Неужели прошел только час? Потянувшись, она заметила, что уже совсем стемнело, и услышала шум мотора удаляющейся машины. Встав с постели и проведя расческой по волосам, она прошла в ванную, умылась, почистила зубы и собиралась уже раздеться и снова лечь, когда заметила на подносе завернутый сандвич. Она выглянула в коридор, размышляя, лег ли он спать голодным или все еще торчит в конюшне. Сняв с вешалки старый кожаный пиджак, Келли накинула его и вышла из дома. Пикап Буйвола исчез, но свет в конюшне горел. Видимо, Гейб все еще был там.
Она поставила варить кофе. Если Гейб останется с лошадью на всю ночь, ему нужно будет чем-нибудь подкрепиться. Любая другая кухарка с ранчо поступила бы точно так же, уверяла она себя. В ожидании, пока закипит вода, Келли разыскала термос и переносной холодильник, в который положила несколько сандвичей и немного фруктов. Захватив две кружки и термос, она направилась к конюшне.
Девушка вошла внутрь, тихо приблизилась к стойлу и отшатнулась, увидев направленный на нее пистолет.
— Господи, — выдохнула она, а Гейб тихо выругался и исчез в стойле.
Она никогда не видела такого холодного, безжизненного взгляда, от которого у нее мороз прошел по коже.
— Тебе на твоем собственном ранчо нужен пистолет?
Он медленно повернул к ней голову.
— У меня есть враги.
— Ну не я же!
Гейб пожал плечами:
— Я думал, ты спишь. Келли неловко рассмеялась.
— Тебе не придется применять против меня оружие, обещаю!
Гейб поставил пистолет на предохранитель, положил его в угол и поднял глаза. Келли не шевельнулась, но по тому, как дрожали ее пальцы, он понял, что напугал ее не на шутку.
Его охватила нежность при виде маленькой фигурки, почти утонувшей в его старом кожаном пиджаке, рукава которого были ей слишком длинны.
Она протянула ему холодильник и термос.
— Проголодался?
— Можешь оставить это здесь, — он махнул рукой куда-то в сторону, — и возвращайся в дом.
— Нет.
— Нет?
— Послушай! Ты не имеешь права распоряжаться мной, так что давай оставим этот разговор! — с обидой отозвалась Келли.
— Это мое ранчо!
Она насмешливо посмотрела на него.
— Вот как! Ну что ж, утром я уезжаю в Мексику! Полагаю, мне пора собираться.
Она поставила нетронутую кружку с кофе на табурет.
— Нет! Черт возьми, ты не можешь!
— Это почему же?
Келли ждала, сложив на груди руки, видя, как его взгляд скользит по ее фигуре снизу вверх, а он отчаянно искал способ не дать ей уйти, не открыв правды.
— У тебя нет денег!
— В понедельник будут.
— Ты моя кухарка!
Этот довод был еще менее убедительным.
— На эту должность ты бы мог нанять кого угодно.
— Нет. Не мог бы. — После непродолжительной паузы он выговорил:
— Никто не пойдет!
Келли как-то вся обмякла, и задиристое выражение исчезло с ее лица.
— А ты пробовал? Он кивнул.
— Похоже, я отпугиваю людей! Заметив неподдельное участие в ее глазах, Гейб почувствовал в груди какую-то незнакомую теплоту.
— Сядь, Келли! — Он опустил голову, скрывая улыбку. — Никуда ты не уедешь!
— Это ты так считаешь!
Глаза у нее горели, она с решительным видом уперлась руками в бока.
Гейб усмехнулся. Эта девчонка была не из трусливых, и ему это нравилось.
Кобыла вдруг осела на пол. Гейб молниеносно подскочил к ней и провел руками по ее раздутому животу. Она в ответ сдавленно заржала. Келли опустилась на колени и спросила:
— Я могу чем-нибудь помочь? Гейб помотал головой, а лошадь застонала, дергая от боли задними копытами.
— Придется еще немного подождать, — сказал он скорее себе, отходя в другой конец стойла.
Но через мгновение Гейб снова метнулся к лошади, заботливо отер слюну, нежно погладил, прошептал что-то ободряющее. Его руки мягко касались живота кобылы. Длинные загорелые пальцы перебирали темную шерсть.
Затем наступило самое страшное. Гейб наклонился над лошадью и распорядился:
— Подойди к ее голове!
Келли скинула пиджак и положила большую голову лошади себе на колени.
— Поговори с ней!
Келли казалось, что это совершенно бесполезно, но спорить не стала. Кобыла изо всех сил старалась произвести на свет свое дитя, а Келли гладила влажную гриву и подбадривала животное, не отрывая взгляда от маленьких ножек, которые уже на несколько дюймов показались из чрева матери.
Гейб хмурился, проверяя сердцебиение лошади.
— Что-то не так, — пробормотал он. Келли испуганно взглянула на него.
— Схватки есть, но… — Гейб наклонился и осмотрел кобылу. — Черт, идет задом!
В течение нескольких мгновений он пытался перевернуть жеребенка в правильное положение. Его руки до локтей были в крови.
— У меня не получается, — пробормотал он. — Он не двигается.
— Получится, — тихо возразила Келли, и их взгляды встретились. — Ты должен, — умоляла она. — Они же зависят от тебя!
Гейб еще с долю секунды смотрел на нее, затем, держа руку на животе кобылы и нащупывая жеребенка, повернул его головкой вниз. Кобыла заржала, показались передние ножки жеребенка. Гейб захватил их своими большими руками.
— Ну же, девочка, — прошептал он, — отдай его мне!
Келли наклонилась и зашептала что-то лошади на ухо. Та вдруг сильно вздрогнула, напряглась, и в следующее мгновение показалась головка, зажатая между ножками.
Гейб мельком взглянул на Келли. Она ободряюще улыбнулась, хотя глаза ее были полны слез. Наконец, как лодка, скользящая по реке, выскользнул из чрева весь жеребенок. Келли облегченно вздохнула.
Гейб прочистил жеребенку ноздри, положил его возле матери и удалил плаценту. По щекам Келли текли слезы.
— Хорошая девочка, — шептала она, гладя лошадь по голове. — Посмотри на своего ребеночка!
Гейб отошел, снял испачканную рубашку и вымыл руки.
Вытираясь, он видел, как Келли положила голову кобылы на солому и встала на колени около нее.
— Они бы умерли без тебя! Я никогда ничего подобного не видела! — Она восхищенно смотрела на него, вытирая слезы.
— Спасибо, Кел, — тихо прошептал Гейб, опускаясь на колени рядом с ней.
Он убрал волосы с ее лба и пристально посмотрел в прекрасные голубые глаза.
А потом Келли увидела его улыбку.
Ямочки на щеках, ровные белые зубы. Габриэль жизнерадостно, во весь рот улыбался.
У нее перехватило дыхание, она бросилась к нему и обняла за шею.
Они упали на пол возле стойла родильницы.
— Ах, Гейб, это было потрясающе! — Ее дыхание обдавало теплом его шею.
— Рад, что тебе понравилось! Он смотрел в потолок, чувствуя, как она все теснее прижимается к нему.
— Ты нарушаешь собственные правила, — пробормотал он, обнимая ее тонкую талию.
— Я знаю, — сказала она, уткнувшись ему в шею, и Гейб понял, что она плачет. Он слегка отодвинулся.
— Кел?
Она всхлипнула, запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.
— Не плачь. Пожалуйста, не надо!
— Ничего не могу с собой поделать! — Ее нижняя губа жалобно дрожала.
— О, Господи, — простонал он, прижимая ее голову к своему плечу и чувствуя, как ее руки крепко обнимают его шею.
Постепенно она успокоилась, ее напряжение ослабло. Гейб повернулся на бок и закрыл глаза.
Его пылающие губы коснулись ее рта. У нее вырвался низкий гортанный стон, она выгнулась и теснее прижалась к нему, ее страсть разгоралась все сильнее. Не переставая целовать ее, Гейб скользил ладонями по ее спине, бедрам, ягодицам.
В прикосновении к Келли была какая-то свобода, и ему хотелось удержать это чувство. Гейб никогда ничего не хотел так, как Келли, и в этой полутемной конюшне она готова была отдать ему все, что могла.
Лаская его теплую обнаженную грудь, Келли чувствовала каждую жилку, каждую мышцу, и он стонал от наслаждения, жадно целуя ее губы.
Больше, думал он. Мне нужно больше! Келли чувствовала, как его рука скользит по ее бедру, как его пальцы приподнимают ее колено. Гейб обхватил ее грудь и стал нежно поглаживать чувствительный сосок, скрытый одеждой. Его губы прижались к ее губам, призывая слить ее желание с его. Потом она ощутила его руку под своей рубашкой и поклялась себе, что не вздохнет, пока его пальцы не коснутся ее пылающей кожи. Она стонала от нетерпения, у нее перехватывало дыхание в предвкушении прикосновения его губ к своему обнаженному телу. Но внезапно Гейб, тяжело дыша, оторвался от нее. Жеребенок слабо заржал. Гейб подскочил к нему. Келли с трудом поднялась, оправляя одежду, вся красная от неутоленного желания. Гейб осторожно оттащил жеребенка от матери и приложил стетоскоп к его сердцу. Затем он притащил простыни, накрыл малыша, взял ведро и вышел. Келли подошла к жеребенку и подложила ему под голову солому. Гейб вернулся с полным ведром воды и на мгновение остановился в дверях. Облегающие джинсы не могли скрыть его возбуждения, но, когда их взгляды встретились, он скривил губы и опустил глаза.
Он вымыл жеребенка, вытер его, тепло укрыл, оперся спиной о стену и положил голову жеребенка себе на колени. Одну руку он прижимал к его груди, а другой гладил маленькую головку. Мгновение спустя он поднял глаза.
Выражение его лица было напряженным. Келли опустилась на корточки рядом с ним. В волосах у нее застряла солома, губы распухли, она казалась растерянной.
Келли не заслуживала того, чтобы это произошло в конюшне. У нее должна была быть постель с шелковыми простынями, слуги… А главное — человек получше, чем он. Гейб содрогнулся при мысли о том, что Келли наверняка чувствует себя отвергнутой.
После нескольких минут напряженного молчания она кивнула в сторону жеребенка и спросила:
— С ним все будет в порядке?
— Да, но ему пришлось нелегко.
— Надо связаться с ветеринаром или с владельцем?
— Владелец — я!
Она уловила гордость в его голосе.
— Я заключил сделку с хозяином кобылы. — И, помолчав, добавил:
— Я не могу позволить себе ветеринара.
Она кивнула, но не предложила оплатить визит ветеринара, потому что не сомневалась: Гейб не согласится, если только речь не пойдет о жизни жеребенка.
— Как ты его назовешь? Гейб пожал плечами.
— Лошадь.
— Ах, ради Бога! Это же не имя!
Он, нахмурившись, посмотрел на нее.
— Ему нужно величественное имя, Гейб! Ты только посмотри на него! — Жеребенок был весь черный с кремовым пятнышком на лбу. — Он похож на черный горький шоколад!
Гейб заглянул под простыню.
— Это кобыла, Кел. — (Келли покраснела.) — Может, сама выберешь имя?
Келли вертела в руках кружку с кофе, стараясь согреться. Гейб набросил ей на плечи свой пиджак. Она натянула его, пробормотав слова благодарности, но ее лицо оставалось задумчивым.
— Эклер!
— Нет!
Келли посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.
— Божество?
Он помотал головой.
— Убийца Смерть?
Гейб удивленно приподнял брови.
Она огорченно пожала плечами.
— Это такой пирог.
Келли наклонилась, погладила жеребенка, потом взяла тряпку и вытерла голову усталой кобылы. Келли выглядела совсем крошечной рядом с лошадью, но, когда она предложила той попить, в ее ободряющем шепоте и нежных прикосновениях угадывалась дремлющая материнская натура. Трудно было поверить, что эта женщина несколько мгновений назад в его объятиях была неукротимой и необузданной. На один миг он представил ее с детьми, и на его губах появилась нежная улыбка, но тотчас же исчезла.
Мечтать могут люди, у которых есть деньги и образование, цинично подумал он.
Келли тем временем убрала термос и села рядом с ним, прислонившись к стойлу.
— Ты можешь возвращаться домой, — предложил он, хотя внутренний голос требовал, чтобы она осталась. Эта война с самим собой, казалось, способна была убить его.
— Нет, спасибо, — просто ответила она, кутаясь в пиджак. — Откуда ты столько знаешь о лошадях?
Гейб колебался. Келли подняла голову и посмотрела на него.
— Так откуда?
Гейб снял с морды жеребенка соломинку и растер ее между пальцами. Ему не очень-то хотелось рассказывать Келли, как он попал сюда. Он мог бы приукрасить правду. Но он решил ей все рассказать, чтобы положить конец измучившей его внутренней войне.
— Меня поймали, когда я взломал дом одного парня!
Она явно не верила его словам.
— Ты был вором?
— Грабителем. Келли помрачнела.
— Не очень-то удачливым? — Гейб бросил на нее пронизывающий взгляд, но Келли только добродушно улыбнулась:
— Продолжай!
Он раздраженно вздохнул, подыскивая слова.
— Однако он не предъявил обвинения и не позвал полицейских!
— Выглядит довольно странно. Ты совершил преступление. Тебя поймали. По всем законам ты должен был оказаться за решеткой.
— Так вот я туда не попал, — огрызнулся он. — Но это не значит, что я вообще там не был. Она повернулась к нему:
— Меня вовсе не пугает, что ты отбывал срок. Я только хочу знать, что стало с твоей жертвой.
Гейб хотел было пресечь ее расспросы и заставить вернуться в дом, но по ее спокойному тону понял, что она никуда не уйдет, пока не получит ответа.
— Он позвонил по телефону, назвал мне имя и адрес и велел прийти туда в назначенное время, если я не хочу в тюрьму.
— Это было ранчо?
Гейб кивнул, вспоминая о тяжелой работе, которую выполнял почти даром.
— А как ты думаешь, почему этот сердобольный господин дал тебе шанс изменить свою жизнь?
— Не знаю, черт возьми!
На самом деле он знал. Однажды вечером за кружкой пива Дэниел признался, что много лет назад был в таком же положении, как и Гейб. Без гроша в кармане, без крыши над головой, без образования, которое позволило бы получить приличную работу.
— Сколько тебе было лет?
— Когда я стал вором или когда завязал?
— Когда завязал.
— Кажется, лет двадцать.
— Вот теперь я действительно потрясена! Он нахмурился.
— Чем?
— Ты не поддался. Ты принял вызов этого человека. Ты бы мог и дальше катиться по наклонной плоскости, Габриэль. Но ты предпочел не убегать. — Она посмотрела на жеребенка, спящего у него на коленях, и провела пальцами по его симпатичной мордочке. — А теперь посмотри, чего ты достиг. Сколько ты имеешь и какую нужную работу выполняешь.
— Имею я захудалое ранчо, очень мало денег, много долгов и одного жеребенка.
Она посмотрела на него, не обращая внимания на горечь этих слов.
— Но раньше у тебя не было ничего. Ничего. Гейб посмотрел в ее мягкие голубые глаза и увидел в них надежду и веру. В груди у него что-то дрогнуло.
— Черт возьми, Келли!
Она нежно улыбнулась, протянула руку и убрала с его лба темную прядь.
— Захудалое ранчо, долги и все прочее — это все твое, Габриэль! Будь благодарен. Ты имеешь гораздо больше, чем я.
Он усмехнулся. Ее машина стоила куда больше, чем его ранчо.
— У меня есть одежда, кое-какие хозяйственные принадлежности и машина, купленная в кредит. Мне за нее платить как раз до моего сорокалетия. Квартиру мне снимают. Да, у меня есть маленькие сбережения, но я так и не рискнула вложить их, скажем, в ресторан или кондитерскую.
— Но я был вором! — Она что, не слышит его?
— Был. — Она зевнула. — А я сожгла одежду сестры Мэри-Маргарет! Что может быть хуже, чем оставить монахиню голой? — Келли закрыла глаза, прильнула к его плечу и заснула.
Гейб смотрел на ее безмятежное лицо и приоткрытые губы. Он убрал волосы с ее лица и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам. Она вздохнула во сне. Гейб обнял ее, и она уютно устроилась рядом. А он впервые за много лет почувствовал себя умиротворенным.
Глава 7
Проснувшись, Келли обнаружила, что она одна. Нет ни кобылы, ни жеребенка, ни стойла. Ни Габриэля! Потянувшись, она сбросила одеяло, села, протерла глаза. Утро было довольно холодным, и, встав с кровати, она снова набросила кожаный пиджак. «Господи, ну кто сказал, что в пустыне всегда жарко?» — думала она, направляясь к конюшне. Увидев в загоне кобылу и жеребенка, который неуверенно передвигался на тонких ножках, она замерла на месте. Гейб стоял около загона, одной ногой упираясь в нижнюю перекладину загородки. Судя по его виду, он уже принял душ и переоделся. Взглянув на часы, она подумала, что вряд ли ему пришлось сегодня поспать. Было только начало седьмого.
— Доброе утро, — пробормотала она, и он, подняв голову, взглянул на нее.
Хотя на нем были солнечные очки, она чувствовала, как он разглядывает ее.
— Доброе утро, — коротко ответил он.
Келли поняла, что он изнемогает от усталости.
— Не могу поверить, что он уже ходит! — Она залезла на верхнюю перекладину загородки и уселась рядом с Гейбом.
— Кобыла поднялась через полчаса после родов, а жеребенок — через час, — небрежно проговорил он, наматывая на руку поводья.
Как она может так хорошо пахнуть, проведя всю ночь в конюшне?
— Поразительно, — прошептала она, глядя на жеребенка. Потом, бросив взгляд в сторону Гейба, Келли заметила:
— Я бы проспала весь день после того, что ты сделал!
Губы Гейба дрогнули в улыбке, которая, впрочем, тотчас же исчезла.
— Ты хоть поспал сегодня? — заботливо спросила она.
— Достаточно, — ответил он, разглядывая сквозь темные очки размазанную по ее лицу тушь и клочки соломы, застрявшие в волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Она поставила варить кофе. Если Гейб останется с лошадью на всю ночь, ему нужно будет чем-нибудь подкрепиться. Любая другая кухарка с ранчо поступила бы точно так же, уверяла она себя. В ожидании, пока закипит вода, Келли разыскала термос и переносной холодильник, в который положила несколько сандвичей и немного фруктов. Захватив две кружки и термос, она направилась к конюшне.
Девушка вошла внутрь, тихо приблизилась к стойлу и отшатнулась, увидев направленный на нее пистолет.
— Господи, — выдохнула она, а Гейб тихо выругался и исчез в стойле.
Она никогда не видела такого холодного, безжизненного взгляда, от которого у нее мороз прошел по коже.
— Тебе на твоем собственном ранчо нужен пистолет?
Он медленно повернул к ней голову.
— У меня есть враги.
— Ну не я же!
Гейб пожал плечами:
— Я думал, ты спишь. Келли неловко рассмеялась.
— Тебе не придется применять против меня оружие, обещаю!
Гейб поставил пистолет на предохранитель, положил его в угол и поднял глаза. Келли не шевельнулась, но по тому, как дрожали ее пальцы, он понял, что напугал ее не на шутку.
Его охватила нежность при виде маленькой фигурки, почти утонувшей в его старом кожаном пиджаке, рукава которого были ей слишком длинны.
Она протянула ему холодильник и термос.
— Проголодался?
— Можешь оставить это здесь, — он махнул рукой куда-то в сторону, — и возвращайся в дом.
— Нет.
— Нет?
— Послушай! Ты не имеешь права распоряжаться мной, так что давай оставим этот разговор! — с обидой отозвалась Келли.
— Это мое ранчо!
Она насмешливо посмотрела на него.
— Вот как! Ну что ж, утром я уезжаю в Мексику! Полагаю, мне пора собираться.
Она поставила нетронутую кружку с кофе на табурет.
— Нет! Черт возьми, ты не можешь!
— Это почему же?
Келли ждала, сложив на груди руки, видя, как его взгляд скользит по ее фигуре снизу вверх, а он отчаянно искал способ не дать ей уйти, не открыв правды.
— У тебя нет денег!
— В понедельник будут.
— Ты моя кухарка!
Этот довод был еще менее убедительным.
— На эту должность ты бы мог нанять кого угодно.
— Нет. Не мог бы. — После непродолжительной паузы он выговорил:
— Никто не пойдет!
Келли как-то вся обмякла, и задиристое выражение исчезло с ее лица.
— А ты пробовал? Он кивнул.
— Похоже, я отпугиваю людей! Заметив неподдельное участие в ее глазах, Гейб почувствовал в груди какую-то незнакомую теплоту.
— Сядь, Келли! — Он опустил голову, скрывая улыбку. — Никуда ты не уедешь!
— Это ты так считаешь!
Глаза у нее горели, она с решительным видом уперлась руками в бока.
Гейб усмехнулся. Эта девчонка была не из трусливых, и ему это нравилось.
Кобыла вдруг осела на пол. Гейб молниеносно подскочил к ней и провел руками по ее раздутому животу. Она в ответ сдавленно заржала. Келли опустилась на колени и спросила:
— Я могу чем-нибудь помочь? Гейб помотал головой, а лошадь застонала, дергая от боли задними копытами.
— Придется еще немного подождать, — сказал он скорее себе, отходя в другой конец стойла.
Но через мгновение Гейб снова метнулся к лошади, заботливо отер слюну, нежно погладил, прошептал что-то ободряющее. Его руки мягко касались живота кобылы. Длинные загорелые пальцы перебирали темную шерсть.
Затем наступило самое страшное. Гейб наклонился над лошадью и распорядился:
— Подойди к ее голове!
Келли скинула пиджак и положила большую голову лошади себе на колени.
— Поговори с ней!
Келли казалось, что это совершенно бесполезно, но спорить не стала. Кобыла изо всех сил старалась произвести на свет свое дитя, а Келли гладила влажную гриву и подбадривала животное, не отрывая взгляда от маленьких ножек, которые уже на несколько дюймов показались из чрева матери.
Гейб хмурился, проверяя сердцебиение лошади.
— Что-то не так, — пробормотал он. Келли испуганно взглянула на него.
— Схватки есть, но… — Гейб наклонился и осмотрел кобылу. — Черт, идет задом!
В течение нескольких мгновений он пытался перевернуть жеребенка в правильное положение. Его руки до локтей были в крови.
— У меня не получается, — пробормотал он. — Он не двигается.
— Получится, — тихо возразила Келли, и их взгляды встретились. — Ты должен, — умоляла она. — Они же зависят от тебя!
Гейб еще с долю секунды смотрел на нее, затем, держа руку на животе кобылы и нащупывая жеребенка, повернул его головкой вниз. Кобыла заржала, показались передние ножки жеребенка. Гейб захватил их своими большими руками.
— Ну же, девочка, — прошептал он, — отдай его мне!
Келли наклонилась и зашептала что-то лошади на ухо. Та вдруг сильно вздрогнула, напряглась, и в следующее мгновение показалась головка, зажатая между ножками.
Гейб мельком взглянул на Келли. Она ободряюще улыбнулась, хотя глаза ее были полны слез. Наконец, как лодка, скользящая по реке, выскользнул из чрева весь жеребенок. Келли облегченно вздохнула.
Гейб прочистил жеребенку ноздри, положил его возле матери и удалил плаценту. По щекам Келли текли слезы.
— Хорошая девочка, — шептала она, гладя лошадь по голове. — Посмотри на своего ребеночка!
Гейб отошел, снял испачканную рубашку и вымыл руки.
Вытираясь, он видел, как Келли положила голову кобылы на солому и встала на колени около нее.
— Они бы умерли без тебя! Я никогда ничего подобного не видела! — Она восхищенно смотрела на него, вытирая слезы.
— Спасибо, Кел, — тихо прошептал Гейб, опускаясь на колени рядом с ней.
Он убрал волосы с ее лба и пристально посмотрел в прекрасные голубые глаза.
А потом Келли увидела его улыбку.
Ямочки на щеках, ровные белые зубы. Габриэль жизнерадостно, во весь рот улыбался.
У нее перехватило дыхание, она бросилась к нему и обняла за шею.
Они упали на пол возле стойла родильницы.
— Ах, Гейб, это было потрясающе! — Ее дыхание обдавало теплом его шею.
— Рад, что тебе понравилось! Он смотрел в потолок, чувствуя, как она все теснее прижимается к нему.
— Ты нарушаешь собственные правила, — пробормотал он, обнимая ее тонкую талию.
— Я знаю, — сказала она, уткнувшись ему в шею, и Гейб понял, что она плачет. Он слегка отодвинулся.
— Кел?
Она всхлипнула, запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.
— Не плачь. Пожалуйста, не надо!
— Ничего не могу с собой поделать! — Ее нижняя губа жалобно дрожала.
— О, Господи, — простонал он, прижимая ее голову к своему плечу и чувствуя, как ее руки крепко обнимают его шею.
Постепенно она успокоилась, ее напряжение ослабло. Гейб повернулся на бок и закрыл глаза.
Его пылающие губы коснулись ее рта. У нее вырвался низкий гортанный стон, она выгнулась и теснее прижалась к нему, ее страсть разгоралась все сильнее. Не переставая целовать ее, Гейб скользил ладонями по ее спине, бедрам, ягодицам.
В прикосновении к Келли была какая-то свобода, и ему хотелось удержать это чувство. Гейб никогда ничего не хотел так, как Келли, и в этой полутемной конюшне она готова была отдать ему все, что могла.
Лаская его теплую обнаженную грудь, Келли чувствовала каждую жилку, каждую мышцу, и он стонал от наслаждения, жадно целуя ее губы.
Больше, думал он. Мне нужно больше! Келли чувствовала, как его рука скользит по ее бедру, как его пальцы приподнимают ее колено. Гейб обхватил ее грудь и стал нежно поглаживать чувствительный сосок, скрытый одеждой. Его губы прижались к ее губам, призывая слить ее желание с его. Потом она ощутила его руку под своей рубашкой и поклялась себе, что не вздохнет, пока его пальцы не коснутся ее пылающей кожи. Она стонала от нетерпения, у нее перехватывало дыхание в предвкушении прикосновения его губ к своему обнаженному телу. Но внезапно Гейб, тяжело дыша, оторвался от нее. Жеребенок слабо заржал. Гейб подскочил к нему. Келли с трудом поднялась, оправляя одежду, вся красная от неутоленного желания. Гейб осторожно оттащил жеребенка от матери и приложил стетоскоп к его сердцу. Затем он притащил простыни, накрыл малыша, взял ведро и вышел. Келли подошла к жеребенку и подложила ему под голову солому. Гейб вернулся с полным ведром воды и на мгновение остановился в дверях. Облегающие джинсы не могли скрыть его возбуждения, но, когда их взгляды встретились, он скривил губы и опустил глаза.
Он вымыл жеребенка, вытер его, тепло укрыл, оперся спиной о стену и положил голову жеребенка себе на колени. Одну руку он прижимал к его груди, а другой гладил маленькую головку. Мгновение спустя он поднял глаза.
Выражение его лица было напряженным. Келли опустилась на корточки рядом с ним. В волосах у нее застряла солома, губы распухли, она казалась растерянной.
Келли не заслуживала того, чтобы это произошло в конюшне. У нее должна была быть постель с шелковыми простынями, слуги… А главное — человек получше, чем он. Гейб содрогнулся при мысли о том, что Келли наверняка чувствует себя отвергнутой.
После нескольких минут напряженного молчания она кивнула в сторону жеребенка и спросила:
— С ним все будет в порядке?
— Да, но ему пришлось нелегко.
— Надо связаться с ветеринаром или с владельцем?
— Владелец — я!
Она уловила гордость в его голосе.
— Я заключил сделку с хозяином кобылы. — И, помолчав, добавил:
— Я не могу позволить себе ветеринара.
Она кивнула, но не предложила оплатить визит ветеринара, потому что не сомневалась: Гейб не согласится, если только речь не пойдет о жизни жеребенка.
— Как ты его назовешь? Гейб пожал плечами.
— Лошадь.
— Ах, ради Бога! Это же не имя!
Он, нахмурившись, посмотрел на нее.
— Ему нужно величественное имя, Гейб! Ты только посмотри на него! — Жеребенок был весь черный с кремовым пятнышком на лбу. — Он похож на черный горький шоколад!
Гейб заглянул под простыню.
— Это кобыла, Кел. — (Келли покраснела.) — Может, сама выберешь имя?
Келли вертела в руках кружку с кофе, стараясь согреться. Гейб набросил ей на плечи свой пиджак. Она натянула его, пробормотав слова благодарности, но ее лицо оставалось задумчивым.
— Эклер!
— Нет!
Келли посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.
— Божество?
Он помотал головой.
— Убийца Смерть?
Гейб удивленно приподнял брови.
Она огорченно пожала плечами.
— Это такой пирог.
Келли наклонилась, погладила жеребенка, потом взяла тряпку и вытерла голову усталой кобылы. Келли выглядела совсем крошечной рядом с лошадью, но, когда она предложила той попить, в ее ободряющем шепоте и нежных прикосновениях угадывалась дремлющая материнская натура. Трудно было поверить, что эта женщина несколько мгновений назад в его объятиях была неукротимой и необузданной. На один миг он представил ее с детьми, и на его губах появилась нежная улыбка, но тотчас же исчезла.
Мечтать могут люди, у которых есть деньги и образование, цинично подумал он.
Келли тем временем убрала термос и села рядом с ним, прислонившись к стойлу.
— Ты можешь возвращаться домой, — предложил он, хотя внутренний голос требовал, чтобы она осталась. Эта война с самим собой, казалось, способна была убить его.
— Нет, спасибо, — просто ответила она, кутаясь в пиджак. — Откуда ты столько знаешь о лошадях?
Гейб колебался. Келли подняла голову и посмотрела на него.
— Так откуда?
Гейб снял с морды жеребенка соломинку и растер ее между пальцами. Ему не очень-то хотелось рассказывать Келли, как он попал сюда. Он мог бы приукрасить правду. Но он решил ей все рассказать, чтобы положить конец измучившей его внутренней войне.
— Меня поймали, когда я взломал дом одного парня!
Она явно не верила его словам.
— Ты был вором?
— Грабителем. Келли помрачнела.
— Не очень-то удачливым? — Гейб бросил на нее пронизывающий взгляд, но Келли только добродушно улыбнулась:
— Продолжай!
Он раздраженно вздохнул, подыскивая слова.
— Однако он не предъявил обвинения и не позвал полицейских!
— Выглядит довольно странно. Ты совершил преступление. Тебя поймали. По всем законам ты должен был оказаться за решеткой.
— Так вот я туда не попал, — огрызнулся он. — Но это не значит, что я вообще там не был. Она повернулась к нему:
— Меня вовсе не пугает, что ты отбывал срок. Я только хочу знать, что стало с твоей жертвой.
Гейб хотел было пресечь ее расспросы и заставить вернуться в дом, но по ее спокойному тону понял, что она никуда не уйдет, пока не получит ответа.
— Он позвонил по телефону, назвал мне имя и адрес и велел прийти туда в назначенное время, если я не хочу в тюрьму.
— Это было ранчо?
Гейб кивнул, вспоминая о тяжелой работе, которую выполнял почти даром.
— А как ты думаешь, почему этот сердобольный господин дал тебе шанс изменить свою жизнь?
— Не знаю, черт возьми!
На самом деле он знал. Однажды вечером за кружкой пива Дэниел признался, что много лет назад был в таком же положении, как и Гейб. Без гроша в кармане, без крыши над головой, без образования, которое позволило бы получить приличную работу.
— Сколько тебе было лет?
— Когда я стал вором или когда завязал?
— Когда завязал.
— Кажется, лет двадцать.
— Вот теперь я действительно потрясена! Он нахмурился.
— Чем?
— Ты не поддался. Ты принял вызов этого человека. Ты бы мог и дальше катиться по наклонной плоскости, Габриэль. Но ты предпочел не убегать. — Она посмотрела на жеребенка, спящего у него на коленях, и провела пальцами по его симпатичной мордочке. — А теперь посмотри, чего ты достиг. Сколько ты имеешь и какую нужную работу выполняешь.
— Имею я захудалое ранчо, очень мало денег, много долгов и одного жеребенка.
Она посмотрела на него, не обращая внимания на горечь этих слов.
— Но раньше у тебя не было ничего. Ничего. Гейб посмотрел в ее мягкие голубые глаза и увидел в них надежду и веру. В груди у него что-то дрогнуло.
— Черт возьми, Келли!
Она нежно улыбнулась, протянула руку и убрала с его лба темную прядь.
— Захудалое ранчо, долги и все прочее — это все твое, Габриэль! Будь благодарен. Ты имеешь гораздо больше, чем я.
Он усмехнулся. Ее машина стоила куда больше, чем его ранчо.
— У меня есть одежда, кое-какие хозяйственные принадлежности и машина, купленная в кредит. Мне за нее платить как раз до моего сорокалетия. Квартиру мне снимают. Да, у меня есть маленькие сбережения, но я так и не рискнула вложить их, скажем, в ресторан или кондитерскую.
— Но я был вором! — Она что, не слышит его?
— Был. — Она зевнула. — А я сожгла одежду сестры Мэри-Маргарет! Что может быть хуже, чем оставить монахиню голой? — Келли закрыла глаза, прильнула к его плечу и заснула.
Гейб смотрел на ее безмятежное лицо и приоткрытые губы. Он убрал волосы с ее лица и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам. Она вздохнула во сне. Гейб обнял ее, и она уютно устроилась рядом. А он впервые за много лет почувствовал себя умиротворенным.
Глава 7
Проснувшись, Келли обнаружила, что она одна. Нет ни кобылы, ни жеребенка, ни стойла. Ни Габриэля! Потянувшись, она сбросила одеяло, села, протерла глаза. Утро было довольно холодным, и, встав с кровати, она снова набросила кожаный пиджак. «Господи, ну кто сказал, что в пустыне всегда жарко?» — думала она, направляясь к конюшне. Увидев в загоне кобылу и жеребенка, который неуверенно передвигался на тонких ножках, она замерла на месте. Гейб стоял около загона, одной ногой упираясь в нижнюю перекладину загородки. Судя по его виду, он уже принял душ и переоделся. Взглянув на часы, она подумала, что вряд ли ему пришлось сегодня поспать. Было только начало седьмого.
— Доброе утро, — пробормотала она, и он, подняв голову, взглянул на нее.
Хотя на нем были солнечные очки, она чувствовала, как он разглядывает ее.
— Доброе утро, — коротко ответил он.
Келли поняла, что он изнемогает от усталости.
— Не могу поверить, что он уже ходит! — Она залезла на верхнюю перекладину загородки и уселась рядом с Гейбом.
— Кобыла поднялась через полчаса после родов, а жеребенок — через час, — небрежно проговорил он, наматывая на руку поводья.
Как она может так хорошо пахнуть, проведя всю ночь в конюшне?
— Поразительно, — прошептала она, глядя на жеребенка. Потом, бросив взгляд в сторону Гейба, Келли заметила:
— Я бы проспала весь день после того, что ты сделал!
Губы Гейба дрогнули в улыбке, которая, впрочем, тотчас же исчезла.
— Ты хоть поспал сегодня? — заботливо спросила она.
— Достаточно, — ответил он, разглядывая сквозь темные очки размазанную по ее лицу тушь и клочки соломы, застрявшие в волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14