Он не стал допытываться, что Меган имеет в виду, и молча повернул машину в сторону своего дома.
Глава девятая
Уже дома он спросил:
– В чем дело, Меган? Что ты задумала?
– Пообещай, что сделаешь для меня кое-что, только не спрашивай, что именно.
– Ладно, – заметно насторожившись, пообещал он.
– Позволь мне допросить тебя.
– Что-о?
– Так же, как ты допрашивал меня.
– Говори, что ты задумала, Меган?
– Пожалуйста, Дэниэл, выполни мою просьбу.
– Зачем?
– Мне нужно задать тебе несколько вопросов… касающихся Картера Денроя.
Он наклонился к ней.
– В этом нет никакой необходимости.
– Для меня – есть! Скажи, кто дал тебе право до мелочей изучать мою жизнь, а свою держать в строжайшей тайне?
– Это разные вещи. Я изучал твою жизнь в интересах следствия. Факты моей жизни… – по его телу пробежала дрожь, – с делом никак не связаны.
Меган посмотрела ему в глаза.
– Ты уверен? В самом деле не связаны?
Дэниэл первым отвел взгляд. Глаза Меган, казалось, проникали ему глубоко в душу, и раны, которые он таил от всех на свете, вновь открывались.
– Давай забудем это, – пробормотал он, отворачиваясь.
– Как я могу забыть? Для меня это важно. – Меган ласково взяла его за руку и повернула к себе лицом. – Пожалуйста, Дэниэл, решись на откровенный разговор.
– Разве он каким-то образом поможет нам прижать Джексона Грейнджера?
– Я преследую совсем иные цели.
Дэниэл промолчал, но не противился, когда Меган усадила его в кресло, а сама устроилась напротив.
– Допрашивая меня, – сказал он, – ты рассчитываешь получить какие-то ответы?
– Да. Мне нужны сведения о… – Меган запнулась, но тут же призвала на помощь всю свою храбрость и продолжила: –… о миссис Салли Келлер.
Дэниэл долго молчал, а заговорив, избегал встречаться взглядом с Меган, уставившись поверх ее плеча.
– Мы были женаты семь лет. У нас был сын Нейл, которого мы очень любили. Мы и друг друга любили не меньше.
– Какой была твоя жена?
– Очень ласковой и нежной, по-настоящему благородной. Мы были совсем молоды, когда встретились впервые. Я тогда был на перепутье: мог стать настоящим уголовником и закончить свои дни за решеткой, меня заботило лишь стремление урвать кусок побольше. Потом я полюбил ее и решил заботиться и о ней тоже, но она поставила условие: сначала я должен быть достоин ее любви. Я принял ее условие; взялся за ум, пошел работать в полицию и спустя три года добился ее согласия выйти за меня замуж.
– Она была сильной женщиной… – тихо заметила Меган.
– Она была моим спасением, – коротко поправил Дэниэл.
Меган замолчала, пытаясь совладать с охватившими ее после столь откровенного признания чувствами. Совсем недавно она узнала, что значит ждать часами телефонного звонка, теперь она узнала ревность. В ее воображении возник целый мир – мир, где было место лишь ему, его жене и сыну, но не ей, Меган. Со дня гибели Салли прошло три года, однако при воспоминании о ней глаза ее мужа все еще зажигались огнем, а голос теплел.
Первозданная сила Тигрицы была исчерпана. Ее когти могли лишь разорвать тонкую ткань зарождавшихся между ней и этим мужчиной отношений. Поэтому Меган ничем не обнаружила своих переживаний.
– И ты был счастлив, – это было утверждение, а не вопрос.
– Пока нас было двое, я и не догадывался, что значит истинное счастье. Мне казалось, судьба одарила меня всем, о чем только может мечтать мужчина, но, когда родился Нейл, я понял: без него наше счастье было неполным. – Дэниэл умолк и продолжал смотреть куда-то мимо Меган, словно начисто забыв о ее присутствии. Его губы тронула легкая улыбка, будто он вспоминал что-то сокровенное, что утаил от Меган. Она подавила в себе желание обернуться и посмотреть, не стоят ли за ее спиной призраки его жены и сына, хотя достаточно было взглянуть в лицо Дэниэла, чтобы понять – да, они там, вызванные к жизни силой его любви. Снова Меган испытала укол ревности. Какой же женщиной была его жена, если одно лишь воспоминание о ней терзает его сердце невыносимой тоской? Какую любовь они познали?
– А потом? – выдавила она наконец. Расспрашивать дальше было невероятно трудно, но было необходимо узнать все до конца.
– Потом… они с Нейлом поехали на выходные навестить ее родителей. Я ждал их в воскресенье к девяти часам вечера… но они не вернулись. В десять я позвонил ее родителям и узнал, что они уже давно уехали. Потом в дверь постучал мой товарищ из участка. Оказалось, его вызвали на место аварии со смертельным исходом… Он узнал ее. – Дэниэл замолчал.
– Продолжай, – попросила Меган мягко, но настойчиво.
– Машина превратилась в груду искореженного металла. Потребовалось три часа, чтобы разобрать обломки и извлечь тела. Когда меня вызвали для опознания, я едва узнал ее… – Он судорожно глотнул и закрыл глаза. – Жизнь всегда била в ней ключом, и вдруг она стала такой холодной и неподвижной… совсем не похожей на мою Салли. А Нейл… что это был за мальчишка… подвижный, смышленый, озорной. А стал таким тихим…
– И виноват в этом был Картер Денрой?
Дэниэл потупился.
– Да.
– Ты видел его в тот день?
Дэниэл поднял глаза и заговорил более жестко:
– К тому времени, как его привезли в участок, он протрезвел и отказывался отвечать на какие бы то ни было вопросы; за него говорила его подружка. Она трещала без умолку, заявляла, что, пока им не предоставят адвоката, они не будут разговаривать с полицейскими. В отличие от Денроя, который трясся от страха, она держалась очень спокойно и собранно, соображая, как бы повернуть ситуацию в свою пользу и выйти сухими из воды. Она понимала, что ее Денрой просто-напросто слабак и сам ни за что не выберется, поэтому то и дело кидала на него ободряющие взгляды.
– И какой же она была? – ничего не выражающим тоном спросила Меган.
– Я же сказал…
– Я имею в виду, как она выглядела?
– Очаровательная вертлявая штучка, разодетая в пух и прах и с толстенным слоем макияжа на лице.
– В общем, вылитая я в нашу первую встречу? – продолжила Меган так небрежно, что поначалу до него не дошло, что она имеет в виду, а когда он понял, уставился на Меган полными ужаса глазами. Скрытый смысл ее слов – или высказанные вслух его собственные робкие догадки и самообвинения – поразил его до глубины души.
Меган была безжалостна – она не настаивала на ответе, но продолжала:
– Глэдис рассказала мне, что авария произошла за несколько дней до Рождества. Еще она говорила, что потом ты с головой ушел в работу.
– Я не мог оставаться дома, а работа помогла мне выжить и не сойти с ума.
Меган вздохнула.
– Расскажи мне о делах, которые ты вел в то время.
Дэниэл непонимающе уставился на нее.
– Какие дела ты вел, с чем они были связаны…
– Разве могу я вспомнить по прошествии стольких лет?..
– Вспомни хоть что-нибудь.
Он понял, куда она клонит, и молча покачал головой. Его глаза выражали отчаянье.
– Наверное, тебе следовало взять отпуск? – мягко предположила Меган.
– Кэнви твердил мне то же… многие уговаривали меня отдохнуть! Только я не так воспитан. Мне с детства внушали, что настоящие мужчины не сдаются ни при каких обстоятельствах, что ты обязан быть суровым и выносливым, никому не показывать свою боль. Взять отпуск – нет, это для слабаков… – Он вздрогнул. – Я верил в свои силы и даже не предполагал, что… – и не мог продолжать.
– А потом мы встретились, – тихо вставила Меган, понимая, что теперь требуется особая осторожность.
Дэниэл призвал на помощь все свое мужество.
– Затем я взялся за дело Грейнджера, – сказал он. – Мне казалось, что все нити я держу в руках, что распутать этот клубок не составит никакого труда… – Он помолчал, и затаившая дыхание Меган не стала ему мешать.
Наконец он повторил:
– Мне казалось, что все нити я держу в руках. Теперь-то я понимаю, что это был самообман. Кэнви предостерегал меня, говорил, что я часто сижу, уставившись в одну точку, а когда ко мне обращаются, будто выхожу из транса, но я ему не верил. Видишь ли, мне трудно вспомнить… Я не могу понять, почему во время расследования мне даже в голову не приходило, что я могу причинить зло ни в чем не повинному человеку. Я был непроходимо глуп, самонадеян, стремился во что бы то ни стало побороть свои несчастья, остаться сильным… и ты заплатила за это страшную цену…
Он закрыл лицо ладонями. Потрясенная Меган наблюдала за ним с состраданием, страстно желая обнять его и утешить, но понимая, что еще не время. Наконец она отважилась и, затаив дыхание, погладила его по голове. Меган догадывалась, что он еще не до конца излил ей душу, и набралась терпения.
Продолжая сидеть с низко опущенной головой и не поднимая глаз, Дэниэл произнес:
– Когда мне передали свидетельские показания, я, должно быть, отложил их, намереваясь просмотреть позже, а потом начисто о них забыл. Даже сейчас я не помню, чтобы держал их в руках, хотя и подписал их – подпись действительно моя… Я совершенно ничего не помню… Клянусь, Меган, я не создавал против тебя ложных обвинений, по крайней мере умышленно… Но в душе я приписывал тебе сотни всевозможных грехов; я был бесконечно самонадеянным и эгоцентричным, настолько уверенным в собственной непогрешимости, что не понимал, что творил… О Боже… О Боже, Боже…
Рыдания сотрясли его могучее тело. Все еще не поднимая головы, он протянул к ней руки, и Меган крепко обняла его. И в этом объятии ощущался не только любовный пыл, но и поистине материнская нежность, которая баюкала его, оберегала, надежно укрывала от всех напастей. Широкие плечи Дэниэла горестно вздрагивали, а Меган целовала его, снова и снова вспоминая, каким был Дэниэл три года назад. Его осунувшееся лицо покрывала тогда мертвенная бледность; то было лицо человека, чья душа покинула тело, хотя оно и продолжало двигаться. Сколько боли подавил он в себе, чтобы жить и работать?.. Ведь страдания эти продолжали терзать его, разъедать его душу, сводить с ума.
За его страшную ошибку Меган заплатила не менее страшную цену, но ведь ошибка эта была следствием непереносимых мук. Три года все мысли Меган были заняты лишь собственными страданиями; она считала себя жертвой и ничего иного знать не хотела. Сейчас же ей открылась устрашающая бездна его страданий.
– Дэниэл… – прошептала она. – Дэниэл, все хорошо… клянусь…
Но Дэниэл не слышал.
– Прости меня, – с трудом произнес он. – Прости, если можешь…
– Да… – горячо зашептала Меган. – Да, да, да, любовь моя, я все прощаю. Да. Поверь, мы все уладим.
Дэниэл поднял залитое слезами лицо и посмотрел на нее. Он казался отчаявшимся, словно долгие годы боролся с неким врагом и теперь этот враг, наконец, сломил его сопротивление и, опустошив все вокруг, одолел его. Дэниэл был повержен в прах – свершилась ее былая мечта. Он был полностью в ее власти. Меган могла обвинить его во всех смертных грехах, ударить его или оскорбить самыми гнусными словами – он согласился бы со всем и безропотно скользнул в тьму адской пучины. Когда-то она страстно желала увидеть его поверженным, но с той поры все изменилось.
Меган взяла его лицо в свои ладони и заглянула в самую глубину его глаз.
– Послушай, – горячо заговорила она, – все позади. Давай перестанем жить прошлым и изводить себя и друг друга воспоминаниями о совершенных ошибках.
– Скажи, что ты простила меня, – умолял он.
– Я простила тебя. Все позади.
Но слова не помогали, в конце концов, то были просто слова. Меган поняла, что для восстановления его душевного спокойствия требуется нечто большее, и принялась покрывать легкими, нежными поцелуями его лицо, глаза, губы… Она ощущала, как ей передается напряжение и жар его тела, тесно прильнувшего к ней. Постепенно Дэниэл проникся ее заверениями в любви и, робко положив ладони на ее тонкую талию, привлек Меган еще ближе.
– Меган… – прошептал он. – Я не заслуживаю этого…
– Заслуживаешь! – шепнула она в ответ. – Заслуживаешь гораздо большего… моя любовь, любовь всей моей жизни…
Меган не очень понимала, что она имела в виду, да и незачем было понимать – признание было правдой! Меган не переставала целовать его и, прильнув губами к его рту, нежно гладила его плечи, руки, широкую грудь. При мысли, что Дэниэл будет принадлежать ей снова, ее охватила неистовая радость.
Но Дэниэл разгадал ее намеренья.
– Я поклялся, что такого больше не повторится, – хрипло сказал он, отстраняясь. – Ради твоего же блага, Меган, остановимся… ты еще слишком уязвима…
– Уже нет… – прошептала она в его раскрытые губы. – Я преодолела свою уязвимость. Не противься, Дэниэл, позволь отдать тебе все без остатка… Только так я могу передать тебе… свои чувства.
Он крепко стиснул ее в объятьях и зарылся лицом в ее волосы. Его охватило чувство, схожее с тем, что испытывает путник, возвратившийся домой из дальних странствий. Какое-то время он оставался неподвижным, не в силах поверить в свершившееся чудо и с наслаждением вдыхая аромат ее теплого нежного тела, – аромат горячего желания, разбуженного мужчиной. И его собственная страсть, ни на минуту не угасавшая в нем, снова всколыхнулась, им овладели неведомые прежде мощное желание и удивительная нежность, настолько сильная, что ее можно было принять за любовь.
Почувствовав, что она шевельнулась, Дэниэл откинулся назад и разжал объятья. Меган взяла его за руку и потянула за собой.
– Идем, – шепнула она.
Она привела его в комнату, прежде служившую ей спальней, плотно прикрыла дверь и одарила нежным поцелуем. Затем начала раздеваться. Ее движения были лишены торопливости, но не было в них и дразнящей медлительности. Она раздевалась с естественной грацией, словно только так могла передать владевшее ею чувство. Дэниэл не отрываясь смотрел, как постепенно предстает перед ним ее стройное, дивное тело, обнажаясь с истинной щедростью и простотой, которые значили для него куда больше обычной страсти.
Позже, когда их обнаженные тела предстали во всем своем великолепии, Дэниэл понял, что Меган не ошиблась. Прикосновения горячих рук, прикосновения кожи, пальцев и губ открывали им правду гораздо лучше самых сильных и выразительных слов.
Дэниэл крепко обнял ее; когда Меган всем телом прижалась к нему, он ощутил ее лихорадочную дрожь и искренне обрадовался этому отклику. Его плоть налилась страстным желанием и силой, но Дэниэл сдерживал свой пыл, предоставляя Меган вести его за собой и целиком отдаваясь ее власти.
Поцелуй Меган сулил ему спокойствие и мир даже в эти минуты необоримого волнения и страсти. Он с благодарностью внял ее призыву и погрузился в сладкую пурпурную пропасть ее губ. Как никогда легко было отдаваться ей душой и телом. Всю жизнь он пестовал в себе непримиримость к любым проявлениям слабости, но теперь ему совсем не хотелось сопротивляться, напротив, он уже сомневался в своей видимой стойкости, все больше убеждаясь в опасной ее обманчивости.
Ему открылось, что только духовная сила Меган имеет значение для них обоих, что только ее отважное и великодушное сердце способно понять и простить его отвратительный поступок. Настоящая сила была здесь, в лежащих на его плечах ласковых руках, в целующих его губах, в нежном пожатии пальцев.
Сквозь ветви деревьев и прозрачные занавески в комнату проникал серебристый свет луны, и на теле Меган причудливо подрагивали тени. Сдерживая нетерпение, Дэниэл лежал рядом с нею, ласкал ее взглядом, а руки его медленно обводили линию ее шеи, холмики ее грудей, скользили ниже, к изгибу бедер… Меган же не отрываясь смотрела ему в глаза взглядом, в котором – Дэниэл готов был поклясться! – светилась любовь. Но разве такое возможно? Пусть Меган назвала его «любовью всей своей жизни», и все же…
Как может эта женщина любить его – человека, причинившего ей невероятную боль своей бездумной жестокостью и самонадеянностью? Он был не вправе рассчитывать даже на ее жалость, не говоря уже о великодушии и любви, рожденной ее страданием. И он признался себе, что нет для него на свете более желанного чуда, чем эта любовь. Правда, было еще что-то, чего он желал с той же силой, но Дэниэл не открывал Меган эту тайну. Усилием воли он прогнал от себя все воспоминания – если он позволит себе погрузиться в них, то сойдет с ума.
Низко склонив голову, Дэниэл принялся плести на ее груди узор поцелуев, с наслаждением вдыхая восхитительное благоухание, исходящее от теплой кожи под его губами. Ему было слышно, как глухо и размеренно бьется в предвкушении ее сердце, а когда он сомкнул губы вокруг ее набухшего соска, дыхание Меган участилось, стало глубже. Из ее груди вырвался протяжный стон, и она погрузила пальцы в густую массу его волос, отдаваясь без остатка упоительным ласкам.
Откинувшись на подушки, Меган, забыв обо всем на свете, упивалась ощущениями, превратившими ее тело в источник безудержного наслаждения. Ее пронзали жаркие токи, отчего становились еще чаще гулкие настойчивые удары сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18