Боже, как я люблю Рождество!
– О, о, о! А вот и то, что нам нужно, – говорит Олли, указывая на дом, в котором гулянка идет полным ходом. – Что скажешь?
Пьяный хохот, свист петард и громкий голос Нощи Холдера, раздающийся из-за занавесок центральной террасы. Воздушные шары, искусственный падуб из пластика и гирлянда на елке во дворе. Я на сто процентов уверен в том, что хозяин дома расхаживает сейчас в отделанном мехом колпаке Санта Клауса и готовится организовать конкурсы.
Дело было двадцать третьего декабря, да к тому же еще и в субботу, вечеринок в тот день хватало повсюду. Уже через пять минут поисков мы наткнулись на это веселье, весьма для нас подходящее. Дома по обе стороны от этого дома пребывали в мрачном молчании и покое.
– Как тебе нравится вот этот? – спрашиваю я у Олли. Он рассматривает нарисованного на одном из окон того дома, на который я кивнул, Санту.
– Очень мило.
Мы останавливаемся за углом, выходим из машины и направляемся к дому, наблюдая, не выглядывает ли кто-нибудь из окон. Никто не выглядывает. Если не принимать во внимание шум, раздающийся из дома номер тринадцать, на улице царит полное спокойствие. Ни машин, ни людей – слишком холодно, никто не гуляет. Условия для работы идеальные.
Мы приближаемся по тропинке к дому номер пятнадцать, Олли держит в руке за спиной фомку. Я звоню в дверь, а Олли напряженно следит за окнами соседнего дома, боясь, как бы кто-нибудь не выглянул из них. Никто не выглядывает. По прошествии секунд двадцати Олли чуть было не удаляется к черному ходу, но не успевает. Свет в прихожей загорается, и раскрывается парадная дверь. На нас уставляется лысый очкарик.
– Что надо? – спрашивает он весьма недружелюбно. Мы с Олли переглядываемся и почти одновременно затягиваем рождественский гимн:
– Желаем вам счастливого Рождества, желаем вам счастливого Рождества, желаем вам счастливого Рождества и Нового...
– Проваливайте! – рявкает очкарик и захлопывает дверь.
– Очень по-доброму, не так ли? – произносит Олли, поднимая руку с намерением позвонить еще раз.
– Настроение у человека самое что ни на есть рождественское, – кричит кто-то со стороны соседнего дома.
Мы поворачиваем головы и видим хорошенькую улыбающуюся телку с бокалом в руке.
– Отвратный тип, – говорит Олли.
– Может, зайдете к нам, споете? – предлагает она. – Мы угостим вас вином и сладкими пирожками с миндалем и изюмом.
– Нет, спасибо, – отказывается Олли. – Пойдем, Бекс.
Я хватаю его за рукав, удерживаю на месте и шепчу:
– Эй, подожди, не стоит так торопиться. Выглядит несколько подозрительно: двое исполнителей гимнов убегают как от огня от приглашающих их на вечеринку людей, ты так не считаешь? Давай по-быстрому споем ей что-нибудь и тут же свалим.
Я ору телке в ответ.
– Проходить мы не будем, споем вам что-нибудь прямо здесь, во дворе. – Я поворачиваюсь к Олли. – Готов? Желаем вам...
– Минуточку! Минуточку подождите! – Телка ныряет куда-то внутрь дома. – Все сюда! Скорее сюда! Пришли исполнители гимнов!
– О чер-р-рт! Бекс, надо давать деру! – говорит Олли, но в эту секунду во двор дома тринадцать высыпает полдюжины людей в бумажных колпаках.
Последним выходит хозяин, муж той штучки, у него на голове – я же говорил! – шапка Санты, отделанная пушистым мехом. Мы с Олли подходим ближе. Рожи у нас обоих такие, будто мы держим во рту по лимону.
– Замечательно! Что вы нам споете? Может, «Тихую ночь»? – спрашивает Колпак Санты.
– Я такого гимна не знаю, – отвечаю я.
– Тогда «В яслях», – предлагает кто-то другой.
– Не-а, – говорю я.
– Значит, – произносит Колпак, – спойте то, что сами захотите.
Мы с Олли киваем и запеваем:
– Желаем вам счастливого Рождества, желаем вам счастливого Рождества, желаем вам счастливого Рождества и Нового года. Мы принесли для вас и для короля прекрасные подарки. Желаем вам счастливого Рождества и Нового года.
С несколько секунд они пялятся на нас в гробовом молчании, потом Санта констатирует факт:
– Вам нездоровится.
– А что, вашу мать, вам не понравилось? И что вы знаете о пении? – кричит Олли.
Они дают нам пакетик с несколькими сладкими пирожками с изюмом и миндалем и два пластиковых стаканчика с красным вином, быстро удаляются и закрывают за собою дверь. Мы с Олли возвращаемся к фургону и отправляемся на поиски другой вечеринки.
– И как так получилось, что тот лысый не попал на вечеринку? – спрашивает Олли.
Мы едем в другой конец города.
– Откуда мне знать, черт возьми? – отвечаю я. – Может, он им не нравится или же, наоборот, они ему не нравятся. А вообще какая тебе разница?
Все, что я знаю, что этого очкарика следует ограбить. Только не сегодня.
Три следующих праздника мы пропускаем, останавливаем свой выбор на четвертом. Расположенный с ним рядом дом приходится нам по вкусу. Здоровый домина с четырьмя спальнями, на приличное расстояние отдаленный от дороги, окруженный чудесным темным садом и высокой изгородью. Вечеринка в соседнем доме такая же шумная, как у Колпака Санты, только здесь, как мне кажется, все более дорогое – и выпивка, и закуски, и сладости. А люди – такие же придурки, как те, что угостили нас пирожками.
Я припарковываю фургон у обочины, вдоль которой тянется шеренга других тачек, мы выходим и, внимательно следя за окружающей обстановкой, приближаемся по обсыпанной гравием дорожке к приглянувшемуся нам дому. Олли надавливает на кнопку звонка.
– Сигнализация есть, ты не заметил? – спрашивает он. Я оглядел стены дома, еще когда мы только вышли из машины, коробки сигнализации не увидел, поэтому качаю головой.
– Я спросил про сигнализацию, – говорит Олли.
– А я, черт возьми, сказал, что ничего не заметил!
– Когда?
– Только что. Я покачал головой. Я еще раз качаю головой.
– А-а, но ведь я не смотрел на тебя. Олли опять отворачивается.
В холле по-прежнему темно, и Олли уже собирается взломать дверь, но я, вспоминая, как мы нарвались на очкарика, звоню еще раз, чтобы избежать очередного сюрприза. Проходит секунд тридцать, и я соглашаюсь с Олли, что никого нет. Мы обходим дом и обнаруживаем отличный путь проникновения – небольшое узкое окно над раковиной в кухне.
Олли достает из заднего кармана лом и взламывает окно. Мы мысленно считаем до пяти, удостоверяемся, что в доме по-прежнему тихо, я подтягиваюсь на руках и пролезаю вовнутрь.
С сушки с грохотом что-то летит на пол. Я становлюсь ногой в раковину и чертыхаюсь про себя – эти болваны оставили кучу грязной посуды. Второй ногой я, к счастью, опираюсь на что-то твердое, спрыгиваю вниз и открываю для Олли широкое окно. Он, забираясь, роняет на пол еще больше посуды – судя по звукам, и из металла, и из стекла.
Я быстро осматриваюсь по сторонам, замечаю микроволновку и портативный телевизор, выдергиваю шнуры из розеток, переношу и то, и другое к задней двери и опускаю на пол.
Олли уже включил фонарики прошел в гостиную. Обычно мы берем в гостиных телеки, видаки, стереосистемы и идем наверх, но Рождество – особое время года, в рождественские дни мы работаем по иной схеме. Когда я захожу в гостиную, Олли уже лежит на пузе, выгребая из-под елки подарки и разворачивая их. Я присоединяюсь к товарищу.
Фонарь у Олли в зубах, согнутыми в коленях ногами он и я пинаем воздух. Мы увлеченно рассматриваем, что приготовил для нас Санта. «Нинтендо», «Шанель №5», часы «Ротари», радиоуправляемый поезд и железная дорога, фен, Экшн-Мэн – все это нам подходит. А тапочки, галстук, перчатки, настольная игра «Секретные материалы», зонт и полдюжины книг (дарить книги на Рождество?!) остаются для тех, кому они нужны. Мы упаковываем выбранное и смотрим, что еще можем прихватить.
Олли выпивает бокальчик хереса, оставленного для Сайты, и глядит на коллекцию фарфоровых кошек в серванте, вероятно, прикидывая, войдут ли они все в его карманы, а я выношу к задней двери телевизор.
– Оставь ты эту дрянь на месте, и пошли наверх, – говорю я.
Мы находимся здесь минут пять, не больше, а дело почти уже сделано. Не люблю задерживаться в доме надолго, если знаю, что хозяева где-то поблизости. Стоит одному из них надумать вернуться и немного вздремнуть или поставить видак на запись, когда по телеку начинается что-нибудь интересное, и мы по уши влипли.
Я прохожу в спальню хозяев, а Олли – в соседнюю комнату. Судя по всему, сегодня над нами летает святой покровитель грабителей: на тумбочке рядом с кроватью я нахожу бумажник с семьюдесятью фунтами наличными и двумя кредитными картами. Хозяин, по-видимому, решил, что на пьянке в соседнем доме все это ему не понадобится. Хозяйка же свой кошелек не оставила. Наверняка утащила с собой в сумке вместе с набором принадлежностей для боевой раскраски, тампонами и половиной всех своих шмоток.
Я шарю по выдвижным ящикам комода, когда Олли входит в комнату и направляет луч фонаря мне в лицо.
– По-моему, мы нарвались на неприятности.
Мое сердце с силой ударяется о грудную клетку, а мочевой пузырь мгновенно наполняется до отказа.
– В чем дело? – спрашиваю я, шмыгая к окну и выглядывая наружу.
На улице никого нет, но, возможно, кто-то уже вошел в дом, хотя я ничего не слышал.
– Пойдем со мной, – говорит Олли, жестом показывая, что нам следует выйти из спальни. – Вот там.
Я следую за ним по коридору к третьей комнате справа. Олли останавливается в проеме двери и отступает в сторону. Я жду каких-нибудь объяснений, но Олли молчит. Просто стоит и светит фонарем вовнутрь комнаты. Я протискиваюсь мимо него и смотрю туда, куда падает луч.
– О господи! – все, что я могу сказать.
Мальчику на вид лет семь, а девочке и того меньше, максимум пять. Они смотрят на нас, парализованные от страха.
По щекам катятся струйки слез. Оба в пижамах и сидят на полу, прижавшись друг к другу. Мы не заметили бы их, если бы они спрятались где-нибудь в дальней части комнаты, но подобная мысль, наверное, даже не пришла им в голову. Я опускаюсь перед ними на корточки.
– Не свети прямо на них, – говорю я Олли. – Все в порядке, не происходит ничего страшного, не стоит нас бояться. Мы просто... Мы не сделаем вам ничего плохого. Верите? Как вы себя чувствуете? – Дети дрожат как осиновые листы. – Все в порядке, все в порядке...
– Нас прислали сюда ваши мама и папа, – говорит Олли.
– Да, ваши мама и папа попросили нас прийти с вечеринки и посмотреть, как вы тут. Они очень за вас беспокоятся.
Первым звук подает мальчик – громкое сопение, почти хныканье.
– Ваши родители захотели, чтобы мы проверили, спите вы или нет, и чтобы сообщили Санта Клаусу, что уже самое время положить под елку подарки.
– Эй, дядя Бекс, – говорит Олли. – Нам пора.
– Иди отнеси телек в фургон, – отвечаю я. – А я пока побуду здесь, надо убедиться, что они в порядке.
Олли разворачивается и выходит из комнаты, даже не попытавшись вступить в спор, что я расцениваю как очередное рождественское чудо.
– Эй, постой! – кричу я ему вдогонку. – Оставь поезд и Экшн-Мэна.
Спустя пять минут мне удается-таки уговорить детей вернуться в кровати и узнать после вереницы вздохов и всхлипываний, что их зовут Эшли и Сара. Любимая игрушка Эшли – его тираннозавр Рекс, а на Рождество он хочет получить велосипед, а Сара любит свою куклу и ждет от Санта Клауса дом для Венди.
Олли возвращается и кивает мне.
– Готово, пойдем.
– Мне и дяде... Роджеру пора уходить, но не волнуйтесь, ваши мама и папа...
– Два чертовых придурка, можете так им и передать, – отрезает Олли. – Бекс, твою мать, пойдем наконец отсюда!
– Поосторожнее с выражениями! – рычу я в ответ. – Здесь ведь дети.
– Ты меня достал!
Олли хватает меня за рукав, поднимает на ноги и тащит к двери.
– Нам пора, – шепчу я малышам. – Пока.
Мы сбегаем вниз по лестнице, вылетаем через заднюю дверь, на цыпочках крадемся по гравиевой дорожке к фургону, садимся в него и уезжаем.
– Вот ведь твари, – говорит Олли. – Бросили детей одних. Парочка скотов! А что, если бы мы были извращенцами, педофилами, убийцами или кем-нибудь еще?
Я полностью с ним согласен. Парочка скотов! Олли в таком бешенстве, что собирается вернуться, заявиться на ту проклятую вечеринку, выцепить этих двоих и устроить им такую порку, какой они оба заслуживают. Мы решаем, что это не лучшая затея, но оставлять все как есть не желаем. Поэтому двадцатью минутами позже звоним по 999 с автомата за пределами города, и я, накрыв рот старым носовым платком, сообщаю, что в таком-то доме на такой-то улице оставлены родителями двое маленьких детей.
Через десять минут в дом приезжает спецбригада. Они взламывают дверь и находят детей. В этот момент веселящиеся в соседнем доме начинают обращать внимание на посторонний шум, и родители детей с бокалами в руках наконец-то выходят на улицу.
Об этом случае написали в местной газете. РОДИТЕЛИ, ОСТАВИВШИЕ ДЕТЕЙ ОДНИХ ДОМА, АРЕСТОВАНЫ ПОСЛЕ ЗВОНКА ГРАБИТЕЛЕЙ. Этих двоих оштрафовали на пятьсот фунтов, а детей взяли на заметку как «воспитываемых в ненадлежащих условиях». Нас же с Олли прямо в статье поблагодарили за донесение на Осгудов.
Осгуды.
Как непонятно устроен мир.
Парочка скотов!

11
Дома кто-то есть

Естественно, встреча в доме Осгудов была не первой в моей практике. Нечто подобное случилось со мной и в тот раз, когда несколько лет назад я обчищал дом в новом жилом массиве на берегу реки. Готовились и я, и Олли к этому делу на протяжении нескольких месяцев. Один из наших приятелей, участвовавший в строительстве того дома, снял копию с ключа от парадной двери и продал ее мне за определенную сумму. Нам оставалось лишь дождаться момента, когда дом достроят, и в него въедут люди.
Прошло пять месяцев. Однажды, проезжая мимо, я заметил, что в доме горит свет, а на окнах увидел занавески. К сожалению, Олли – этот дурачина – в тот момент в очередной раз сошелся со своей старой подружкой, опять завязал с грабительством и стал порядочным человеком; он даже устроился на прежнюю работу – охранником у дверей «Глитси», в чьи обязанности входило не впускать вовнутрь посторонних и скидывать с лестницы пьяных. Я говорил ему, что его пташка наверняка спит с кем попало, пока он ночи напролет торчит на своей идиотской работе, но все без толку.
И вот я иду на дело один, хотя такой расклад не особенно меня устраивает. Ноя нуждаюсь в деньгах, а другие парни, кому я предлагаю сходить со мной в паре, отвечают отказом.
К Роланду я вообще не подхожу, выпить с ним чаю я всегда успею.
Вообще-то я и раньше не раз работал в одиночку, но, как уже сказал, не особенно люблю подобное положение вещей.
Короче говоря, в один из ближайших вечеров я еду в тот район на разведку. Оказывается, в этом коттеджике, приютившемся между здоровыми доминами с четырьмя и пятью спальнями – их бы я ограбил с гораздо большим удовольствием, – всего лишь одна спальня.
Я выжидаю несколько минут и принимаюсь следить за парадным коттеджа. Свет не горит, машин во дворе нет.
Войду и выйду, решаю я. Войду, пробуду внутри максимум пять минут и сразу назад. Я пересекаю дорогу, приближаюсь к дому, стучу в дверь, вытаскиваю из кармана ключ, быстро открываю замок, осторожно и бесшумно проникаю внутрь и негромко спрашиваю, есть ли кто дома, чтобы не нарваться на неожиданные неприятности. Потом закрываю шторы, достаю фонарик и приступаю к делу.
В гостиной стоит маленький телек, безбожно старая и ужасно маломощная стереосистема, в кухне микроволновка, в прихожей велосипед (дамская модель), привязанный – представьте себе! – цепью к батарее. Единственная более или менее приличная вещь, и та привязана цепью к батарее! И зачем хозяевам понадобилось это делать? Неужели просто закрыть дверь дома на замок для них недостаточно? Живут же на свете такие параноики!
В общем, я решаю быстро осмотреть шкафы и комоды на втором этаже, взять что смогу и умотать. Я нахожу шкатулку с драгоценностями, фотоаппарат, радиоприемник-будильник и пару штуковин для волос – не знаю точно, для чего они, но видел, как такими же пользовалась при мне Мэл. Я уже собираюсь спуститься на первый этаж в тот момент, когда раздается шум раскрывающегося парадного и в прихожей зажигается свет.
Проклятие! – думаю я. Вот черт!
Я подскакиваю к окну, но на нем специальные замки, их так просто не откроешь. Фомку я оставил в фургоне, подумал, она мне не понадобится, ведь в дом я вошел, открыв дверь ключом. В окно не выпрыгнуть и по лестнице не сойти вниз – я в западне. Все, что мне остается, так это, подгадав момент, все же быстро спуститься в холл, а пока где-нибудь спрятаться. Я шмыгаю под придвинутую одним краем к стене кровать и надеюсь, что все сложится наилучшим образом.
Мои надежды не оправдываются.
Она входит в спальню, скидывает с ног туфли и начинает снимать с себя форменные одежды медсестры. Конечно, я с удовольствием рассказал бы, что эта особа – высокая сногсшибательная блондинка и что, обнаружив меня под своей кроватью, она приятно удивляется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24