Нет, ей никогда не удастся понять Роберта Кэмбурна. Понять его может только ясновидящий. Он заставляет ее пылать от желания по ночам – и тут же покидает ее постель. Днем поддразнивает ее, как младшую сестренку, а ночью целует, как любовник. Требует, чтобы она просила его о ласках, – и уходит, как только она начинает его умолять. Он хочет сломать ее бастионы, а сам заковал себя в непробиваемую броню.
Фоли вспомнила, как он тогда пришел к ней в спальню, – так выходит из леса осторожный зверь, которого легко спугнуть. Волшебный зверь – может, единорог? Не злой, не дикий – он ведь может есть у нее с руки. И все же с каждым шагом навстречу растет его недоверие, и когда зверь подходит совсем близко к ней, от страха у него пропадает голод, и он бежит прочь, в спасительную чащу леса.
И письма его свидетельствовали о том же – теперь она это поняла. Письма от робкого единорога, мечтавшего о любви в далекой стране.
Иногда ей становилось страшно и хотелось сбежать от него. Он красив и несчастен, но и опасен – его слова ранят, как острый витой рог единорога. Он прекрасно знает, куда и как ударить побольнее.
Если она останется с ним, то истечет кровью от тысяч колотых ран и всю жизнь будет протягивать ему руку в надежде, что он наконец доверится ей. И все же…
Она вспомнила Мелинду – несчастную, осиротевшую девочку, колкую, как шиповник. Сколько же понадобилось терпения, любви и ласки, чтобы завоевать ее сердечко! Но результат того стоил.
«Чтобы тебя полюбили, ты сама должна любить». Где она слышала эту фразу? А может, всегда это знала?
Если кричать, плакать или поджечь лес, единорог все равно не выйдет. Пока они оба боятся друг друга, он ни за что не покинет чащу. Пока она не доверяет ему, он будет прятаться в непроходимом лесу.
Фоли может бросить его – пусть живет там, где привык. А может предложить свою любовь – открыто и искренне. Протянуть руку, замереть и ждать, когда он поверит ей и выйдет из леса.
Дождь лил не переставая. Роберт стоял на крыльце черного хода, прислонившись к стене. Он собирался пойти к конюшням, расположенным на заднем дворе, а потом раствориться в ночи.
Он не раз так уходил, когда жил в Индии. Бесцельно плутал по переулкам и аллеям среди незнакомых людей и не спешил возвращаться. Ему некуда было возвращаться.
И сейчас он тоже уйдет. Роберт Кэмбурн исчезнет. Он уедет в Америку или в Китай. Будет изучать местную культуру, вести дневники и писать книгу.
Лэндер, принц-регент, Брум и другие сами разберутся между собой. Фоли переедет в Солинджер-Эбби. Пусть тратит его деньги – он будет только рад. Она в безопасности, поскольку его нет рядом.
Время от времени он станет посылать ей подарки – экзотические сувениры и изящные вещицы – и писать письма, в которых расскажет о том, что увидел.
Но сейчас он должен уехать. – Балфур и Сент-Клер явились как раз вовремя, чтобы напомнить ему то, что он успел подзабыть. Опьяненный успехом, он почти поверил в себя, но все оказалось ложью. Она бы все равно его разгадала – рано или поздно.
Дверь черного хода отворилась. Это наверняка Лэндер. Роберт не повернул головы и только засунул руки поглубже в карманы. Защищаться больше не было сил. Если Лэндер назовет его трусом, он молча кивнет и навсегда покинет этот дом.
– Роберт, – тихо позвала его Фоли, и он испуганно обернулся. Она стояла на пороге, на ней был темный плащ. – Мне надо тебе кое-что сказать.
– Я слушаю тебя.
– Я подумала над твоими словами. Ты хочешь положить конец этой… интриге.
– И что же? – спросил он, уставясь в темноту.
– Знай, что бы ты ни решил, я… – Ее голос заглушил шум дождя. – Я не знаю, как это сказать… В общем, что бы ты ни решил, я останусь твоим другом.
Их разделяло всего несколько шагов. Роберт слушал, как вода стекает по водосточной трубе. – Я очень люблю тебя, Роберт, – прошептала Фоли. Сердцу стало тесно в груди. Никто никогда не говорил ему таких слов, но ей нельзя сказать об этом. Одна фраза – и вот он уже ее раб и не может жить без нее. А этого нельзя допустить.
– Милый рыцарь, твои доспехи заржавеют, если ты будешь стоять под дождем.
Голос ее задрожал. Боль в его груди стала невыносимой.
– Но это же мои доспехи, не так ли? – грубовато возразил он. – Не стоит тебе беспокоиться о них.
– Да, ты прав, – тихо промолвила она, кутаясь в плащ. Он ждал, когда она уйдет, но Фоли продолжала стоять. Она должна бросить его – лучше сейчас, чем потом. Потом будут слезы, истерики, презрение, ненависть. А хуже всего – разочарование. И это разобьет ему сердце.
– Мне кажется, твои доспехи уже покрылись ржавчиной, милый рыцарь. – В голосе Фоли прозвучала необъяснимая нежность. – Ты стоишь здесь, потому что не можешь пошевелиться.
Роберт рассмеялся. Ее слова напомнили ему индийского гуру – в одной фразе уместилась вся его жизнь.
– Я пойду прогуляюсь, – сказал он внезапно.
– Сейчас?
– Да. Иди в дом. – Роберт решительно шагнул под дождь, в сад, сунул ключ в замок калитки, открыл ее и захлопнул за собой.
Перед ним простиралась аллея, по обеим сторонам которой тянулись заборы и стены особняков. Далеко впереди горел фонарь, освещая мокрую мостовую – путь в неизвестность.
Он ушел около полуночи. Час спустя Фоли все еще сидела в вечернем платье в гостиной и ждала, проклиная себя за то, что не сумела его остановить.
Лэндер тоже куда-то пропал. Мартин – лакей, на попечение которого ее оставили, – понятия не имел, куда он ушел, и спрашивал, не хочет ли Фоли чаю с пирожными.
При звуке подъезжающего экипажа Фоли вскочила с кресла и бросилась в холл. Это наверняка Роберт! Должно быть, он нанял кеб.
Но на вопрос Мартина, кто стучится в такой поздний час, из-за двери донесся испуганный голос леди Дингли. Мартин не собирался открывать, но Фоли не могла оставить подругу под дождем. Она осторожно приоткрыла дверь и впустила ее. Леди Дингли дрожала как в лихорадке.
– Заходите скорее! Что случилось? Что-нибудь с девочками?
– Он меня выгнал! – запричитала леди Дингли. – Боже, что мне теперь делать?
– Выгнал? Но…
– Я ненавижу его, ненавижу! Он… у него… другая… – Она захлебывалась от рыданий. – Я… ему… противна!
– Идемте наверх. – Фоли сняла с нее промокший плащ и протянула Мартину. – Принесите нам бренди и носовые платки, – сказала она лакею, уводя леди Дингли в гостиную.
Мартин вскоре принес все, что требовалось, и тут же удалился: женская истерика – зрелище не для слабонервных. Леди Дингли долго не могла вымолвить ни слова и только всхлипывала, горько, как ребенок.
– Ну вот, – сказала Фоли, усаживая ее перед камином и протягивая ей бокал бренди. – Выпейте это. Но осторожнее, не поперхнитесь.
Леди Дингли осушила бокал залпом и зажмурилась, ловя ртом воздух.
– О Боже! Как бы я хотела напиться до смерти!
Фоли опустилась на колени перед ее креслом.
– Я уверена, все не так плохо.
– Нет, все просто ужасно! – Леди Дингли помолчала, потом подняла заплаканное лицо и взглянула на Фоли. – Простите, что ворвалась в ваш дом среди ночи!
– Ничего страшного, – сказала Фоли. – Я еще не спала.
– Мне просто некуда больше идти. – Она снова стала всхлипывать. – Он сказал… сказал, чтобы я убиралась. А когда я сказала, что пойду к вам, он… он сам предложил меня отвезти! – Вот мерзавец! – возмутилась Фоли.
– Да! – крикнула леди Дингли. – Мерзавец! О, если бы вы знали! Но вы ничего не знаете. Никогда больше не выходите замуж, миссис Гамильтон.
Фоли не стала напоминать ей, что непоправимая ошибка уже совершилась.
– Он вас не ударил? – спросила она.
– Нет. Но мужчина может причинить боль и другими способами. – Леди Дингли снова всхлипнула. – И что я сделала не так? В чем провинилась?
– Вы ни в чем не виноваты.
– Я так его любила! Вот в чем дело. Я слишком его любила. Женщина не должна любить своего мужа. А он… он… так жестоко… И теперь у него… любовница!
Фоли протянула леди Дингли чистый носовой платок. Ей хотелось пристрелить сэра Говарда.
– Что мне теперь делать? – рыдала леди Дингли.
– Вы можете оставаться здесь, сколько хотите.
– А мои девочки? Когда они проснутся, то станут меня звать.
– Где вы остановились?
– В этой омерзительной гостинице «Лиммер». Ненавижу ее! И он устроил так, чтобы девочки спали в отдельном номере, – знал, что будет кричать на меня! Заранее знал! Кричал, пока я не выпалила, что уйду от него!
Фоли не на шутку встревожилась. Где же Лэндер и Роберт? Уже поздно, пора бы им вернуться. Зря она отпустила Роберта одного.
В дверь позвонили. Леди Дингли испуганно ахнула, Фоли вскочила и бегом спустилась в холл.
– Роберт! – крикнула она. – Откройте же ему!
Мартин распахнул дверь. На пороге стоял сэр Говард, с полей его шляпы стекала вода.
– Прошу вас, впустите меня, – промолвил он. – Я хотел бы поговорить с леди Дингли.
Фоли оторопела. Она боялась его впускать, но у него был такой жалкий вид, что сердце ее дрогнуло.
– Хорошо, входите, – холодно процедила она. – Только ненадолго.
– Но, мэм, – попытался возразить Мартин.
Фоли понимала, что совершает ошибку. На лице сэра Говарда застыло отчаяние.
– Прикройте дверь, – приказала она. – И ждите, когда вернется мистер Кэмбурн. Я волнуюсь за него.
– Да, мэм, – угрюмо пробурчал Мартин. – Я послал за мистером Лэндером.
– Так их здесь нет? – переспросил сэр Говард.
– Пока нет. Леди Дингли в гостиной, – коротко сообщила Фоли. – Смею сообщить вам, сэр, что она может оставаться здесь столько, сколько сочтет нужным.
Фоли поднялась вместе с ним наверх и пошла вперед – предупредить леди Дингли о приходе мужа. Та ужасно перепугалась.
– Побудьте здесь со мной! – прошептала она. – Не покидайте меня!
– Хорошо, хорошо.
Фоли пригласила сэра Говарда в гостиную. Он вошел, комкая в руках шляпу.
– Так Кэмбурна здесь нет?
Его вопрос прозвучал как-то странно, и Фоли насторожилась.
– Нет, – ответила она. – А разве вы пришли к нему?
Сэр Говард не сводил глаз с Фоли, лицо его побелело, губы дрожали. Она вдруг поняла, что в шляпе он что-то прячет.
– Говард!.. – робко окликнула его леди Дингли. – Девочки еще спят?
Сэр Говард сделал шаг к Фоли и схватил ее за руку. Шляпа его упала на пол, и стало видно, что в другой руке он сжимает пистолет.
– Вы его укрываете! Отвечайте, где Кэмбурн? – крикнул он, вращая глазами, как сумасшедший.
– Не знаю! – воскликнула Фоли. – Он ушел из дома!
Сэр Говард несколько секунд смотрел на нее, словно не веря своим ушам. Потом выпустил ее руку и рухнул на колени.
– О Господи! – прошептал он.
– Что случилось, Говард? – вымолвила леди Дингли. Он затряс головой и прижал пистолет ко лбу. – Говард, сейчас же опусти пистолет!
У Фоли перехватило дыхание – сэр Говард стиснул пистолет и приставил дуло к виску.
– Говард, не смей этого делать, – холодно процедила леди Дингли. – Ты нужен дочерям. Сэр Говард затрясся всем телом. – Ты всем нам нужен, – добавила она уже более мягко.
– Помогите мне. – Сэр Говард зажмурил глаза и опустил пистолет. По щекам его катились слезы. – Мои девочки! Мне нужна ваша помощь!
– Девочки? – повторила леди Дингли. Но сэр Говард по-прежнему смотрел только на Фоли.
– Они похитили моих девочек, – еле слышно прошептал он. – Я должен привезти к ним Кэмбурна.
– Кто их похитил? – Леди Дингли дернула мужа за руку. – Кто?
Фоли осенила страшная догадка.
– Вы пришли за Робертом! Вы все это подстроили, чтобы проникнуть к нам в дом?
– Что? – Леди Дингли вцепилась ему в плечо. – Кто эти люди? Кто похитил наших девочек?
– Замолчите! – крикнула Фоли. – Встаньте. Рассказывайте все по порядку.
Сэр Говард поднялся, не глядя на жену.
– Я должен привезти к ним Кэмбурна до рассвета. Они держат у себя моих дочерей. Я пытался отказаться – с самого начала был против этой затеи! – Фоли молча смотрела на него, неподвижная как статуя. – Помогите мне, прошу вас. Я пытался скрыть это от Белл – не хотел, чтобы она узнала. Но они… Что бы я ни сделал, им все мало. – Он взглянул на пистолет, валявшийся на ковре. – Я сказал, что не стану этого делать. Но девочки – мои девочки! – Сэр Говард всхлипнул. – Помогите мне, ради всего святого!
– Хорошо, – ответила Фоли, лихорадочно соображая. – Дайте мне подумать.
Глава 25
В конюшнях «Таттерсоллз» дремали лошади, предназначенные для аукциона. Роберт сидел на скамеечке у стены м смотрел, как конюхи играют в кости и чистят сбруи и седла.
Он был не единственным джентльменом, который забрел сюда, прячась от дождя. В противоположном углу на куче сена уснули подвыпившие юные лорды, поспорившие перед этим, чья лошадь придет первой на скачках в Аскоте. Ветеринар то и дело заглядывал в стойло к больной лошади, коротая ночь за игрой в кости с конюхами.
Роберт отошел совсем недалеко от Кэмбурн-Хауса. На сей раз его странствия окончились в Гайд-парке. Дождь и усталость заставили его искать убежища в конюшнях.
Он просидел так не один час. Его латы совсем заржавели. Этот образ, который придумала Фоли, оказался на редкость правдоподобным. У Роберта было такое чувство, словно он и в самом деле не может пошевелить ни ногой, ни рукой.
Он влюбился в милую Фолли так давно, что теперь уже не важно, когда именно это произошло. Влюбился в ее письма, в ее истории про хрюшку и гусенка, в ее мечты о прекрасном рыцаре, в ее платочки с вышитыми инициалами «Р. К.» (стежки у буквы «К» вышли неровными, как будто она торопилась поскорее закончить вышивку и отправить ему подарок). Он влюбился в ее страхи и печали, в ее жизнь, о которой узнал из этих бесхитростных писем. Влюбился в женщину со злобным хорьком, завернутым в шаль.
В этом не было ничего страшного, а его сковал ужас. Сердце замирало, как перед прыжком в бездну.
«Вы боитесь?» – удивился Лэндер.
«Нет, не боюсь», – мысленно возразил Роберт.
И все же боялся. Боялся ошибиться. Боялся снова погрузиться в тьму безумия. Боялся потерять Фолли.
И что сделал? Всех предал и подвел. Принял безумие за реальность. Никаких врагов нет, есть только его больное воображение. Ушел и оставил ее одну. То, чего больше всего боялся, наконец произошло.
И вот он сидит здесь, не в силах тронуться с места, и никак не может решить, пойти дальше или вернуться.
Серый полосатый кот скользнул в конюшню и осторожно двинулся вдоль стены. У кота не было одного уха, он слегка прихрамывал и неуверенно переступал лапами – так ходят очень старые животные. Шубка его намокла и запачкалась. Ветеринар тихонько позвал его:
– Котик, иди сюда.
Но кот опасливо покосился на него, сел в освещенном углу и принялся вылизываться, начиная с единственного уха.
– Иди сюда, дурачок, – снова позвал ветеринар. Кот смерил его надменным взглядом и перешел в темный угол.
– Старый забияка, – проворчал один из конюхов. – Как ни зови, ни за что не подойдет.
Кот старательно вылизывал шерстку. Покончив с этим, он осторожно выглянул из своего угла.
Когда ветеринар снова пошел в стойло к больной лошади, а конюхи продолжили игру, Роберт почувствовал, как кто-то трется о его ногу. Старый кот прижался к нему и довольно заурчал.
Роберт слегка оттолкнул его. В ответ на это кот неожиданно запрыгнул к нему на колени, свернулся клубочком и громко замурлыкал.
Роберт взял кота и положил на пол. Кот вытянулся, опершись передними лапами о его бедро, просясь обратно.
– Нет, – сказал Роберт. – Я не могу взять тебя с собой.
Кот пропустил его слова мимо ушей и доверчиво запрыгнул к нему на колени. Роберт подумал о Скиппере, о Филиппе, о Фоли.
«Я люблю тебя, Роберт».
«Я не могу взять тебя с собой. Не могу, потому что боюсь потерять тебя. А я тебя непременно потеряю и поэтому не могу… не могу…»
Доспехи заржавели, но все еще сковывают тело и душу.
Роберт взглянул на кота, уютно устроившегося на коленях. Лэндер ошибался, и его наставник тоже ошибался. Роберт не боялся смерти. Он боялся жизни.
Фоли боролась с приступом дурноты – она слишком мало спала и слишком перенервничала. Но в мыслях не было хаоса. Она сидела в карете с повязкой на глазах и связанными руками.
Дождь прекратился. Карета остановилась, и она слышала, как где-то башенные часы пробили два часа ночи. Сэр Говард сжал ее руку.
– Вы готовы?
Фоли кивнула. Он приставил дуло разряженного пистолета к ее виску. Она чувствовала, как дрожит пистолет в его руке. В соответствии с их планом леди Дингли осталась дожидаться возвращения Роберта и Лэндера. Леди Дингли была настроена решительно – мать, готовая на все ради своих детей. Сэр Говард – другое дело. Он был на грани отчаяния, но Фоли надеялась, что у него хватит духу исполнить свою роль.
Дверца кареты распахнулась, чьи-то сильные руки подхватили ее, кто-то зажал ей ладонью рот. Фоли не сопротивлялась. Ее втащили по лестнице на крыльцо какого-то дома.
Внутри пахло пылью и льняным маслом. Фоли провели в одну из комнат на первом этаже. Пленница натолкнулась на стол и приглушенно вскрикнула. Ее подтолкнули вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35