— Я попыталась заигрывать с ним, но он предложил мне одуматься. Он даже не поддался искушению. И знаешь, что было самым ужасным?
«Не поддался искушению». Одри вдруг почувствовала, как ее переполняет жалость к сестре, она обняла Стеллу и усадила рядом с собой на диван.
— И что же?
— Филипп предвидел, что я попытаюсь заигрывать с ним, и сразу отбрил меня, — Голос Стеллы задрожал, и она снова залилась слезами. — И тогда мне стало гадко и противно!
Одри ласково похлопала ее по плечу.
— Я тебя понимаю…
— Потом я все утро просидела в лимузине… Филипп словно не замечал моего присутствия, — рыдала Стелла. — Сначала он отправился в ювелирный магазин и пробыл там не меньше часа, затем поехал в гостиницу и отсутствовал еще дольше, а когда появился, настроение его заметно ухудшилось и он вообще перестал обращать на меня внимание. К тому моменту я просто возненавидела его…
Одри прервала этот поток признаний.
— А чем ты пыталась шантажировать Филиппа?
— Я позвонила ему и сказала, что он сильно пожалеет, если не согласится встретиться со мной. А когда он появился, я пригрозила рассказать Максимилиану, что ваш брак сплошная фикция!
Одри побледнела.
— О Боже…
— Так я попыталась взять реванш, — виновато прошептала сестра. — Я бы никогда не сделала ничего подобного. Но я подумала, что если бы мне удалось заставить Филиппа раскошелиться, то это стало бы платой за все мои унижения.
— Не думаю, что Филипп намеренно старался унизить тебя.
— Я почувствовала себя страшно униженной, когда в ответ на мою угрозу он расхохотался и сказал, что ты беременна, — возразила Стелла, нервно теребя носовой платок. — Затем его лицо стало холодным и угрожающим, он заявил, что готов заплатить мне, лишь бы я навсегда исчезла из твоей жизни. И от этого мне стало еще хуже!
Прилагая отчаянные усилия, чтобы не рассмеяться, Одри принялась успокаивать безутешную сестру.
— Он сказал, что поедет домой и все тебе расскажет… вот мне и пришлось поспешить сюда, потому что я не хочу тебя терять, ведь ты мне очень дорога… — бормотала Стелла.
— Я тоже люблю тебя.
В этот момент отворилась дверь, и Стелла забилась в угол дивана: на пороге стоял Филипп.
— Я весьма признательна тебе, дорогой, что ты разыскал Стеллу! — с улыбкой воскликнула Одри. — Она мне все рассказала, и теперь у нас нет друг к другу претензий.
— Нет претензий? — скептически бросил Филипп, на его красивом смуглом лице появилось угрожающее выражение.
Одри виновато улыбнулась.
— В данный момент твое присутствие здесь не совсем желательно.
Филипп неохотно покинул комнату. Одри, как могла, успокоила сестру и посадила ее в такси.
Филипп поджидал ее у входной двери.
— Мне следовало с самого начала начистоту поговорить с тобой о Стелле, — угрюмо заявил он. — Я вспомнил ее имя в ту же секунду, как ты произнесла его, когда объяснила, откуда у тебя долги. Твоя сестра пользуется дурной славой! За ней укрепилась репутация особы, привыкшей жить за чужой…
— Я знаю, — мягко прервала его Одри. — Неужели ты и впрямь думал, что я пребываю в неведении?
Филипп недоуменно смотрел на нее.
— Я достаточно долго прожила с ней, — напомнила Одри, — но старалась никогда не осуждать людей лишь за то, что они сделаны из другого теста. У Стеллы всегда была сомнительная репутация.
Филипп открыл было рот, но, заметив упрек в голубых глазах Одри, промолчал.
— Я ее очень люблю, — продолжала она, — и тебе вовсе незачем оберегать меня. В этом нет необходимости, Стелла бы никогда не выполнила своей нелепой угрозы. У нее просто не самый лучший период в жизни, и от этого ее самооценка занижена. — Одри сочувственно вздохнула. — Стелла привыкла полагаться на свою внешность и за счет этого добиваться желаемого. Ее надо понять, ведь сейчас ей требуется поддержка, тогда она изменится…
— Черт возьми! Неужели ты думаешь, что она способна измениться?
— Способна, но не сразу. У нее нет другого выхода. Она не может всю жизнь оставаться экстравагантным подростком. И это даже к лучшему. Она теперь ни за что не появится здесь, если будет знать, что ты дома, — заверила Одри. — Ты ей теперь ни чуточки не нравишься.
Онемев от столь неожиданного заявления, Филипп наблюдал, как Одри направилась к лестнице.
— Ты куда-то собираешься?
— Мы договорились встретиться с Келвином, когда он закончит работу. Ты же сказал, что не возражаешь.
— Я солгал. — Филипп так тихо произнес это, что Одри едва расслышала.
Он поднялся вслед за ней и, стиснув руки в кулаки, засунул их в карманы брюк.
— На самом деле я не хочу, чтобы ты шла! — раздражено бросил он. — Боюсь, если ты опять увидишь его, то снова начнешь воображать, что влюблена.
«Боюсь…» Зная, чего стоило Филиппу подобное признание, Одри была тронута до слез.
— Тогда я все отменю. Но тебе не о чем волноваться, — прошептала она, — уже очень давно для меня существуешь только ты.
И Одри отправилась в спальню, чтобы позвонить Келвину и отменить свидание. Она ничуть не сожалела, что поведала Филиппу свои истинные чувства. Ей становилось все труднее и труднее скрывать их.
Филипп последовал за ней в комнату.
— Ты сказала, что любишь меня… Означает ли это, что я тебе просто нравлюсь или ты влюблена в меня столь же страстно, как в Келвина?
Сердце Одри ликовало. Она повернулась к Филиппу, лицо ее лучилось нежностью.
— Я просто вбила себе в голову, что влюблена в Келвина. Но это лишь слабая тень по сравнению с моими чувствами к тебе.
Беспокойство исчезло из глаз Филиппа.
— А я думал, что Келвин по-прежнему тебе небезразличен…
— Ты вытеснил его из моей жизни. Сначала я не хотела признаваться себе в этом, ведь я думала, что у нас нет будущего.
Филипп подошел к Одри и привлек ее к себе.
— Я не переставал молиться о нашем будущем с того самого вечера, как Максимилиану стало плохо.
Глаза Одри округлились.
— С тех самых пор? С нашей первой ночи?
— Мне было не по себе. Едва я увидел, как за тобой закрылась дверь спальни, меня словно громом ударило, — признался Филипп. — Я понял, что влюблен в тебя и ни в коем случае не захочу с тобой расстаться. — Яркий румянец окрасил его щеки. — А на следующее утро я испытал настоящий шок, когда ты заявила, что произошла ошибка и для тебя существует только Келвин…
— О Боже… Мне казалось, что именно это ты и хотел услышать. Честное слово!
От счастья у Одри начала кружиться голова. Филипп давно полюбил ее! Его слова вдруг показались ей настоящим романтическим признанием.
— Ты шутишь? — Филипп повысил голос, явно давая понять, как Одри ошиблась. — Меня и раньше имя этого парня приводило в бешенство, но в то утро я был готов стереть его с лица земли! Что бы я ни делал, он постоянно незримо присутствовал повсюду!
— Прости, что так сильно расстроила тебя. Я бы ничего подобного не сделала, знай я о твоих чувствах ко мне.
— Я тогда почувствовал себя отвергнутым, — признался Филипп.
— А ты не привык этого чувствовать, — мягко ввернула Одри. — Наверняка тебе было очень обидно.
— Тебе всегда удается вернуть меня с небес на грешную землю. — Филипп заглянул ей в глаза и улыбнулся. — Я не знал, куда себя девать, когда мы за завтраком присоединились к Максимилиану.
— Не знал, куда себя девать? — Одри с сомнением посмотрела на него.
— Насколько я мог понять, ты продолжала цепляться за Келвина и мне больше не представится возможности что-то изменить! — угрюмо заявил Филипп. — Поэтому, когда Максимилиан поделился новостью, что намерен устроить нашу свадьбу, я ухватился за это, как утопающий за соломинку. Я рассчитывал, что с той минуты, как надену тебе на палец кольцо, я смогу объявить войну всем твоим нежным чувствам к Келвину…
— Так ты на самом деле хотел на мне жениться? — едва дыша, спросила Одри и, вспомнив грубоватую прямоту, с какой Филипп убеждал ее выйти за него замуж, поняла, что он говорит правду.
— Черт побери! Конечно, хотел. Я бы никогда не позволил Максимилиану зайти так далеко, если бы не хотел этого! У меня бы нашлось добрых две дюжины возражений, почему нам не стоит так быстро жениться, и не последнее из них то, что ты вполне заслуживаешь настоящей свадьбы.
— Но у нас была чудесная свадьба, — утешила его Одри. — И восхитительный медовый месяц.
— Когда приехала твоя сводная сестра, мне не терпелось увезти тебя, — без тени раскаяния сказал Филипп. — Одного взгляда оказалось достаточно: я понял, что ничего, кроме неприятностей, от нее не жди.
— А я поняла это слишком поздно. Стелла заявила, что, по ее мнению, она тебе очень нравится…
— Как же, размечталась!
Одри начала уверять, что на самом дела Стелла вовсе не такая плохая, какой кажется. Убедить Филиппа, похоже, не удалось, но и спорить он не стал. Кое-какие требующие ответа вопросы продолжали волновать Одри, и она попыталась воспользоваться столь новой и необычной для нее готовностью Филиппа объяснить свои чувства и поступки.
— Но если тебе так надоел Келвин, зачем ты предложил мне позвонить ему тогда, на острове?
— Ты выглядела такой несчастной и потерянной, получив от него это проклятое письмо… — Гримаса исказила лицо Филиппа. — Я почувствовал себя виноватым. Посчитал, что не имею права лишать тебя возможности поговорить с ним.
— О, Филипп, если ты меня любил, то поступил очень по-доброму… — Слезы блеснули в глазах Одри.
— Это был просто глупый порыв! — возразил он. — А, услышав источаемые тобой по телефону любезности и утешения, я просто взбесился! Тогда я ушел в кухню, врезал кулаком по стене и поранил руку…
— О, дорогой! — В голосе Одри предательски прозвучали веселые нотки. — Бедный твой палец!
— Я сгорал от ревности. Наконец-то признался!
— Но потом я подумал, что у меня появился реальный шанс, ибо я никогда не верил, что ты используешь меня только для секса, любовь моя, — продолжал Филипп, обнимая ее и заглядывая в глаза.
— Ты прав, тогда я тоже уже поняла, что люблю тебя, но боялась отпугнуть… и все-таки сделала это. В ресторане.
— Тогда ты меня действительно потрясла, дорогая, — согласился Филипп. — Мне пришлось уехать, чтобы спокойно во всем разобраться. Все обдумав, я понял, что иного мне не следовало от тебя ожидать, ибо я не признался тебе в своих истинных чувствах. А потом появилась Стелла, и я завелся.
— Давай не будем об этом вспоминать.
— Я ехал в клинику сказать, что люблю тебя, и по пути купил это кольцо. Я не забыл твои слова, что рубины символизируют страстную любовь…
— Я неверно поняла тебя, — вздохнула Одри. — Теперь-то я прозрела.
— Вернувшись в Лондон, я немного остыл и старался своими телефонными звонками дать тебе понять, что между нами ничего не кончено. Я даже постарался завоевать доверие Альта. Я был готов на все, лишь бы не разлучаться с тобой…
Признания эти стали сладчайшей музыкой для слуха Одри.
— Значит, сообщение о ребенке было приятным известием?
— Самым лучшим! — Довольная ухмылка появилась на лице Филиппа, и он нежно погладил живот Одри. — Я был готов на все, лишь бы доказать тебе, что ребенку нужен отец.
— А я испытала такую радость, когда ты сказал, что не хочешь разводиться! — На лице Одри вдруг появился испуг. — Господи, тебя же искал Джоуэл! Сказал, что с тобой срочно хочет переговорить какой-то важный клиент.
— Пусть это тебя не беспокоит.
— О Господи… я заставила беднягу Келвина ждать! — посмотрев на часы, в смятении воскликнула Одри.
— Зато нам это пошло на пользу. Можешь пригласить его на нашу свадьбу, но скажи, пусть приходит не один, — предложил Филипп, наблюдая, как Одри украдкой двигается к двери, чтобы впустить жалобно скулящего за дверью Альта.
Впустив пса, Одри вернулась к Филиппу.
— Ты очень изменился…
— Нет, я по-прежнему сухой, педантичный и бесчеловечный тип, в которого ты безумно влюбилась, — поспешил напомнить Филипп. — Я не собираюсь меняться!
— Альт, ну-ка прочь с кровати! — испуганно воскликнула Одри. — Я никогда не позволяла ему лежать на кровати… что с ним случилось?
Филипп, похоже, начал испытывать легкое беспокойство. Одри недоуменно взглянула на него.
— Он плакал, как ребенок. Он скучал по тебе. Он мог разжалобить камень! — начал оправдываться Филипп.
Одри попыталась скрыть улыбку. Она безумно любит Филиппа, а он любит ее и их еще не появившегося на свет ребенка, он даже проникся любовью к ее псу!
Для мужчины, боявшегося обязательств, он сделал огромный шаг вперед, и Одри поклялась, что до конца жизни у него не будет причин для раскаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
«Не поддался искушению». Одри вдруг почувствовала, как ее переполняет жалость к сестре, она обняла Стеллу и усадила рядом с собой на диван.
— И что же?
— Филипп предвидел, что я попытаюсь заигрывать с ним, и сразу отбрил меня, — Голос Стеллы задрожал, и она снова залилась слезами. — И тогда мне стало гадко и противно!
Одри ласково похлопала ее по плечу.
— Я тебя понимаю…
— Потом я все утро просидела в лимузине… Филипп словно не замечал моего присутствия, — рыдала Стелла. — Сначала он отправился в ювелирный магазин и пробыл там не меньше часа, затем поехал в гостиницу и отсутствовал еще дольше, а когда появился, настроение его заметно ухудшилось и он вообще перестал обращать на меня внимание. К тому моменту я просто возненавидела его…
Одри прервала этот поток признаний.
— А чем ты пыталась шантажировать Филиппа?
— Я позвонила ему и сказала, что он сильно пожалеет, если не согласится встретиться со мной. А когда он появился, я пригрозила рассказать Максимилиану, что ваш брак сплошная фикция!
Одри побледнела.
— О Боже…
— Так я попыталась взять реванш, — виновато прошептала сестра. — Я бы никогда не сделала ничего подобного. Но я подумала, что если бы мне удалось заставить Филиппа раскошелиться, то это стало бы платой за все мои унижения.
— Не думаю, что Филипп намеренно старался унизить тебя.
— Я почувствовала себя страшно униженной, когда в ответ на мою угрозу он расхохотался и сказал, что ты беременна, — возразила Стелла, нервно теребя носовой платок. — Затем его лицо стало холодным и угрожающим, он заявил, что готов заплатить мне, лишь бы я навсегда исчезла из твоей жизни. И от этого мне стало еще хуже!
Прилагая отчаянные усилия, чтобы не рассмеяться, Одри принялась успокаивать безутешную сестру.
— Он сказал, что поедет домой и все тебе расскажет… вот мне и пришлось поспешить сюда, потому что я не хочу тебя терять, ведь ты мне очень дорога… — бормотала Стелла.
— Я тоже люблю тебя.
В этот момент отворилась дверь, и Стелла забилась в угол дивана: на пороге стоял Филипп.
— Я весьма признательна тебе, дорогой, что ты разыскал Стеллу! — с улыбкой воскликнула Одри. — Она мне все рассказала, и теперь у нас нет друг к другу претензий.
— Нет претензий? — скептически бросил Филипп, на его красивом смуглом лице появилось угрожающее выражение.
Одри виновато улыбнулась.
— В данный момент твое присутствие здесь не совсем желательно.
Филипп неохотно покинул комнату. Одри, как могла, успокоила сестру и посадила ее в такси.
Филипп поджидал ее у входной двери.
— Мне следовало с самого начала начистоту поговорить с тобой о Стелле, — угрюмо заявил он. — Я вспомнил ее имя в ту же секунду, как ты произнесла его, когда объяснила, откуда у тебя долги. Твоя сестра пользуется дурной славой! За ней укрепилась репутация особы, привыкшей жить за чужой…
— Я знаю, — мягко прервала его Одри. — Неужели ты и впрямь думал, что я пребываю в неведении?
Филипп недоуменно смотрел на нее.
— Я достаточно долго прожила с ней, — напомнила Одри, — но старалась никогда не осуждать людей лишь за то, что они сделаны из другого теста. У Стеллы всегда была сомнительная репутация.
Филипп открыл было рот, но, заметив упрек в голубых глазах Одри, промолчал.
— Я ее очень люблю, — продолжала она, — и тебе вовсе незачем оберегать меня. В этом нет необходимости, Стелла бы никогда не выполнила своей нелепой угрозы. У нее просто не самый лучший период в жизни, и от этого ее самооценка занижена. — Одри сочувственно вздохнула. — Стелла привыкла полагаться на свою внешность и за счет этого добиваться желаемого. Ее надо понять, ведь сейчас ей требуется поддержка, тогда она изменится…
— Черт возьми! Неужели ты думаешь, что она способна измениться?
— Способна, но не сразу. У нее нет другого выхода. Она не может всю жизнь оставаться экстравагантным подростком. И это даже к лучшему. Она теперь ни за что не появится здесь, если будет знать, что ты дома, — заверила Одри. — Ты ей теперь ни чуточки не нравишься.
Онемев от столь неожиданного заявления, Филипп наблюдал, как Одри направилась к лестнице.
— Ты куда-то собираешься?
— Мы договорились встретиться с Келвином, когда он закончит работу. Ты же сказал, что не возражаешь.
— Я солгал. — Филипп так тихо произнес это, что Одри едва расслышала.
Он поднялся вслед за ней и, стиснув руки в кулаки, засунул их в карманы брюк.
— На самом деле я не хочу, чтобы ты шла! — раздражено бросил он. — Боюсь, если ты опять увидишь его, то снова начнешь воображать, что влюблена.
«Боюсь…» Зная, чего стоило Филиппу подобное признание, Одри была тронута до слез.
— Тогда я все отменю. Но тебе не о чем волноваться, — прошептала она, — уже очень давно для меня существуешь только ты.
И Одри отправилась в спальню, чтобы позвонить Келвину и отменить свидание. Она ничуть не сожалела, что поведала Филиппу свои истинные чувства. Ей становилось все труднее и труднее скрывать их.
Филипп последовал за ней в комнату.
— Ты сказала, что любишь меня… Означает ли это, что я тебе просто нравлюсь или ты влюблена в меня столь же страстно, как в Келвина?
Сердце Одри ликовало. Она повернулась к Филиппу, лицо ее лучилось нежностью.
— Я просто вбила себе в голову, что влюблена в Келвина. Но это лишь слабая тень по сравнению с моими чувствами к тебе.
Беспокойство исчезло из глаз Филиппа.
— А я думал, что Келвин по-прежнему тебе небезразличен…
— Ты вытеснил его из моей жизни. Сначала я не хотела признаваться себе в этом, ведь я думала, что у нас нет будущего.
Филипп подошел к Одри и привлек ее к себе.
— Я не переставал молиться о нашем будущем с того самого вечера, как Максимилиану стало плохо.
Глаза Одри округлились.
— С тех самых пор? С нашей первой ночи?
— Мне было не по себе. Едва я увидел, как за тобой закрылась дверь спальни, меня словно громом ударило, — признался Филипп. — Я понял, что влюблен в тебя и ни в коем случае не захочу с тобой расстаться. — Яркий румянец окрасил его щеки. — А на следующее утро я испытал настоящий шок, когда ты заявила, что произошла ошибка и для тебя существует только Келвин…
— О Боже… Мне казалось, что именно это ты и хотел услышать. Честное слово!
От счастья у Одри начала кружиться голова. Филипп давно полюбил ее! Его слова вдруг показались ей настоящим романтическим признанием.
— Ты шутишь? — Филипп повысил голос, явно давая понять, как Одри ошиблась. — Меня и раньше имя этого парня приводило в бешенство, но в то утро я был готов стереть его с лица земли! Что бы я ни делал, он постоянно незримо присутствовал повсюду!
— Прости, что так сильно расстроила тебя. Я бы ничего подобного не сделала, знай я о твоих чувствах ко мне.
— Я тогда почувствовал себя отвергнутым, — признался Филипп.
— А ты не привык этого чувствовать, — мягко ввернула Одри. — Наверняка тебе было очень обидно.
— Тебе всегда удается вернуть меня с небес на грешную землю. — Филипп заглянул ей в глаза и улыбнулся. — Я не знал, куда себя девать, когда мы за завтраком присоединились к Максимилиану.
— Не знал, куда себя девать? — Одри с сомнением посмотрела на него.
— Насколько я мог понять, ты продолжала цепляться за Келвина и мне больше не представится возможности что-то изменить! — угрюмо заявил Филипп. — Поэтому, когда Максимилиан поделился новостью, что намерен устроить нашу свадьбу, я ухватился за это, как утопающий за соломинку. Я рассчитывал, что с той минуты, как надену тебе на палец кольцо, я смогу объявить войну всем твоим нежным чувствам к Келвину…
— Так ты на самом деле хотел на мне жениться? — едва дыша, спросила Одри и, вспомнив грубоватую прямоту, с какой Филипп убеждал ее выйти за него замуж, поняла, что он говорит правду.
— Черт побери! Конечно, хотел. Я бы никогда не позволил Максимилиану зайти так далеко, если бы не хотел этого! У меня бы нашлось добрых две дюжины возражений, почему нам не стоит так быстро жениться, и не последнее из них то, что ты вполне заслуживаешь настоящей свадьбы.
— Но у нас была чудесная свадьба, — утешила его Одри. — И восхитительный медовый месяц.
— Когда приехала твоя сводная сестра, мне не терпелось увезти тебя, — без тени раскаяния сказал Филипп. — Одного взгляда оказалось достаточно: я понял, что ничего, кроме неприятностей, от нее не жди.
— А я поняла это слишком поздно. Стелла заявила, что, по ее мнению, она тебе очень нравится…
— Как же, размечталась!
Одри начала уверять, что на самом дела Стелла вовсе не такая плохая, какой кажется. Убедить Филиппа, похоже, не удалось, но и спорить он не стал. Кое-какие требующие ответа вопросы продолжали волновать Одри, и она попыталась воспользоваться столь новой и необычной для нее готовностью Филиппа объяснить свои чувства и поступки.
— Но если тебе так надоел Келвин, зачем ты предложил мне позвонить ему тогда, на острове?
— Ты выглядела такой несчастной и потерянной, получив от него это проклятое письмо… — Гримаса исказила лицо Филиппа. — Я почувствовал себя виноватым. Посчитал, что не имею права лишать тебя возможности поговорить с ним.
— О, Филипп, если ты меня любил, то поступил очень по-доброму… — Слезы блеснули в глазах Одри.
— Это был просто глупый порыв! — возразил он. — А, услышав источаемые тобой по телефону любезности и утешения, я просто взбесился! Тогда я ушел в кухню, врезал кулаком по стене и поранил руку…
— О, дорогой! — В голосе Одри предательски прозвучали веселые нотки. — Бедный твой палец!
— Я сгорал от ревности. Наконец-то признался!
— Но потом я подумал, что у меня появился реальный шанс, ибо я никогда не верил, что ты используешь меня только для секса, любовь моя, — продолжал Филипп, обнимая ее и заглядывая в глаза.
— Ты прав, тогда я тоже уже поняла, что люблю тебя, но боялась отпугнуть… и все-таки сделала это. В ресторане.
— Тогда ты меня действительно потрясла, дорогая, — согласился Филипп. — Мне пришлось уехать, чтобы спокойно во всем разобраться. Все обдумав, я понял, что иного мне не следовало от тебя ожидать, ибо я не признался тебе в своих истинных чувствах. А потом появилась Стелла, и я завелся.
— Давай не будем об этом вспоминать.
— Я ехал в клинику сказать, что люблю тебя, и по пути купил это кольцо. Я не забыл твои слова, что рубины символизируют страстную любовь…
— Я неверно поняла тебя, — вздохнула Одри. — Теперь-то я прозрела.
— Вернувшись в Лондон, я немного остыл и старался своими телефонными звонками дать тебе понять, что между нами ничего не кончено. Я даже постарался завоевать доверие Альта. Я был готов на все, лишь бы не разлучаться с тобой…
Признания эти стали сладчайшей музыкой для слуха Одри.
— Значит, сообщение о ребенке было приятным известием?
— Самым лучшим! — Довольная ухмылка появилась на лице Филиппа, и он нежно погладил живот Одри. — Я был готов на все, лишь бы доказать тебе, что ребенку нужен отец.
— А я испытала такую радость, когда ты сказал, что не хочешь разводиться! — На лице Одри вдруг появился испуг. — Господи, тебя же искал Джоуэл! Сказал, что с тобой срочно хочет переговорить какой-то важный клиент.
— Пусть это тебя не беспокоит.
— О Господи… я заставила беднягу Келвина ждать! — посмотрев на часы, в смятении воскликнула Одри.
— Зато нам это пошло на пользу. Можешь пригласить его на нашу свадьбу, но скажи, пусть приходит не один, — предложил Филипп, наблюдая, как Одри украдкой двигается к двери, чтобы впустить жалобно скулящего за дверью Альта.
Впустив пса, Одри вернулась к Филиппу.
— Ты очень изменился…
— Нет, я по-прежнему сухой, педантичный и бесчеловечный тип, в которого ты безумно влюбилась, — поспешил напомнить Филипп. — Я не собираюсь меняться!
— Альт, ну-ка прочь с кровати! — испуганно воскликнула Одри. — Я никогда не позволяла ему лежать на кровати… что с ним случилось?
Филипп, похоже, начал испытывать легкое беспокойство. Одри недоуменно взглянула на него.
— Он плакал, как ребенок. Он скучал по тебе. Он мог разжалобить камень! — начал оправдываться Филипп.
Одри попыталась скрыть улыбку. Она безумно любит Филиппа, а он любит ее и их еще не появившегося на свет ребенка, он даже проникся любовью к ее псу!
Для мужчины, боявшегося обязательств, он сделал огромный шаг вперед, и Одри поклялась, что до конца жизни у него не будет причин для раскаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16