— Надеюсь, вы сами знаете ответ, — сказала она, положив голову ему на плечо и глядя на графа с видом невинной пастушки.
— Не сомневайся, моя прелесть, — проговорил граф и неожиданно вскинул Тео на плечо. — Полагаю, так будет гораздо быстрее.
И, не обращая внимания на ее громкие жалобы на столь недостойный для графини способ транспортировки, он зашагал вверх по лестнице в дом.
Когда они вошли в холл, Тео подняла голову. Дом казался пустым.
— Куда все подевались?
— Ушли и празднуют нашу свадьбу. Кто на заднем дворе, а кто в «Зайце и гончих».
— Ты хочешь сказать, что дом пуст? — воскликнула Тео.
— Если не считать нас с тобой, — ответил Сильвестр, поднимаясь по лестнице через
ступеньку, несмотря на свою ношу.
Он ногой распахнул дверь спальни и довольно бесцеремонно бросил Тео на постель.
— Ну, леди Стоунридж, пусть наш брак станет нерасторжимым!
Глава 11
— А что теперь? — Тео приподнялась на локтях и смотрела на мужа с насмешливой улыбкой. Часы на камине пробили четыре. Свадебная ночь начиналась довольно рано.
— Для начала оставайся там, где лежишь, и ничего не делай.
Глаза его сузились, губы вытянулись в прямую линию, а сам он смотрел на жену, окруженную девственно белым облаком шелка, газа и кружев.
— Могу я хотя бы скинуть туфли?
— Нет, я не хочу, чтобы ты раздевалась сама.
Не отрывая глаз от жены, Сильвестр скинул с плеч шелковый сюртук. В его взгляде читалась такая сила воли, что Тео вздрогнула и у нее отпало всякое желание шутить.
Тео наблюдала, как он развязал галстук и кинул его на сюртук, за ним последовал белый жилет. С намеренной неторопливостью граф расстегнул жемчужные запонки, утопавшие в кружевных манжетах его рубашки. Через несколько мгновений и рубашка присоединилась к остальному платью…
Тео и раньше успела убедиться в силе его рук, наблюдала игру тренированных мышц, но ни разу не видела его обнаженного торса. Когда Сильвестр повернулся, чтобы бросить сорочку на стул, на спине его под тугой кожей заходили мускулы, а когда он снова повернулся к ней, Тео увидела тонкий белый шрам, который, беря начало от грудной клетки, огибал узкую талию и следовал вдоль полоски темных волос над поясом его атласных брюк.
Сильвестр медленно скинул туфли и снял носки. Когда он все так же медленно начал расстегивать брюки, у Тео перехватило дыхание. Граф освободился от одежды и повернулся к кровати. На его животе был прочерчен еще один шрам, кончающийся у бедра. Тео уставилась на его восстающую плоть и почувствовала, как в ней шевельнулась тревога.
Но она не могла оторвать глаз от графа. Он был великолепен в своей наготе… великолепен и страшен.
Сильвестр наклонился к ней, поцеловал и проговорил:
— Не надо бояться. Поначалу может быть немного больно, но это быстро пройдет.
Тео только кивнула, не найдя на этот раз слов. После мимолетного колебания она положила руку ему на грудь, чувствуя ровное биение его сердца. Кончиком пальца она провела вдоль шрама, бегущего четкой линией от ребер до бедра. Она собиралась продолжить свои исследования, но внезапно обнаружила, что у нее не хватает смелости. Глянув на Сильвестра, Тео увидела, что он все еще улыбается.
— Не спеши, — мягко проговорил он, отлично понимая ее невольную робость. — Разреши, я освобожу тебя от свадебного наряда.
Упершись коленом в кровать, он ловко снял усыпанную жемчугом ленту, которая удерживала фату, и снял с ее головы белую дымку газа. Волосы Тео были уложены венцом вокруг головы, что придавало ее лицу необыкновенное изящество. Она уже не была растрепанной цыганкой или деревенской девушкой с косами вдоль спины.
Он провел руками по ее шее, груди, животу и проговорил:
— Твоему телу нечего вспомнить, цыганка? Вместо ответа она притворно толкнула его в грудь, и он засмеялся.
— Приподнимись, дорогая, — мягко скомандовал граф, снимая белье с ее бедер.
Тео закусила губу и сделала, как он велел. Но вдруг ее охватил страх перед неизведанным, и она мгновенно забыла, как мечтала об этой минуте. Ей захотелось одеться и убежать из этой комнаты. Человек, который с такой нежностью ласкал ее, все еще оставался незнакомцем, получившим теперь абсолютную власть над ее телом.
Сильвестр почувствовал перемену в Тео, когда ее бедра вдруг напряглись и она словно застыла под его руками. Он недоуменно нахмурился. Он не сделал пока ничего большего, чем в тот вечер у ручья, но тогда она сама была объята дикой страстью.
Сильвестр отнял руки, и Тео тотчас расслабилась.
— В чем дело, Тео? Чего ты боишься?
Тео закрыла глаза и натянула на себя юбку.
— Не капризничай, — с нарочитой строгостью проговорил граф. — Дай мне раздеть тебя.
Сильвестр высился над ней, и его нагота теперь пугала ее. Тео оцепенела. Как она могла ждать этого момента? Как она могла желать, чтобы ею обладали, вторгались в нее? И одновременно то, чего она боялась, более всего было желанным и лишало ее возможности трезво соображать. Однако сейчас Тео была холодна и спокойна, как никогда. Ей не хотелось близости. Ее тело принадлежало только ей.
Но пальцы графа настойчиво расстегивали лиф ее платья, и наконец оно упало к голым ногам Тео. Теперь оставалась только рубашка, но и эту преграду граф устранил столь же успешно.
— Теперь осталось самое трудное, дорогая. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не было больно, но будет гораздо лучше, если ты постараешься расслабиться.
Тео хотелось крикнуть ему, чтобы он не смел до нее дотрагиваться, но слова не шли с языка. Она согласилась на брак по большей части из-за своих желаний, но она вышла замуж за Джилбрайта, а только это сейчас и имело значение.
Она лежала, плотно закрыв глаза, и боялась не боли, а обладания.
Поняв, что она не собирается пойти ему навстречу и помочь им обоим, Сильвестр нахмурился:
— Дорогая, я вынужден буду сделать тебе больно, если ты не расслабишься.
— Я не боюсь боли, — проговорила она, глядя ему в глаза и видя в них как желание, так и беспокойство.
— Тогда в чем же дело?
— Я боюсь тебя… боюсь потерять свое тело, — прошептала Тео.
Что ж, ответ честный и вполне в духе Тео. Сильвестр погладил ее по щеке и сказал:
— Ты потеряешь свое тело в моем, но и я растворюсь в твоем. Но это больше чем соитие. Это слияние двух душ, дорогая.
— Но я ведь не останавливаю тебя. Пожалуйста, возьми меня.
Сильвестр кивнул, и Тео чуть не задохнулась от острой боли, но сдержала себя и не закричала. Но прежде чем боль утихла, Сильвестр взорвался оргазмом. Тео ощутила странное облегчение, так как не почувствовала в этом ни насилия, ни тем более потери себя, чего она боялась больше всего.
Сильвестр медленно разъединился с ней и виновато взглянул на Тео:
— Извини, я думал, что ты хочешь, чтобы все быстрее закончилось.
— Но я чувствую какую-то незавершенность, — растерянно проговорила Тео. — Или это не так?
Сильвестр рухнул на постель и облегченно рассмеялся:
— Да, дорогая моя цыганка, все так! Но ты еще получишь все, чего желаешь.
— А нельзя ли повторить прямо сейчас?
— Тебе следует кое-что узнать о мужской физиологии, — смеясь проговорил граф и сел. — Мне нужно время, чтобы восстановиться.
— У меня идет кровь? — Ни этот интимный вопрос, ни осмотр Сильвестра больше не смущали Тео.
— Полежи немного, а когда кровотечение кончится, мы попробуем снова.
Сильвестр лег на спину, положил голову Тео себе на плечо и начал вынимать шпильки, поддерживающие ее косы, сплетенные в сложный узор. Это одновременно и возбуждало, и успокаивало Тео.
У нее удивительный цвет волос, думал граф, проводя по ним пальцами, располагая их у нее на груди, чтобы волосы контрастировали с молочно-белой кожей. Она была так же не похожа на своих сестер физически, как и по темпераменту, хотя у Рози было нечто схожее с ней и в том и в другом.
Сильвестр коснулся ее груди и почувствовал, как затвердели ее соски.
— Ты уже отдохнул? — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.
— А почему ты не хочешь узнать это сама? — предложил он.
— Так? — спросила Тео, скользя рукой вниз по его животу.
— Совершенно верно, — подтвердил Сильвестр, возбуждаясь от ее прикосновения.
На этот раз, когда они вновь занялись любовью, Тео была к этому готова, и в глазах у нее была решимость не упустить ни капли этих ощущений.
Граф нагнулся и поцеловал ее глаза.
— На этот раз не больно?
Тео покачала головой, у нее блестели глаза.
— Наоборот, просто восхитительно. Сильвестр тихо засмеялся и стал действовать более решительно. Когда все завершилось, он спросил:
— Ну, улеглись твои страхи, цыганка?
— Какие страхи? — со смешком переспросила она. — Никаких страхов, но мне ужасно хочется спать.
— Тогда спи.
Граф тоже закрыл глаза и в полудреме продолжал гладить ее волосы.
Тео пошевелилась и проснулась. Сон ее был так легок, что ей казалось, она и не засыпала вовсе. В ее памяти утехи любви были еще настолько живы, словно это произошло всего минуту назад.
Она потянулась и проговорила:
— Я умираю от голода.
— Ты ничего не ела во время приема, — сонно пробормотал Сильвестр. — Насколько я помню, ты была занята подготовкой нападения на мою мать.
— Я не хочу об этом вспоминать, — проговорила Тео, безуспешно пытаясь подавить зевок. — А то мы можем поссориться.
— Неужели? А я-то думал, что все уже уладилось.
— На время, — ответила Тео, сморщив нос. — Ты ведь не можешь мне пообещать, что я не буду с ней больше встречаться, так ведь?
— Да, не могу, — согласился он.
— А всегда ли ты будешь на моей стороне?
— Боюсь, что и этого я не могу тебе обещать. Сильвестр подшучивал над Тео, но она тем не менее нахмурилась.
— Сколько тебе было, когда умер твой отец?
— Три года. А что?
Он очень смутно помнил сэра Джошуа Джилбрайта. Настолько смутно, что все его представления об отце основывались на портрете, который остался в Джилбрайт-Хаус.
— И ты прожил всю жизнь с матерью и старшей сестрой?
Сильвестр покачал головой:
— Нет. Когда мне было пять лет, меня отдали в школу, и я почти не бывал дома. А в десять лет я поступил в Вестминстерский колледж и большую часть года проводил в нем.
— Но почему тебя отправили в школу так рано?
Тео ужаснулась. Пятилетний ребенок еще слишком мал, чтобы отрывать его от семьи.
Сильвестр пожал плечами. Он никогда не задумывался о своем детстве. Это был мир, в котором он существовал со своими школьными друзьями, и никто из них тогда не задавался вопросом, труден ли этот мир и правильно ли устроен. За исключением Нейла Джерарда, который пребывал в те годы в состоянии постоянного страха. Английская общая школа не для робких… не говоря уже о трусах. И снова смутное воспоминание настойчиво постучалось в его сознание. Сильвестр пытался ухватить его, но оно исчезло. Тео с недоумением смотрела на мужа, ожидая ответа.
— Мои попечители были уверены, что мальчик не должен расти без мужского общения. Они считали, что школьная среда предпочтительнее. — Улыбаясь, он убрал локон с ее лба. — Да не беспокойся ты так, цыганка. Я страдал, но в хорошей компании.
— Но все же страдал?
— Наверное, да. — Он опять пожал плечами. — Однако тогда мы на это не смотрели столь трагично.
— Но тебя не били?
— Постоянно, — усмехнувшись, ответил граф.
— И никогда не целовали и не обнимали?
— Боже мой, конечно же, нет!
Тео помрачнела еще больше. Неудивительно, что он так суров. И все же она знала, что под этой строгой, а порой и грозной внешностью таятся тепло, нежность и умение с юмором смотреть на окружающий мир. Надо только знать, как до этого достучаться.
— Все равно это ужасно, — заявила она и тут же перескочила на другую тему: — А не позавтракать ли нам? На кухне масса всякой еды. Я знаю, что там есть крабы под соусом, мусс из лосося и, насколько мне помнится, пирог с крольчатиной.
Тео спустила ноги с постели.
— Я принесу поднос.
— Тео, я не люблю есть в постели!
— Правда? А мне нравится.
— Ну да, потом крошки в простынях, все прилипает к коже.
— Мы потом протрясем простыни. Тео отправилась на поиски халата.
— Мы можем начать с бутылки бургундского 99-го года. Четвертая полка с левой стороны первого подвала в третьем ряду. Принеси, пожалуйста.
Сильвестр поднял бровь.
— Как-нибудь тебе надо будет начертить мне карту этих подвалов, иначе я заблужусь.
— Незачем. Если меня не окажется рядом, тебе поможет Фостер. Он знает подвалы не хуже меня.
Она исчезла за дверью и не видела, как нахмурился Сильвестр. Он не собирается ни в чем ни от кого зависеть. Но свадебная ночь не самый подходящий момент, чтобы обсуждать эту тему.
Во дворе слуга его светлости сидел рядом с быстро пустеющим бочонком эля и беседовал с бродячим коробейником, человеком из Лондона, который был рад встретить равного среди этого неотесанного деревенского мужичья.
— А твой-то хорош, связался черт с младенцем, — заметил коробейник.
— Ну я бы так не сказал, — возразил Генри. — Леди Тео себя в обиду не даст, а поместье знает как свои пять пальцев.
— Но по сравнению с мужем она все же младенец.
— А тебе-то что? — огрызнулся Генри. Замечания незнакомца задевали его чувство преданности графу. Коробейник пожал плечами:
— Да, собственно, ничего. Так в деревне болтают.
— Любят они посплетничать, во всяком случае, большинство из них, — заявил Генри.
— Все говорят о том, что девица — из рода Белмонтов, а его светлость — из другого семейства и между ними какая-то давняя ссора, — не унимался коробейник, нагибаясь, чтобы подставить кружку под кран бочонка. Струйка была совсем слабой, и он, тихо выругавшись, наклонил бочонок.
Генри хмыкнул:
— Ничего об этом не знаю. Кажется, все довольны. Его светлость получил хорошую жену, ее семья осталась в фамильном поместье. Всем хорошо, и все разумно.
— Может быть, и так, — нехотя кивнул незнакомец. — А его светлость любит охоту? Генри пожал плечами:
— Как и все господа, я полагаю. В хорошее утро он не прочь пройтись с ружьем.
— Мне говорили, здесь хорошая утиная охота на Вебстер-Пондз, — задумчиво проговорил коробейник. — Твой-то, наверное, об этом не знает, потому что деревенские берегут эти места для себя. Ну я пойду. Благодарю за компанию.
— Прощай. — Генри протянул незнакомцу руку, не слишком уверенный, что следует это делать, лондонец этот тип или нет. В этом собирателе сплетен было что-то неприятное. Но может быть, его светлость захочет прокатиться в Вебстер-Пондз… когда вдоволь насладится брачным ложем. Чуть улыбнувшись, Генри направился к группе молочниц, которые над чем-то хихикали. Он уже несколько недель присматривался к Бетси, розовощекой девушке, умеренно пышной, чтобы ее мог обхватить один мужчина.
— Идет, идет, — ткнула Бетси под ребро одна из девиц и зашептала: — Я же говорила, что он к тебе неравнодушен, Бетси!
— Да отстань ты, Нелли. — Бетси толкнула подругу локтем, но щеки ее зарделись.
— Не хочешь пройтись, малышка? — подмигнул, подходя, Генри, с удовольствием глядя на ее румянец. — Мы выпьем по стаканчику портера в гостинице.
— Ой, да меня дед убьет! — воскликнула Бетси. — Я не могу туда пойти. Честной девушке неприлично сидеть в пивной.
Глупышка, подумал Генри и чуть насмешливо покачал головой:
— Ну тогда просто пройдемся?
— Иди, иди, Бетси, — подталкивала ее подружка. — Дед не будет против. Мистер Генри настоящий джентльмен и на хорошей должности.
Бетси все еще сомневалась, и Генри уже начал подумывать, не слишком ли далеко он зашел. Но ведь простая прогулка ни к чему не обязывает, а он вовсе не собирался последовать примеру его светлости и вести невесту к алтарю. Во всяком случае, пока.
— Что ж, ладно, — проговорила Бетси, прежде чем он успел отказаться от своего предложения. — Только до деревни и по большой дороге.
Она уверенно взяла его под руку, что заставило Генри расценить ее румянец как притворство. Видимо, эти цветы предместий не так просты, как может показаться.
Пока Генри шагал с Бетси к деревне, мнимый коробейник прогуливался вдоль прудов Вебстер-Пондз. К вечеру утки усаживались на воду или прятались в высокой траве. Место действительно напоминало охотничьи угодья.
С какой стороны человек может подойти сюда из усадьбы? Незнакомец обошел вокруг пруда и решил, что наиболее вероятным будет путь с южной стороны, и стал пробираться через подлесок в поисках мест, где можно было бы поставить капканы.
Когда охотник бредет в утреннем тумане в надежде наполнить ягдташ, он не смотрит под ноги, боясь угодить в капкан, тем более на собственной земле.
Глава 12
— Тео, Тео! Где ты? — Эмили взбежала по лестнице на галерею, где Тео поджидала Сильвестра.
Услышав крик Эмили, она побежала ей навстречу, охваченная тяжелым предчувствием. Сестра была первой, кто посетил их со дня свадьбы. И если она явилась без предупреждения — значит, произошло нечто чрезвычайное.
Выражение лица сестры подтвердило ее догадку. Слезы катились по лицу Эмили, и весь ее вид был далек от обычной элегантности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36