Все с интересом расс
матривали новое лицо и оценивали городскую одежду, а в задних рядах неск
олько мужиков затеяли спор о примерной стоимости рыжих сапог. Чувствова
л я себя донельзя глупо и поскорее нырнул обратно в толпу.
Ц Поминки ввечеру, в доме Хуансло Хита, Ц объявил старейшина, и мы с обле
гчением, чтоб не сказать Ц с радостью, разошлись.
Я собирался в тихом одиночестве хорошенько осмотреть дом и заодно поиск
ать «капиталец», но тщетно Ц то и дело появлялись селяне, якобы для того,
чтобы принести свои никому не нужные соболезнования, а на самом деле, что
бы попялиться на меня и, если представится такая возможность, прихватить
на память о покойном что-нибудь интересное. Возможности такой я, впрочем
, никому не предоставил. Потом из вечерней прохлады сада возникла монуме
нтальная фигура скорбной вдовы, надеявшейся выторговать пару-тройку ме
рцалов… и не выторговала. Всплакнув для порядка, она, позвав на подмогу не
скольких женщин, принялась вместе с ними переносить из своего дома посуд
у с едой и бутыли с напитками.
Вслед за похоронами не сложились и поминки.
Не сложились главным образом потому, что все, включая и меня, напились. Вер
нее будет сказать Ц все, во главе со мной. Я оказался в этом смысле застре
льщиком потому, что после трехмесячного вынужденного воздержания подд
ался опьянению удручающе быстро, несмотря на обильную закуску.
К вечеру горница была битком набита селянами. За уставленным посудой дли
нным столом они сидели чуть ли не на коленях друг у друга. Стол имел достат
очную ширину, чтобы во главе уместились двое, так что двое туда и сели Ц я
и старейшина. На противоположном конце расположился лекарь, место рядом
с ним пустовало в ожидании все еще корпевшего над своей писулькой головы
. По левую руку от меня устроился сияющий неуместной сейчас улыбкой Дерт,
сын Дарта, по правую от старейшины Ц насупленный гробовщик.
Когда все расселись, дед Заяц поднялся и загнул прочувственную речугу за
упокой души «всеми нами почитаемого, дорогого Хуансло Хита». Народ зати
х, я скорчил скорбную мину, мы выпили… Заскрипели лавки, зазвенела посуда,
и общих тостов больше никто не произносил. Вскоре о дорогом покойном как-
то подзабыли Ц атмосфера стала непринужденнее, голоса громче, и мрачные
мысли, обычно сопровождающие такое мероприятие, как поминки, отпустили
собравшихся. Чувствуя, что быстро пьянею, я налегал на закуски, но это не о
чень-то помогаю.
Старейшина, попыхивая трубкой, к дыму которой слабо, но вполне явственно
примешивался пряный аромат безумной травы, придвинулся ко мне.
Ц Да, странным был твой старикан, Ц задумчиво продребезжал он. Ц Стран
ным и скрытным.
Ц Во-во, Ц подтвердил Дерт, сын Дарта, навачившись на стол с другой сторо
ны.
Ц Ты-то сам его хорошо знал? Ц осведомился дед Заяц.
Ц Нет, не очень. Так, встречались несколько раз, да и то давно. А в чем прояв
лялась эта его… странность?
Ц Ну вот, к примеру, с чего он жил? Сад садом, а на земле не работал никогда, н
ичего не выращивал, ни по кузнецкой части, ни по плотницкой, ни по скорняжн
ой или какой другой мастаком не был, однако ж на что-то существовал, и день
жищи у него не переводились… Вот токмо что в разных штучках-дрючках меха
нических кумекал.
Я хорошо представлял себе, с чего именно жил Хит, но распространяться об э
том не стал.
Ц Что за штучки-дрючки?
Ц Да хоть бы часы эти, из которых змий вылезает и искрой щелкает. Ты город
ской человек. Скажи, видал, чтоб где-нибудь в городе торговали такими ходи
ками?
Ц Не видал, Ц согласился я.
Ц Ну вот. И однако ж где-то он их взял или сам сделал. Он и кузнецу покойном
у новые меха соорудил, а из старых железок дитям мелкие самодвижущиеся п
овозки мастерил. Такие, что повернешь ключик, они зажужжат и поедут. А мне
как-то рычаг с вертелкой к колодцу приспособил, так что теперь ежели ведр
о с водой подымешь, то оно вдвое легшее кажжется. Ц Дед Заяц прикрыл глаз
а и медленно, со вкусом повторил: Ц «…Особо выделяются благородством ду
ш местное начальство, старейшина и голова…» Ведь не «голова и старейшина
», а именно «старейшина и голова»… Понимал старик!
Ц Выпьем за это! Ц вклинился Дерт, сын Дарта, и мы выпили.
Голоса звучали все громче, краски становились ярче и в то же время трудно
определимей.
Ц Ну, кумекал дед в мех… механике, Ц промямлил я. Ц Что ж тут странного?

Ц Да вот еще гости его…
Ц Точно, были гости, Ц подтвердил Дерт, сын Дарта.
Я заинтересовался:
Ц Какие гости?
Ц Все странные людищи, в одеже городской, но не такой, как у тебя, а чудной,
невиданной… Бывало, вроде нет у него никого, а потом вдруг утром вывалива
ют… или, наоборот, несколько человек приходят, шасть в дом, а назад и не вых
одят. И вечером не выходят, и на следующий день не выходят, и вообще не выхо
дят…
Много у Хита было поставщиков краденого вроде меня, решил я, а вслух предп
оложил:
Ц Да, может, они ночью уходили. Под утро. Дом-то на отшибе стоит, за пригорк
ом, из селения не видать… Или кто намеренно наблюдал?
Старейшина махнул рукой и пыхнул дурманным дымком.
Ц Нет, конешно. Кому оно надо, наблюдать? Но тады почему нощью? От кого прят
ались и зачем? А ранее с ним еще какой-то мужичок жил Ц здоровый брунет, хм
урый, ни с кем не водился… Рожей Ц чистый зверь, для такого бошку кому-ниб
удь снести Ц тьфу и растереть. После исчез… Не, че ни говори, чудным был тв
ой старик. И почему, спрашивается, аккурат в ночь перед его смертью исчезл
о тело кузнеца?
Я возразил:
Ц Ну, уж это вы загнули, дед Заяц. Кузнеца приплели! Спору нет, случай невид
анный, но одно к другому совсем не лепится.
Ц Вот я и размышляю…
Ц Нечаво! Ц высказался Дерт, сын Дарта. Ц Хит, може, и смурной старичок б
ыл, а Уиш свой паренек. Так шо выпьем по этому случаю.
Ц Може, еще кто из его странных знакомцев заявится, Ц резюмировал старе
йшина. Ц Так что будь осторожен, Уиш.
Ц А я всегда осторожен.
Ц За это и выпьем!
После этого меня окончательно развезло. Смутно запомнилось то надвигаю
щееся, то отступающее лицо деда Зайца, что-то долдонящего мне на ухо, Дерт,
сын Дарта, вначале поддакивающий ему, а потом впавший в прострацию, вьющи
йся вокруг пряный запашок безумной травы…
Потом откуда ни возьмись появилась молодая селянка, видимо плененная мо
ей городской одеждой и светскими манерами, и стала приставать, но я, один Д
еметриус знает почему, принял ее за вдову кузнеца и все повторял: «Уйдите,
тетка, нет у меня сейчас десяти монет!» Ц «Какая я тебе тетка? Ц говорила
она. Ц Я ж моложее тебя буду. И денег мне не надо». Так и не добившись от мен
я толку, селянка исчезла, а на ее месте вновь возник Дерт, сын Дарта, с прили
пшей к губе стружкой квашеной капусты, которую он безуспешно пытался сли
знуть. Вслед за этим откуда-то выплыл лекарь. Размахивая слухательной тр
убкой, он кричал: «Хоть ты меня расчлени, а не было ему восьмидесяти! Ему и ш
естидесяти, если хошь, не было!» Затем из продымленного воздуха оформила
сь фигура обозленного на весь свет головы, так и не закончившего со своей
писулькой в связи с общей туманностью и трудноописуемостью случившего
ся. Дерт, сын Дарта, поднес ему полный стакан, голова опрокинул его одним м
ахом, и отпрыск Дарта полез к нему целоваться, но голова с размаху залепил
ему здоровенным кулачищем в ухо. Дерт, сын Дарта, скрылся под столом и прил
ег там передохнуть; кто-то закричал, заколотил по лавке, кто-то запел, но эт
ого я уже почти не слышал, потому что пение и голоса слились в однообразны
й гул, горница вместе с мебелью и людьми закружилась, огни свечей замерца
ли, краски смазались в тошнотворном водовороте, и все исчезло.


* * *

Я проснулся в темноте от жажды и ощущения, что язык прилип к нёбу, губы спе
клись, а гортань превратилась в обильно посыпанный сухим песком жестяно
й желоб.
Проснулся и, как водится, не сразу понял, где нахожусь.
Поскрипывали половицы, что-то тикало, а в общем Ц тишина и темнота, хоть г
лаза выколи.
«Это часы тикают», Ц сообразил я. Они тут же закряхтели, засипели, в темно
те вспыхнули голубые искры. Невидимая мне голова дракона прокашлялась д
ва раза и скрылась в таинственных недрах часового механизма. «Два часа н
очи», Ц проницательно подумал я и осторожно сел. В голове противно зазве
нело, меня подташнивало.
Темнота периодически начинала покачиваться и куда-то плыть. Вскоре в не
й обнаружилось чуть более светлое пятно, я осторожно встал с лавки и на по
дгибающихся ногах пошел в его сторону.
Тусклый свет звезд лился в окно. Я приник лбом к холодному стеклу и увидел
колодец. Это придало моим действиям целеустремленность Ц шаря перед со
бой руками, я пошел в направлении двери и тут же ударился об угол стола тем
местом, которым ударяться хотелось бы менее всего. От боли затошнило сил
ьнее.
Ц … ! Ц высказался я, скрипя зубами.
На столе звякнуло, опустив руку, я нащупал бутыль. Поднял ее, на несколько
секунд приник спекшимися губами. Звон в голове стих. Двигаясь уже более у
веренно, я отыскал дверь и вышел из дому.
Одно ведро я вылил на голову, чуть ли не половину второго выпил Ц никогда
еще обычная колодезная вода не казалась мне такой вкусной.
Вернулся в дом, натыкаясь на мебель, отыскал свечу, зажег ее, для порядка е
ще раз приложился к бутылке и сел на лавку. Так, уже лучше… Можно было ожид
ать, что кто-нибудь из перепившихся беляновцев без приглашения располож
ится на ночлег, но нет, в горнице и, наверное, во всем доме, никого, кроме мен
я, не оказалось.
«Скрр… скрр…» Ц поскрипывали где-то за стеной половицы. Взяв со стола яб
локо, я задумчиво откусил. Итак, Хуансло Хит умер от сердечного удара, как
и кузнец за день до того. Что-то в этом было, но я пока не мог сообразить, что
именно. Случай с кузнецом вообще непонятен, и не лез ни в какие ворота. Ком
у, Великий Ливий, могло понадобиться его тело? И зачем? Ясно дело, одна смер
ть связана с другой, вот и старейшина что-то подозревает… Да, дед Заяц хит
рющий старикан, не чета гробовщику и Дерту, сыну Дарта. Заметил неувязочк
у с письмом, да виду не подал. Нет ему в том никакой выгоды, да и рассчитывае
т наверняка позже что-нибудь с меня поиметь. Ладно-ладно, подумал я, со ста
рым хрычом мы еще разберемся. Надо будет завтра, то есть уже сегодня, хорош
енько пошарить в доме. А вообще, по большому счету у меня свои заботы, и вся
эта местная суета мне до фени. Хуансло Хит помер от удара Ц так не я ведь т
ому причина, тело кузнеца из церкви исчезло Ц но не я ж его спер. Организм
у старика оказался не по возрасту крепкий Ц что ж мне теперь, удавиться?

Под окном застрекотало какое-то насекомое. Половицы скрипели, часы тика
ли. Я еще раз приложился к бутылке и закусил яблоком. Эх, покурить бы. Интер
есно, есть здесь где-нибудь табак? Надо поискать… Не успев додумать мысль
, я вскочил с лавки, судорожно нашаривая в кармане рукоятку бритвенного н
ожика.
Дом был очень старый, и, в соответствии с природой всех старых домов, он ос
едал медленно, но неуклонно. Так что деревянным рамам в окнах было положе
но время от времени потрескивать, а деревянным половицам Ц скрипеть, но
дело в том, что половицы скрипели только в одном месте, где-то за стеной в г
лубине коридора, и скрипели очень уж равномерно, как будто там кто-то медл
енно ходил.
В темном доме на окраине селения Беляны кроме меня находился кто-то еще.


Глава 3

За одно мгновение я успел подумать об исчезнувшем теле кузнеца, теперь в
от самостоятельно пришедшем сюда Ц неизвестно зачем… Об умершем стари
ке, выползшем из гроба и вернувшемся Ц непонятно для чего… Просто о граб
ителе, забравшемся в дом, чтобы украсть… Один Деметриус ведает что.
И тут вспомнил: селяне считают, что у Хита припрятаны деньги. Наверное, кто
-то решил утащить капиталец, пока новоявленный внук-наследник валяется
пьяный. Точно, так и есть! И никаких выползающих из гробов мертвецов и брод
ячих трупов.
Страх исчез, вытесненный злостью и решимостью помешать непрошеному пре
тенденту. Сжимая одной рукой ножик, другой я взял свечу, на цыпочках подкр
ался к двери и приложил к ней ухо.
«Скрр… скрр…» Ц половицы скрипели в другом конце коридора. Я плечом рас
пахнул дверь и вывалился из горницы, вытянув перед собой руку с ножом.
Коридор был пуст. Огонь свечи колебался, моя тень то удлинялась, то съежив
алась на полу. Затаив дыхание, я прислушался.
«Скрр… скрр…» Ц звук, как казалось теперь, доносился сверху, из круглой к
омнаты в башенке. Что ж, кто бы он ни был, оттуда никуда не денется…
Свеча уже почти догорела. Возле лестницы я задул огонь, положил свечу на п
ол и начал подниматься, очень осторожно ступая в темноте.
Скрип стал громче, но затем, когда я преодолел уже почти всю лестницу, смол
к. Я замер. Раздался такой звук, будто кто-то приоткрыл ящик, потом приглуш
енное звяканье. Я перенес вес тела вперед, на последнюю ступень. Опять тот
же звук Ц ящик закрыли, Ц затем «скрр… скрр…» Ц и тихое бормотание.
Под ногой громко и протяжно затрещала ступень.
«СКРР! СКРР! СКРР!» Ц раздалось в комнате, а затем послышатся еще какой-то
звук непонятной природы.
Я рванулся вперед, ударился грудью о дверной косяк, охнул, нащупал ручку, р
ванул ее и ввалился в комнату, размахивая ножиком.
Сквозь эркеры струился тусклый звездный свет, он озарял уже знакомую обс
тановку Ц круглый стол-гриб, стулья и огромный шкаф.
И никого здесь не было.
Тяжело дыша, я заглянул за стол, потом за шкаф. Пусто.
И половицы теперь не скрипели.


* * *

Я сидел на полу, скрестив ноги, и пытался отыскать в ящиках стола ключ от ш
кафа, который, как оказалось, был заперт. В ящиках обнаружились разные вещ
и, но ключа там не нашлось.
Его мог заменить длинный ржавый гвоздь, но он даже не влез в замочную сква
жину, хотя, судя по толщине, должен был влезть. Когда я попытался вставить
его, в шкафу что-то еле слышно прожужжало… Или мне показалось? Я уже не вер
ил своим ушам. Но половицы точно скрипели, я же слышал… Или все же показало
сь? Куда делся тот, кто скрипел? Через эркеры он выпрыгнуть не мог, ни один и
з них не открывался, я проверил. Никаких скрытых люков и потайных дверей з
десь не имелось. Или это призрак, внезапно испугавшийся бритвенного ножи
ка и саморассосавшийся в эфире за мгновение до моего появления? Но, во-пер
вых, я не верил в нечисть, во-вторых, призрак ничем не мог скрипеть просто и
з-за своей потусторонней природы.
Спустившись, я перелил содержимое одной из бутылей во флягу, прихватил о
гниво, огарок свечи, вернулся и сел возле стола. Содержимое ящиков оказал
ось любопытным.
Перво-наперво обращала на себя внимание выполненная в виде галеры масси
вная пепельница из дымчатого стекла. В ней даже имелись уключины, в одной
лежала наполовину выкуренная толстая как сарделька сигара с тремя золо
тыми колечками посередине. Интересно, где это в Западном Ливии делают та
кие сигары? Отхлебнув из фляги, я прикурил и осторожно затянулся. У дыма бы
л сладковатый незнакомый привкус, но без признаков какого-нибудь дурман
а.
Еще здесь лежали несколько деревянных палочек с заточенными концами, на
значения которых я не понял, и маленькая коробочка из плотного негнущего
ся пергамента. Две более узкие стороны коробочки покрыты шершавым корич
невым налетом, на одной из широких сторон изображена та же стеклянная пи
рамида, что и на панно, но без одноглазого чудища. Внутри я обнаружил спичк
и, непривычно тонкие и с очень маленькими коричневыми головками. Достав
одну, я чиркнул о подошву сапога… и ничего не произошло. Чиркнул еще раз Ц
и опять ничего, только головка раскрошилась. Я достал вторую спичку, пове
ртел в руках коробочку, подумал и чиркнул об одну из коричневых сторон. Сп
ичка загорелась, но как-то непривычно Ц без шипения, без запаха серы, поч
ти без дыма, ровным красным огоньком. Когда спичка догорела до середины, я
уронил ее в пепельницу и проверил оставшиеся ящики.
В одном лежал скомканный лист пергамента… нет, не пергамента, а чего-то оч
ень похожего на пергамент, но более тонкого с виду и белого цвета. Он, каже
тся, был вырван из какой-то книги, потому что вверху на нем стояли цифры Ц
«235», а под ними шел текст, начинавшийся с отдельно выделенных слов: «Издат
ельство „ТОШИ ЗЕТ". Иеронимус Шейляни, „КРУПНЕЙШИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВЕКА", То
м Ц I». Шрифт был вычурный, и фразы составлены как-то непривычно, но все бук
вы знакомы. Я прочитал:
«РАЗДЕЛ СЕДЬМОЙ. ПОЧТИ ИДЕАЛЬНОЕ ОГРАБЛЕНИЕ
Но самым знаменитым за последние сто условных декад стало, несомненно, о
грабление спецфургона, перевозившего часть казны Эгиды.
1 2 3 4 5 6