Здесь выложена электронная книга Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам автора по имени Разумовский Феликс. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Разумовский Феликс - Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам.
Размер архива с книгой Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам равняется 268.59 KB
Феликс Разумовский
Умытые кровью. Книга II. Колыбельная по товарищам
«Разумовский Ф. Умытые кровью. Книга II. Колыбельная по товарищам.»: Издательство «Крылов»; СПб.; 2003
ISBN 5-94371-293-3
Аннотация
У него отняли все – близких, родину, возлюбленную, друзей. Сердце его зачерствело, обратилось в камень, душа сгорела, подернулась пеплом. Единственное, что осталось в жизни, – это воспоминания. О прошлом, невозможном, улетевшем счастье. О трепетной, сладостно-мучительной любви, над которой не властно время. И которую уже не вернуть…
Однако неисповедимы пути господни. Ему еще предстоит встретиться с любимой. Волей рока, много лет спустя, на родной стороне. С тем, чтобы расстаться уже навсегда…
Глава первая
I
Комитет партии размещался в бывшем купеческом доме – безвкусная лепнина, наборный паркет, огромные, уже большей частью разбитые зеркала. С потолка просторного вестибюля улыбалась распутная крутобедрая Венера, у которой смышленый не по годам амур готовился развязать пояс. Выражение его румяного лица было совсем не детским. «Совращение малолетних». Хмыкнув, Кузьмицкий быстро поднялся по мраморной лестнице и сразу же наткнулся на часового, рослого рабочего-красногвардейца с винтовкой.
– Вы куда, товарищ?
– К товарищу Грицману.
– Проходите, вторая комната налево.
Кузьмицкий свернул с площадки в коридор, открыл тугую, крашенную белым риполином дверь.
– Разрешите?
Судя по всему, когда-то это была девичья спальня. Туалет с овальным зеркалом, обрамленным кисеей, казалось, все еще хранил следы баночек, флаконов, хрустальных пузырьков с продукцией французских парфюмеров. На узенькой кровати валялось кружевное, правда, теперь уже донельзя грязное розовое покрывало, на низеньком столике у окна стояли портреты Собинова в серебряном с перьями шлеме Лоэнгрина и Андрея Белого, мечтательно-развратного, в пенсне.
В воздухе чудился тонкий аромат «Эссе-Буке», запах свежевыглаженного белья и волнующая прелесть цветущего, разметавшегося во сне юного тела. Однако, увы, это только чудилось – в комнате клубился табачный дым, ядрено бил в ноздри и нехотя уходил в приоткрытую форточку, сквозь его пелену с трудом пробивались лучи скудного февральского солнца.
– Нет, нет и еще раз нет! – Низенький плешивый человечек с огромным носом яростно курил самокрутку и, нервно жестикулируя, маршировал от стенки к стенке; каблуки его сапог были сильно стоптаны, что делало походку неуклюжей, похожей на клоунскую. – Никакого либерализма, ни малейшей жалости к классовым врагам я не потерплю! Всех расстрелять по списку сегодня же и доложить. Я ясно выражаюсь?
Он вплотную подошел к высокому человеку в гимнастерке, который стоял, не шевелясь, теребя заскорузлыми пальцами штанины галифе, и, внезапно почувствовав присутствие постороннего, резко повернулся к Кузьмицкому:
– Ну, а вам что надо?
Он был похож в это мгновенье на злобного карлика из детской сказки.
– Вы Грицман? – Кузьмицкий подал ему документы и пакет от одного из ответственнейших товарищей из реввоенсовета фронта, не спрашивая, уселся на кресло. – Еле добрался, кругом черт знает что.
Он и в самом деле был небрит, грязен и очень голоден.
– Да, да, корниловцы… – Рассеянно кивнув, Грицман внимательно перечитал письмо, виновато улыбнувшись, тронул Кузьмицкого за рукав: – Вы, голубчик, подождите-ка, сейчас мы с вами обо всем поговорим.
Раздражение на его лице превратилось в самодовольство человека, наконец-то разрешившего невыполнимую задачу.
– Идите, Васильев, я жду результатов. – Махнув рукой, он отпустил человека в галифе, вышел и через минуту привел рослого, наголо бритого военного с выправкой кадрового офицера. – Это член нашего реввоенсовета товарищ Хаврин. Познакомьтесь. Вы, товарищ, я извиняюсь, забыл вашу фамилию…
– Кузьмицкий.
– Вы ведь, товарищ Кузьмицкий, в прошлом офицер, не так ли? – Хаврин щелкнул портсигаром, угостив всех папиросами, с жадностью затянулся сам. – Где служили, в каком чине?
Чувствовалось, что и к нему самому не так давно обращались не иначе как «ваше высокоблагородие».
– Бывший штабс-капитан, командир пулеметной команды четыреста девятого Новохоперского полка. – Кузьмицкий вытянулся, по-старомодному щелкнул каблуками. – Знаком с системами Шоша, Бертье, Матсина, Гочкиса, Бергмана, Виккерса, Льюиса и Шварцлозе. Пулемет Максима могу собрать и разобрать с завязанными глазами. Владею артиллерийским делом, но значительно хуже, в пределах курса училища.
В этот момент он ощущал себя проституткой, готовящейся отдаться подороже.
– Вот и отлично, на ловца и зверь бежит. – Хаврин многозначительно посмотрел на Грицмана и, едва тот кивнул, улыбаясь, перевел взгляд на Кузьмицкого: – А бронепоездом командовать смогли бы? Экипаж сводный, матросский, морские орлы, альбатросы революции.
Сам он на орла не тянул – при разговоре ощутимо заикался, дергая щекой, часто подмигивал, – видимо, сказывалась недавняя контузия.
– Не боги горшки обжигают. – Чувствуя, как от радости перехватывает горло, Кузьмицкий улыбнулся с напускным равнодушием, пожав плечами, изобразил вежливую гримасу. – Благодарю за доверие, постараюсь.
О том, чтобы сразу получить в командование бронепоезд, он и не мечтал.
– Хорошо, замечательно. – Сунув окурок в пепельницу, Грицман протянул Кузьмицкому руку, на его лице промелькнуло облегчение. – Принимайте немедленно, товарищ Хаврин сейчас вас познакомит с комиссаром бронепоезда, он как раз здесь. И прошу вас, товарищ, э… – Чувствовалось, что он снова забыл фамилию Кузьмицкого. – Принципиальность, принципиальность и еще раз принципиальность. Никакой пощады классовым врагам, никаких компромиссов, или мы, или они. Третьего не дано. Как говорит товарищ Ленин, кто не с нами, тот против нас.
Он так и не спросил, ел сегодня товарищ Кузьмицкий что-нибудь или нет.
– Давайте-ка побыстрей, пока бронепоезд еще здесь. – Хаврин взялся за дверную ручку, торопливо шагнув через порог, усмехнулся: – А то ищи потом ветра в море.
Глаза его при этом брезгливо сверкнули.
Спустились по лестнице, свернули в коридор и в самом его конце вошли в просторную комнату, некогда служившую бильярдной. Там царило веселье. Две хорошенькие пухлогубые гражданочки, сидя за заснувшими «Ундервудами», громко раскисали от смеха и не сводили глаз с бравых военморов с надписью «Не подходи» на бескозырках.
Морские волки работали на пару – развалившись на бильярде с отбитыми бортами, они травили соленые истории, выдавали ядреные шуточки и сально острили, видимо, готовясь в скором времени взять барышень на абордаж. Необъятные клеша терлись о зеленое сукно, елозили по обивке стульев шелковые чулочки.
Едва Хаврин показался в дверях, наступила тишина. Барышни застучали по клавишам, а матросы хоть и заткнули фонтаны, однако вольных поз не изменили, только выжидающе оскалились – что скажешь хорошего, начальник?
– Товарищ Шитов, иди сюда. – Скрипнув ремнями, Хаврин одернул гимнастерку, не трогаясь с места, заложил руки за спину. – Разговор есть.
В негромком голосе его сквозило отвращение, – так учитель обращается к сорванцу-двоечнику, выпороть которого нельзя, а ставить в угол уже без толку.
– Если по существу, можно и на разговор. – Усатый военмор проворно слез с бильярда, подошел вразвалочку, словно по качающейся палубе.
– Слушаю.
Экипирован он был на славу. На ногах – офицерские «лакирашки», на запястьях обеих рук – золотые часы-браслеты, по бокам на ремне – маузеры в кобурах, у правого бедра – флотский выходной кортик на переливающемся муаре черной портупеи. Он был ловок в движениях, плечист, его скуластое лицо выражало безудержную наглость и чем-то напоминало кошачью морду.
– Знакомься, это товарищ Кузьмицкий, назначается командиром к тебе. – Хаврин ободряюще кивнул штабс-капитану, его глаза сверкнули чувством солидарности. – Кадровый офицер, артиллерист. Все бумаги будут к вечеру.
– Ну что ж, тогда давай краба. – Показав прокуренные зубы, моряк протянул крепкую, в синеве татуировок руку. – Семь футом нам под килем, чтобы чего на винт не намотать.
Барышни прыснули, «Ундервуды» замолчали, Хаврин скривился, быстро попрощавшись, вышел в коридор.
– Видать, мотать уже не на что. – Шитов сплюнул, презрительно цикнул зубом и, громко позвав: – Сява, греби-ка сюда, – с ухмылкой подмигнул Кузьмицкому: – Поручкайтесь. Первый помощничек мой.
Матерился он с важным видом, как бы высказывая свое превосходство над окружающими.
– Земляки, что ли? – Сделав вид, что не заметил грубости, штабс-капитан пожал ручонку тщедушному матросу с бегающими глазками, а тот вдруг хлопнул себя по ляжкам и раскатился громким, захлебывающимся хохотом:
– Ага, с Двины мы!
– В соседних хатах жили. – Шитов тут же поддержал веселье, схватившись за живот, начал ржать, как жеребец на случке. – Пахали вместе.
Кузьмицкий смотрел на военморов изумленно: он не знал, что тюрьма в Москве, где содержались дезертиры, грабители, мародеры, называлась Двинской.
Наконец братишечки угомонились, начали прощаться с барышнями.
– Отчаливаем, но концов не отдадим. Ждите завтра, будем лотами глубины мерить…
Визгливый женский смех, басовитый морской говорок, заигрыванья без пряников.
Кузьмицкому весь этот балаган был не по нутру, ему казалось, что он участвует в каком-то глупом фарсе, дрянненьком спектакле в провинциальном театре. Дико захотелось выскочить вон, с бешеной силой хлопнуть дверью, но он сдержался и скоро уже в компании военморов хлюпал сапогами по раскисшему снегу – с ночи ударила оттепель.
Скучно и неуютно было на улицах Ростова. Казалось бы, пустяки, пара месяцев, всего-то шестьдесят морозных дней, а как все переменилось! Еще осенью по этим тротуарам гулял весь цвет петербургского общества. Мелькали гвардейские фуражки, звенели серебряные савельевские шпоры, стучали каблуки сторублевых тимофеевских сапог.
Галантнейшие кавалеры вели закутанных в меха дам, слышалась иностранная речь, осенняя сырость терпко отдавала французскими духами. Настроение у всех было легкомысленным, здесь собирались только перезимовать, чтобы по весне, ближе к белым ночам, вернуться в Петербург, в уютные квартиры, в родовые особняки с лакеями, коврами, бонбоньерками и каминами. Не вышло. Пришлось дамам прятать меха и повязываться по-рабоче-крестьянски платочками, галантным же кавалерам – кому уходить в Доброармию, кому с удивительной быстротой превращаться в дворников, половых, куплетистов, варщиков гуталина. И февральская поземка замела следы прежней беззаботной жизни…
Невесело теперь было в Ростове – витрины лавок пробиты пулями, рыночная площадь пуста, на телеграфных проводах сидело воронье, каркало зловеще: «Кар-р-раул!»
– Тебя как зовут-то, командир? – Шитов с ухмылочкой вытащил массивный платиновый портсигар, подождал, пока Кузьмицкий и Сява возьмут по папиросочке, щелкнул зажигалкой. – Я – Сережа.
Они уже пришли на вокзал и двигались наискосок через платформу, запруженную только что прибывшими красноармейцами. Скопище было шумным и разномастным. Кто в шинели, кто в нагольном полушубке, кто в пальто с каракулевым воротником, перепоясанным засаленной веревочкой. Крест-накрест пулеметные ленты, гранаты, револьверы, полученные еще на германской «трехлинейки». Лязг сталкивающихся штыков, бряканье манерок, хриплый, пробирающий до печенок мат.
– Полундра! Лево на борт! Раздайся, крупа! – Цепляя грязь захлюстанными клешами, военморы с улыбочками продирались сквозь толпу, с ними не связывались, почтительно расступались:
– Гребите отсель, флотские, ветер вам в зад!
– Антон Семенович. – Штабс-капитан невольно отдал честь, и от внезапной злости его рябое лицо пошло пятнами. – Антон Семенович Кузьмицкий.
Он все никак не мог привыкнуть к революционному панибратству на грани хамства.
– Антоша, значит. – Шитов кивнул и, спрыгнув на размякший, запятнанный мазутом снег, смачно выплюнул окурок. – Сыпь сюда, коробочка по курсу.
Бронепоезд, словно в песне, стоял на запасном пути. Состав был небольшой, десяток вагонов. Первые пять воинственно щетинились пушками и пулеметами, затем шли три пульмановских, блиндированных изнутри до половины окон мешками с песком, на них было суриком написано: «Даешь мировую революцию!», в хвосте были прицеплены платформы со шпалами и рельсами. Двигался бронепоезд при посредстве двойной тяги, пары громадных паровозов Путиловского завода, на переднем, словно на пиратском корабле, развевался черный флаг с черепом и костями.
– Антоша, держись в кильватерной струе. – Шитов подошел к головному пульману, глянул на человека, подпиравшего задом поручень площадки. – Эй, фалрепный, как там на вахте?
– Хреново. – Человек даже не пошевелился, только далеко сплюнул сквозь желтые зубы. Он говорил гнусаво, в нос, как запустившие болезнь сифилитики, одет был в шубу с обрезанными полами и с первого взгляда производил впечатление горячечно пьяного.
– Не тянешь в карты, так стой на вахте. – Шитов угостил часового папиросой, ухмыльнулся сально. – Ничего, еще в любви повезет, прибор только не отморозь. – Не переставая скалиться, он повернулся к Кузьмицкому и Сяве: – Верно, братва? Ну, айда в рубку.
Поднялись по трем ступенькам наверх, двинулись проходом вдоль вагона. Воздух в пульмане был тяжел, пахло спиртом, табаком, нестираными портянками.
– Вот это, Антоша, твоя каюта. – Шитов указал на крайнее купе. – За переборкой наш с Сявой кубрик. – Он открыл полированную дверь, плюхнувшись на диван, поманил Кузьмицкого: – Заходи. Жрать небось хоцца? Эти-то в ревкоме не покормят. – Он презрительно сплюнул во вделанный в стену умывальник, глядя снизу вверх, кивнул Сяве: – Скажи на камбузе, чтоб прислали бачкового и Ефима позови, пусть умный человек побакланит. А всех свистать наверх будем завтра, нехай отдохнут, закрутились в кровавом вихре.
Последнее было сказано вполголоса, с улыбочкой, специально для Кузьмицкого.
– Ладно. – Тот скинул надоевший вещмешок, усевшись на диван, с удовольствием вытянул натруженные ноги. – Завтра, так завтра.
В купе царил ужасный беспорядок, ковер был основательно замызган, покрыт окурками и подсолнечной лузгой. На стене были пристроены керосиновая лампа и портрет длинноволосого старца в пенсне, на крючках висело оружие, на столике лежал том Кропоткина в богатом золоченом переплете.
«Ну вот, только анархистов мне не хватало». Слушая вполуха Шитова, Кузьмицкий закурил предложенную папиросу, удобно откинулся на спинку, а в это время открылась дверь, и какой-то человек в гусарском ментике принес жареную курицу, сала, хлеба, сахара, печеных яиц и целую гору консервных жестянок. Следом вошли Сява с тщедушным малорослым старичком, одетым в бархатный картуз и длинное буржуйское пальто. Ни на кого не глядя, он в молчании уселся на диван, на его лице застыло вселенское спокойствие.
– Захочется чаю, кипяток есть. – Человек в ментике порезал жеребейками сало, вертя ключом, отодрал консервные крышки и, шмыгнув носом, вышел из купе. В душном воздухе запахло ананасами, омарами и французскими паштетами.
– Вот, Иосиф, это наш командир, ревком прислал. – Едва дверь закрылась, Шитов нагнулся и вытащил из-под дивана ведерный жестяной бидончик, открыл, и в купе сразу резко потянуло спиртом.
– Очень, очень приятно. – Старичок привстал, оценивающе взглянув на Кузьмицкого, пожал ему руку. Подумал, пожевал сухими, будто пергаментными, губами. – По-моему, вы интеллигентный юноша из хорошей семьи. Полагаю, вам будет понятен ход моих мыслей.
Он был волосат до чрезвычайности – длинные патлы, усы, борода, кустистые, насупленные брови, даже на ушах у него густо кучерявилась жесткая седая поросль.
Налили без церемоний, выпили по первой, закусили, и старец, сразу разгорячившись, расстегнул пальто и сбросил картуз.
– Если вам угодно знать, я наблюдал вблизи Ульянова, Плеханова, Лафарга, Мартова и Аксельрода. Все сволочи, но Ленин – особенная. Это надо же придумать такое – вместо феодально-буржуазного государства создавать рабоче-крестьянское! Деспотию разъевшихся нуворишей сменить на произвол разнузданных хамов! Сбросить барский кафтан и напялить сермягу! Снова насилие, снова тюрьма для вольного духа.
Старичок не врал. Звался он Иосифом Лютым и в целях воплощения в жизнь принципов священной анархии исколесил в свое время добрую половину света.
Было бы хорошо, чтобы книга Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам автора Разумовский Феликс дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Разумовский Феликс - Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам.
Если после завершения чтения книги Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам вы захотите почитать и другие книги Разумовский Феликс, тогда зайдите на страницу писателя Разумовский Феликс - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Разумовский Феликс, написавшего книгу Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Умытые кровью - 2. Колыбельная по товарищам; Разумовский Феликс, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн