— Предлагаю перенести этот разговор на то время, когда мы будем одни.— Я не хочу ехать к тебе домой, — повторила Николь.— А я не собираюсь селить вас в гостинице. Ты можешь опять сделать глупость и исчезнуть, а я и так уже потратил уйму времени, чтобы разыскать тебя.— Я думала, что это Мартин…— Моему деду за восемьдесят, — сухо напомнил Пол. — Я обратился в сыскное агентство и долго имел дело с ними, поскольку разыскать тебя оказалось не так-то легко.— Я не хотела, чтобы меня разыскивали, — прошептала Николь. Ее вдруг охватила ужасная слабость.Наступило молчание. Минуту или две она, ничего не видя, смотрела в окно, а потом повернулась к Полу.Спокойствие, сквозившее в его эффектной фигуре, возмущало ее, готовую взорваться от напряжения. Однако и невозмутимость Пола была весьма обманчива, поскольку он тоже испытывал дискомфорт и без всякого удовольствия вынужден был делать то, что делал.— Я боялся, ты кончишь тем, что окажешься на улице, — прервал молчание Пол бесцеремонно откровенным замечанием.Но и его Николь оставила без ответа, лишь глаза у нее расширились от негодования.— Это вполне естественное опасение, — спокойно заметил Пол. — Сколько бы денег у тебя ни было, на них долго не протянешь. Я думал, ты будешь вынуждена использовать свою внешность, чтобы выжить.— Нет, я не дошла до такой степени отчаяния. — Николь стиснула руки на коленях, голос ее дрожал, но не утратил сарказма. — Я выжила… без использования внешности.— Скоро ты будешь благодарна за мое вмешательство.— Никогда. Нельзя так играть жизнями людей.Хотя Николь говорила внешне спокойно, ей было тревожно и она чувствовала полную безысходность. Бездомная, без копейки в кармане, безработная! Пол разрушил все, что у них было. Он сделал то, чего нельзя простить: поставил ее в унизительное положение, заставив принять тот факт, что теперь они полностью зависят от его великодушия. Больно переносить такое, но, видимо, ничего не поделаешь — у нее есть сын и она не может бросить все и уйти. Да и куда?Машина подъехала к большому впечатляющего вида особняку, стоявшему на тихой площади. Николь выбралась из лимузина и хотела взять на руки Джима, но он стал выкарабкиваться сам, умышленно ускользая из ее рук, проявляя черты упрямой независимости, которые она стала все чаще замечать по мере того, как подходило к концу его младенчество. Пожилая женщина открыла входную дверь, прежде чем они поднялись на верхнюю ступеньку крыльца. Она склонила седую голову, сосредоточив все внимание на Джиме.— Моя экономка Анна. Она будет смотреть за ребенком, — сообщил Пол.— За ребенком… — Как больно было слышать эти равнодушные слова, ведь их говорил отец этого ребенка. — Я сама буду смотреть за ним.— Анна когда-то нянчила меня, — сухо сказал Пол. — Могу заверить, что она лучше тебя справится с маленьким.Женщина внимательно оглядела Николь, потом перевела взгляд на хозяина, чтобы выслушать его наставления.
Няня Пола. Ну и дела, подумала Николь, розовея от замешательства. Итальянка-то быстро заметит сходство, особенно если она ухаживала за Полом, когда тот был в таком же возрасте. Правда, посмеет ли она заикнуться об этом и вообще что-либо комментировать? Николь убедила себя, что ее тайна не раскроется.Она сама не имела намерения рассказывать Полу, что он отец ее ребенка. Это было бы нечестно — она же обдуманно пошла на риск забеременеть. Действительно, как ни тяжело это вспоминать без постыдного чувства презрения к себе, Николь и вправду хотела зачать в те памятные выходные.В то время больше всего на свете она хотела дать Полу ребенка вместо того, которого он потерял, совсем не представляя, что будет в дальнейшем. Или все-таки представляла? В глубине души не надеялась ли она на то, что Пол сочтет невозможным бросить своего ребенка?Конечно, она поступила безрассудно, но поняла это только в момент, когда Пол отверг ее. Безнадежная влюбленность в Пола все объясняла. Но этот человек никогда бы не понял и не простил того, что она сделала. Решил бы, что Николь солгала, потому что хочет завладеть его богатством. Услышав признания свалившейся на его голову воровки, что еще можно было подумать? Вряд ли он заподозрил бы искренние чистые мотивы в ее умышленном и удавшемся стремлении забеременеть.
Закончив разговор с Анной, которая уже держала Джима на руках, Пол распахнул дверь.— Теперь мы можем поговорить, Николь, — тихо начал он. Эти спокойно сказанные слова подействовали.Ругая себя, она последовала за Полом в великолепно обставленный кабинет и, посмотрев на свое отражение в зеркале на стене, испугалась. Перепутанные волосы напоминали пучок соломы; лицо, лишенное какой-либо косметики, поскольку косметику, как и многое другое, она считала не обязательным в однообразной и унылой ее жизни, было бледным. На ней был черный свитер, джинсы и бархатный жакет — поношенные вещи из благотворительного магазина.Убожество своего вида она ощутила всем существом, когда вошла в кабинет, обставленный с потрясающей роскошью: старинная мебель, тяжелые, замысловато задрапированные занавеси, большие персидские ковры. Всюду свежие цветы.Пряча руки в карманы, Николь как затравленный зверек смотрела на Пола.Опершись на край письменного стола из красного дерева, он наблюдал за ней. Красивые глаза смотрели открыто и безжалостно оценивающе. Застигнутая врасплох этим взглядом, Николь восприняла его как физическое прикосновение. Ее стройная фигура напряглась, скулы залило краской, и у нее перехватило дыхание, сердце лихорадочно застучало. Пол выпрямился и пошел к ней, уверенный и молчаливый, словно крадущийся хищник. Николь готова была убежать, спрятаться от его пристального взгляда. Он остановился в двух шагах от нее. Воцарившееся молчание гнетуще действовало на Николь.— Наконец-то мы одни, — произнес Пол с явным удовлетворением.Николь сощурилась, ее сердце колотилось так пугающе быстро, что она подумала — оно вот-вот разорвется.— Скажи мне… — продолжал Пол тем же гипнотизирующим голосом, который действовал на нее возбуждающе.— Сказать тебе — что? — Настоящая паника стала охватывать ее, когда она почувствовала, как реагирует на его близость. Николь отступила назад.Пол сделал еще шаг, почти прижав ее к книжным полкам.— Я прошу честного ответа на очень простой вопрос. Мне потребовалось время для того, чтобы разобраться во всем и задать его. Ты использовала меня как приманку, чтобы заставить Эндрю ревновать? Или же оказалась в постели с ним, чтобы отвязаться от меня?Как только Пол воскресил прошлое, точнее свою версию прошлого, Николь потеряла способность двигаться. Она в волнении облизывала губы, пытаясь взять себя в руки. Глаза Пола сузились. Все его внимание сконцентрировалось на розовом изгибе ее губ. Высвободившись на мгновение от его сковывающего взгляда, Николь набрала в легкие воздуха и почти беззвучно выдохнула:— Ни то, ни другое.— Нет, это должно быть или то, или другое, если только у тебя не мораль проститутки, а я бы очень не хотела так думать в отношении девятнадцатилетней девушки, — сказал Пол с безжалостным цинизмом. — Я хочу верить, признаю, что, возможно, ты испытывала что-то к одному из нас.Николь побагровела, злость засверкала в ее голубых глазах.— Ты не имеешь права спрашивать.— Двое мужчин и одна очень красивая девушка, — как бы продекламировал Пол, — гарантия беды, особенно когда эта девушка импульсивна, чувственна и взбалмошна.— Я не знаю, почему ты говоришь со мной так. Мне не нравится это.Немигающий взгляд черных глаз не отпускал ее.— Ничто не заставит меня прекратить задавать вопросы. Мне нужно знать все. Эндрю всегда хотел тебя. Но он никогда не хотел тебя сильнее, чем я, когда ты была моей.Николь резко откинула назад голову. Мышцы ее живота сжались в тревоге от его настойчивости и проницательности. Пол не говорил ей ничего такого, чего бы она сама не знала. Но, по иронии судьбы, ее никогда не привлекал Эндрю. По сравнению с Полом он был всегда в тени, с комплексом неполноценности. Но, несмотря на это, внимание Эндрю явилось бальзамом для ее уязвленного самолюбия после того, как Пол отверг ее. Некоторое время она проводила с Эндрю и его друзьями в ночных клубах, глухая к гневному осуждению своего отца. От этого, возможно, и возникло убеждение, будто ее ребенок от Эндрю? — подумала Николь отстраненно. Или она была так безутешна в своем горе в тот день, когда Мартин нашел ее с миниатюрным портретом, что ничего не смогла объяснить и оставила старика пребывающим в полном заблуждении. — Ники…Ее взгляд вернулся к Полу. Он был так близко, что Николь вдыхала теплый и до боли знакомый запах его тела. Долгая дрожь прошла по телу, и ее глаза невольно встретили его настойчивый взгляд.— Прекрати, — прошептала она.— Прекратить, что? Играть в игры? — Его бровь поднялась. — Почему? Ты вдоволь поиграла со мной в то лето. — Кровь отхлынула от щек Николь. — Господи, — сухо протянул Пол. — Как Артемида, богиня-охотница, ты настигла меня. Тут и более стойкий мужчина не устоял бы.Николь хотела бы провалиться сквозь землю. Не в состоянии дальше переносить это испытание и стремясь как можно скорее уйти, она поспешно заявила:— Лучше я пойду посмотрю Джима. Длинные худые пальцы обхватили ее талию и заставили остановиться.— Не так быстро, — проговорил Пол с обволакивающей улыбкой. — Ты все еще не ответила на мой вопрос.Николь вскинула голову, подбородок резко поднялся.— Есть еще один ответ, который, кажется, не приходит тебе в голову.— И какой же?— Может быть, я не увидела большой разницы между тобой и Эндрю, — объяснила Николь с точно рассчитанным намерением нанести удар.Лицо Пола залило темной краской, он уже не улыбался. Он двинулся вперед, и его руки распластались на книжных полках по обе стороны от головы Николь, плотно заключив ее в кольцо.— Нет? — спросил Пол, зло блеснув глазами.Спина Николь натолкнулась на полки, когда она инстинктивно попятилась.— Пол…Его длинные пальцы крепко сжали ее шею.— Я покажу тебе разницу.— Нет.Но как только она столкнулась с поглощающей силой его страсти, ожидание прорвалось сквозь нее как штормовое предупреждение, сжимая каждую мышцу и зажигая каждый нерв мучительным предвкушением. С гортанным звуком, средним между грубым смехом и стоном, он опустил сильные руки ей на бедра, горячо и жадно сжимая ее в объятиях. Бешено атакуемая его жаждущими губами, Николь загорелась, почувствовав себя жертвой сокровенной памяти, которая смела все барьеры и превратила ее в податливую марионетку. И вдруг, когда, казалось, он добился своего, Пол отстранился от Николь и отошел к окну.На секунду Николь вообще забыла, где находится. Ее тело болело от почти забытого чувственного желания, в котором не хотелось признаваться даже себе. Она ощутила набухшую тяжесть груди, болезненное чувство мучительной пустоты внутри себя и вздрогнула от сознания того, что Пол все еще может так возбуждающе действовать на нее.— Разница между моим двоюродным братом и мной, — медленно выстраивал слова Пол, повернувшись, чтобы видеть ее, и сверкая глазами, — заключается в том, что я устыдился того, что произошло между нами.— Устыдился? — в ужасе повторила Николь.— Господи, что же еще? — переспросил Пол гневно. — А чего ты ожидала? Моя жена всего семь месяцев как умерла… а тебе было девятнадцать, и все твои уловки были так наивны. Неужели ты думаешь, что я мог гордиться такой победой? Подросток, дочь одного из самых преданных и доверенных слуг моего отца! И, что самое худшее, невинная! 3 Николь стояла с каменным лицом. Все здесь подчеркивало глубину пропасти, разделявшей ее с Полом.С горьким чувством униженности она выскользнула из комнаты и направилась вниз, не зная даже, куда попадет в этом незнакомом доме. Оказавшись в прихожей, она зашла в комнату под лестницей и закрыла дверь.Нет, у нее никогда не было шансов стать на равных с Полом, признала Николь с горечью. Их разделяло все — возраст, положение, опыт. Но хуже всего, что она встретила Пола в чуждом ей мире «Старого озера», то есть там, где воспринималась им, да и всеми другими, только как дочь слуги.Так почему же он поцеловал ее? Чтобы унизить окончательно? Нанесенное ею оскорбление вызвало у него такую реакцию? Наверное, потому, что он от природы наделен повышенной сексуальностью. Предательская дрожь от воспоминаний пережитых мгновений охватила Николь, и лицо зарделось от стыда. Она ничем не могла оправдать своего поведения. Ее все еще тянуло к Полу. Но теперь это просто физическое увлечение, уговаривала она себя, пытаясь хоть этим объяснить случившееся, — всякие химические реакции и гормоны, но никаких чувств!Стук в дверь вернул ее к действительности.— Ники, открой!Напоминание Пола о себе заставило Николь схватить полотенце и вытереть лицо, которое она тщательно вымыла холодной водой в слабой надежде прийти в себя.Николь открыла дверь и спросила:— Где Джим? — Она так внимательно разглядывала голубой шелковый галстук Пола, что, казалось, именно это занимало ее больше всего.— Наверху с Анной. Послушай!Она услышала радостный смех Джима, доносившийся с верхнего этажа. Кажется, ее сын неплохо проводит время.— Я больше не желаю говорить о прошлом, — сказала Николь.— Есть незаконченное дело. А я хочу его завершить, — парировал Пол.Николь высоко вскинула голову, ее голубые глаза потемнели от напряжения.— Все давно закончено. В свое время ты выразился прямо и просто: «Извини, Николь, я был пьян и нуждался в женщине», — сказала она с такой горечью, которую вовсе не собиралась вкладывать в эти слова.— Я вовсе не то сказал.— Но так оно вышло. — И, поскольку близкое присутствие Пола вызывало невыносимую боль воспоминаний, Николь скрестила руки на груди, инстинктивно защищаясь. — Никогда больше не прикасайся ко мне.Пол снова бросил на нее взгляд. Теперь он был явно удовлетворен.— Постоянство, с которым ты отвергаешь меня, требует объяснений.Пол положил руку на ее плечо. Она увернулась. Он издал мягкий, успокаивающий звук.— Мм. Ты дрожишь.— Я тебя никогда не прощу за то, что ты привез меня сюда. Куда вообще нам теперь деваться? Я не собираюсь возвращаться в «Старое озеро», чтобы унижаться или «смириться». Что же остается делать?Пол холодно посмотрел на ее горящее лицо.— Насладиться моим гостеприимством, — спокойно сказал он и повернулся, собираясь, видимо, уходить.— Но я не хочу принимать твое гостеприимство, Пол.Помолчав, он ответил, не глядя на Николь:— Через пять дней ты все осмыслишь и направишься в «Старое озеро». Если у тебя не хватает ума смириться, ты, без сомнения, испытаешь остроту языка Мартина, но это уж твое дело, а не мое.
Оставшись одна, Николь снова почувствовала себя страшно одинокой и брошенной. Она не хотела отправляться в замок Уэббера, но и здесь, в доме Пола, находиться опасно.С тяжелым сердцем она поднялась наверх. Экономка провела ее в большую спальню, соединенную с еще одной комнатой, где теперь обосновался Джим. Анна предложила заказать что-нибудь на ужин и стала выяснять прямо-таки в пугающих подробностях, какие кушанья любит ее сын.Но ни единым словом, взглядом или жестом Анна не намекнула на то, что Джим мог быть кем-нибудь иным, кроме как ребенком гостьи. Николь ругала себя за свое больное воображение, которое завело ее слишком далеко в подозрениях по поводу Анны. Конечно же, Анна не заметила сходства и не связала Джима со своим хозяином! Ясно, что домоправительница просто очень любит детей.Через сорок минут Николь и ее сына пригласили вниз. На массивном полированном столе в большой, отделанной голубой с позолотой краской столовой стоял один прибор. Слева от него был поставлен высокий детский стул для Джима. Очевидно, Пол не собирался присоединиться к ним. Впрочем, должно быть, он и не ужинает в столь ранний час.После окончания трапезы Николь повела Джима наверх. Целый парад мягких плюшевых игрушек и множество свертков ожидали их в его спальне. Огромный меховой жираф выделялся среди армии подарков.Когда Джимми, взвыв от удовольствия, побежал посмотреть на все это богатство, Николь застыла в удивлении и беспокойстве на пороге комнаты.— Видишь? Малыша легко привлечь новыми игрушками, — растягивая слова, проговорил Пол за ее спиной.Смешавшись от его неожиданного появления, Николь быстро обернулась.— Откуда все эти вещи?— Один мой друг отобрал их для меня и прислал сюда. Здесь должна быть кое-какая одежда.Николь покраснела.— И сколько стоит твой великодушный жест?Пол небрежно пожал плечами.— Это не имеет значения.— Да? — Николь негодовала. — Конечно, ты понимаешь, что я не могу принять все это?— Ерунда. Забудь об этом, — сухо ответил Пол.— Но я не могу позволить тебе заплатить за все это.— Не заставляй меня копаться в том прошлом, которое ты так не хочешь вспоминать.— И что это должно значить?— Когда дело доходит до моральных принципов, мы оба знаем, что ты не такой уж кристалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Няня Пола. Ну и дела, подумала Николь, розовея от замешательства. Итальянка-то быстро заметит сходство, особенно если она ухаживала за Полом, когда тот был в таком же возрасте. Правда, посмеет ли она заикнуться об этом и вообще что-либо комментировать? Николь убедила себя, что ее тайна не раскроется.Она сама не имела намерения рассказывать Полу, что он отец ее ребенка. Это было бы нечестно — она же обдуманно пошла на риск забеременеть. Действительно, как ни тяжело это вспоминать без постыдного чувства презрения к себе, Николь и вправду хотела зачать в те памятные выходные.В то время больше всего на свете она хотела дать Полу ребенка вместо того, которого он потерял, совсем не представляя, что будет в дальнейшем. Или все-таки представляла? В глубине души не надеялась ли она на то, что Пол сочтет невозможным бросить своего ребенка?Конечно, она поступила безрассудно, но поняла это только в момент, когда Пол отверг ее. Безнадежная влюбленность в Пола все объясняла. Но этот человек никогда бы не понял и не простил того, что она сделала. Решил бы, что Николь солгала, потому что хочет завладеть его богатством. Услышав признания свалившейся на его голову воровки, что еще можно было подумать? Вряд ли он заподозрил бы искренние чистые мотивы в ее умышленном и удавшемся стремлении забеременеть.
Закончив разговор с Анной, которая уже держала Джима на руках, Пол распахнул дверь.— Теперь мы можем поговорить, Николь, — тихо начал он. Эти спокойно сказанные слова подействовали.Ругая себя, она последовала за Полом в великолепно обставленный кабинет и, посмотрев на свое отражение в зеркале на стене, испугалась. Перепутанные волосы напоминали пучок соломы; лицо, лишенное какой-либо косметики, поскольку косметику, как и многое другое, она считала не обязательным в однообразной и унылой ее жизни, было бледным. На ней был черный свитер, джинсы и бархатный жакет — поношенные вещи из благотворительного магазина.Убожество своего вида она ощутила всем существом, когда вошла в кабинет, обставленный с потрясающей роскошью: старинная мебель, тяжелые, замысловато задрапированные занавеси, большие персидские ковры. Всюду свежие цветы.Пряча руки в карманы, Николь как затравленный зверек смотрела на Пола.Опершись на край письменного стола из красного дерева, он наблюдал за ней. Красивые глаза смотрели открыто и безжалостно оценивающе. Застигнутая врасплох этим взглядом, Николь восприняла его как физическое прикосновение. Ее стройная фигура напряглась, скулы залило краской, и у нее перехватило дыхание, сердце лихорадочно застучало. Пол выпрямился и пошел к ней, уверенный и молчаливый, словно крадущийся хищник. Николь готова была убежать, спрятаться от его пристального взгляда. Он остановился в двух шагах от нее. Воцарившееся молчание гнетуще действовало на Николь.— Наконец-то мы одни, — произнес Пол с явным удовлетворением.Николь сощурилась, ее сердце колотилось так пугающе быстро, что она подумала — оно вот-вот разорвется.— Скажи мне… — продолжал Пол тем же гипнотизирующим голосом, который действовал на нее возбуждающе.— Сказать тебе — что? — Настоящая паника стала охватывать ее, когда она почувствовала, как реагирует на его близость. Николь отступила назад.Пол сделал еще шаг, почти прижав ее к книжным полкам.— Я прошу честного ответа на очень простой вопрос. Мне потребовалось время для того, чтобы разобраться во всем и задать его. Ты использовала меня как приманку, чтобы заставить Эндрю ревновать? Или же оказалась в постели с ним, чтобы отвязаться от меня?Как только Пол воскресил прошлое, точнее свою версию прошлого, Николь потеряла способность двигаться. Она в волнении облизывала губы, пытаясь взять себя в руки. Глаза Пола сузились. Все его внимание сконцентрировалось на розовом изгибе ее губ. Высвободившись на мгновение от его сковывающего взгляда, Николь набрала в легкие воздуха и почти беззвучно выдохнула:— Ни то, ни другое.— Нет, это должно быть или то, или другое, если только у тебя не мораль проститутки, а я бы очень не хотела так думать в отношении девятнадцатилетней девушки, — сказал Пол с безжалостным цинизмом. — Я хочу верить, признаю, что, возможно, ты испытывала что-то к одному из нас.Николь побагровела, злость засверкала в ее голубых глазах.— Ты не имеешь права спрашивать.— Двое мужчин и одна очень красивая девушка, — как бы продекламировал Пол, — гарантия беды, особенно когда эта девушка импульсивна, чувственна и взбалмошна.— Я не знаю, почему ты говоришь со мной так. Мне не нравится это.Немигающий взгляд черных глаз не отпускал ее.— Ничто не заставит меня прекратить задавать вопросы. Мне нужно знать все. Эндрю всегда хотел тебя. Но он никогда не хотел тебя сильнее, чем я, когда ты была моей.Николь резко откинула назад голову. Мышцы ее живота сжались в тревоге от его настойчивости и проницательности. Пол не говорил ей ничего такого, чего бы она сама не знала. Но, по иронии судьбы, ее никогда не привлекал Эндрю. По сравнению с Полом он был всегда в тени, с комплексом неполноценности. Но, несмотря на это, внимание Эндрю явилось бальзамом для ее уязвленного самолюбия после того, как Пол отверг ее. Некоторое время она проводила с Эндрю и его друзьями в ночных клубах, глухая к гневному осуждению своего отца. От этого, возможно, и возникло убеждение, будто ее ребенок от Эндрю? — подумала Николь отстраненно. Или она была так безутешна в своем горе в тот день, когда Мартин нашел ее с миниатюрным портретом, что ничего не смогла объяснить и оставила старика пребывающим в полном заблуждении. — Ники…Ее взгляд вернулся к Полу. Он был так близко, что Николь вдыхала теплый и до боли знакомый запах его тела. Долгая дрожь прошла по телу, и ее глаза невольно встретили его настойчивый взгляд.— Прекрати, — прошептала она.— Прекратить, что? Играть в игры? — Его бровь поднялась. — Почему? Ты вдоволь поиграла со мной в то лето. — Кровь отхлынула от щек Николь. — Господи, — сухо протянул Пол. — Как Артемида, богиня-охотница, ты настигла меня. Тут и более стойкий мужчина не устоял бы.Николь хотела бы провалиться сквозь землю. Не в состоянии дальше переносить это испытание и стремясь как можно скорее уйти, она поспешно заявила:— Лучше я пойду посмотрю Джима. Длинные худые пальцы обхватили ее талию и заставили остановиться.— Не так быстро, — проговорил Пол с обволакивающей улыбкой. — Ты все еще не ответила на мой вопрос.Николь вскинула голову, подбородок резко поднялся.— Есть еще один ответ, который, кажется, не приходит тебе в голову.— И какой же?— Может быть, я не увидела большой разницы между тобой и Эндрю, — объяснила Николь с точно рассчитанным намерением нанести удар.Лицо Пола залило темной краской, он уже не улыбался. Он двинулся вперед, и его руки распластались на книжных полках по обе стороны от головы Николь, плотно заключив ее в кольцо.— Нет? — спросил Пол, зло блеснув глазами.Спина Николь натолкнулась на полки, когда она инстинктивно попятилась.— Пол…Его длинные пальцы крепко сжали ее шею.— Я покажу тебе разницу.— Нет.Но как только она столкнулась с поглощающей силой его страсти, ожидание прорвалось сквозь нее как штормовое предупреждение, сжимая каждую мышцу и зажигая каждый нерв мучительным предвкушением. С гортанным звуком, средним между грубым смехом и стоном, он опустил сильные руки ей на бедра, горячо и жадно сжимая ее в объятиях. Бешено атакуемая его жаждущими губами, Николь загорелась, почувствовав себя жертвой сокровенной памяти, которая смела все барьеры и превратила ее в податливую марионетку. И вдруг, когда, казалось, он добился своего, Пол отстранился от Николь и отошел к окну.На секунду Николь вообще забыла, где находится. Ее тело болело от почти забытого чувственного желания, в котором не хотелось признаваться даже себе. Она ощутила набухшую тяжесть груди, болезненное чувство мучительной пустоты внутри себя и вздрогнула от сознания того, что Пол все еще может так возбуждающе действовать на нее.— Разница между моим двоюродным братом и мной, — медленно выстраивал слова Пол, повернувшись, чтобы видеть ее, и сверкая глазами, — заключается в том, что я устыдился того, что произошло между нами.— Устыдился? — в ужасе повторила Николь.— Господи, что же еще? — переспросил Пол гневно. — А чего ты ожидала? Моя жена всего семь месяцев как умерла… а тебе было девятнадцать, и все твои уловки были так наивны. Неужели ты думаешь, что я мог гордиться такой победой? Подросток, дочь одного из самых преданных и доверенных слуг моего отца! И, что самое худшее, невинная! 3 Николь стояла с каменным лицом. Все здесь подчеркивало глубину пропасти, разделявшей ее с Полом.С горьким чувством униженности она выскользнула из комнаты и направилась вниз, не зная даже, куда попадет в этом незнакомом доме. Оказавшись в прихожей, она зашла в комнату под лестницей и закрыла дверь.Нет, у нее никогда не было шансов стать на равных с Полом, признала Николь с горечью. Их разделяло все — возраст, положение, опыт. Но хуже всего, что она встретила Пола в чуждом ей мире «Старого озера», то есть там, где воспринималась им, да и всеми другими, только как дочь слуги.Так почему же он поцеловал ее? Чтобы унизить окончательно? Нанесенное ею оскорбление вызвало у него такую реакцию? Наверное, потому, что он от природы наделен повышенной сексуальностью. Предательская дрожь от воспоминаний пережитых мгновений охватила Николь, и лицо зарделось от стыда. Она ничем не могла оправдать своего поведения. Ее все еще тянуло к Полу. Но теперь это просто физическое увлечение, уговаривала она себя, пытаясь хоть этим объяснить случившееся, — всякие химические реакции и гормоны, но никаких чувств!Стук в дверь вернул ее к действительности.— Ники, открой!Напоминание Пола о себе заставило Николь схватить полотенце и вытереть лицо, которое она тщательно вымыла холодной водой в слабой надежде прийти в себя.Николь открыла дверь и спросила:— Где Джим? — Она так внимательно разглядывала голубой шелковый галстук Пола, что, казалось, именно это занимало ее больше всего.— Наверху с Анной. Послушай!Она услышала радостный смех Джима, доносившийся с верхнего этажа. Кажется, ее сын неплохо проводит время.— Я больше не желаю говорить о прошлом, — сказала Николь.— Есть незаконченное дело. А я хочу его завершить, — парировал Пол.Николь высоко вскинула голову, ее голубые глаза потемнели от напряжения.— Все давно закончено. В свое время ты выразился прямо и просто: «Извини, Николь, я был пьян и нуждался в женщине», — сказала она с такой горечью, которую вовсе не собиралась вкладывать в эти слова.— Я вовсе не то сказал.— Но так оно вышло. — И, поскольку близкое присутствие Пола вызывало невыносимую боль воспоминаний, Николь скрестила руки на груди, инстинктивно защищаясь. — Никогда больше не прикасайся ко мне.Пол снова бросил на нее взгляд. Теперь он был явно удовлетворен.— Постоянство, с которым ты отвергаешь меня, требует объяснений.Пол положил руку на ее плечо. Она увернулась. Он издал мягкий, успокаивающий звук.— Мм. Ты дрожишь.— Я тебя никогда не прощу за то, что ты привез меня сюда. Куда вообще нам теперь деваться? Я не собираюсь возвращаться в «Старое озеро», чтобы унижаться или «смириться». Что же остается делать?Пол холодно посмотрел на ее горящее лицо.— Насладиться моим гостеприимством, — спокойно сказал он и повернулся, собираясь, видимо, уходить.— Но я не хочу принимать твое гостеприимство, Пол.Помолчав, он ответил, не глядя на Николь:— Через пять дней ты все осмыслишь и направишься в «Старое озеро». Если у тебя не хватает ума смириться, ты, без сомнения, испытаешь остроту языка Мартина, но это уж твое дело, а не мое.
Оставшись одна, Николь снова почувствовала себя страшно одинокой и брошенной. Она не хотела отправляться в замок Уэббера, но и здесь, в доме Пола, находиться опасно.С тяжелым сердцем она поднялась наверх. Экономка провела ее в большую спальню, соединенную с еще одной комнатой, где теперь обосновался Джим. Анна предложила заказать что-нибудь на ужин и стала выяснять прямо-таки в пугающих подробностях, какие кушанья любит ее сын.Но ни единым словом, взглядом или жестом Анна не намекнула на то, что Джим мог быть кем-нибудь иным, кроме как ребенком гостьи. Николь ругала себя за свое больное воображение, которое завело ее слишком далеко в подозрениях по поводу Анны. Конечно же, Анна не заметила сходства и не связала Джима со своим хозяином! Ясно, что домоправительница просто очень любит детей.Через сорок минут Николь и ее сына пригласили вниз. На массивном полированном столе в большой, отделанной голубой с позолотой краской столовой стоял один прибор. Слева от него был поставлен высокий детский стул для Джима. Очевидно, Пол не собирался присоединиться к ним. Впрочем, должно быть, он и не ужинает в столь ранний час.После окончания трапезы Николь повела Джима наверх. Целый парад мягких плюшевых игрушек и множество свертков ожидали их в его спальне. Огромный меховой жираф выделялся среди армии подарков.Когда Джимми, взвыв от удовольствия, побежал посмотреть на все это богатство, Николь застыла в удивлении и беспокойстве на пороге комнаты.— Видишь? Малыша легко привлечь новыми игрушками, — растягивая слова, проговорил Пол за ее спиной.Смешавшись от его неожиданного появления, Николь быстро обернулась.— Откуда все эти вещи?— Один мой друг отобрал их для меня и прислал сюда. Здесь должна быть кое-какая одежда.Николь покраснела.— И сколько стоит твой великодушный жест?Пол небрежно пожал плечами.— Это не имеет значения.— Да? — Николь негодовала. — Конечно, ты понимаешь, что я не могу принять все это?— Ерунда. Забудь об этом, — сухо ответил Пол.— Но я не могу позволить тебе заплатить за все это.— Не заставляй меня копаться в том прошлом, которое ты так не хочешь вспоминать.— И что это должно значить?— Когда дело доходит до моральных принципов, мы оба знаем, что ты не такой уж кристалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15