Марилак расположен по отношению к Зуаву примерно так же, как Вервен по отношению к узлу п-в-туннелей в районе Хеген Хаб, а всем нам хорошо известно, что случилось там. – Губы Форобио искривились в невеселой усмешке. – Однако у Марилака нет заинтересованного соседа, готового прийти на помощь, как это сделал для Вервена лорд Форкосиган. А организовать провокацию – нет ничего проще.
Возбуждение, охватившее Майлза, понемногу улеглось. В словах Форобио не было никакого скрытого смысла. Роль адмирала Форкосигана в отражении попытки цетагандийцев захватить контролируемые Вервеном п-в-туннели была известна всем. Зато никто не знал о роли, которую сыграл агент Имперской безопасности Майлз Форкосиган, вовремя доставивший адмирала в Хеген Хаб. А поскольку этого никто не знал, никто не был ему за это благодарен.
«Эй, послушайте, я – герой. Только не могу об этом рассказать. Засекречено».
Для Форобио, да и для кого угодно другого, лейтенант Майлз Форкосиган был младшим офицером, курьером Имперской службы безопасности, получившим должность по блату, чтобы не мешался под ногами. Мутант, одним словом.
– Мне казалось, при Вервене Хегенский союз достаточно потрепал гем-лордов, чтобы те попритихли хотя бы на время, – произнес Майлз. – И наиболее воинственная партия переживает не лучшие времена после самоубийства генерала Эстаниса… Это ведь было самоубийство, не так ли?
– Конечно, хотя вряд ли добровольное, – ответил Форобио. – Самоубийства по политическим мотивам бывают у этих цетагандийцев весьма хлопотным делом, особенно когда самоубийца недостаточно содействует этому. – Тридцать два ножевых ранения в спину, – пробормотал Айвен. – Да, более странного самоубийства я не знаю.
– Совершенно верно, милорд. Однако сложные отношения между командирами из гем-лордов и отдельными тайными фракциями аут-лордов заставляют их преподносить все эти операции в совершенно новом свете. Вервенийский конфликт официально именуется результатом самодеятельности отдельных офицеров-авантюристов. Виновные понесли наказание; забудьте.
– И как, интересно, они теперь называют цетагандийское вторжение на Барраяр в годы правления моего деда? – поинтересовался Майлз. – Разведкой боем?
– Вот именно. Если только они вообще упоминают об этом.
– Все двадцать лет конфликта? – спросил Айвен, прилагая огромные усилия, чтобы не расхохотаться.
– Они предпочитают не углубляться в утомительные подробности.
– Вы обсуждали вашу точку зрения на планы цетагандийцев относительно Марилака с Иллианом? – спросил Майлз.
– Да, мы постоянно держим вашего шефа в курсе событий. К сожалению, в настоящее время никаких материальных подтверждений моей теории нет. Все это не более чем мои умозаключения. Имперская безопасность предпочитает оперировать фактами.
– Я… Это не входит в мою компетенцию, – сказал Майлз. – Ничего не могу сказать.
– Я только хотел, чтобы вы представляли себе ситуацию.
– О да.
– И еще… Сплетни всегда контролируются не так тщательно, как следовало бы. Не исключено, что до вас двоих и дойдет что-нибудь. В таком случае постарайтесь сообщить это моему протокольному офицеру, полковнику Форриди. По возвращении он будет ежедневно встречаться с вами. Сообщайте ему все, что покажется вам заслуживающим внимания.
– Понял? – толкнул Майлз локтем Айвена. Тот только пожал плечами.
– И, гм… Постарайтесь не отдать больше, чем получите.
– Ну, я в этом отношении совершенно надежен, – с улыбкой признался Айвен. – Я не знаю ничего.
Майлз с безразличным видом пробормотал так, чтобы тот услышал:
– Мы знаем кое-что, Айвен.
Поскольку все инопланетные посольства концентрировались в пределах одного городского района, поездка оказалась недолгой. Машина спустилась на уровень ниже и замедлила ход. Ворота с подземной стоянки открывались прямо в ярко освещенный вестибюль; ощущение того, что находишься под землей, почти отсутствовало благодаря светлой мраморной отделке стен и обилию искусственных растений. Марилаканские стражники с поклоном проводили барраярцев к лифту. При этом они, несомненно, успели просканировать своих гостей – Айвен, похоже, вздохнул с облегчением, вспомнив про оставленный в посольстве нейробластер.
Лифт поднял их в просторную прихожую, куда открывались несколько ярусов парадных помещений, уже заполненных гостями. В центре зала возвышалась огромная видеоскульптура – подлинная, не голограмма. Журчащие водяные струи сбегали по горным тропам, по которым при желании можно было прогуливаться. Яркие хлопья, порхая в воздухе, создавали замысловатый лабиринт. По их зеленой окраске Майлз заключил, что они, видимо, изображают земную листву, что при ближайшем рассмотрении подтвердилось. Медленно-медленно цвет листьев начал меняться от разных оттенков зеленого до желтого, оранжевого и красного. Кружась в воздухе, они на мгновения составляли почти неуловимые картины: людские фигуры и лица, сменявшие друг друга под аккомпанемент завораживающей музыки. Майлз был поражен.
– Это что-то новенькое. – Форобио также не остался равнодушным к этой картине. – Как красиво… А, добрый вечер, посол Берно.
– Добрый вечер, лорд Форобио, – седовласый марилаканец приветствовал своего коллегу с Барраяра как старого знакомого. – Да, нам это тоже нравится. Это подарок одного из местных придворных. Он оказал нам большую честь. Называется «Осенний Листопад». Мои шифровальщики полдня ломали себе голову и в конце концов решили, что ничего, кроме «осеннего листопада», это не означает.
Оба посла рассмеялись. Айвен неуверенно улыбнулся, не уловив смысла шутки. Форобио официально представил их марилаканскому послу; тот отреагировал на их ранг соответствующими изъявлениями, а на их молодость – пожеланием чувствовать себя как дома, вслед за чем они были предоставлены сами себе. Спасибо Айвену, мрачно подумал Майлз. Они поднялись по лестнице в буфет, оставив послов приватно беседовать внизу.
Набрав себе закусок, они приступили к выбору напитков. Айвен взял бокал знаменитого марилаканского вина; Майлз, не забывая о листке в кармане, предпочел кофе. Вслед за этим они разошлись, позволив людскому потоку унести их в разные стороны. Майлз облокотился на парапет, выходящий в лифтовой холл. Потягивая кофе из изящной фарфоровой чашечки, он гадал, куда вмонтирована система подогрева. Ах да, вот: несколько тоненьких металлических нитей, искусно вплетенных в герб посольства. Внизу в зале «Осенний Листопад», похоже, подходил к концу цикла. Вода в ручейках замерзала, превращаясь в пятна черного льда. Водоворот красок потускнел до блекло-желтого и серого цветов зимнего заката. Угадывавшиеся в вихре листьев фигуры – или это были не фигуры? – превращались в мрачные скелетоподобные формы.
Живая музыка зазвучала как чуть слышный шепот. Это не была зима веселых праздников и искрящегося снега. Это была зима смерти. Майлз невольно вздрогнул. Чертовски впечатляюще.
Ну и как он будет задавать вопросы, ничего не выдавая взамен? Он живо вообразил, как пристает к какому-нибудь цетагандийскому гем-лорду с вопросом вроде: «Послушайте-ка, не терял ли кто-нибудь из ваших миньонов ключа с вот такой печатью?..» Нет, пусть уж лучше те, кого это интересует, сами ищут его. Правда, судя по всему, с этим они не торопились. Майлз вглядывался в лица – без успеха.
Впрочем, Айвен уже нашел красивую женщину, такую красивую, что Майлз зажмурился, и только после этого поверил своим глазам. Она была высока и стройна, с лицом и руками гладкими, как фарфор. Украшенные драгоценными камнями ленты перехватывали ее волосы у шеи и еще раз – на талии, а сами волосы ниспадали до колен. Темное свободное платье только подчеркивало гибкость ее фигуры, а мелькавший в прорезях шелк белья гармонировал с цветом синих глаз. Несомненно, это цетагандийская гем-леди: в ее внешности есть что-то от эльфа, чего не бывает, если в крови лишь гены аут-лордов. Да, такое лицо могло быть и результатом пластической хирургии, но изгиб бровей… Такое не подделаешь.
Майлз уловил аромат ее духов на расстоянии трех метров. Впрочем, ему не на что надеяться: Айвен целиком захватил инициативу. Глаза его сияли, он оживленно что-то рассказывал, наверняка выставляя себя героем.
Что-нибудь про военные учения, этакий доблестный барраярский вояка. Ну что ж, Венера и Марс. Все верно. Конечно, она ему улыбалась.
Нельзя сказать, чтобы Майлз так уж сильно завидовал успеху Айвена у женщин. Вовсе нет; он только не возражал бы, если часть этого везения распространилась бы и на него. Хотя Айвен утверждает, что каждый должен добиваться успеха самостоятельно. К тому же у него такой характер – он не моргнув снесет дюжину отказов, зато на тринадцатый раз ему улыбнется удача. Что же касалось Майлза, то он полагал, что умрет от разочарования уже при третьей попытке. Может, он и в самом деле моногамен?
«Черт, ты бы сначала достиг хотя бы моногамии, прежде чем замахиваться на нечто большее». До сих пор его увечное тело не привлекало ни одной женщины. Конечно, его возможности были ограничены: три года тайных операций, мужское окружение в военной академии… Славное оправдание. Интересно, и почему это на Айвена такие ограничения не действуют?
Элен… Может, в глубине души он продолжает цепляться за недостижимое? При том, что уж ему-то в отличие от Айвена не пристало быть слишком разборчивым, он не видел в этой красавице блондинке из гем-расы чего-то… Чего? Интеллигентности, души, жажды странствий? Но Элен избрала другого. Возможно, она права. Пора, давно пора Майлзу искать свое счастье где-то в другом месте. Жаль только, перспективы у него не слишком радужные.
Откуда-то из-за спины Майлза выступил высокий цетагандиец. Лицо совсем молодое; Майлз решил, что он не старше его самого или Айвена. На скуле цетагандийца красовался круглый мазок, точнее наклейка: стилизованный цветной завиток, символизирующий его клан и ранг. Это был упрощенный вариант раскрасок, покрывавших лица нескольких других присутствовавших в зале цетагандийцев, – авангардистская молодежная мода, несомненно вызывавшая раздражение у старшего поколения. Может, он собрался спасать свою даму от притязаний Айвена?
– Леди Гелла, – отвесил он легкий поклон.
– Лорд Йенаро? – откликнулась она, чуть наклонив голову, из чего Майлз заключил, что, во-первых, она занимает в гем-сообществе более высокое положение, чем мужчина, и, во-вторых, что он не приходится ей мужем или братом. Значит, Айвену скорее всего ничего не грозит.
– Я вижу, вы нашли-таки галактическую экзотику, за которой охотились, – произнес лорд Йенаро.
Она улыбнулась в ответ. Эффект был совершенно сногсшибательный, и Майлз поймал себя на том, что завидует тому, кому она улыбается. Впрочем, на лорда Йенаро, несомненно привыкшего к общению с гем-леди, это не произвело такого впечатления.
– Лорд Йенаро, это лейтенант лорд Айвен Форпатрил с Барраяра, и… Ах? – Ее ресницы чуть приподнялись, намекая на то, что Айвену стоило бы представить Майлза: жест не менее наглядный, как если бы она похлопала Айвена по руке своим веером.
– Мой кузен, лейтенант лорд Майлз Форкосиган, – поспешно произнес Айвен.
– А, гости с Барраяра! – Лорд Йенаро отвесил более низкий поклон. – Счастлив видеть вас.
Майлз и Айвен поклонились в ответ; Майлз постарался, чтобы наклон его головы был на несколько градусов меньше, чем у Айвена: замечательная градация, жаль только, что лорд Йенаро скорее всего не заметил ее.
– Наши семьи исторически связаны, лорд Форкосиган, – продолжал Йенаро. – Знаменитые предки.
Майлз почувствовал волну возбуждения.
«Ох, черт, это ведь какой-то родственник покойного гем-генерала Эстаниса, и он специально прибыл поймать сына Эйрела Форкосигана…» – Вы ведь внук генерала графа Петера Форкосигана, не так ли?
Тьфу. Древняя история. Майлз перевел дух:
– Совершенно верно.
– Значит, я в некотором роде ваш оппонент. Мой дед был гем-генерал Йенаро.
– О, тот самый командующий той несчастливой… Как у вас ее называют? Барраярской экспедиции? Барраярской разведывательной – операции? – оживился Айвен.
– Гем-генерал, проигравший Барраярскую войну, – спокойно ответил Йенаро.
– Право же, Йенаро, стоит ли об этом? – произнесла леди Гелла. Может, она в самом деле хотела дослушать рассказ Айвена?
Майлз мог бы рассказать ей историю и позабавнее – о том, как Айвен на учениях загнал свой взвод в такую грязищу, что их пришлось вытаскивать Флайером…
– Я не сторонник теории персональной ответственности за несчастья, – дипломатично произнес Майлз. – Генералу Йенаро просто не повезло: он оказался последним из пяти гем-генералов, проигравших Барраярскую войну, и тем самым оказался козлом отпущения.
– Отлично сказано, – пробормотал Айвен; Йенаро тоже улыбнулся.
– Насколько я понимаю, этот объект в фойе ваш, Йенаро? – спросила дама, очевидно пытаясь спасти беседу от сползания в русло военной истории. – Немного банально, не так ли? Впрочем, моей матери нравится.
– Так, проба пера, – чуть иронично поклонился Йенаро. – Марилаканцы остались довольны. Причем индивидуальность зрителя слегка меняет изображение. Кстати, отдельные нюансы воспринимаются, только когда проходишь сквозь него.
– Я-то думала, вы специализируетесь на благовониях.
– Я сменил амплуа. Хотя я до сих пор считаю, что обоняние более чутко, чем зрение. Вы просто должны позволить мне изготовить вам духи. Этот ваш аромат жасмина никак не идет к такому нарочито заурядному платью, поверьте мне.
Ее улыбка стала чуть натянутой.
– Возможно.
В воображении Майлза тут же послышался лязг рапир и возглас: «Получи, негодяй!» Он изобразил улыбку.
– А по-моему, замечательное платье, – искренне запротестовал Айвен. – И аромат восхитительный.
– Гм, да, кстати, о вашей тяге ко всему экзотическому, – продолжал лорд Йенаро, обращаясь к леди Гелле, – знаете ли вы, что лорд Форпатрил рожден биологически?
Брови девушки удивленно поднялись; на гладком лобике появилась морщинка.
– Все рождаются биологически, Йенаро.
– Вы меня не поняли. Биологически в самом прямом смысле. Из чрева матери.
– У-у-у-у-у. – Она в ужасе наморщила носик. – Право же, Йенаро, сегодня вы несносны. Мать права, вы с вашей ретроавангардной братией заходите слишком далеко. Боюсь, вам грозит безвестность, а если и слава – то дурная. – Ее гнев был направлен на Йенаро, но Майлз заметил, что она слегка отодвинулась от Айвена.
– На худой конец и это неплохо, – пожал плечами Йенаро.
«А я рожден в репликаторе», – чуть было не заявил Майлз, но промолчал.
«Не стоит высовываться. Если не считать мозгов, Айвену повезло больше, чем мне…» – Спокойной ночи, лорд Йенаро. – Она тряхнула головой и ушла, немало расстроив Айвена.
– Славная девушка, только безмозглая, – пробормотал Йенаро, как бы в качестве объяснения, почему без нее лучше. Впрочем, он тоже чувствовал себя неуютно.
– Значит, гм… Вы предпочли карьеру художника военной, не так ли, лорд Йенаро? – попробовал возобновить беседу Майлз.
– Карьеру? – Йенаро саркастически скривил рот. – Нет, я всего лишь любитель. Коммерческие соображения убивают истинный вкус. Но я все же надеюсь достичь некоторого положения, хотя и по-своему.
Майлз решил, что последнее говорилось искренне. Они проследили за его взглядом – через парапет, вниз, в фойе, на это подобие фонтана.
– Нет, вы непременно должны посмотреть ее изнутри. Впечатление совершенно другое.
Йенаро довольно тщеславен, подумал Майлз. За его колючей внешностью кроется ранимая душа художника.
– Конечно, – услышал он свой голос. Тому только этого и требовалось, и он, улыбаясь, повел их вниз по лестнице, на ходу излагая идеи, вдохновлявшие его при работе над скульптурой. Майлз заметил в дальнем конце галереи посла Форобио.
– Простите меня, лорд Йенаро. Ступай, Айвен, я догоню.
– О! – Йенаро мгновенно сник.
Айвен проводил Майлза взглядом, полным ярости, – позднее это ему зачтется.
Форобио стоял с дамой, фамильярно положившей руку ему на локоть. Ей около сорока, решил Майлз; в лице никакой скульптурной искусственности. Она была одета в длинное платье цетагандийского фасона, хотя и проще, чем у леди Геллы. Явно не цетагандийка, но как идут местные орнаменты – темно-красный, кремовый, зеленый – к ее оливковой коже и темным волосам.
– А вот и вы, лорд Форкосиган, – обрадовался Форобио. – Я как раз обещал представить вас. Это Миа Маз, работающая с нашими добрыми друзьями из вервенийского посольства и время от времени помогающая нам. Рекомендую ее вашему вниманию.
Майлз с улыбкой поклонился:
– Счастлив познакомиться с вами. А чем вы заняты в посольстве, мадам? – Я помощница начальника протокольного отдела, специализируюсь на вопросах женского этикета.
– Разве это особая наука?
1 2 3 4 5