Пастор, полумесяц - она сама, потом они вместе, направляющиеся в церковь и завтракать.
- Захария заслужил свою тресковую голову, - сказала Мария.
- А ты, маленькая госпожа, - отозвался Мармадьюк Алли, снова зовя ее к столу, - заслужила свой сладкий пирог, вишни и молоко.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
После обеда Дигвид ждал их, прохаживаясь вокруг коляски. Он вычистил ее так, что она сияла и сверкала, несмотря на свою ветхость… Она напоминала большую корзинку или детскую колыбельку и стояла почти у самой земли на четырех крепких колесах. Сам кузов был обит простеганной красной саржей, а на деревянном сидении лежали красные подушки. Дигвид устлал пол свежей соломой и украсил оглобли алыми лентами, а на голове Барвинка тоже была красная лента.
Сопровождаемые сэром Бенджамином, мисс Гелиотроп, Мария и Виггинс с необычайной помпой спустились с крыльца, понимая, что первый раз проехаться в коляске, которой не пользовались двадцать лет, событие важное. На мисс Гелиотроп была ее лучшая новая кружевная косынка поверх фиолетового бомбазинового платья, черная накидка и шляпка с маленькими полями. Она несла ридикюль со сборником эссе, и ее прекрасные голубые глаза сверкали от удовольствия. Мария надела зеленое льняное платье, зеленую с желтыми полосками пелеринку и зеленую шляпку с желтым перышком. Виггинс в зеленом кожаном ошейнике по такому случаю был лишний раз вычесан и выглядел совершенно счастливым. Тишайка, чувствовавшая себя куда лучше, хотя еще должна была, сходя по ступенькам, ковылять на трех лапках, смотрелась очаровательно в ошейнике, сплетенном из серебристых ниток, который сделала для нее Мария, и ее длинные уши стояли торчком.
Пока мисс Гелиотроп и Мария усаживались в коляску, а Дигвид укрывал им колени пледом, Виггинс сам прыгнул внутрь и уселся у них в ногах, а затем дал понять Тишайке, что она может сесть рядом с ним с любезностью, заставившей Рольва улыбнуться в усы. Рольв, конечно, сопровождал их, но сам по себе, потому что в коляске для него не было места. Захария наблюдал за ними с порога, благосклонно мурлыча, а его хвост как всегда был втрое сложен на спине. Он не собирался их сопровождать, потому что без особенной необходимости не любил отлучаться из дома. Сэр Бенджамин и Дигвид тоже не собирались ехать с ними, потому что маленькая коляска была слишком женственной и не выдержала бы их солидной комплекции. Но они дали Марии ясные инструкции - как править вожжами и какого пути следует держаться, когда они проедут деревню, и теперь отправляли дам с большим волнением.
- Овцы, которых вы увидите на Райском Холме, мои, Мария, а значит, твои тоже, - сказал сэр Бенджамин. - Возможно, ты увидишь там и мальчишку-пастуха. Лучший пастух в округе.
- Я посмотрю на них, сэр, - сказала Мария, когда они тронулись.
Она решила, что править не так увлекательно, как кататься верхом. Однако Барвинок шел быстрой рысцой, а маленькая коляска весело подпрыгивала. Становилось жарко и душно, и они обрадовались тому, что при движении их обвевал ветерок.
- Ты уверена, что справишься, дорогая? - беспокоилась мисс Гелиотроп. - Ты нас не опрокинешь?
- Мне не удастся, даже если я этого захочу, - ответила Мария. - Это круглая и устойчивая колясочка, и она так близко к земле.
- Да, конечно, - сказала мисс Гелиотроп, выглядывая из коляски. - Если мы упадем, то не слишком далеко. Ты не думаешь, дорогая, что будет гроза?
- Еще слишком рано для гроз, - успокоила ее Мария.
- Надеюсь, мы не встретим цыган или браконьеров или еще кого-нибудь в том же роде, - сказала мисс Гелиотроп. - Здесь это встречается, ведь ты слышала про ловушки.
Мария кнутиком указала на массивную фигуру Рольва, бегущего рядом с ними.
- Ах, да, - согласилась мисс Гелиотроп, - Это надежный защитник. Хотя, понимаешь ли, иногда защитник может пугать больше, чем те, от кого он защищает.
- Рольв готов умереть за тех, кого я люблю, - убежденно заявила Мария.
Но мисс Гелиотроп оставалась в унылом расположении духа.
- Ты уверена, что знаешь дорогу? - спросила она.
- Конечно, - ответила Мария. - Но если бы даже я не знала, Барвинок-то знает.
Барвинок, действительно, все знал сам. Без всякого вмешательства Марии он свернул через поломанные ворота в деревню, и коляска покатилась по деревенской улице мимо церкви. Миновав церковь, они увидели большую часть приходского дома, и мисс Гелиотроп даже вскрикнула от восхищения: - Это домик моей мечты. Именно в таком домике мне бы хотелось жить.
- Это невозможно, - отозвалась Мария - Там живет Старый Пастор.
- Я имела в виду, дорогая, - важно произнесла мисс Гелиотроп, - что я хотела бы жить в этом домике, если бы его уже не выбрал своим пристанищем Старый Пастор.
Барвинок свернул влево, и они попали на узкую с глубокими колеями дорожку, вьющуюся в ложбине между двумя высокими обрывами, густо заросшими папоротником, барвинком и первоцветами. Обрывы были так высоки, что они не видели, что за ними. Звонкий ручеек сбегал с одного из них, это был тот самый ручеек, что тек вдоль деревенской улицы.
- Это, должно быть, очень старая тропа, - сказала мисс Гелиотроп, - Я помню, как мой отец рассказывал мне однажды, что дороги все больше и больше углубляются в почву, когда с годами все больше ног проходит по этой земле.
- Наверно, тут ходили взад-вперед монахи, - сказала Мария. - Их пастухи гоняли этой тропой своих овец. Сэр Рольв и его друзья скакали здесь, когда отправлялись в охотничий домик. Лунная Принцесса на белой лошадке ускакала этим путем. Деревенские жители веками ходили молиться к святому источнику и загадывать три желания под волшебным терном, где сэр Рольв нашел морскую белую лошадку. Они и сейчас сюда ходят. Не удивительно, что тропа ушла так глубоко.
- О чем ты говоришь, дитя мое? - спросила мисс Гелиотроп.
- Старый Пастор рассказывал мне сказки, - ответила Мария.
- Надеюсь, ты не слишком забиваешь себе голову всем этим?
- Нет, нет.
Тропа была не длинная, но такая крутая, что Барвинок мог идти только шагом, поэтому Виггинс и Тишайка выскочили из коляски и присоединились к Рольву. Виггинс выбрал себе удобный путь по колее, Тишайка скакала на трех лапках, а Рольв, как всегда сильный и целеустремленный, легко шел вверх. Но вот, наконец, тропа кончилась, и они оказались на Райском Холме. Барвинок остановился, так что мисс Гелиотроп и Мария могли осмотреться.
Райскому Холму его название очень подходило, он действительно казался прекраснейшим местом в мире.
- Глаза я подняла к холмам, откуда помощь шла, - процитировала мисс Гелиотроп.
Мария не сказала ничего, но выпрыгнула из коляски, прошлась по мягкой траве и начала рассматривать все кругом. Они были так высоко, что вся Лунная Долина была перед ней как на ладони. Деревня, церковь и приходский дом казались отсюда деревянными детскими игрушками среди покрытых почками деревьев и расцветающих садов. Справа, вниз с холма к парку Лунной Усадьбы шли каменные уступы, в которых прятался туннель и домик Малютки Эстеллы. Вид на парк и саму усадьбу был прекрасен. А слева была огромная мрачная туча соснового бора, скрывающаяся в северных холмах.
Холмы окружали долину высокой стеной, которая прерывалась только в одном месте далеко на востоке, где, как в промежутке между двумя занавесками, была видна сверкающая перламутровая гладь, казавшаяся дорогой на небеса. Что это? Да-да, что это?
Это было море! В первый раз в жизни Мария смотрела на море. Ее сердце забилось быстрее, щеки порозовели. Она была рада, что так и не увидела моря в тот день, когда нашла Тишайку. Как хорошо увидеть его первый раз вот так, издалека. На все хорошее сначала надо смотреть издалека.
Когда она вдосталь насладилась долиной и сверкающей гладью моря, она обернулась и стала рассматривать сам Райский Холм. Трава была ярко-зеленой, усыпанной бледно-лиловыми фиалками и белыми звездочками цветов земляники. Еще выше на прекрасных склонах паслись овцы и маленькие ягнята, похожие на пушистые белые облачка, резвящиеся в траве и цветах. Купы деревьев на вершине холма были теперь совсем близко, и Мария разглядела, что это буки, а между ними она заметила серые камни - развалины монастыря. Где-то на вершине холма из-под земли бил источник, проложивший себе путь по склону между замшелыми камнями и кустиками благоухающего вереска. А над водой возвышался старый терн, и Мария побежала к нему.
Терн был весь в цвету, цветы были белые, как маленькая лошадка, которую сэр Рольв нашел запутавшейся в серых ветвях, они крепко держали ее, когда он подошел напиться из ручья, умирая от жажды после долгой скачки. Крепко держащееся корнями за камни, дерево как будто защищало ручей, а его лепестки падали в чистую прозрачную воду. Мария сразу догадалась, что именно эти белые лепестки плыли в ручейке под маленькими мостиками перед каждым деревенским домиком. Наверно, они несли с собой исполнение тех желаний, которые деревенский люд загадывал здесь по праздникам.
- Я тоже загадаю, - сказала сама себе Мария, и положив руку на старый скрюченный ствол, загадала три желания.
Чтобы она смогла избавить долину от жестокости Людей из Темного Леса.
Чтобы она смогла встретить бедного пастушка и полюбить его.
Чтобы она смогла стать первой Лунной Принцессой, которая останется жить в своем доме.
С бьющимся сердцем она загадывала желания. Они должны сбыться, почувствовала она, она была готова на любые приключения, которые могло принести с собой исполнение этих желаний.
- Мария! - позвала ее мисс Гелиотроп. - Не уходи далеко, дорогая. Не уходи туда, где я тебя не вижу.
Мария вернулась к мисс Гелиотроп и к зверям. - Но я должна добраться до вершины холма, - заспорила она. - Я должна посмотреть буки и развалины.
- Холм слишком крут для коляски, - возразила мисс Гелиотроп. - И мне по нему не вскарабкаться. Ты должна остаться здесь, дорогая. Я не разрешаю тебе идти одной.
- Сэр Бенджамин не возражает, чтобы я гуляла, когда со мной Рольв. Вы останетесь здесь с коляской, Барвинком и Виггинсом, которые за вами приглядят, а я пойду наверх с Рольвом и Тишайкой, которые присмотрят за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24