А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

С тех пор платье изменилось — стало менее официальным, — но Делакорт все равно его узнал, ибо это глубокое декольте лишало его дара речи, заставляя испытывать необъяснимое неудовольствие.
Разумеется, Сесилия понимала, как откровенно обнажена ее высокая белая грудь. Зачем же, черт возьми, было напяливать такое платье непременно сегодня? Конечно, в своей простоте оно было весьма элегантным, а декольте Сесилии заслуживало того, чтобы его показывать. Зеленый цвет выгодно оттенял роскошные золотисто-рыжие волосы. Но может быть, она специально надела это платье, чтобы произвести на кого-то впечатление? А если так, то на кого именно?
Дэвид украдкой оглядел собравшихся мужчин, но почти все они были либо женатыми, либо почти стариками. И тут взгляд его упал на Джайлза. Черт побери! Да, этот парень весьма хорош собой! Красивый, и ума не занимать. Если у него и есть какие-либо грешные помыслы, то он их умело скрывает. Только теперь Делакорт обратил внимание, что Джайлз сидит по левую руку от Сесилии и, время от времени наклонясь к ней, по-хозяйски берет за руку и что-то говорит тихим, чересчур ласковым голосом. Делакорт не на шутку встревожился.
К его облегчению, вскоре собравшиеся перешли к обсуждению дел миссии, и ему надлежало принять участие в общем разговоре. Он оказался весьма подготовленным докладчиком, ибо сумел ответить на большинство вопросов и внести несколько существенных поправок. Самой насущной проблемой были деньги: следовало оплатить январский счет за уголь.
Еще одной волнующей темой стала смерть Мэри ОТэвин. Все одобрительно зашумели, когда Делакорт, тщательно подбирая слова, рассказал то, что узнал о ходе полицейского расследования. Сесилия молчала. На сэра Джеймса эта история произвела, пожалуй, сильное впечатление. Тем не менее, полковник Лодервуд, хоть и был почти слепым, в течение всего вечера подозрительно косился на Делакорта.
Делакорт решил не обращать на него внимания. Разговор перешел в область политики. Разгорелись споры, но Дэвид постоянно возвращался мыслями к убитой девушке и ее пропавшей подруге. Были ли эти два события как-то связаны между собой? Или у него попросту разыгралось воображение? И как помочь сестре убитой? Как ни странно, он чувствовал ответственность за произошедшую трагедию.
Одеваясь к ужину, Дэвид долго беседовал об этом происшествии с Кемблом. У камердинера возникло множество вопросов, каждый из которых Делакорт намеревался обсудить с де Роханом. К удивлению Дэвида, Кембл оказался неплохим знатоком человеческой натуры — причем самых темных ее сторон.
Делакорт припомнил основные факты из письма де Рохана. Инспектор подтвердил, что у Мэри, в самом деле, был незаконный ребенок, ныне покойный. Отец ребенка неизвестен. Китти ОТэвин настоятельно заявляла, что у ее сестры не было ни драгоценностей, ни дорогой одежды, ни денег. Таким образом, грабеж исключался. Расспросы хозяйки публичного дома, в котором раньше работала Мэри, тоже ничего не дали следствию.
В тот вечер Мэри ушла из детского приюта в восемь часов, как делала каждую неделю уже целый год. Заключение врача гласило, что Мэри не пыталась сопротивляться убийце и не была изнасилована, но Дэвид не стал упоминать такие подробности при дамах.
Но ведь Сесилия в конце концов обязательно спросит об этом. При этой мысли Делакорт пришел в замешательство. Вряд ли у него найдутся силы ей ответить. Сегодня утром, когда он увидел ее сидящей в кресле, все перевернулось в его душе. Гораздо удобнее было считать ее бессердечной ханжой.
Он опять поднял глаза. Сесилия о чем-то увлеченно беседовала с лордом Риджем. Он невольно залюбовался синими искорками, загоравшимися в ее глазах, и, не разбирая слов, заслушался мелодичным тембром ее голоса. Неожиданно сквозь шум прозвучал ответ Риджа. — О нет, леди Уолрафен, — весело пробасил он, — я вам не враг! Браните-ка лучше Делакорта. Вот кто истинный тори!
На мгновение Сесилия забыла о жарком споре с лордом. Дэвид, который всего несколько секунд назад сидел с закрытыми глазами, теперь смотрел на нее в упор, словно, вдруг проснувшись, узрел нечто удивительное. Его густые темные ресницы были широко распахнуты, а с лица исчезло обычное томное выражение. Сесилия увидела в его взгляде спокойное сочувствие и… что-то еще. Может быть, досаду? Или тщательно оберегаемую тайну?
Ей стало не по себе. Она вспомнила его поцелуй, и голова ее пошла кругом.
Боже милостивый, она совершенно терялась, когда он к ней прикасался, дразнил ее, говорил разные вещи, которые никак не могли быть правдой. И все-таки испытывала к нему почти непреодолимое желание. Наконец, к ее облегчению, густые ресницы Дэвида слегка опустились, и он опять стал прежним Делакортом.
Ее бросило в жар. О Господи, ведь ее собеседник ждет ответа, а она совершенно забылась от волнения!
Сесилия, поспешив отложить вилку, опустила дрожащую руку на колени.
— Сэр Ридж, — тихо произнесла она, стараясь говорить ровным тоном, — мы все отбросили наши идейные разногласия ради успешной работы миссии. Я спросила только, почему парламент не может сделать то же самое. Может быть, послать наших дам не только в благотворительные организации, но и в палату общин?
Леди Киртон засмеялась.
— Ох, Сесилия! Ваш покойный муж пришел бы в ужас, услышав от вас подобные речи. Сесилия покачала головой.
— Я все такая же лояльная тори — просто пытаюсь найти компромисс.
— Милое мое дитя, — проворчал Лодервуд, — с вашими взглядами вы очень похожи на Джайлза, а не на политику-тори!
Сидевший напротив полковника лорд Ридж взмахнул ножом для фруктов.
— А это не одно и то же, моя дорогая!
— Может быть, — легко согласилась Сесилия. — Но мне кажется, Пиль неплохо поработал в качестве секретаря внутренних дел. Джайлз говорит, что скоро он заставит новый комитет парламента провести реформу полиции, и тогда ваши политики-тори обеспечат безопасность простых женщин Ист-Энда.
— Реформа! — недовольно буркнул лорд Ридж. — Я уже возненавидел это слово. А Джайлзу следует последить за своей лояльностью!
Джайлз, призывая к вниманию, поднял палец.
— Боюсь, наш оптимизм относительно деятельности мистера Пиля оказался преждевременным, Сесилия. Опять заволновалась ирландская оппозиция, и скоро он будет занят проблемой национальной и религиозной дискриминации.
— Да, и это еще один вопрос, на который мы не должны тратить время, — заметил лорд Ридж.
Слуги начали уносить со стола пустые тарелки. Лодервуд, подтянувшись, отсалютовал Риджу своим бокалом с вином и выпил его до дна, а Сесилия пожалела, что посадила рядом двух столь непримиримых оппозиционеров.
— Мне кажется, нам стоит бороться против дискриминации силами католической церкви, — смело заявила она. — Я считаю, что ирландцы страдают из-за несовершенства нашей политической системы. Добрая четверть подопечных нашей миссии — ирландки. Вы только посмотрите, что случилось с Мэри ОТэвин!
— Право же, Сесилия, — осторожно вмешалась леди Киртон, — я не думаю, что Мэри убили из-за ее ирландского происхождения.
— Конечно, нет. — Сесилия поставила свой бокал на стол. — Ее убили потому, что она была бедной ирландкой и выросла в Сент-Джайлзе.
Делакорт, резко отодвинув от стола свой стул, достал из жилетного кармашка массивные золотые часы.
— О! Уже так поздно! — воскликнул он, едва взглянув на циферблат. — Портвейн, джентльмены?
Когда гости допили кофе, Делакорт нарочно задержался, ожидая, когда все разойдутся. С каждой шляпой и тростью, которые дворецкий подавал гостям, волнение Сесилии нарастало. Почти в отчаянии она смотрела вслед уезжавшим каретам, пытаясь различить в темноте цвет ливреи, хотя кучера Делакорта еще не вызвали.
Прежде чем уйти, Дэвид хотел поговорить с Сесилией. Он полагал, что Джайлз останется, но тот, сославшись на какие-то дела в клубе, быстро удалился. Леди Киртон и полковник покинули дом последними. Бедняга Шоу чуть не падал под тяжестью многочисленных пальто.
— До свидания, дорогая, — тихо сказала леди Киртон, чмокнув Сесилию в щеку. — Постарайтесь не попасть в беду.
Сесилия усмехнулась.
— Вы же пригласили меня в пятницу на чай, Изабелла. Вряд ли я успею попасть в беду за такое короткое время!
— Да, кстати! — вспомнила леди Киртон, пока дворецкий помогал полковнику надеть пальто. — Вчера у меня была весьма необычная гостья…
— Кто именно? — заинтересовалась Сесилия.
— Представьте себе, Энн Роуленд, жена Эдмунда. Я с ней едва знакома и ума не могла приложить, зачем она ко мне пожаловала.
— Ничего удивительного! — фыркнул полковник Лодервуд. — Эта женщина неутомимо карабкается по ступенькам светской лестницы, оставляя свои визитные карточки везде, где только можно.
Леди Киртон бросила на него скептический взгляд.
— Не говорите глупостей, Джек, — ласково укорила она. — Если это и так, то с какой стати она пришла ко мне? Ведь я почти не бываю в свете.
— Вы с ней встречались раньше, Изабелла? — с интересом спросила Сесилия.
Леди Киртон кивнула, маленькие розовые перья на ее шляпке задорно качнулись.
— Конечно, и это-то как раз самое странное. Видите ли, ее муж хочет, чтобы она стала волонтершей.
— Где именно? — резко спросил полковник.
— В миссии «Дочери Назарета», где же еще? Она весьма заинтересована нашей деятельностью. Сесилия пожала плечами.
— Что ж, пускай. Лишний благотворительный ужин или музыкальный вечер нам не помешает.
— Ужин! — фыркнул Лодервуд. — Я сомневаюсь, что у них хватит средств прокормиться самим после столь щедрого пожертвования.
Но леди Киртон покачала головой.
— Нет, Сесилия, она хочет работать в миссии. Наставлять заблудших женщин. Но мне кажется, что такая особа, как она, не годится для подобного дела. Я пыталась ее отговорить, но тщетно. Муж заставляет ее играть роль этакой щедрой бессребреницы… — Леди Киртон внезапно осеклась. — Ох, кажется, я говорю нехорошие вещи!
Полковник Лодервуд помог леди Киртон надеть плащ.
— Вы говорите совершенно правильные вещи, моя дорогая, — сказал он, ласково похлопав ее по плечу. — Пойдемте, а то Шоу еще больше простудится на таком холоде. Уже моросит дождь со снегом.
— Я сейчас же велю Шоу лечь в постель, — уверенно заявила Сесилия, привстав на цыпочки и поцеловав Лодервуда в щеку. — Милый полковник, смотрите, не оступитесь — ступеньки скользкие.
— Не оступиться? — проворчал полковник, обернувшись к открытой двери. — Ценный совет, юная леди! Не забывайте о нем сами и знайте, что слепой человек иногда видит больше, чем вам кажется!
Наконец дверь затворилась. Сесилия хотела попросить Шоу, чтобы он вызвал Делакорту карету и подал ему пальто, но тот опередил ее.
— Могу я поговорить с тобой перед уходом, Сесилия? — тихо спросил он. Шоу деликатно удалился.
— Да, конечно. — Она любезно кивнула в сторону гостиной. Делакорт прошел туда следом за ней. Теперь, когда все разошлись, комната выглядела очень уютной.
Взгляд Делакорта быстро скользнул по стенам, изящно задрапированным синевато-серым шелком. На полу лежал толстый абиссинский ковер того же цвета с красно-коричневым узором. Высокий потолок был обшит панелями в тон стенам с белой лепниной в виде гирлянд и медальонов.
В окна, занавешенные до половины темно-синими бархатными шторами, светила луна. Делакорт представил, какой красивый вид открывается с верхних этажей. В камине уже догорал огонь, но в комнате было тепло от дюжины канделябров. Плюшевая мебель выглядела скорее удобной, чем модной. Камин окружали два кресла и диван, перед ними стоял изящный письменный стол.
Сесилия молча стояла у открытой двери, не приглашая Дэвида сесть. Похоже, она хотела, чтобы он поскорее убрался из ее дома.
Как назло, слова застряли у него в горле. Он рассеянно взял с резного письменного стола фарфоровую безделушку. У Сесилии было несколько таких предметов, но эта особенно притягивала взгляд — маленький кувшинчик в виде танцующей девушки, покрытый зеленой и красной эмалью. Делакорт нервно покрутил кувшинчик в руке.
— Симпатичная вещица, — наконец, сказал он.
— Это династия Мин, — объяснила она, переходя от двери к краю дивана. — Одна из моих любимых, подарок Джайлза на мой двадцать первый день рождения.
— У тебя много фарфора, — сказал он, машинально оглядывая комнату.
— Пожалуй, фарфор — это моя единственная слабость, — откликнулась Сесилия, шагнув чуть ближе.
— Все… очень красиво, — заметил Делакорт.
Помедлив с ответом, Сесилия подняла свои голубые глаза и посмотрела на него в упор. Ее тревога слегка улеглась. Может быть, та беда, которую они разделили сегодня днем, изменила их отношения?
— Вы любите восточный фарфор, милорд? Делакорт, с удивлением уловив в ее голосе насмешку, поставил кувшинчик на стол.
— Не очень, — признался он. Уголки ее губ немного приподнялись.
— Я так и думала. — Она указала на кресла, стоявшие по обеим сторонам от камина. — Присаживайтесь. И говорите, что вам нужно.
«Сказать ей, что мне на самом деле нужно? — подумал Делакорт. — Да ни за что на свете! Если бы я сам это знал…»
— Я хочу, чтобы мы сказали друг другу правду.
— Правду? — переспросила Сесилия, сев на краешек сиденья и гордо выпрямив спину. Делакорт расположился напротив.
— А еще я хочу извиниться, — тихо проговорил он. — Два дня назад я вел себя недостойно.
Сесилия опустила взгляд на колени и принялась нервно разглаживать складки юбки.
— Тогда зачем… зачем же вы так себя вели?
— Не знаю, — честно ответил он. — Но нам нужно помириться, Сесилия. Во всяком случае, до тех пор, пока не закончится моя работа в миссии. Потом, когда я уйду, ты можешь опять меня возненавидеть.
Сесилия упрямо вздернула подбородок.
— Дэвид, я не испытываю к вам ненависти. Когда-то мне казалось, что и впрямь ненавижу вас, но я была слишком молода и наивна. Я еще не знала, что такое настоящая трагедия. Но вы, милорд… — Она вытянула губы и слегка покачала головой.
— Что — я, Сесилия? — требовательно спросил он. — Говори! Давай разберемся: почему мы все время ссоримся, как дети? О Господи, да это же невыносимо!
Сесилия, глубоко вздохнув, некоторое время смотрела на огонь, догоравший в камине. Наконец, не поднимая глаз на Делакорта, она заговорила:
— Вы сердитесь, милорд. И прикрываетесь своим гневом, как… как плащом. Кутаетесь в него, отгораживаясь от всех остальных.
У него перехватило дыхание от ее дерзости — впрочем, нет, от ее откровенности.
— Может быть, ты не испытываешь ко мне ненависти, Сесилия, — натянуто проговорил он, — но, по-моему, недолюбливаешь меня.
Она отвернулась от огня. Если бы можно было пригвоздить человека к креслу взглядом, то Дэвид остался бы там навсегда.
— Вы сами не слишком себя любите, Делакорт. Люди считают вас гордым, заносчивым, даже мстительным. Но мне начинает казаться, что вы просто очень несчастный человек. Интересно, почему?
Сердце Делакорта стало биться очень медленно. У него возникло ощущение, будто перед ним отворилась дверь в темную пугающую пустоту, и ему захотелось поскорее закрыть ее.
— Ты упомянула о трагедии, Сесилия. Но что ты понимаешь под этим словом?
Сесилия быстро встала, подошла к маленькому столику из красного дерева, на котором стояли графины и рюмки, и хотела, было откупорить одну бутылку, но внезапно резко опустила руку.
— Наверное, — тихо проговорила она, — для кого-то трагедия — это попросту несбывшиеся надежды. Мы все чего-то ждем от жизни… но иногда наши ожидания не оправдываются… — Она помолчала, взвешивая свои слова, потом продолжила: — Простите, милорд, но сегодня я не настроена вести философские беседы. Хотите чего-нибудь выпить перед уходом?
Делакорт понял, что она вежливо выпроваживает его, однако не подал виду.
— Я бы выпил немного бренди, если у тебя есть. День выдался утомительный.
Сесилия наполнила рюмку бренди отличного качества, потом взяла другой бокал и налила туда немного хереса. Подойдя к Делакорту, она протянула ему рюмку. Когда он взял напиток, их пальцы на мгновение соприкоснулись. На душе у Делакорта стало удивительно спокойно, но, к сожалению, все быстро закончилось, и в руке у него осталась лишь рюмка с бренди, который он не слишком-то хотел пить.
Вдруг Делакорт осознал, что смотрит на Сесилию, не отрывая глаз. Она, должно быть, считает его идиотом. Ее странные откровения потрясли его больше, чем он полагал. С трудом сосредоточившись, он начал подбирать в уме какую-нибудь язвительную реплику.
— Ты сегодня очень хорошо выглядишь, Сесилия, — сказал он наконец своим обычным беспечным тоном. — Необычайно красивый зеленый шелк… Но когда я видел тебя в последний раз, это платье было другим.
Сесилия, опустив глаза, провела ладонью по изумрудному шелку юбки, держа в другой руке бокал с вином.
— Да, это было совсем новое вечернее платье, — объяснила она, явно радуясь возможности уйти от серьезного разговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35