– Что означает ваш вопрос? – вскинулась Саманта. – Полицию интересует, была ли я близка с каким-либо мужчиной? Может быть, вы еще проверите мои простыни?Бентс понял, что с этой женщиной так нельзя. Перед ним не истеричная домохозяйка и не какая-то легкомысленная особа. Извиняться перед Самантой было бесполезно. Надо было просто смущенно опустить глаза, якобы разглядывая свой блокнот.Черный кот осторожно выглянул из-за двери и уставился на полицейского немигающими глазами.– Ну все-таки вспомните, был ли в вашей прошлой жизни Джон?.. – возобновил вопросы детектив.– Который хоть как-то задел меня? – закончила за него фразу Саманта. – Не было такого. Ни у одного Джона на свете не может быть ко мне никаких претензий.– Этот милый черный котище – ваш? – вдруг спросил Бентс, и Саманта несколько опешила от подобного поворота в разговоре.– Да, уже три года, но он пока еще не научился звонить по телефону и посылать угрожающие письма. Мы с ним дружим.Язвительность Саманты никак не подействовала на полицейского.– А лодка?– Какая лодка?– Та, что пришвартована к вашему пирсу. Вы занимаетесь парусным спортом?«Самое время поведать ему о незнакомце, поселившемся по соседству», – подумала Саманта, но что-то мешало ей откровенничать на эту тему.– Эта яхта? Она принадлежит одному другу... вернее, знакомому... Он мой сосед.– Мне не стоит поговорить с ним? – поднял на нее глаза Бентс.– Вряд ли... Он просто оставил ее здесь на время. У него что-то случилось с двигателем. Какие-то неполадки...Бентс воззрился на нее с удивлением.– В вашей ситуации это выглядит несколько странно. Вы позволяете незнакомцу оставлять яхту у своего дома?– Он не совсем незнакомец, – возразила Саманта. – Он мой сосед.– Но вы против того, чтобы я его допросил? – уточнил детектив.– Считаю, что это было бы неудобно.– Ну, раз вы не даете мне таких полномочий, то я не имею права настаивать.Бентс нахмурился, и Саманта уловила его недовольство.– Тогда позвольте хотя бы дать вам совет, – продолжил полицейский. – Ограничьте пока свое общение с незнакомыми людьми.– Это в каком смысле?– В прямом. Раз вы обратились в полицию за помощью, то помогите и нам, а в результате – самой себе.– Мне что, согласиться на добровольное заключение? – нахмурилась Саманта.– Я этого не говорил. Но все же... подумайте и скажите честно. У вас есть враги?– Враги? Это слишком сильно сказано.– Я понимаю. Но кого бы вы могли назвать в качестве своих потенциальных врагов?Саманта под усмешкой попыталась скрыть свое смущение.– Вы вроде бы заставляете меня исповедоваться?– Считайте, что так, но это же в ваших собственных интересах.– Хорошо. Единственная личность, кто определенно желает мне зла, – это Триш Лабелль, но она скорее не враг мой, а конкурент. Ее передача на радио «Антен» сходна с моей. Ходят толки, что между нами идет настоящая война, но на самом деле мы просто избегаем друг друга, если судьба сталкивает нас на каких-либо мероприятиях, в основном благотворительных. Не думаю, что она инициирует эти звонки и угрозы. Хотя они достаточно действуют мне на нервы, но зато мой рейтинг повышается, так как слушатели заинтригованы. Это все равно что объявить, что здание вот-вот рухнет, и тут же соберется толпа любопытных.– А не может ли за всем этим стоять кто-либо из ваших коллег? – предположил Бентс.– По-моему, это полный бред. Неужели кто-то додумается до того, чтобы терроризировать своего работника ради поднятия рейтинга?– Это вы так считаете, А если кто-то вам завидует? Или хочет занять ваше место? Вытеснить вас вообще с радио?Ей опять пришла на ум мысль, не затея ли это Дэвида? Настойчивости и изобретательности ему хватает, но... это же полная нелепость! Как бы читая ее мысли, полицейский вдруг поинтересовался:– А как насчет того симпатичного мужчины, чья фотография у вас на письменном столе? Прямо рядом с компьютером. Иногда, отрываясь от работы, вы, несомненно, так или иначе бросаете на него взгляд. Кто он? Личность из вашего прошлого? Вы ведь сказали, что ни с кем не встречае-тесь в последнее время.– Нет... почему же. Хотите знать, кто он – пожалуйста. Его зовут Дэвид Росс.«Почему, право, я должна делать исключение для Дэвидa, выводя его из списка подозреваемых?» – решила Саманта.– Вы с ним порвали? Или он с вами?– Нет. Это была моя идея – больше не встречаться.– И он это принял покорно? – Скептицизм Бентса был очевиден.– Он был вынужден это сделать, – нарочито твердо произнесла Саманта.– Но ему это не понравилось, как я понимаю.– Восхищаюсь вашей проницательностью. Да, не понравилось. Он хотел, чтобы мы поженились.Вы были обручены?Нет.– Но колечко он вам подарил?Саманта ощутила, что ее щеки вспыхнули.– Пытался. На Рождество. Но я не взяла... отложила разговор.– А когда вы ему окончательно отказали? – допытывался Бентс.– Это происходило постепенно. Мы еще полгода встречались... Но... совместная поездка в Мексику окончательно прояснила наши отношения.– А до этого? Что происходило до этого?– Вам хочется это знать?– Если вы не возражаете.– В Хьюстоне я работала на этой же радиостанции, но она переместилась в Новый Орлеан, и я приняла предложение сюда переселиться.– А чем это было вызвано? – поинтересовался Бентс.– Многими причинами, – уклонилась от прямого ответа Саманта.– Но как-то связанными с вами?– Отчасти. Был случай... возможно, моя ошибка... трагедия... Девочка покончила с собой... Я тогда отказалась от работы радиопсихолога...– Но снова вернулись?– Такова была воля моего босса.– А мистер Дэвид Росс был против?– Да, против, и до сих пор против.– У вас не такая уж простая биография, миссис Лидс.– Да уж, не такая, как у моего кота Харона. Я взяла его котенком и до сих пор кормлю.Записав, как полагается, некоторые формальные данные, Бентс вежливо распрощался с ней и удалился. Глава 8 – В общем, папашку мне так и не довелось повидать, – хмуро заключила свое выступление Анита и принялась нервно накручивать на палец темную искусственно завитую прядь.Стулья, которые Боучеровский центр предоставил для сеансов Саманты, были старыми, шаткими, неудобными, и все шесть девушек, явившиеся на занятия, беспрерывно ерзали и перекидывали ногу на ногу. Ультракороткие мини обнажали их ляжки вплоть до трусиков.– Да и к чему... – добавила Анита после паузы.– А ты пыталась связаться с ним? – поинтересовалась Саманта.– В тюряге? – Анита насмешливо хмыкнула, – С какой стати?Улыбка, на мгновение осветившая ее хмурое личико, была слишком циничной для девочки пятнадцати лет.– Мне хватало отчимов. Трех... за последние три года.Вот так все и складывается одно к одному. У всех шестерых девушек почти одни и те же проблемы и биографии, короткие и пронзительные, как крик одинокого пловца, тонущего в океане. Жизнь взвалила на их худенькие плечи непосильный груз, и каждая по-своему, но одинаково безрезультатно пытается выбраться из-под давящей тяжести.Сеанс проходил в старом флигеле здания центра. Несмотря на опущенные жалюзи, низкое вечернее солнце проникало в маленькое помещение, и жара ощущалась как нечто материальное.Девушки явно истомились и с нетерпением ожидали окончания занятий. У всех были дела, в основном «на улице», как догадывалась Саманта, а у двух имелись еще и малыши, оставленные, ради посещения ее сеанса, на чье-то попечение.Только Лианн, на удивление тихо сегодня себя ведущая, никуда не торопилась, но и глядела на психиатра с явным озлоблением. Возможно, она не могла простить трехнедельного перерыва в их встречах? Такое случается сплошь и рядом в отношениях врача и пациента.– Сегодня ты все время молчала, Лианн. Я тебя не узнаю. Что беспокоит тебя? – мягко спросила Саманта.Лианн дернула плечиком, изображая равнодушие. Она была хорошенькая, с изящным кукольным личиком, совсем не тронутым загаром.– Джей от нее отчалил, вот она и бесится, – охотно объяснила четырнадцатилетняя Ренни, отправляя в рот очередную пластинку жвачки. Выплюнутую до этого она старательно приклеила к спинке стула, как бы оставляя знак о своем пребывании на сеансе.– Вранье! – вдруг взорвалась Лианн, да так яростно, что весь нацепленный на нее дешевый металл – в ушах, в ноздрях, вокруг шеи – разом зазвенел.– Она опять употребляет, – не без удовольствия наябедничала Ренни.– Тебе какое дело? Я сама послала Джея подальше. Он мне осточертел... Стал мною командовать...– Ну да, конечно! Держал тебя подальше от зелья, – продолжала насмешничать Ренни.– Неважно. Важно другое – никто не смеет мне приказывать.– Ой-ей-ей! Что за принцесса! Сидишь в дерьме, а думаешь, что на троне.Саманта вскинула руку, жестом прекратив перебранку:– Давайте послушаем, что скажет сама Лианн.– Я ничего не желаю говорить. – Девушка скрестила руки на груди и встала в наполеоновской позе. – И всем советую тоже заткнуться.– Кажется, я нашла выход из положения, – сказала Саманта. – Говорить о себе, о своих проблемах здесь необязательно, но подумать – стоит. Отложим разговор до следующей встречи. Но только не тратьте время зря, а подумайте, я настаиваю на этом. Иначе, какой смысл нам здесь собираться?Девушки попрощались и с облегчением устремились к выходу.– Если кто-то встретится с Колетт, напомните ей, что она уже пропустила много занятий, – бросила им вслед Саманта.– Колетт переехала. Теперь она промышляет в Тампе, – откликнулась со смешком одна из девушек.Девичьи смешки задели Саманту. Как и то, что ее не известили о переезде пациентки. Саманту должны были информировать, куда и с какой целью переехала девушка.Лианн на улице подождала психиатра. Ничего особенного в этом не было. Лидер группы, а Лианн была таковой, имел право вести с Самантой разговоры наедине. Издали за их встречей наблюдала ревнивая Ренни, но, ощутив на себе угрожающий взгляд Лианн, быстренько смылась.– Ненавижу эту жирную свинью, – сказала девушка с фарфорово-белым кукольным личиком.– Ты отдаешь себе отчет в том, что сейчас сказала? – спросила Саманта.– Я ненавижу эту громадную, жирную, траханную свинью!– Я не об этом просила тебя сказать.– Я знаю, что вы хотели бы от меня услышать.. Но я все равно ее ненавижу.– На кого ты больше злишься? На нее или на... себя? – поинтересовалась Саманта.– Мне надоела эта дерьмовая игра в вопросы и ответы.– Тогда возьми себе тайм-аут.Лианн принялась кусать губы.– Не молчи, скажи что-нибудь. Хоть выругайся, – настаивала Саманта.– Ренни – свинья! Всюду сует свой пятачок.– А может, она таким образом хочет подружиться с тобой? Ей одиноко, но она не знает, как подступиться к тебе.– Да вы что, до сих пор не раскусили ее? Она и понятия не имеет, что значит дружить, и слова такого, как «подруга», не знает. Она в любой момент может мне сделать вот так... – Лианн весьма выразительно продемонстрировала хищные когти. – Нечего ей соваться куда не следует. То, что у нас с Джеем, – это наше общее дерьмо, и нам вместе его расхлебывать.– Ну а об этом ты не хочешь со мной поговорить? Мы могли бы перекинуться парой слов по дороге, – предложила Саманта.– Тут не о чем толковать. Подумаешь, какое дело! – Лианн гордо вскинула головку и от этого, наоборот, выглядела еще ребячливее, гораздо моложе своих семнадцати лет. Грубый макияж и плотно облегаюшая одежда лишь подчеркивали ее кукольное изящество. – Мамаша уж слишком круто взялась за меня, встала поперек, как кость в горле, да еще этот зануда Джей добавил. Вот я и решила «взлететь»... показать им, что я на них плюю.– Чем показать? Тем, что вновь закурила. И что, «крэк» помог?– Ну да. А что? Разве не так?Чтобы избежать нотаций со стороны психиатра, Лианн ускорила шаг, но Саманта не отставала. Улица обдавала их томящей жарой и автомобильной гарью.– Тебе кажется, что так, а я считаю иначе, – возразила Саманта. Они остановились у светофора, пережидая медленно продвигающийся поток машин.– Может быть, это была не такая уж хорошая идея – снова «улететь», – согласилась вдруг девушка, противореча тому, что говорила минуту назад. Чувствовалось, что ее саму терзают сомнения.– Думаю, что совсем плохая, – подхватила Саманта. – Хотела наказать мамашу и своего дружка, а вред нанесла себе. Они умылись, а ты опять села на «крэк». Какая тебе от этого выгода?– А я за выгодой не гонюсь! – Лианн опять обрела прежний гонор и сверкнула глазами, а они у нее были на редкость выразительные и манящие, как и губки, пусть и слишком ярко накрашенные. Она даже улыбнулась, показав белоснежные зубы, пока еще безупречные. – Мне надо было показать им, что я сама кое-что значу и могу поступать по-своему.– И как ты себя сейчас чувствуешь?– Со мной все о'кей.– Ты уверена?Саманту, несмотря на браваду и вульгарные уличные замашки, безмерно трогало это юное существо, явно непонимающее, где и в каком мире оно живет и какое будущее его ждет. Никаких доспехов у этой девчонки нет, хоть она и храбрится. Ранить или погубить ее – дело одной минуты.Они наконец пересекли улицу, лавируя среди автомобильной пробки.– Я в полном порядке, – заверила девушка. – Мои гайки завинчены накрепко, и ни одна дурацкая отвертка не справится с ними без моего разрешения.– Вот как! – усомнилась Саманта, слегка поморщившись от циничности такого высказывания, впрочем, весьма образного.Тем временем Лианн уже успела с кокетливым вызовом, убрать прядь со лба и улыбнуться, неважно кому, из группы бездельничающих подростков, плотной стайкой собравшихся у уличного светофора. Женское начало превозмогало Лианн ее разум.– Ты идешь своей дорогой, ну и иди, – сказала Сэм. – но только сейчас ты сделала шаг назад, и даже не один. Тебе придется наверстывать.– Я знаю, – согласилась Лианн, но взгляд ее уже был прикован к мальчикам. Они вроде бы втихаря передавали дрyг другу самокрутку, но делали это так явно и так неумело.– Увидимся на следующей неделе? – осведомилась Сэм.– А как же, – заявила с уверенностью Лианн и поспешила смешаться с толпой. Уже через несколько шагов она стала из сумочки сигарету и оценивающим взглядом искать, кто бы из проходящих мужчин предложил ей зажигалку.Мать Лианн – Марлетта – неоднократно подвергалась арестам не только за торговлю наркотиками, но и за проституцию. Поняв наконец, что ее дети пойдут по плохой дорожке или она вообще их лишится, Марлетта ударилась в другую крайность и последние два года была чиста, как нежный ангел. Но Лианн успела еще в детстве изучить многие материнские приемы. В семнадцать она уже крепко села на иглу, и на нее было заведено дело. Она и сама употребляла зелье, и подрабатывала, толкая его своим сверстникам, посещение душеспасительных бесед с психиатром было для нее обязательным по приговору суда.Саманта, подходя к месту, где припарковала машину, ощутила, что кто-то наблюдает за ней. Сначала она подумала, что это Лианн. Может, та вздумала продолжить беседу под предлогом случайной встречи на улице. Но девчонки не было поблизости, во всяком случае, Саманта ее не заметила.Радом собралась небольшая кучка праздных прохожих, слушающих уличных музыкантов. Но один мужчина стоял особняком, немного в стороне. Он был высок, широкоплеч, прекрасно, даже атлетически сложен, одет в черный кожаный пиджак и джинсы. Несмотря на то что уже начало смеркаться, он не снимал темные очки, что придавало ему немного странный вид.Он не глядел на оркестрантов, как прочая публика. Он пристально рассматривал Саманту, и эти устремленные на нее темные стекла и глаза, скрытые за ними, производили тягостное впечатление.Было уже достаточно сумрачно, да и расстояние не позволяло Саманте как следует рассмотреть неприятного незнакомца, но все-таки ей показалось, что она уже где-то видела его.Мурашки пробежали у нее по коже, хотя она убеждала себя, что это все глупости и просто у нее расшалились нервы. Тем более что мужчина, уловив на себе ее взгляд, тут же смешался с толпой и бесследно растворился в ней.А может, он вообще померещился Саманте. Или смотрел не на нее, а на кого-то у нее за спиной.И все же нехороший осадок этот эпизод в ее душе оставил.
Ночь была жаркой и влажной, как раз в его вкусе, и он истекал потом, прокрадываясь меж тесно стоящих кипарисов к маленькой хижине на болоте. Никто не знал, да и не догадывался, что там есть такое сооружение, приподнятое на подгнивших кипарисовых сваях, обросших мхом, и увитое лианами и надежно укрытое от постороннего взгляда густой зеленью.Чтобы попасть в это убежище, надо было извлечь из тины лестницу и приставить к выступу перед дверью, ведущей в одну-единственную комнатушку. Болотные испарения проникали в ноздри и все сильнее будоражили его. Здесь он чувствовал себя свободным и всевластным настолько, что мог немного расслабиться.Взобравшись на настил, он помочился сверху в болото, спустив до колен тугие отсыревшие джинсы, причем не столько из-за физиологической потребности, а скорее чтобы отметиться – хозяин прибыл, и всем другим тварям вход сюда воспрещен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37