Он чувствовал себя преотвратно и, проглотив две таблетки, улегся в постель. Телефонный звонок вырвал его из оцепенения, в которое он впал. Он узнал голос Мари-Анн, но далекий, заглушаемый тысячью потрескиваний на линии, что лишало его всякого тепла и почти что всякой реальности. Что? Почему она спрашивала, а не является ли его отъезд, столь неожиданный, лишь предлогом?
— Уверяю вас, — протестовал он. — Я сам удивился.
— Зина долго плакала. Мне неизвестно, что произошло между вами…
— Да ничего. Клянусь вам, ничего!
— Она такая тонкая натура. И я надеялась, что как для нее, так и для вашего блага… Уж вы не взыщите, я говорю с вами откровенно.
— Да что вы, право.
— Намерены ли вы вернуться?
— Знаете, в данный момент не могу сказать ничего определенного. Все зависит от дел на службе.
— Я уверена, что ваше присутствие благоприятно действует на состояние ее здоровья. Мы с ней вели долгие беседы… Она рассказала мне такое, что вам наверняка неведомо.
— Например?
— Нет. Только не по телефону. Несомненно одно — у нее была странная жизнь. Филипп и тот согласен с моим выводом, и тем не менее… Словом, подумайте… Мы уже перебрались на летние квартиры, в хутор. Если вы пожелаете к нам присоединиться, то доставите этим удовольствие всем без исключения. Ваша комната ждет вас. И поверьте… эта малышка вовсе не так проста. Вы же простите меня, правда?
— Напротив, я вам крайне признателен. До скорого свидания, надеюсь.
Но Лоб произнес последние слова с такой интонацией, что они делали его возвращение весьма проблематичным. Настойчивость Мари-Анн показалась ему неприличной. А ведь такая благовоспитанная дама! Возможно, ее просила позвонить сама Зина. Возможно, супруги Нелли его сурово осуждают — Лоба снова обуревали сомнения. Он задавался вопросами с таким пристрастием, что у него загудело в голове, как бывало с ним в ту пору, когда он готовился к устным экзаменам.
Два дня он провалялся в постели. Вздумай он выйти на улицу — он бы просто упал. В его холостяцкой квартире, из окон которой были видны лебеди, а вдалеке — струя фонтана, возвышавшаяся, подобно Эйфелевой башне, над гладью озера, с ее отсветами и пеной, он мало-помалу воссоздавал себя и опять становился таким, каким был: серьезным, энергичным и самоуверенным. По мере того как он заново окунался в атмосферу своих любимых книг, безделушек, досье, ситуация представилась ему в ином свете. Мари-Анн права. Зина хороша собой. Дочь знаменитого профессора! Женева приняла бы ее безоговорочно. Возможно, ей ставили бы в упрек, шепотком, отсутствие состояния. Ну и пускай! С другой стороны, Зина стремилась к спокойствию, стабильному положению в жизни. Он и забыл принять во внимание такой важный момент. В общем и целом, этот брак был вполне приемлемым. Тем не менее для вящей уверенности он написал Мари-Анн длинное письмо, где изложил свои сомнения и опасения.

«Не будь в жизни Зины чего-то такого, что от нас ускользает, мне кажется, я перестал бы колебаться. Но, похоже, она не желает посвятить нас в свою святая святых, несомненно из гордыни, и решила во что бы то ни стало скрыть от нас нечто вроде изъяна. Но именно это меня и удерживает от решительного шага. Допустим, правда откроется, когда она уже станет моей женой, — мне это будет стоить служебной карьеры. В любом случае говорить о том, что я на ней женюсь, — значит забегать далеко вперед: мне надо еще подготовить здесь почву и хотелось бы со всей определенностью знать, как следует воспринимать ее чувства. В этом отношении вы могли бы оказать мне неоценимую услугу, расспросив Зину с присущим вам тактом. Дайте ей почувствовать, что нашим планам серьезно навредила бы ее упорная скрытность…»
Лоб несколько раз перечитал текст письма, добавил парочку запятых. Письмо звучало несколько выспренно, но именно подобный стиль и подходил для такого адресата, как Мари-Анн. Повышенное чувство хорошего тона не позволит ей навязывать ему полезные советы.
Он стал ждать ответа с возрастающим нетерпением. Время от времени он проводил рукой по глазам, говоря себе: «Да как же я мог зайти так далеко? Это немыслимо. Девушка, о которой мне ничего не известно…» Он вспоминал их разговоры. Сколько любовников у нее было? Откуда у нее столь горький опыт с мужчинами? Он избегал выходить из дому, чтобы не встретиться с клиентами или друзьями. Он позвонил к себе на службу и сообщил, что находится в Женеве проездом, но не замедлит вернуться в Ниццу. Теперь уже за него принимал решения другой Лоб. И когда прибыл ответ Мари-Анн, он догадался о его содержании еще прежде, чем вскрыл конверт. Конечно же, ему непременно следовало туда вернуться.

«Поведение Зины приводит в замешательство. В данный момент она кажется перевозбужденной: смеется чересчур громко, много суетится. Возможно, это своеобразная реакция. Филипп приобщает ее к делу и утверждает, что у нее исключительный „нос“. Я старалась ее разговорить, но она стала намного скрытнее прежнего. У меня впечатление, что она сожалеет о своих первых откровенных признаниях. В сущности, она призналась, что в бытность ее на ферме на нее напал батрак и совратил ее. Вот чего я и не могла рассказать вам по телефону. На бедняжку этот случай наверняка наложил свой отпечаток. До какой степени? Трудно сказать. Однако я думаю, если она еще способна влюбляться — а все ее теперешнее поведение доказывает именно это, — значит, не поздно вернуть ее к нормальной жизни. Я говорила с ней о вас. Она на вас очень сердится. Считает вас „черствым эгоистом, полным предрассудков“. Но когда женщина так плохо отзывается о мужчине, значит, она по уши в него влюблена. Тем не менее, если вы будете долго отсутствовать, эта озлобленность может обернуться враждебностью. Так что не слишком откладывайте свой приезд…»
Лоб оттянул свой приезд еще на день. Не мог же он создать впечатление, пусть даже у Мари-Анн, что подчиняется капризу безответственной и своевольной девчонки. Он забронировал место на авиалинии «Свисс-Эр», телеграфировал супругам Нелли и на следующий день двинулся в путь. У него было четкое ощущение, что он поступает глупо. В Ницце он пересел на Мишлин-де-Динь [], путь его пролегал через восхитительные ущелья, которых он даже не замечал, и наконец прибыл в Антрево, где его ждал Филипп Нелли за рулем своей малолитражки.
— Надеюсь, вы не переутомились в пути? — пошутил Филипп. — И хорошо, что не выпали из вагона этой игрушечной железной дороги. Вам просто повезло!
Филипп был, как всегда, веселым, оживленным, остроумным.
— Как поживает мадам Нелли? — спросил Лоб.
— Неизменно верна себе.
— Гадюка больше не объявлялась?
— Нет. Но мы пережили другую неприятность меньше часа назад. Передайте мне чемодан. К счастью, отделались легким испугом.
Он двинулся с места и поехал по дороге, которая поднималась на холмы.
— Помните, моя жена предоставила в распоряжение Зины свою «симку»? И, уверяю вас, Зина разъезжала на ней в свое удовольствие… Только Мари-Анн собралась завести в гараж эту машину, стоявшую позади ее «DS», и притормозила, тормоза отказали. «Симка» скатилась до самой дороги. Хорошо еще, что Мари-Анн не растерялась и воспользовалась задним тормозом, что замедлило разгон, а потом перешла на ручной. Тем не менее она оказалась на волосок от гибели… Когда я полез под кузов, то обнаружил, что один из тормозных шлангов оплавился. Впрочем, сейчас вы убедитесь в этом сами. Мы уже прибываем на место.
Наша машина одолевала перевал. На сей раз пейзаж показался Лобу уже привычным: ферма посреди лужаек, хутор, а в конце спуска он увидел голубое пятно «симки».
— Я оставил ее на месте происшествия, — объяснил Нелли. — Приедет механик и отбуксирует отсюда к себе в мастерскую.
Он остановился возле неисправной «симки» и спрыгнул на землю с легкостью, неожиданной для его довольно солидной комплекции.
— Взгляните.
Лоб подошел ближе. Нелли надавил пальцем на трубку.
— Мадам Нелли еще дешево отделалась, — сказал Лоб.
— Моя жена? Она-то не особенно рисковала — доказательство налицо. Но вот Зина вчера — та запросто могла разбиться насмерть. По счастью, тормозная жидкость вытекла не сразу, что позволило ей вернуться домой без неприятностей.
— Зина в курсе событий?
— Нет. Мы ничего ей не сказали.
— Щебенка?
— Вполне возможно. Тут разбрасывали гравий на дороге, почти до Анно. Могу себе вообразить, сколько ветровых стекол пострадало.
— Факт все же прелюбопытный!
Нелли опустил крышку капота, и та с шумом упала. Он обтер пальцы носовым платком.
— Только не надо драматизировать, — сказал он. — Случись такое со мной, вы не придали бы этому происшествию никакого значения. И потом, ведь с Зиной ничего не случилось. Все вы меня немного смешите — Мари-Анн, Зина, вы сами. Лично я нахожу, что эту девушку опекает ангел-хранитель. Ее жизнь держится на волоске. Она постоянно пребывает на грани катастрофы, но в последний момент катастрофа обрушивается на голову других.
Он пригласил Лоба опять сесть в машину и направился в ремонтную мастерскую.
— Вы оптимист, — сухо заметил Лоб.
— Ничего подобного! Я рассуждаю здраво и утверждаю, что Зине на роду написано остаться целой и невредимой.
— А между тем эпизод с батраком. Вы в курсе?
— О-о! Это… — протянул Нелли. — Знаете, она склонна подтасовывать факты. Ей хочется выглядеть жертвой.
— Но ведь ее самоубийство — не симуляция.
— Согласен. Однако причины, которые толкнули ее наложить на себя руки, не оправдывают такого шага — вот ведь в чем дело.
Он вырулил, желая поставить машину у стены, и достал чемодан Лоба.
— Лучшее тому доказательство, — продолжал он, — перемена, которая произошла с ней за то время, пока она живет здесь. Вот посмотрите. Она весела. Ей все интересно. Но стоит задать ей вопрос — и она замыкается. Вновь становится «героиней романа с продолжением» собственного сочинения с похоронным видом. Осторожно! Не угодите в масляную лужу… Здесь проехала «симка» и…
Шум мотора побудил их быстрее выйти из машины. Вслед за ними на большой скорости ехала Мари-Анн.
— Механик сейчас прибудет, — сообщила она. — Извините, господин Лоб, я забыла осведомиться, хорошо ли вы доехали… У меня еще не прошло потрясение. Подумайте только, что могло произойти!…
Она протянула руку Лобу.
— Главное, Зине ни слова! — порекомендовала она. — Девушка ни о чем и не догадывается. Мы сюда приезжаем уже более десяти лет и ни разу не встречали гадюки. У нас никогда не было ни малейших неприятностей с машинами. Но вот стоило ей появиться… Пошли, вам надо отдохнуть с дороги, господин Лоб.
Они направились к дому, пока Нелли доставал из багажника своей машины мешки и сетки с провизией.
— Филипп вам рассказал? — спросила она.
— Да. В общем, много шуму из ничего.
— Лично я от этого просто заболела. Она очаровашка! Уверяю вас, к ней невозможно не привязаться.
Мари-Анн смущенно кружила вокруг темы, близкой ее сердцу. Лоб был не тем человеком, который мог бы прийти ей на выручку.
— Она вами недовольна, — продолжала Мари-Анн. — Я брала вас под свою защиту, насколько это было в моих силах. Она такая обидчивая.
— Я тоже, — признался Лоб.
— Не говорите с ней пока ни о чем. Водите ее на прогулки… Дайте ей время настроиться на откровенность.
— Даже рискуя показаться грубым?
— Прошу вас. Ну пожалуйста. Зина ужасно сентиментальна, как и все женщины. А вы… так вот… вас на это не хватает. Своими вопросами вы отпугиваете ее. Она побаивается вас… Да-да! Прибавьте к этому, что она вновь обрела вкус к независимости. У нее наверняка душа не лежит к тому, чтобы заиметь повелителя.
— Уверяю вас, что…
— Знаю. Но в данный момент все мы должны казаться веселыми, жизнерадостными; знаете, Филипп нашел с ней правильный тон. Он никогда не принимает ее всерьез. Я прекрасно вижу, как это ее раздражает… Но и заставляет выползать из раковины.
— А я, по-вашему, я слишком замкнулся в своей?
— Думаю, да. Вы взвешиваете каждое слово, мой бедный друг. Возможно, для деловых отношений это необходимо, но вот для любовных…
Они вошли в дом, и Мари-Анн отослала его на второй этаж.
— Вы поселитесь рядышком с Зиной, — смеясь, сообщила она. — Чего бы вы хотели выпить?
— Просто фруктового соку.
— Сию минутку.
Лоб раскрыл чемодан, переоделся. Из его окна открылся превосходный вид: сельский пейзаж, небольшая долина, а на горизонте серо-голубые вершины, с которых шел спуск к невидимому отсюда морю. Чуть правее расположилась ферма в окружении деревьев незнакомой ему породы. Названия деревьев, птиц и цветов он так и не освоил. На фермерском дворе он разглядел цыплят, на крыше пристройки — голубей, важно расхаживающих по солнечной стороне, а чуть поодаль, на лужайке, образующей загон, — корову, жующую траву. «Особого веселья ждать не приходится», — подумалось Лобу.
Он уже собрался прикрыть ставни, когда увидел Зину, выходившую с фермы с толстухой, которая несла корзинку. Несмотря на приличное расстояние, он угадал, что Зина смеется, чем был шокирован, как если бы девушка что-то от него утаила. Он потянул на себя створки и спустился в гостиную, где его уже ждала Мари-Анн.
— Зина на ферме?
— Да. Она ежедневно ходит туда за молоком. Для нее это одно удовольствие.
— Настолько ей мила деревня?
Мари-Анн рассмеялась и протянула Лобу стакан.
— Позже, — сказала она, — если захотите ее удержать, купите ей клочок земли в окрестностях Женевы. Она вольнолюбивый зверек, эта Зина. Вам придется относиться к ней снисходительно, господин Лоб. И смириться с мыслью, что эта женщина никогда не будет принадлежать вам целиком и полностью.
Лоб выпил свой стакан залпом.
Глава 7
— Я подзадержался… — сказал Нелли. — Славный парень этот Мендель. Я имею в виду автомеханика со станции обслуживания. Но до чего же болтлив!… Я тоже не отказался бы чего-нибудь выпить… А куда вы подевали Зину?
— Она еще не вернулась с фермы, — ответила Мари-Анн. — И не знает о приезде мсье Лоба.
— Ну что ж, пошли-ка ей навстречу, — решил Нелли. — Выпью, когда вернусь. Вы идете, Лоб? Снимите пиджак — на дворе жарища.
Спустившись с каменистого склона, они потеряли из виду строения фермы. Нелли остановился, чтобы набить трубку.
— Я вам еще не говорил, что подверг Зину тестированию, выражаясь языком Мари-Анн?
— Нет.
— Так вот, дорогой мой, она меня ошеломила. Зина наделена исключительной способностью различать ароматы. Думаю, что я наконец напал на человека, обладающего «умным носом»… Причем она не только чутко реагирует на запахи, но и инстинктивно отличает, к какой категории клиентов адресуется тот или иной аромат. Разумеется, ей нужно еще подучиться, но это дело наживное. В конце месяца я отвезу ее в Ниццу, и пожалуйте — каждое утро занятия в лаборатории. Так что премного обязан вам за такую находку.
— Но, — возразил Лоб, — еще понравятся ли ей подобные занятия?
Нелли отмел такую заботу жестом руки.
— А я у нее и не спрашивал.
По мере того как они взбирались по склону, справа им открывалась ферма.
— Наше владение, — с шутливым пафосом провозгласил Нелли. — Само собой, оно обходится нам в копеечку. Не хватает воды. Мари-Анн пригласила специалистов… Они бурили направо и налево, и все впустую. Не считая того места, внизу, где вы видите быка… Там обнаружен подземный водоносный пласт, достаточный для поддержания жизни двух лужаек, однако недостаточный для утоления жажды стада, хотя бы маленького… Но уж если Мари-Анн что-нибудь втемяшится в голову…
Лоб слушал его вполуха. Он не спускал глаз с Зины, выходившей из овина следом за фермершей. Она несла корзинку — похоже, тяжелую — и пошла по дороге, пролегающей по кромке луга, оставаясь под сенью деревьев.
— Окольный путь нерадивых школьников, — сострил Нелли.
Он сошел с дорожки и зашагал напрямик.
— Мы подойдем к Зине сзади, — сказал он, — и пропоем арию из «Кармен». Она придет в восторг. Вы любите петь?.. Лично я обожаю оперу. И чем она глупее, тем, по мне, лучше.
Бык приблизился к изгороди и грузно затопал параллельно Зине, которая продолжала идти в тени. До них доносилось его могучее пыхтенье. Отгоняя мух, он мотал массивной головой, и время от времени его белые рога блистали на солнце. Желая поменять руку, Зина поставила корзинку на землю. Бык замер на месте, упираясь боками в железную сетку ограды; с его морды свисала густая пена. Когда Зина снова пустилась в путь, бык тоже двинулся вперед, задевая колья и сотрясая их на ходу.
— А он не опасен? — поинтересовался Лоб.
— В зависимости от обстоятельств, — пояснил Нелли. — Сегодня он ощущает приближение грозы. Но загородка прочная. Бояться нечего.
— Сколько же весит примерно такое животное?
— Около тонны. И стоит так же дорого, как автомобиль.
Зина прибавила шагу. Бык тоже зашагал быстрее, и до обоих мужчин донеслись глухие удары копыт по пересохшей земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17