– Ура-а-а! – надрывался Бурангул.
– О-о-о! Э-э-э! Ы-ы-ы! – Поляк Освальд, литвин Збыслав и прусс дядька Адам тоже демонстрировали силу легких.
– И-и-и! – злобно, обиженно визжали в унисон Ядвига и Сыма Цзян. Пан Освальд Добжиньский совсем не по-рыцарски впихнул свою даму в рубку катера – правильно, там сейчас безопаснее всего. Низкорослый же китаец, со «шмайсером» в руках, ярился оттого, что никак не мог протиснуться вперед. А достать противника «невидимыми стрелами» из-за спин дородных соратников у Семы не получалось.
Только Джеймс лез в драку молча, без лишнего шума. Сказывалась привычка тайного убийцы.
Щит, прикрывавший пулемет и пулеметчика, вдруг вздрогнул, треснул. Из пробитой доски высунулся тупорылый наконечник. То арбалетный болт целил в висок Бурцеву, да увяз, застрял в отяжелевшем, набухшем от воды дереве. И еще одна короткая толстая стрела ударила в щит. Еще один наконечник чуток не дотянулся до Бурцева. Ага, в бой вступал второй пиратский когг! Лучники и арбалетчики целили в умолкшее кормовое орудие. Стрелы и болты мощных корабельных арбалетов шлепались в воду, звякали о металл, втыкались в щит… Но ведь и двадцатимиллиметровка уже заряжена по новой!
Корабль, взявший «раумбот» на абордаж, Бурцев все же щадил. Когг поддержки – нет. Это судно им было не нужно. Совсем.
Сначала он ударил по боевым башенкам-надстройкам на носу и корме. Затем кучно всадил длинную, щедрую очередь под ватерлинию. Выпустил все, до последнего патрона. Следовало занять пиратскую команду более важным делом, нежели пулеметно-арбалетная дуэль.
Обстрел катера прекратился. В воздухе больше не свистело, в воду не плюхалось. Утыканный стрелами щит не вздрагивал. Понятное дело. Двадцатимиллиметровые зенитные снаряды – это не шутка. А герметичных перегородок, повышающих живучесть судна, в тринадцатом веке строить еще не научились. Пиратский корабль тонул, а значит – полундра! спасайся, кто может. Уже не до боя, значит. Будь ты хоть трижды отчаянный корсар.

Глава 5

А вот Сыма Цзяну так и не дали пострелять. В считанные секунды Освальд, Збыслав и дядька Адам сбросили в воду остатки немногочисленного, вяло сопротивлявшегося пиратского десанта. Дмитрий, Гаврила, Бурангул и Джеймс перебежали по узкому трапу на вражескую палубу.
На когге валялись трупы и несколько тяжелораненых. Остальная команда попрыгала за борт. Лишь полдюжины самых отчаянных головорезов сгрудились у мачты, прикрывшись легкими щитами, подняв мечи и копья. Эта шестерка была готова к последней битве. Но полноценной битвы не получилось. Бурангул помешал. Татарский юзбаши подхватил у абордажного мостика чей-то оброненный лук и колчан. Пустил стрелу навскидку. Пригвоздил одного из разбойников к мачте. Вторая и третья стрелы тоже не пролетели мимо цели.
Пассивная оборона была подобна смерти, причем смерти бессмысленной. И три уцелевших пирата с дикими воплями ринулись в бой. Хиленькая атака, однако, захлебнулась, не успев начаться. Один из горе-корсаров попал под секиру Дмитрия, другого смела за борт булава Гаврилы. Последний, целивший копьем в грудь Бурангула, вдруг споткнулся на ровном месте, грохнулся о палубные доски: чьи-то цепкие пальцы, поднявшиеся над решеткой трюмного люка, держали копейщика за ноги.
Прыжок Джеймса, точный добивающий удар смертоносного кольтелло – и морской разбойник затих. Когда Сыма Цзян протолкался наконец вперед, для «шмайсера» дела уже не нашлось. А на барахтавшихся в воде беглецов мудрый китаец решил «невидимые стрелы» не тратить.
– Отчаливаем! – приказал Бурцев. – Быстро!
Помогли Ядвиге перебраться на когг. Отцепили абордажные крючья. Обрубили веревки и канаты. Поднимать абордажный мостик оказалось сложнее – его Гаврила попросту сбил булавой.
Оттолкнулись, отвалили от катера. А на притопленную корму «раумбота» уже вползали пираты. Спасались. Хотя сомнительное это было спасение… Так, небольшая отсрочка перед неизбежной гибелью.
Джеймс профессионально и хладнокровно добивал раненых. Самая та работенка для наемного убийцы.
– Все правильно, Вацлав, – будто угадав мысли Бурцева, негромко произнес Освальд. – Кормить эту пиратскую братию нам смысла нет. Да и все равно долго они не протянут. А возиться с ними – только продлевать их страдания и осложнять собственную жизнь. Я бы на их месте тоже предпочел, чтоб кинжалом в сердце или ножом по горлу. Все лучше, чем валяться с выпущенными кишками. Уж ты мне поверь.
Бурцев верил. В конце концов, Освальд – сам из бывших разбойников, хоть и сухопутных, хоть и благородных.
– Готово! – подошел Джеймс. Быстро управился. И не притомился. И почти не испачкался. Профи…
Дмитрий, Гаврила, Бурангул и Збыслав уже кидали трупы за борт. Дядька Адам и Сыма Цзян собирали оружие. Ядвига держалась в сторонке.
– Все мертвы, брави? – поморщился Бурцев.
– Ага, как же, все! – хмыкнул тот. – Тут, между прочим, полный трюм народа. Пленники пиратские… Кстати, кто-то из них нам здорово помог. Если б не они, нанизали бы Бурангула на копье. Только что теперь делать с трюмным людом – ума не приложу!
– Ну, выпустить, наверное, для начала, – предложил Бурцев.
Ключа не было. Замок с люка сбили все той же булавой Алексича.
Вообще-то пленников оказалось вовсе не «полный трюм народа». Из открытого люка вылезло человек пятнадцать.
– Мерси, мсье! Мерси боку!
Говорил самый старший, самый статный и самый усатый. Здоровенный такой мордастый дядька с огромной шишарой на лбу. Видимо, мужика сначала вырубили и лишь после полонили.
Освобожденный узник еще что-то бормотал с типичным французским прононсом. Бурцев развел руками: не понимаю. Увы, французов у него в роду, как и итальянцев, не водилось: генная память молчала.
«Шпрехен зи дойч?» в этот раз не помог. Теперь уже усач растерянно мерил руками воздух.
– Дэзоле, же нэ компран па Извините, не понимаю(фр.)

.
Бурцев обернулся к спутникам. Спросил без особой надежды:
– Кто-нибудь знает французский?
– Я, – выступил Джеймс. – Мне довелось пожить на юге Франции, где поднимала голову альбигойская ересь. Я выполнял там некоторые… м-м-м… поручения Его Святейшества Папы.
– Понятно. Бедные еретики… Ладно, брави, будешь у нас за толмача.
По-французски тайный убийца в самом деле шпарил так же уверенно, как по-итальянски и по-немецки.
– Это капитан нефа, – переводил Джеймс. – Зовут Жюль. Утверждает, что вез королеву Кипра Алису Шампанскую Алиса Шампанская – жена короля Кипра Гуго Лузиньяна, дочь короля Иерусалимского Генриха Шампанского и Изабеллы – дочери Амальрика Иерусалимского. Алиса являлась регентшей Иерусалимского королевства в 1244-1246 годах и матерью Генриха Лузиньяна

, бежавшую от Хранителей Гроба и братьев ордена Святой Марии Иерусалимской.
О-пс! Опять Хранители! Опять тевтоны!
А Жюль говорил и говорил, не останавливаясь. Судя по сбивчивому рассказу капитана, два пиратских когга атаковали королевский неф неожиданно – из-за островного мыса, поэтому уйти от погони или выброситься на берег не удалось. Команда приготовилась к схватке, но королева не желала бессмысленного кровопролития и приказала сложить оружие. Ослушаться Ее Величества никто не посмел. Алиса Шампанская вступила с морскими разбойниками в переговоры, предложила встать под знамена кипрского льва и посулила немалую награду. Увы, пираты предпочли не связывать себя королевской службой, а просто захватить богатую добычу. Неф взяли на абордаж. Команду частью перебили, частью пленили и распихали по трюмам. Моряков разбойники намеревались продать в рабство, а за королеву и прочих благородных пленников рассчитывали получить выкуп.
– Жюль благодарит нас за спасение, но на всякий случай интересуется, не являемся ли и мы тоже пиратами, – закончил Джеймс синхронный перевод.
– Мы? – Бурцев хмыкнул. – Да нет уж, мы скорее антипираты. Ну, те, кто против… Хотя, с другой стороны… Нам требовался корабль на плаву, и мы его взяли. Взяли силой. Так что пусть этот Жюль думает что хочет.
– Вы совершили благородное и богоугодное дело, покарав разбойников, осмелившихся напасть на корабль Ее Величества, – убежденно заговорил Жуль. – Сам Господь вершил свою волю вашими руками…
Джеймс переводил.
– …Ибо небеса выступили на вашей стороне, обрушив на головы пиратов громы и молнии. – Капитан завороженно смотрел на пробитые борта и дырявый парус. – Мы все слышали! И мы там, внизу, молились за вашу победу!
Джеймс, объясни ему, что это не гром и не молнии, – устало попросил Бурцев. – Скажи, что это просто оружие Хранителей Гроба.
Джеймс сказал. Усач в ужасе отшатнулся.
Похоже, бравый кипрский капитан раньше не видел и не слышал автоматов и пулеметов цайтко-манды в деле. Однако о существовании некоего колдовского арсенала Хранителей Гроба с чужих слов он знал. Жюля кое-как убедили, что к немцам никто из присутствующих отношения не имеет и речь идет всего лишь о трофеях. С трудом, правда, убедили, и с немалым. Поверить в небесные громы средь ясного неба королевскому капитану оказалось проще, чем в то, что магическое оружие Хранителей попало в чужие руки. Жюль в изумлении таращил глаза и не мог выдавить ни слова. Пришлось помочь…
– Джеймс, спроси капитана, куда подевалась его драгоценная королева?
Джеймс спросил. Капитан спохватился, завертел головой, разволновался.
– Он говорит, что пираты разделили пленников во избежание бунта, – переводил брави. – Королева и ее свита должны сейчас находиться либо на другом когге, либо на нефе.
Из груди капитана вдруг вырвался горестный вопль: усач заметил тонущий когг. Судно с пробоинами под ватерлинией уже изрядно осело и завалилось набок. Экипаж давно попрыгал за борт. А вот пленники…
Жюль насел на Джеймса, замахал руками, запричитал. В голосе капитана слышались то просительные, то требовательные нотки.
– Силь ву плэ! Силь ву плэ! Пожалуйста (фр.)

– без умолку твердил Жюль.
– Умоляет помочь, – объяснил брави. – Просит не губить невинные души, запертые в трюме.
– Да уж, ситуация! Расстреливая корабль, Бурцев как-то не подумал, что на борту могут оказаться не только пираты.
– Если ребята Жюля управятся с этой, – Бурцев притопнул ногой о палубу, – посудиной – пусть действуют. Мы поможем, чем сможем.
Капитан медлить не стал. Голос усача обрел властность и зычность, зазвенел, загудел. Встрепенулись, забегали матросы. Без лишних церемоний морской волк взял в оборот и собственных спасителей. Джеймс едва успевал переводить команды с французского. Дырок в простреленном парусе было немного, и на скоростных качествах судна эти небольшие прорехи не отразились.
Успели… Едва-едва.
На корме тонущего когга валялось трое убитых арбалетчиков, еще один лежал на носовой боевой площадке. И больше – ни единого пирата. А из трюма в самом деле доносились призывы о помощи. Причем отчаянные «о сэкуры» О сэкур! – Помогите! (фр.)

уже сливались с характерным бульканьем…
Люк взломали булавой Гаврилы, взрубили боевым топором Дмитрия. Люди в трюме плавали под самой палубой. Внизу оставалась лишь небольшая воздушная прослойка – ровно столько, чтобы высунуть лицо и попытаться перед смертью надышаться вдоволь.
Людей вытаскивали, выдергивали, как морковьиз грядки. А вода все прибывала. Собственно, корабль с простреленными бортами давно бы уже пошел на дно, если б моряки Жюля не пытались заделать бреши. В ход пошло награбленное пиратами и сваленное в трюм добро с нефа Алисы Шампанской. Сундуки, парча, шелк, бархат, восточные ковры, расшитые золотом камзолы, меха и даже длиннющая королевская мантия, подбитая горностаем. В общем, утопающие, как могли, спасали себя сами. И спасли.
Правда, повезло не всем: по трюму вместе с живыми плавало два трупа. Один – с развороченной грудной клеткой. Другой – с пробитым черепом. Оба попали под пулеметную очередь. Случайные жертвы… Бурцев отвел глаза. На войне как на войне…

Глава 6

Королевы среди освобожденных не оказалось. Наверное, поэтому капитан никак не желал успокаиваться. Усач что-то кричал, указывая на удаляющийся неф, настойчиво тряс сначала Джеймса, потом Бурцева. Опять звучали бесконечные «силь ву плэ!». И без перевода понятно: верный вассал ее величества жаждет погони и нового боя. Похвальное, в общем-то, желание, да только затяжная парусная регата с непредсказуемым результатом и еще одна абордажная схватка не входили в планы Бурцева. И без того, блин, задержались в средиземноморских водах! А до полнолуния времени оставалось немного. В общем, выбирая между спасением Аделаиды и кипрской королевы, Бурцев отдавал предпочтение первой.
Но настырный капитан не отцеплялся и все тараторил-тараторил …
– Жюль говорит, что королева сполна вознаградит своих спасителей, – переводил Джеймс сбивчивую французскую речь.
Бурцев промолчал. Награда его не интересовала. Его интересовало лишь время, которое они безнадежно теряли.
– …а еще обещает, что нам помогут доплыть, куда мы пожелаем, в самые кратчайшие сроки.
Стоп! А вот это совсем другое дело! Бурцев видел, как лихо команда Жюля управляет пиратским судном. С такими помощниками на борту они доберутся до Святой земли гораздо быстрее. К тому же ребята Жюля, похоже, горло готовы грызть за свою королеву. Если с ними не договориться миром, будет драка. Если договориться – дружба до гроба.
– Ладно, Жюль, будь по-твоему.
Усач за малым не захлебывался от собственных приказов. Команда, численность которой возросла вдвое, носилась по палубе с удвоенной же скоростью. Услуги дружинников Бурцева больше не требовались. Скучковавшись вокруг воеводы, они отошли в сторонку. Чего под ногами-то зря путаться.
– Как думаешь, Джеймс, долго будем гоняться за королевой? – спросил Бурцев.
Брави прикинул. Оценил силу и направление ветра. Скептически глянул на грузный неф с кормовыми веслами вместо руля. Одобрительно – на расторопную команду Жюля.
– Меньше чем через полчаса пойдем на абордаж. Когг легче и идет увереннее нефа.
– Хорошо. Ядвига, спустись, пожалуйста, в трюм. Не упрямься, девочка, иначе тебя спустит туда твой разлюбезный пан Освальд. А ты, Сема, отдай-ка мне громомет. Молодец, что не потратил «невидимые стрелы», – хвалю.
Со вздохом сожаления китаец протянул ему «шмайсер».
– Кес ке се? – поинтересовался пробегавший мимо Жюль.
– Спрашивает, что это такое? – перевел Джеймс.
– Оружие Хранителей.
Жюль отошел подальше.
Да, брави не ошибся. Уже минут через двадцать команда Жюля, похватав пиратское оружие, готовилась к абордажной схватке. Бурцев с соратниками тоже заняли места на носовой башенке судна.
Корабли сближались. На палубе королевского нефа суетились пираты. Из корзин на топах мачт, с кормовой надстройки навстречу преследователям полетели стрелы. С полдесятка вонзились в нос когга, в многострадальном парусе появились новые дырки. Беззвучно упал один из матросов Жюля. Вскрикнул, схватившись за плечо, другой.
Стрелки с когга ответили. Но, кажется, попали в мечущиеся фигурки на чужом корабле только Бурангул и дядька Адам. Все-таки расстояние еще приличное, а палуба под ногами пошатывается. Волна усиливалась, и при такой качке трудно бить наверняка. Бурцев ждал. «Невидимых стрел» в «шмайсере» не так много, чтобы расходовать их понапрасну.
А пираты… Да, пираты прекратили бегство и готовились к бою.
Сто метров. Восемьдесят…
Стрелы с обеих сторон летели гуще. Вскрики раненых и умирающих слышались чаще. На нефе замелькали абордажные крючья. Кажется, разбойники, удалившись от «раумбота» и не слыша более раскатов смертоносного грома, пришли в себя, приободрились. Ребятки намеревались отбить свой когг. Бородатый здоровяк – по всей видимости, пиратский капитан или какой-нибудь авторитет этой разношерстой морской братвы – размахивал кривым мечом, что-то орал зычным голосом.
Семьдесят метров. Шестьдесят. Пятьдесят… Пора. С такого расстояния захочешь – не промахнешься. Отрывистый лай «шмайсера» разнесся над водой.
Бил Бурцев коротко и точно. Начал с громилы-бородача.
Вопли ужаса…
Корсарский «пахан» выронил меч, упал сам. Дальше Бурцев валил пиратов без разбору. Но целил только по верхней палубе, в кормовую надстройку да в топы мачт. Не хватало еще случайно зацепить королеву, как тех двух бедолаг из трюма затонувшего когга.
Сухой щелчок… Бурцев отбросил опустевший магазин. Вставил новый. Запасной. Последний. Опять открыл огонь. И вновь среди пиратов царила паника. А команда Жюля цепенела в благоговейном трепете. Матросы и сам капитан, крестясь, бормотали душеспасительные молитвы. Когг сближался с нефом под звуки выстрелов. Обезумевшие пираты затеяли драку за шлюпки. Три лодки имелось на борту нефа. Три кучи-малы возникли на палубе корабля. Хорошие мишени… Очередь.
1 2 3 4 5