Он предложил зайти в бар. Я согласилась. Мне вообще-то пить в барах нельзя, еще рано, но я подумала, что если он немного поддаст, то язык у него развяжется.При этих ее словах меня аж передернуло.— Ну и вот. Он выпил, и я начала его расспрашивать. Что, мол, происходит с Джорджией, почему она такая и так далее. Но Сипель молчал, а когда мы из бара ушли, он отвез меня куда-то на Сильвер-Лэйк. Большой такой дом, как дворец. Сам ушел, а я осталась в комнате, где даже присесть негде было. Так и стояла, пока они не вернулись. Питер и еще один. Увидев того, другого, я чуть не прыснула со смеху. У него была очень чудная одежда — тюрбан на голове, черный плащ, и он буквально засыпал меня вопросами. В конце концов мне это надоело, я заявила, что хочу знать, что происходит с сестрой, сказала, что все это очень подозрительно, и потребовала объяснить, зачем Питер привез меня к нему.Тогда этот в тюрбане повернулся к Питеру и уставился на него как удав на кролика. Питер начал оправдываться, но как-то очень робко. А потом они говорили так, как будто меня там вообще не было. Что, говорят, нам теперь с ней делать? Потом появился второй близнец, и меня отвели сюда. И все.— Все? Взяли вот так прямо и заперли в эту комнату? И больше ты ничего не слышала? И никого не видела?Трэйси наморщила лоб и дотронулась пальцем до родинки у рта:— Дай вспомнить. Сначала вели куда-то по лестницам. Зашли на самый верх. Я там даже испугалась и начала реветь. Тихо, правда, про себя. И вот тогда-то, где-то сразу напротив лестничной площадки открылась дверь, и я увидела, как кто-то в нее выглянул. Но дверь моментально захлопнулась.— Кто выглянул, вспомни? Как он выглядел?— Не знаю, я не рассмотрела. У меня тушь потекла. Лицо, наверное, было ужасно грязное.— А после этого?— Мужской голос за дверью заорал: «Питер, Питер!» — и Питер побежал туда, они поговорили через щелку, а после этого меня уже вели по лестницам вниз, пока не втолкнули сюда.От волнения у меня зазвенело в ушах. Я наклонился вперед и ухватился рукой за спинку стула, на котором сидела Трэйси:— Постарайся вспомнить этот голос. А не мог он принадлежать женщине? Пусть грубый, низкий, но, может быть, все-таки женский?Трэйси снова потрогала пальцем родинку:— Не знаю, но вполне возможно, что да. Я была напугана и ревела. Пожалуй, что так оно и было.Я и это переварил:— А скажи, Трэйси, знала ли ты, что Джорджия в последние несколько недель снимала в банке крупные суммы денег со своего счета?— Нет, этого я не знала. — Девушка нахмурилась. — А что, правда?— Правда. Может быть, она что-нибудь купила за это время? Куда она их тратила?— Понятия не имею. Покупок вроде бы никаких, разве что обычные мелочи. Шубка из соболя месяц назад — так это отец заплатил, я знаю. Ума не приложу.— Я так и думал. А сейчас, Трэйси, подумай вот о чем. Мог ли кто-то, не знаю пока почему, вытягивать из нее деньги, то есть шантажировать Джорджию. Может быть, было у нее что-нибудь такое, что она могла скрывать? Какая-то тайна, разглашения которой она боялась настолько, что готова была выложить любые деньги?Трэйси прикусила маленькую верхнюю губку и ненадолго задумалась:— По-моему, ничего не было. Никакой тайны. Я уже сказала, мистер Скотт, она часто бывает непредсказуема, но ничего такого у нее не было. Насколько я знаю, конечно.Пока я переваривал услышанное, Трэйси смотрела в пол. Потом взглянула на меня:— Твоя очередь.— Что?— Я говорю, твоя очередь.У меня противно засосало под ложечкой.— Ну да, конечно. Но сначала давай сделаем вот что: я попытаюсь найти отсюда выход.— Бесполезно, господин сыщик, — это во-первых. А во-вторых, ты обещал, что тоже все расскажешь. Ты сказал... — Внезапно Трэйси смолкла и побледнела. — Уж не случилось ли что-нибудь? Что-то нехорошее, да?Я молчал, не зная, как начать.Трэйси собралась с силами, напряглась и посмотрела мне прямо в лицо:— Мистер Скотт, если что-то действительно произошло, я обязана это знать. Не бойтесь, со мной ничего не будет. Что-нибудь с папой? Он в порядке? Да не молчите же, мистер Скотт!— С твоим отцом, Трэйси, все в порядке. Только зови меня Шелл.— Так говори же, Шелл, не тяни.Рано или поздно мне пришлось бы это сделать.— Твоя сестра... Джорджия... ее застрелили.Трэйси даже не шелохнулась, как будто ждала еще чего-то, только лицо у нее окаменело. Она опустила глаза, потом снова их подняла и продолжала смотреть на меня застывшим пристальным взглядом. Когда она заговорила, я с трудом разобрал слова.— Ее... убили?— Да, Трэйси.Ничего не случилось. Девушка отвернулась и не мигая уставилась в стену. Так прошло минут пять или десять. Она не проронила ни слова и не сделала ни единого движения. Наконец ее напрягшееся лицо обмякло, исказилось гримасой невыносимой боли, и Трэйси громко застонала:— О Боже, Боже...Она повторяла это снова и снова. Голова ее склонилась на колени, а хрупкие плечики затряслись от безудержных рыданий.Я предпочел не мешать в такую минуту, отошел в противоположный угол и сидел там, пока она плакала. Прошло сколько-то времени.— Все. — Не глядя на меня, Трэйси подняла голову. — Со мной все нормально. У вас не найдется носового платка, мистер Скотт?Платок у меня был, я достал его из внутреннего кармана и подал девушке:— Послушай, Трэйси. Тебе тяжело, я знаю. Но у нас нет времени. Давай все же подумаем, как тебя отсюда вызволить. — Я полагал, что если она чем-нибудь займется, начнет думать о чем-то другом, то ей станет легче. — Есть у тебя какие-либо соображения?— Никаких, — покачала она головой, — эти двое постоянно торчат за дверью.— Где мы сейчас? Что это за дом?— Не знаю, мистер Скотт.— Шелл.— Шелл.Меня осенило:— А есть тебе сегодня давали?— Пока нет. Хотя до сих пор кормили регулярно.Я встал и что было силы заорал:— Эй вы! Эй! Эй! — и осторожно приблизился к двери.С той стороны раздались шаги, в дверь дважды стукнули чем-то тяжелым. На кулак не похоже. Скорее пистолет.Я приготовился и, как только дверь начала открываться вовнутрь, дернул ее на себя. Сердце бешено колотилось.— Заткнись, ты! — зарычали на меня снаружи. — По какому поводу недовольство?Вторгаться к нам он не собирался. Значит, можно расслабиться. Я отошел на несколько шагов назад и сказал;— Мы проголодались. Как насчет завтрака? Не подыхать же нам с голоду по вашей милости.— Закрой пасть, Скотт! Получишь свою жратву, когда придет время. — Говоривший со мной удалился в глубь коридора.А я принялся мерить шагами комнату. Еще пять минут прошло. А может, и полчаса, я бы не удивился. Шаги по коридору снова загрохотали в нашу сторону, и я опять приготовился.— Откройте. Горничная, — раздался голос. — Кушать подано. Ха-ха-ха...Я набрал полную грудь воздуха. Самочувствие было великолепное, я готов был действовать как никогда решительно. Сжав кулаки, я встал за дверью. В голове мелькали одна за другой различные идеи, я даже начинал получать от сложившейся ситуации определенное удовольствие.Но дверь не открывалась, и радостное предвкушение потасовки покинуло меня. Голос за дверью объявил:— Внимание, сейчас я вхожу. Пистолет взведен. И если только вы оба, понятно тебе — оба, не будете сидеть на полу посреди комнаты, открываю стрельбу без предупреждения. Ты меня понял, полицейская гадина?Я понял. Я отошел от двери и сел рядом с Трэйси. Мы слышали, как в замке повернулся ключ. В дверь сильно пнули ногой. На пороге стоял один из братцев с пистолетом в руке и с волчьей ухмылкой на губах. Он, казалось, искал малейшего повода, чтобы нас прикончить. Кровожадный, как раненый вепрь. Пойдя по этой дорожке, многие из них такими становятся.Ухмылка исчезла с его лица, он наклонился и одной рукой, ни на мгновение не сводя с нас глаз, поднял с пола поднос и также одной рукой, войдя в комнату, поставил его перед нами.— Тебе бы официантом работать, — заметил я как ни в чем не бывало.Кровожадный Сипель опять оскалился, отступил назад к двери и вышел. В замке щелкнул ключ, и мы остались сидеть как сидели.Потом я поднялся и придвинул поднос к стулу.— Неплохая попытка. — Трэйси первая нарушила молчание. — Только с ними это не пройдет. С ними ничего не пройдет. — Ее голос дрожал, девчонка, казалось, готова была вот-вот сорваться.— Замолчи, — прикрикнул я на нее, — мы выберемся!Я почти верил в это.Поесть нам принесли нечто наподобие жаркого. Оно было в плотной картонной коробочке с отрезанным верхом. Тарелки и ложки тоже были картонные. Мерзавцы не рисковали, играли наверняка. Но что интересно, я почти ничего не съел.Закончив трапезу, мы оба задумались. Говорить было не о чем. Я ушел к дальней стене, сел там на пол и, откинув назад голову, попытался прикинуть возможные варианты спасения Трэйси, а вместе с ней и своего. Получалось — ни одного шанса. Итог моих раздумий был весьма неутешителен. Что ж, решил я, попробую еще.Но навалилась усталость. Веки смыкались, тело налилось свинцом, и, начнись пожар — не знаю, смог ли бы я пошевелить хоть пальцем. Я зевнул, закрыл глаза, еще раз зевнул. Дремота сковала меня и наконец победила. Глава 9 Место было просто сказочное. Под конец, правда, я уже знал, что все это мне только снится, но уходить тем не менее все равно не хотелось. Да и какой бы дурак по доброй воле ушел оттуда? С неба дождем лилось шампанское, а сияющая радуга состояла из настоящих изумрудов и бриллиантов, жадеита и золота. Никто бы не ушел! Но это еще не все, только половина. Стройная пышная блондинка с крупным рубином на шее шла ко мне по зеленой траве, покачивая бедрами.— Шелдон, — говорила она, — я давно уже жду тебя.— Отлично, милая, я тоже везде тебя ищу.Красавица нахмурилась:— Пожалуйста, будь со мной помягче. У нас здесь никто не грубит. Может быть, там, — блондинка неопределенно взмахнула рукой вверх и назад, — и есть грубые люди. Но не здесь.— А где это здесь?— Ты не знаешь? — Красавица искренне изумилась. — У нас здесь, во Внутреннем Мире.— Это — Внутренний Мир? Надо же, а я-то думал... — Я сладострастно впился в нее глазами. — А у вас тут совсем неплохо. Где Нарда?— Нарда здесь. Он здесь, и он везде.— Везет кобелю.— Тш-ш, не следует говорить так о Мастере.— О'кей, милая, а ты-то здесь как появилась?— Меня обратили. Еще там. — Блондинка снова неопределенно взмахнула рукой. — Я танцевала стриптиз. Но потом изучила Тайный Ритуал, и меня приняли.— Ты танцевала стриптиз?— Да, а что?— О'кей, станцуй для меня. Я люблю стриптиз.— Шелдон, но я же говорила — у нас здесь ведут себя поприличнее.Красавица с рубином опустилась подле меня на мягчайшую зеленую травку, притянула к себе мою голову и прижала ее к нежной белой груди. Вдруг кто-то дернул меня за руку. Черт, как не хотелось просыпаться, но я вынужден был открыть глаза. Я огляделся. Рядом сидела еще одна танцовщица. Точная копия той, первой, с единственной лишь разницей, что на шее у нее был не рубин, а изумруд.Изумрудная не отставала и дернула меня сильнее. «А грудь у нее ничуть не хуже, такая же белая и нежная, — подумал я, — но кто же лучше: та, что с рубином, или эта?» Неожиданно сон прервался. Трэйси трясла меня за рукав. Какой изумруд, какие рубины? Я лежал на боку на грязном деревянном полу, а щека моя, вместо нежной девичьей груди, покоилась на грубых досках.Я сел.— Привет, Трэйси. Как дела?В затуманенном мозгу еще проносились последние видения — сверкающие драгоценные камни, шампанское, манящие красавицы близняшки.— Я только что заглянул себе в душу, Трэйси. Сплошной разврат.— О чем это вы, мистер Скотт?— Сам не понимаю. Я все еще сплю.— Что мы будем делать, мистер Скотт? Что мы будем делать?— Что? А который час?— Не знаю, нет часов.Я вспомнил, что часы есть у меня. Они показывали шесть.— Боже правый! Неужели я весь день проспал?— Не весь, но довольно долго. Я и сама немного вздремнула. Что мы будем делать, мистер Скотт?Наконец она меня растормошила. Чтобы окончательно проснуться, я несколько раз хлопнул себя по щекам. О, проклятая челюсть, болит ужасно. Боль поднялась по лицу, пробежала по мозгу и вернулась обратно с новой силой. Все сразу встало на свои места. Я потрогал распухшие щеку и подбородок, поднялся на ноги и снова принялся мерить комнату шагами. Трэйси сидела на стуле. Я смотрел на нее и как будто не видел. Вдруг откуда-то из глубины сознания всплыла идея. И, хотя я не был уверен, что это не отголосок растаявшего сладкого сна, я ухватился, за нее, и идея стала обретать очертания плана немедленных действий.Следующие десять минут я напряженно соображал. Наконец все детали плана сложились в единое целое, и я сел рядом с Трэйси.— Послушай, я кое-что придумал. Возможно, тебе не понравится, но другого выхода нет. По-моему, должно сработать. Ты, я надеюсь, представляешь себе, что они хотят с нами сделать?Трэйси облизнула губы и кивнула.— До сих пор тебе определенно везло. Но после того, что произошло вчера вечером, а особенно сегодня утром... короче, сомневаться больше не приходится — они это сделают. Скорее всего, решили дождаться темноты. А это, в свою очередь, означает, что бы мы сейчас ни придумали и что бы ни предприняли — времени на исполнение остается в обрез. Есть только один-единственный шанс. Эти ублюдки подыграли нам, когда не связали нас. Хотя не исключено, что они это сделали специально. Случись что — будет предлог сразу же нас прикончить. Да-да, предлог, Трэйси, только этого они и ждут. Это же патологические убийцы, безмозглые и безжалостные. Мы все должны провернуть с первого раза, Трэйси, а главным действующим лицом этого представления будешь ты. Это единственное, что может сработать, поняла?— Хорошо.Видно было, что Трэйси хоть и испугана, но в решительный момент не подведет.— О'кей, милая, слушай внимательно. — Я быстро объяснил ей, что нужно делать и как. — Согласна?— Я... я согласна. — Она попыталась изобразить улыбку. — В конце концов, это лучше, чем смерть.— Эх, Трэйси, какой же ты, в сущности, ребенок. Тебя еще учить да учить. Главное — ни о чем не думай. — Я крепко сжал руками ее плечи. — Все получится, вот увидишь.Потом я попросил ее встать, взял стул и осмотрел его со всех сторон. Стул был довольно прочный, с толстым сиденьем. Четыре дюймовые ножки плотно входили в пазы, а к тому же еще были посажены на клей. Перевернув стул, я положил его на пол и всем телом навалился на сиденье, а правой рукой надавил на правую переднюю ножку. Она затрещала и отошла вперед. Тогда я надавил на вторую. Та, к счастью, выдернулась легко, но я снова вставил ее на место, предварительно немного надломив. Но только немного, чтобы совсем не отвалилась. Потом я так же надломил у самого основания спинку. После всего этого я поставил стул нормально. Он хоть и косо, но стоял.— Все, детка. И запомни: главное — правильно рассчитать время и сработать быстро. Не дать им возможности остановиться и подумать. Нужно спровоцировать сволочей на активные действия, прежде чем они что-либо сообразят.Трэйси кивнула и сняла платье.Она передала его мне, а я бросил платье туда, откуда оно не будет видно входящему в дверь. Я стоял к Трэйси спиной и ждал.— Мистер Скотт... Шелл...— Что?— Я не могу его порвать. Сил не хватает.Я обернулся. Трэйси в изорванной розовой нижней рубашке, свисавшей у нее с одного плеча и удерживавшейся на нем лишь каким-то чудом, обеими руками ухватилась за середину лифчика и тянула его в разные стороны.Я подошел к девушке, отвел ее руки вниз, взялся за лифчик сам и как следует дернул. Плотная ткань треснула и разошлась.Не знаю, почему я все время звал ее деткой? Трэйси покраснела, как говорится, с ног до головы. Я опять отвернулся.— Извини, дет... извини, Трэйси. Все должно выглядеть как на самом деле.— Да, Шелл. Я знаю. Ничего.Я взял стул и передал его ей. Трэйси ухватила стул за спинку и, подняв над головой, встала спиной к двери.Тем временем я сцарапал запекшуюся коросту со щеки, кровь потекла по подбородку, и я измазал ею руки, лоб и правую сторону лица.— О'кей, Трэйси, начинаем.Я сдавил рот кулаками и издал нечленораздельный приглушенный вопль. Никаких слов, только искаженный громкий голос. Одновременно я несколько раз топнул по полу ногами.В коридоре засуетились. Шаги приближались к нашей двери. Я подмигнул Трэйси — это был сигнал, — она быстро приготовилась, задышала чаще, губы у нее побелели и плотно сжались.Топая и шаркая ногами по полу, я услышал, как в замке раздался щелчок. Я снова подмигнул Трэйси, и тут она закричала.Боже, как она кричала! Верещала так, что кровь стыла в жилах, так, как оно и надо было. Дверь распахнулась, я бросился на девушку и начал ее раздевать.Трэйси орала и отбивалась, как будто ее и впрямь насиловали. Она сделала одну только ошибку. Стукнула мне стулом по голове не так, как я ее учил, а по-настоящему. То есть мне досталось не спинкой, а самим сиденьем. И как раз по макушке. Мне показалось, что голова моя при этом треснула. Хорошо, что и сиденье и ножки были надломлены и почти отлетели, так что эффект вышел что надо. Падая на пол лицом вниз, я заметил, как один из близнецов с пистолетом наготове ворвался в комнату и кинулся к Трэйси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21