А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Именно такие обожала Исабель – они подчеркивали ее южную красоту. А вот француженка брала исключительно природным обаянием, хотя никогда не задумывалась об этом. Ей бы и в голову не пришло не то что носить – даже примерить какие-нибудь блестящие висюльки!
Родриго долго разглядывал злополучную серьгу, пытаясь понять, в какой момент она выскочила из-под люмографа. Неужели на него нашло затмение, мозг отключился, а рука, повинуясь каким-то странным рефлексам, продолжала рисовать?
Он представил себя на приеме у психоаналитика. «Любопытный случай, – сказал бы тот. – Вы хотите вернуть прошлое, не догадываясь, что любая ваша попытка обречена на провал. Когда-то вы повстречали необычную женщину и вообразили, что она идеал, как некая абстрактная Прекрасная Дама для средневекового рыцаря. Эта мысль полностью овладела вашим сознанием. Настолько, что все достоинства вашей нынешней пассии меркнут, когда вы пытаетесь сравнить ее с объектом несбыточных желаний. Но природа берет свое. Она заставляет вас больше жить настоящим, упиваться текущими минутами бытия. Это не значит, что в вашей памяти угаснут воспоминания о той женщине. Но вы будете относиться к ним именно как к воспоминаниям, не пытаясь изменить то, что невозможно изменить в принципе. Я бы сказал, что вы расстаетесь с миром иллюзий и постепенно, небольшими шажками, возвращаетесь к реальности, чтобы окончательно в ней утвердиться. Да, часто бывает, что теми, с кем отношения складываются легко и просто, без мук и терзаний, дорожат меньше. Но это заблуждение. Научитесь ценить свою подругу так, как она того заслуживает, и вы поймете, что можете быть с нею счастливы. Да что там “можете” – обязательно будете! То, что вы практически бессознательно выводите черты ее лица – вот они, те самые небольшие шажки. Не пытайтесь от этого избавиться. Вы не больны – напротив, выздоравливаете».
«Наверное, так оно и есть, – подумал Родриго. – Неужели так легко разложить душу по полочкам, ни разу не прибегнув к простым, но всё объясняющим понятиям “любовь” и “отсутствие любви”? Видимо, в самом деле легко. Но почему же меня не утешают эти безупречные выкладки? Почему мне по-прежнему тяжело? Что это – временная боль, без которой не обходится заживление ран?»
Воспоминания вновь занесли его на Оливию. Что если Мак, экспериментируя над ним, не просто удовлетворял свое любопытство, а выступал в роли психотерапевта? Ты мучишься оттого, что не можешь обладать любимой женщиной? Так получи ее! Обладай! Наслаждайся тем, как она стонет и задыхается под тобой, лови рвущееся из прекрасных губ бесстыдное и святое слово «еще»! Ну вот ты и познал то, к чему так долго стремился. И не думай, что тебя надули, подсунув наспех состряпанную фальшивку. Поверь, в реальной жизни у вас всё было бы именно так. Фирма гарантирует! Как видишь, ничего сверхъестественного не произошло. Приятно, конечно, чертовски приятно, но сказать, что ты переродился в высшее существо, испытал ощущения, недоступные никому из смертных, было бы большим преувеличением. Так успокойся и сохраняй душевное здоровье. То, что ты считал главным в жизни, оказалось всего лишь одним из ее этапов. Ты его прошел, но сколько их еще будет впереди…
Родриго вскочил.
«К черту! – подумал он. – Чего я добиваюсь этим самокопанием? Встряхнись, идальго! У тебя всё хорошо, просто замечательно. Брось марать хромопласт, сходи развейся. Куда? Да хотя бы посиди у шефа – всё равно надо как-то убить время. Повод? Придумаешь по дороге – лишь бы не оставаться в этих стенах, где всё сейчас пропитано твоей слабостью и болью…»
Действительно, ему надо было каким-то образом убить полчаса до совещания. Видимо, в его ходе и решится, могут они вообще что-либо сделать на Камилле или так и останутся пассивными наблюдателями. Этот вопрос не давал покоя Норрису, который остро переживал неудачу с Кристаллом. Он даже пытался подгонять Симакова, но тот разводил руками: «Вы же не хотите, Хью, чтобы мы завершили исследование наспех, вместо полноценного продукта выдали полуфабрикат. Моим сотрудникам нужно время – сами понимаете, работа непростая».
Времени понадобилось целых восемь дней – как известно, Господь сотворил мир за несколько меньший срок. Ученые стойко хранили молчание, но по их возбужденному виду можно было судить, что назревает грандиозное открытие. Только что оно принесет людям? Для служителей науки минус – тоже результат, но никак не для десантников. Они уже совершенно извелись, когда Симаков наконец объявил, что работа закончена…
Норрис снова перебирал свои камушки. На этот раз, увидев Родриго, он не потрудился их убрать, только кивнул на кресло: садись, мол.
Родриго сел, не зная, что сказать. В сущности, у него и не было желания что-либо говорить. Хотелось просто сидеть и смотреть на шефа – такого задумчивого, спокойного, оставившего свои недавние треволнения где-то в другом мире. По-видимому, его молчание устраивало и Норриса. Он тоже общался с прошлым, но не так, как Родриго, а по-своему – без всякой надежды изменить когда-то вынесенный судьбой приговор. Можно тешить себя мыслью, что всё еще образуется, продолжать упорно цепляться за соломинку – но только не в том случае, когда второй ее конец уходит в могильную черноту. Шеф просто вспоминал, не травя себе душу, но все эти годы храня в ней тихую скорбь. Наверное, такое состояние было ему необходимо – просто для того, чтобы не превратиться в отдающий приказы автомат. Кто знает?
Так они и сидели, ничуть не тяготясь обществом друг друга, напротив – словно войдя в безмолвный контакт. Как заговорщики, между которыми уже всё сказано, но ощущение причастности к тайне, сладостное и тревожное, связало обоих тонкой невидимой нитью, не давая так просто взять и разойтись.
И вот подошло время узнать, что для них приготовили ученые мужи.
– Пойдемте, – сказал Норрис, пряча камни. Как только он убрал последний, загадочную просветленность на его лице сменила обычная угрюмость – шеф явно не ждал от совещания ничего хорошего.

Симаков, как положено, восседал в центре, но держался очень скромно, всем своим видом показывая: я всего лишь планетолог, так что ничего интересного вам не расскажу. Действительно, главные роли сегодня играли физики – Тупицын и Леви. Даже их позы выражали ответственность момента. Однако первыми выступили не они.
– Послушаем Дональда Бигла, – сказал Симаков и сразу словно отодвинулся куда-то вглубь, за несколько спин, чтобы через некоторое время выскочить вновь и объявить следующего оратора.
В отличие от своего шефа, биолог «застенчивостью» не страдал.
– Я уверен, что мой доклад никого не оставит равнодушным, – начал он, аккуратно подчеркнув слово «мой». – За дни, прошедшие после эксперимента, мы узнали новое о силиконовых деревьях. Сначала думали, что это особая форма жизни, зародыши которой путешествуют по космосу в виде спор. Какое-то количество их, а может, всего одну, случайно занесло на Камиллу, где оказалась подходящая питательная среда. Эту гипотезу пришлось отвергнуть, когда был обнаружен Кристалл. Стало ясно, что именно его создатели «засеяли» планету спорами кремнийорганической жизни. Зачем? – Он обвел взглядом десантников, словно ожидая, не захочет ли кто из них раскинуть мозгами, но сам же и ответил: – Версий было несколько. Проще всего предположить, что родная планета этих существ не может их прокормить, вот они и разводят плантации везде, где позволяют условия. Но поверить в это трудно. Вряд ли цивилизация, доросшая до межзвездных путешествий, озабочена тем, как насытить желудок. Мы, например, продовольственную проблему решили задолго до того, как проникли в глубокий космос. Поэтому куда вероятнее гипотеза, что на Камилле поставили опыт. Здесь сплошная кремнийорганика, а жизни нет. Не хватает какой-то затравки. Вот пришельцы эту затравку и внесли. Они положили начало силиконовым лесам, то есть инициировали эволюцию, рассчитывая, видимо, получить в итоге совершенно необычные существа.
– Эволюцию? – переспросил Норрис. – Но тогда им пришлось бы запастись изрядным терпением. Насколько мне известно, это дело долгое. Миллионы лет, даже миллиарды…
– Это не проблема, – без заминки ответил Бигл. – Если они могут запустить такой процесс, то, наверное, сумеют и многократно его ускорить. Тем не менее рухнула и эта гипотеза. О какой, скажите, эволюции может идти речь, если жизнь, едва зародившись, старается покончить самоубийством?
Вот этого Родриго никак не ожидал! Он вспомнил, каких удивительных тварей создал на Оливии Мак – им как будто не грозил короткий век. Хотя… Кто может знать, что на уме у творца? Наскучит одна игрушка – разберет ее на атомы и начнет с тем же увлечением «лепить» вторую. Но всё-таки в то, что властелин Оливии презреет примитивную органику и когда-нибудь решит прихлопнуть всю окружающую его буйную жизнь, верилось с трудом. А тут… Чего же он тянет, этот Бигл? Красуется перед профанами своим умом?
Похоже, так оно и было. Выдержав внушительную, но совсем не обязательную паузу, биолог продолжил:
– Я не знаю, как это еще можно назвать. Дело в том, что деревья, по сути, губят собственную планету! Их рост в высоту практически завершился, зато корни продолжают стремиться вглубь, и конца этому процессу не видно. То, что мы сейчас наблюдаем на поверхности, – это лишь ничтожная часть айсберга. Вот, пожалуйста!
Над белым кругом голопроектора сформировалась картинка. Сначала Родриго показалось, что в воздухе висит клубок коричневых змей – иногда они образуют такие скопления, чтобы, согревая друг друга переплетенными телами, впасть в зимнюю спячку. Лишь приглядевшись, можно было понять, что это не гнездо оцепеневших рептилий, а просто-напросто корни. Некоторые из них достигали чудовищной толщины – по-видимому, десятков метров в диаметре. Судить об этом было можно, сравнивая подземных монстров с отрастившими их деревьями. Последние выглядели настолько убого, что напоминали даже не хилых карликов земной тундры, а пушок плесени, покрывшей здоровенную сырную голову… Десантники загудели.
– Да какой тут айсберг! – выразил общее мнение Норрис. – Здесь же прямо… – Он пытался найти сравнение, но никак не мог. – И всё это добро… тут, под нами? Жуть какая-то! А смысл?..
– Очевидно, первой задачей силиконовой жизни было как можно быстрее распространиться по планете. Вегетативный способ размножения – с помощью боковых корней – тут не подходил: если сделать ставку на него – пройдут годы. Другое дело – семена, разносимые воздушными потоками. Вот и выстроилась цепочка – первичные зародыши (откуда они взялись, мы пока не знаем) – первичные деревья – плоды-аэростаты – Спиральные Облака – черный дождь – второе поколение деревьев… Ну и так далее. Дело пошло очень быстро: мы и оглянуться не успели, как вся поверхность Камиллы была покрыта лесами. Итак, первая задача выполнена, особой надобности в деревьях, которые являются лишь органом размножения, больше нет. Они перестают расти, прекращается образование плодов – соответственно исчезают и Спиральные Облака. Теперь главную роль играют корни. Я избрал этот термин только затем, чтобы было понятно неспециалистам. На самом же деле они являются основой силиконового суперорганизма, как мицелий – основой гриба.
– Суперорганизма? – снова переспросил Норрис. Казалось, он не верит своим ушам.
– Именно! Постепенно все корни сплелись в единую сеть. То, что вы видите здесь, – Бигл кивнул на проектор, – лишь незначительный ее фрагмент. Как только сеть замкнулась, началась новая фаза. Корни стали неограниченно удлиняться, пронизывая кору планеты на сотни метров вглубь. Поскольку конкурентов у суперорганизма нет, вывод напрашивался сам собой. И расчеты его подтвердили: через несколько месяцев, максимум через год, силиконовая жизнь попросту сожрет Камиллу. Что это как не самоубийство?
– Но постойте! – не вытерпел Родриго. – Вы так уверенно говорите «сожрет». А ведь Камилла – это не только кора. За ней следует мантия, дальше – расплавленное ядро. Чем глубже, тем выше давление и температура. Какая жизнь это выдержит? Вы утверждаете, что у корней неограниченный рост. Но, видимо, барьеры всё-таки есть, и этот суперорганизм скоро в них упрется?
– Хороший вопрос. Если исходить из привычных представлений, так оно и есть. Но мы имеем дело с объектом, который ломает эти представления. Дело в том, что уже сейчас в нижнем слое корневой системы отмечены странные образования. Полагаю, им не составит труда добраться до самого ядра.
– То есть… как?
– Видите ли, структура этих образований уже не столько биологическая, сколько энергетическая. Своеобразный симбиоз вещества и поля. А для поля барьеров, о которых вы говорите, не существует. Как произошел этот симбиоз, объяснить не могу. Пока не могу, – тут же поправился Бигл. – Ни один биолог с таким еще не сталкивался. Но раз явление существует, буду… будем его изучать.
Родриго умилила эта оговорка. Бигла, похоже, бесила мысль о том, что кто-то сможет примерить один из предназначенных ему лавровых венков. Лишь в последний момент честолюбивый юноша был вынужден признать, что в одиночку он с такой проблемой не справится.
– Спасибо, Дональд, – поблагодарил Бигла Симаков. – Что ж, биология свое слово сказала, настала очередь физики. Прошу!
Леви посмотрел на Тупицына. Тот кивнул:
– Начинай, Роберто. Я – за тобой.
– Хорошо. – Леви потеребил короткую черную бороду, собираясь с мыслями. Эта борода была предметом его гордости и одновременно поводом для насмешек со стороны коллег. Но он, наверное, не расстался бы с нею даже в обмен на престижнейшую научную премию. – Как вы знаете, мы здесь для того, чтобы изучить Кристалл. С прочими проблемами группа доктора Симакова справилась блестяще, но решить эту было невозможно без привлечения специалистов-физиков. Кристалл оказался слишком необычным объектом. По сути, не вызывают сомнений лишь два момента. Во-первых, этот феномен каким-то образом связан с силиконовой жизнью, а во-вторых, сам он по своей природе не имеет с какой бы то ни было жизнью ничего общего. Вы спросите: чем же в таком случае объясняется его непрерывный рост? Не скрою, был соблазн рассматривать объект именно как кристалл. Вы ведь знаете, при определенных условиях они могут увеличиваться, полностью сохраняя свою структуру. Но эта гипотеза лопнула, едва успев родиться. Не бывает кристаллов, способных генерировать силовое поле. Кроме того, любой минерал состоит из молекул, а здесь нет даже намека на атомное строение. Анализатор молчит! Таким образом, осталась единственная приемлемая версия: Кристалл – некое устройство, но не механическое, а энергетическое. Он внедрен на Камиллу в виде зародыша, который развивается, повинуясь заложенной программе. Принцип действия этого устройства мы и пытались узнать, проводя эксперимент.
Родриго глянул на Норриса: лицо у того при упоминании об эксперименте стало каменным. Это не укрылось и от внимания физика.
– Кое-кто считает, – продолжил Леви, в упор глядя на шефа десантников, – что мы потерпели полную неудачу. Но это с какой стороны посмотреть. Ничто не дается даром. Потеряв нескольких роботов, мы приблизились к пониманию истины. Думается, не такая уж большая цена. Может, я выражаюсь несколько высокопарно…
– Короче, – перебил его начинающий терять терпение Норрис, – вам удалось выяснить, из чего состоит Кристалл?
– Полагаю, что да. Он представляет собой кокон свернутого пространства.
Наступила звенящая тишина. Над проектором уже минут пять висело изображение диковинного прозрачного замка, и сейчас Норрис ощупывал взглядом каждую его грань, пытаясь осмыслить услышанное. Наконец он сдался:
– Как это?..
Физик пожал плечами:
– Популярно объяснить я не могу. Придется как минимум полчаса выписывать уравнения, которые вам ничего не дадут. Скажу лишь, что основные формулы СП были выведены еще до моего рождения, но доказать, что оно действительно существует, до сих пор никому не удавалось. Это совсем другая штука, нежели искривленное пространство, в котором по большому счету мы все и живем. Суть иная…
Родриго вспомнил о том, какие фокусы со временем-пространством вытворял Мак, и ему стало не по себе. Создавалось впечатление, что человечество с его непомерными амбициями – на самом деле всего лишь карлик, делающий робкие шаги во Вселенной в окружении гигантов.
– А силовое поле Кристалла? – спросил он. – Дополнительная защита? Но если роботы прошли сквозь него, а кокона СП не одолели, то это напоминает… как бы выразиться… Ну, в общем, всё равно что бронированное убежище решили для страховки обнести еще и деревянным забором.
– Нет, совсем не так, – возразил Леви. – Мы пришли к выводу, что поле – это только побочный эффект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50