И нужно сказать, немало людей каждый понедельник буквально проглатывали «Инсайд», а иногда бывало, что и журнал проглатывал их.
Поглощенный этими мыслями, я пересек бульвар Голливуд, и при этом мне не сломали шею. Мне иногда казалось, что кто-то оберегает меня. Может быть, моя добрая фея. Но как бы там ни было, я теперь стоял перед зданием, которое выглядело так, будто о нем заботилось много добрых фей. Это здание, Гаррисон-Билдинг, со стенами из розоватого стекла и отделкой из камня того же цвета, занимало добрую половину квартала. Изнутри стеклянные стены закрывали легкие драпри, достаточно плотные, однако, для того, чтобы любопытные не могли подсмотреть, как сотрудники «Инсайда» прилежно работают, словно кроты.
Ваше воображение рисует благостную картину: что люди в этом доме, под вуалями, в беретах и широких юбках, танцуют вокруг разукрашенного цветами и сладостями праздничного шеста. Все выглядит так невинно. Это просто вынуждало меня представить миссис Диллинджер, которая говорит о своем сыне: "Джон Диллинджер Джон (1902 – 1934) – известный преступник, убийца и грабитель, застрелен агентом ФБР в Чикаго.

такое милое дитя". Или увидеть Джека-потрошителя в коротких, до колен, штанишках.
Было уже девять тридцать пять вечера. Я успевал вовремя, даже с учетом тех десяти минут, которые потратил на то, чтобы объяснить своей подружке, что на первом месте должен стоять бизнес, а потом уже – удовольствия. Сначала дело, а потом уж легкомысленные развлечения, сначала добродетель, а уж потом порок. Мне нужно было втолковать ей, что род моих занятий заставляет меня откликаться на призыв людей, которые попали в беду, днем или ночью. Я ведь как добрый старый деревенский доктор. К тому же, черт побери, она сама попросила меня именно об этом.
И все же, когда я уходил, на ее хорошеньком личике было такое выражение, будто то, что она раньше ела с удовольствием, теперь тяжелым комом лежало в ее прелестном животике и никак не хотело перевариваться. Но я понимал, что не мог поступить иначе, и, хотя чувствовал за собой некоторую вину, представляя, как она сидит там, строит недовольные гримасы и прислушивается к бурчанию у себя в животе, решительно оставил все это позади и ринулся вперед. В будущее. В «Инсайд».
Там были автоматические двери. Не те, что закрываются со свистом сжатым воздухом, а другие, которые бесшумно затворились за мной, сопровождаемые только легким дуновением.
Справа от меня за хрупким розовым столиком восседала красотка блондинка с грудью, которая достойно представляла это здание и все, что в нем могло бы произойти. Перед ней был пустой стол, а за ее спиной направо и налево шел коридор, в котором располагались невидимые мне офисы. Стены были отделаны чем-то блестящим, с неяркими изображениями резвящихся в необузданной радости газелей и единорогов. Скрытое освещение наполняло все кругом приятным сиянием. Вот если бы разжечь здесь огонь и повесить в углу большой медный гонг, это было бы самое подходящее место для оргий.
Я мельком окинул все это взглядом и обратил все свое внимание на блондинку. Секретарши и дамы для приема гостей часто бывают очень эффектными или очень полезными, но редко совмещают оба эти качества. Я про себя старался угадать, к какому роду относится эта девушка, но она не дала мне времени подумать.
– Хэлло-о, – проворковала она. – Вы – мистер Скотт?
– Держу пари, что это я, – игриво ответил я.
– Вот. – Она подала мне листок бумаги.
Это был чек на тысячу долларов. Уэверли явно не шутил, когда говорил, что чек будет «ожидать меня». Я сунул его в карман с каким-то недобрым предчувствием. Мне не нравилось, когда мне заранее связывают руки договором, пока я не узнал, в чем состоит дело. И до этого я никогда не брал таких задатков. Но я надеялся, что скоро смогу все решить с самим Гордоном Уэверли.
Блондинка сидела, не спуская с меня глаз, и поэтому я сказал ей:
– У меня назначена встреча с мистером Уэверли.
– Его здесь нет. Он... – она заколебалась, – он уехал. Неожиданно и очень спешно.
– Но он просил, чтобы я его подождал? Или сказал еще что-нибудь? – недовольно спросил я.
– Ничего не сказал. Сразу после девяти он позвонил сюда и сообщил, что в течение получаса приедет мистер Скотт. И чтобы этот чек был готов для вас. А потом через несколько минут хозяин вышел из офиса и пробежал мимо меня. Кричал, – добавила блондинка. – Очень быстро.
– Кричал очень быстро? – не понял я.
– Нет, – улыбнулась девушка. – Выбежал очень быстро.
– Угу. Отлично. И что же он кричал?
– "Финли Пайк! Я достану этого Финли Пайка!" Он просто перепугал меня, – пожаловалась секретарша.
– Уверен, что так и было. А что это такое – финлипайк?
– Мистер Пайк. Мистер Финли Пайк. Один из наших вице-президентов, – пояснила блондинка. – Работает в «Инсайде».
– Ага. Так мистер Уэверли собирался добраться до него.
– Кричал. Он прокричал это. И выскочил вон.
Ну вот, кое-что прояснилось. Выходит, и здесь тоже беспорядок. Теперь я вроде понимаю, почему «Инсайд» не ежедневное издание.
– А можете ли добавить что-нибудь полезное, мадам? Например, не кричал ли он что-нибудь еще? Был ли у него в руке обнаженный меч, гаечный ключ или еще что-нибудь? Сказал ли ваш шеф, где, как и почему собирается достать мистера Финли Пайка? Был ли он один или в толпе?
– Было так, как я сказала, – отрезала секретарша. – И конечно, он был один.
– А женщина тут была? Например, Наташа Антуанетт? – не унимался я.
– Нет, он был один, – повторила блондинка. – По крайней мере, когда выбегал отсюда. А почему вы упомянули о Наташе Антуанетт?
– Я думаю, что она была с мистером Уэверли, когда он звонил вам, – уверенно сказал я.
– Об этом я ничего не знаю. Я только сидела здесь. Когда мистер Уэверли работает допоздна, он держит меня под рукой, на тот случай, если захочет... что-то продиктовать мне, или найти какие-то бумаги, или еще что-то. А если кто-то и мог быть с ним, то он вошел сюда не через главный вход.
– Ну ладно, так как мистер Уэверли не оставил для меня инструкций, – вслух размышлял я, – то я предприму самостоятельные шаги. Например, постараюсь отыскать его. Не дадите ли мне адрес мистера Пайка?
Девушка нажала кнопку на небольшом ящике, что-то щелкнуло, и она ответила:
– Двадцать два-семнадцать, Тейбл-авеню. Это к северу от Голливуда, немного вверх по холмам.
«А она к тому же еще и умеет работать», – подумал я.
– Я найду, благодарю вас, мадам.
– Мисс, а не мадам, – поправила блондинка. – Буду рада вас видеть.
Я поблагодарил.
Казалось, что мы сделали что-то не так, но в этой спешке все было возможно. Я вышел. И дверь тихо вздохнула за моей спиной.

Глава 4

До места, где жил Финли Пайк, было отсюда не очень далеко. Вниз по бульвару Голливуд до Гейбл, а потом по трехполосной автодороге до квартала 22-100. Но задолго до того, как я подъехал к месту, я понял, что меня опередил не только Гордон Уэверли.
У края тротуара стояла патрульная полицейская машина, красный сигнал пульсировал над ее ветровым стеклом. Другая полицейская машина с радиосвязью была припаркована на бетонной подъездной дороге, ведущей к коричневому каркасному дому. Я пока не мог разглядеть номера дома, но подозревал, что это и есть тот самый, номер 2217. И это не было беспочвенное подозрение. Во всех входных дверях соседних домов виднелся свет, и группы людей толпились на тротуарах.
Мне это не нравилось. Люди редко собираются вместе, чтобы посмотреть на молодых любовников, или на радужные переливы крыльев бабочек, или как птички разбивают клювами маленькие белые яички, или на какие-нибудь столь же приятные вещи. Они собираются, чтобы поглазеть на пожар, катастрофу, с вожделением глядят на отвратительные сцены, и особенно на те, где наносятся увечья и умирают люди. Нет, мне совсем это не нравилось. Я просто нюхом почувствовал запах крови. А затылок у меня стал чуть похолоднее, на самую малость.
Поскольку я был целиком поглощен этими невеселыми мыслями, в меня чуть не врезался другой автомобиль. Это был большой черный седан «империал», который на полной скорости летел на меня с левой стороны. Я как раз сворачивал в перекресток, когда лучи его фар ослепили меня.
Интуитивно глянув налево, я вывернул руль и ударил по тормозам. Меня занесло, и заднее колесо чуть не налетело на ограждение тротуара. «Империал» проскочил на Гейбл-авеню, его тоже занесло, шины завизжали на асфальте, и он оказался рядом со мной. Я вцепился в руль и в то же время умудрился бросить быстрый взгляд в тот автомобиль. Хватило одного мгновения, чтобы я все-таки успел разглядеть там два лица.
Оба лица были обращены ко мне, рты широко открыты, и глаза вытаращены, так же как, наверное, и мои. Лица людей были искажены этой внезапно возникшей опасностью, но я узнал их обоих. Там, на заднем сиденье «империала», были еще двое парней, но я узнал только тех, кто сидел спереди. Тот, что был ближе ко мне, бывший вор с ловкими пальцами, в отличие от большинства людей этой профессии, перешел от вытаскивания бумажников и кошельков к другому занятию – стал нажимать на спусковой крючок револьвера 45-го калибра. А другой, тот, что сидел за рулем, был абсолютно безмозглым типом, но отличным водителем. Несмотря на полное отсутствие всяких талантов, он мог водить машину хоть на автотреке в Индианаполисе, ездить в любых условиях и не поцарапать даже крыла автомобиля.
Он не поцарапал и крыла моего «кадиллака», что само по себе было уже маленьким чудом. Обе машины были вынуждены остановиться. «Империал» посередине улицы, а мой «кадиллак» справа от него, почти прижатый к тротуару. Я тронул машину вперед. Просто так, не думая. По крайней мере, без всякой определенной мысли.
Я понимал, что надвигается что-то неприятное, и знал, что эти две рожи принадлежат отъявленным негодяям, которые, в свою очередь, принадлежат крутому бандиту по имени Аль Джант. И еще я знал, что этот Аль Джант с огромным удовольствием при первой же возможности выпотрошил бы меня. Обмотал бы мои собственные, кишки вокруг моей же шеи и задушил бы ими.
Но эта мысль только мелькнула у меня в голове, если вообще она появилась. Я просто переключил мотор «кадиллака» на низшую скорость, выехал вперед, поставил его перед их машиной и заблокировал ее. Потом вылез из машины, подошел к «империалу» и склонился к его открытому окну. Я разглядел покрытое оспинами лицо Д.Б. Кестера, бывшего вора-карманника, ставшего киллером, которого обычно называли Джи-Би.
– Хэлло, Джи-Би, – непринужденно бросил я. – Тебя послал Аль?
– Какой еще Аль? – не понял бандит.
– Капоне Капоне Альфонс (1899 – 1947) – гангстер, один из главарей преступного мира в США в 20 – 30-е годы.

, разумеется! Черт побери, – Аль Джант, – пояснил я.
– У тебя в голове что, камни? – зло огрызнулся Джи-Би. – Мы просто катаемся вокруг, ищем девочек.
Я рассмеялся:
– Ну конечно. Я же вижу, вы пьете пиво и высматриваете юбку. А что это за шум здесь вокруг Пайка? Аль послал вас убить кого-то?
Я чуть заглянул через плечо Джи-Би и увидел широкую, тяжелую, жирную рожу Лупоглазого Джоя Гареллы. Лучше всего типа с таким именем надо было бы называть Джой Горилла, но и кличка Лупоглазый тоже хорошо подходила для этого неповоротливого, похожего на слизняка человека. Его лицо было еще розовее, чем фасад «Инсайда». И если не считать маленького расплющенного носа, жирных красных губ и торчащих прядей рыжих волос, оно, казалось, состояло только из одних глаз. Два огромных, водянистых, пустых глаза цвета жидкого утреннего тумана с веками без ресниц доминировали на его лице, занимали всю его поверхность. Он напоминал человека, которого превратили в сову.
– Привет, Лупоглазый, – поздоровался я. – А где же пожар? Кого вы собираетесь поджечь?
– Скотт, будь ты проклят, – раздраженно сказал Джи-Би, – я же объяснил тебе, что мы...
– Ищете девочек.
Но он уже не слушал меня. Внимание всей банды, сидящей в машине, было приковано к тому, что происходило впереди нас.
Кучки людей. Автомобили. Вспышки красных мигалок. И все это означало одно: там были копы!
– Полиция! – завопил Джи-Би.
Он ткнул большим пальцем Лупоглазого под ребра, и прежде, чем я смог помешать им, машина дала задний ход, развернулась и умчалась по той же дороге, по которой они приехали сюда.
Приехали в спешке. Уехали в спешке. И все они – люди Аля Джанта. Мне было о чем подумать, но только не сейчас. Я запустил мотор «кадиллака», проехал вперед и остановился у кромки тротуара, как раз напротив места события. То есть дома под номером 2217.
Когда я вышел из машины, мое внимание привлекло что-то белое, лежавшее на проезжей части перед правым передним крылом, недалеко от края тротуара. Все, что будет найдено на «месте преступления», может оказаться очень важным, а я уже наполовину не сомневался в том, что здесь произошло что-то гораздо более серьезное, чем штраф за плевок на тротуар. Поэтому я поднял это.
Сначала я подумал, что это листок из письма. Однако, прочитав несколько строк, решил, что это, скорее всего, набросок статьи в журнал «Чистосердечное признание». Написанный идиотом. Чтобы это читали сумасшедшие люди, которые специально соберутся для этого.
Но мельком я отметил нечто интересное. Это было в самом конце страницы:
«...и я забеременела прямо тогда на его проклятой софе! Так что у меня будет ребенок, и он об этом еще не знает. Должна ли я сказать ему? Не могу отделаться от чувства беспокойства. Может быть, ему надо сказать. Но он не отнесется к этому так же серьезно, как я. Конечно, у меня есть деньги на аборт. Но у меня даже мысли не было никогда, что я обращусь за помощью – помощью! Ха-ха! – к доктору Уиллим...»
На этом письмо обрывалось.
Парни Аля Джанта. Вот оно что. Но прежде надо посмотреть, что происходит на противоположной стороне улицы.
Вход в дом охранял широкоплечий сержант полиции по имени Кен Карвер, человек со стальными мускулами и громадными ручищами. Солидный, надежный, спокойный полисмен, хорошо знающий свое дело. В просторечии – «хороший коп», впрочем, как и большинство из них.
Увидев меня, он приподнял густую бровь:
– Ну и нюх у тебя, Скотт, – как у муравьеда! Как ты пронюхал про это дело?
– Ничего я не пронюхал, Кен. Я... вроде как бы меня только что нанял мистер Гордон Уэверли...
– Для чего? – поинтересовался сержант.
Я покачал головой:
– Пока я и сам не знаю. Знаю только, что должен был встретиться с ним в его офисе, догадался, что он отправился сюда, и приехал сам, чтобы найти его. Может, скажешь мне, где его найти.
– Возможно, – кивнул Кен. – Гордон Уэверли, да? Ты считаешь, что он нанял тебя? И не знаешь зачем?
– Точно, не знаю, – подтвердил я.
– Лучше тебе хорошенько подумать. – Кен ткнул через плечо большим пальцем. – Он там, внутри. Похоже, это он убил парня по имени Финли Пайк.

Глава 5

Это на самом деле выглядело именно так. Я хорошо знал Кена и был в долгих дружеских отношениях с лейтенантом Биллом Роулинсом, поэтому меня впустили в дом, чтобы я мог посмотреть.
Одно было только совершенно ясно. Если человека, лежавшего на полу, звали Финли Пайк, то Финли Пайк был мертв.
Этот маленький мужчина лежал на ковре лицом вниз. И если у него еще недавно, этим вечером, голова была покрыта волосами, то сейчас она представляла собой месиво из костей, крови и серо-розовой массы. В нескольких футах от него, в лужице чего-то липкого, валялась фигурка идола из мрамора или слоновой кости.
Никто еще ничего не трогал, команда криминальной лаборатории только что приехала из департамента полиции. Техник посыпал порошком вещи, чтобы снять отпечатки пальцев, а лейтенант Роулинс стоял справа от меня и беседовал с человеком, сидевшим в мягком кресле красной кожи, – сухощавым загорелым мужчиной с худым, почти аскетическим лицом и седыми, зачесанными назад волосами.
Мы никогда раньше не встречались, но почти все в Голливуде знали его в лицо – это был Гордон Уэверли. Мой клиент. Но клиент ли? Это оставалось пока неясным.
В свете вспышки аппарата полицейского фотографа, который делал очередной снимок, я заметил на голове Уэверли красную полосу от удара, спускающуюся от седых волос к виску.
Впустив меня в дом, сержант Кен вошел сам, чтобы переговорить с Роулинсом. Лейтенант еще раз оглядел все вокруг, коротко бросил что-то Уэверли и прошел через комнату ко мне.
– Привет, Шелл. Что это мне Кен сказал насчет тебя и Уэверли? Работаешь ты на него или нет?
Я ухмыльнулся:
– Кен знает примерно столько же, сколько и я, Билл. – Я рассказал ему о телефонном разговоре с Уэверли и добавил: – Я был у него в офисе, и мне сказали, что он поехал сюда. Вот я и примчался. Вот и все.
– Интересно, – протянул Роулинс. – Так ты не знаешь, что он от тебя хотел?
– Ничего не знаю, – повторил я. – Уверяю, что может разразиться большой скандал, и все. Слишком секретно, чтобы объяснять по телефону, как я полагаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21