Он смерил ее взглядом с головы до ног.
– Вы пока останетесь в этом доме. Я вынужден попросить вас перейти в ту комнату.
Он просил ее таким тоном, что не возникало никакого сомнения: это приказ. Когда за ним закрылась дверь, Нелл осторожно опустилась на кресло, стараясь пристроиться так, чтобы не задеть саднящие царапины. Ну и что теперь? Тауэр? За то, что она имела дело с одним из них, причем так, как они привыкли это делать? Страх усиливался, и она почувствовала где-то внизу живота неприятную холодную слабость. Может, эти люди хотят наложить лапу на его владения и собственность? По правде говоря, он был седьмая вода на киселе, но все-таки родственником королевской семьи. Она приложила руку к пылающему лбу. Ей сказали, что здесь не более чем детские фантазии. Ничего предосудительного, ничего. И это они называют непредосудительным. Можно было сдохнуть, когда она колотила его по голой заднице уже онемевшей рукой. Вот тебе и строгая няня, вот и наказание для мальчика...
Она медленно откинулась в кресле и закрыла глаза. И все же она добилась результата! Он кончил! Не исключено, что она что-то там и повредила. Бывает. Теперь уже все равно все погибло. И дело и будущее. Но как же она могла догадаться, что он накачался наркотиками? Конечно, ей надо было сначала его проверить. Разве Лиз не говорила, что проверка нужна всегда?! Но рекомендация-то была от надежного клиента. Так где же она ошиблась? Ей надо было обо всем догадаться, когда они заставили ее подписать ту проклятую бумажку с обещанием прийти. Это всегда означает, что клиент – персона очень важная. Надо было слушать свою интуицию, подсказывавшую, что она поступает не так, как нужно. Следовало отказаться, и все. Или пойти к Филиппу и попросить совета. Но ведь она не сделала ни того, ни другого. Мысль о тысяче фунтов за тридцать минут работы заслонила все остальное. У этого ублюдка были те, кто думал и действовал за него, используя его, как куклу. Дом, оказывается, был не так уж пуст, как это казалось. Но хуже всего, если они засняли все на видеопленку. Она в тревоге встала, но беглый осмотр комнаты ничего не дал. Может быть, за зеркалом была еще одна дверь? Она стала кусать ногти и внимательно осматривать комнату. Вот что-то над кроватью подозрительное... Она даже замерла от неожиданности своего открытия. Черт! Двадцать один год жизни – и все надежды пошли прахом, ее кинули в воду, где плавали только одни акулы, и все – людоеды. Куда же это ее угораздило влипнуть? Мысли путались. Она еще никогда не была в столь сложной ситуации.
«Итак, ты хотела жить одна-одинешенька, без помощи и контроля других, не так ли? – издевалась она над собой. – Сама Мисс Независимость.
Ладно, – устало сдалась Нелл, – я допустила ошибку. Согласна. Прошу прощения. Я усвоила и этот урок. Больше это не повторится.
Все оказалось вполне закономерным. Чего хотела, то и получила.
Но ведь единственное, чего мне хотелось, так это быть свободной и независимой. Это было так прекрасно.
Конечно, приятно и прекрасно! Вот почему опасность всегда подкарауливает в самый неподходящий момент. Двадцать месяцев беспроблемной жизни должны были закончиться чем-нибудь подобным».
Слишком поздно она поняла, насколько наивной была, не доверяя телохранителям и считая их ненужными.
Дура!!! Как Лиз хорошо ее знала! Теперь-то было понятно, почему она просила Филиппа присматривать за ней! Лиз видела ее слепое желание «быть свободной любой ценой» и знала, что за это придется заплатить гораздо большую цену, чем она ожидала.
Нелл вздрогнула. Огонь в камине едва горел, но холод во всем теле шел не снаружи, а изнутри. Впервые за все время с момента ухода из дома Мики Шафнесси, столкнувшись с холодным одиночеством, она действительно испугалась. На этот раз очень сильно. Из-за своей глупости она оказалась втянутой во что-то более опасное и серьезное, чем уличная проституция и работа с сутенером.
Нелл уткнулась лицом в ладони. «Только бы вырваться отсюда, тогда я обязательно расскажу все Филиппу и буду всегда, всегда с ним консультироваться! Господи, я и шагу не сделаю без его слова! Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда!»
Неожиданно открылась дверь, и, убрав руки от лица и выпрямившись, она взглянула туда. Ее посредник вынырнул из темноты, но, не обратив на нее никакого внимания, снова оставил ее в одиночестве. Когда он вернулся, с ним был еще один человек. Судя по сумке, принесенной им с собой и очень напоминавшей саквояж, это был врач.
Нелл снова оставили одну. Дрожа от холода, она придвинулась поближе к огню. Когда-то давно она уже чувствовала нечто подобное. Она была одна против всего мира, но у нее хватило сил и терпения все вытерпеть и победить. У нее все-таки еще есть права. И у нее есть Филипп. Если он захочет снизойти до нее и пересмотреть свое отношение, то она последует любому его совету.
Дверь в спальню отворилась, и в комнату вошли двое. Врач молча осмотрел ушибы и царапины на теле Нелл.
– Чересчур грубо, – заключил он, обращаясь не к Нелл, а ко второму ее клиенту. – Однако серьезных повреждений нет.
По лицам мужчин и интонации говорящего ничего нельзя было определить. Они оба казались бесчувственными.
– Вот... – Доктор достал из саквояжа тюбик с какой-то мазью. – Смажете там, где болит. Это ускорит заживление царапин и синяков. – Нелл зажмурилась, когда он приложил что-то к ее щеке. – Больно? – спросил он.
– Немножко. – Она не хотела говорить им, что другой человек, ударив когда-то ее в это же место, сломал ей челюсть.
– Это продлится дня два-три, потом и следа не останется. – Доктор убежденно кивнул головой, закрыл свой саквояж, и мужчины отошли к двери. После непродолжительной беседы вполголоса врач ушел, а ее клиент остался.
– Теперь-то я могу уйти? – вежливо, но настойчиво спросила Нелл.
– Только после того, как вы подпишете вот это.
– Я не выписываю рецептов. Этим занимается врач.
– Ценю ваше чувство юмора, но это не рецепт. Это обязательство, что вы никому, я повторяю, никому никогда не расскажете о том, что здесь сегодня произошло. – Все это было сказано ровным голосом и без всякой интонации.
– Я никогда не говорю о своих клиентах.
– Я рад это услышать, тем не менее вы все-таки подпишите это.
Нелл прочитала документ и, увидев, что он отпечатан на машинке, поняла, что это был уже не первый случай, когда такие же, как и она, подписывали подобного рода бумаги. Они не друзья, а скорее тюремщики для него... После этого она размашисто поставила свою подпись: Клео Мондайн.
Он посмотрел на нее и, повернувшись, произнес:
– Ваше настоящее имя.
От его голоса и взгляда у нее побежали по спине мурашки. Она снова взяла ручку и написала: Нелл Джордан. Они все-таки еще не знали, как ее зовут. Хоть маленькая, но победа. Взяв из ее рук листок, он сложил его и с невозмутимым видом опустил во внутренний карман пиджака. После этого в его руке оказался белый конверт, который предназначался явно ей. Конверт был очень толстым.
– Ввиду тех изменений, которые, как я вынужден признать, оказались совершенно непредсказуемыми, плата за это свидание для вас была удвоена... из-за потрясения и ранений. Контактов с этим клиентом у вас больше не будет.
Нелл почувствовала, как у нее от слабости чуть не подкосились ноги, но она скрыла это и еще умудрилась заметить:
– Мне очень приятно это слышать. Он встал.
– Не сомневаюсь, что дорогу домой вы сможете найти сами.
Нелл надела плащ и вышла. Только в такси ее охватила страшная дрожь. Открыв дверь своего дома, она, как всегда, увидела радостные мордашки встречающих ее кошек и, подхватив их на руки, спрятала лицо в густой шерсти, с радостью слушая тихое довольное мурлыканье.
– Вы меня никогда не осудите, да? – прошептала она им самым нежным голосом. – Вы всегда будете меня любить, независимо от обстоятельств. Этот человек смотрел на меня так, как будто я только что вылезла из канализации, а сам он просто-напросто тошнотворный половой извращенец. Зато о себе он самого высокого мнения. Что же сделало его таким? Я-то, по крайней мере, не строю никаких иллюзий по поводу того, чем я занимаюсь, а он как объяснит свои занятия?
Наполнив горячую ванну, она плеснула в нее пену, и вода сразу же покрылась нежными пузырьками с приятным запахом. Нелл терла себя так, будто старалась содрать кожу. Она никак не могла отделаться от ощущения, оставшегося от этого вечера: она казалась себе грязной, оборванной, недостойной даже человеческого презрения. Ей никак не удавалось забыть о том отвращении, которое она видела в глазах этого – она думала о нем только как о надсмотрщике – человека. В душе ее остался осадок, который невозможно было отмыть никакими шампунями и щетками.
К тому моменту, когда она забралась в постель и два пушистых шарика своим теплом согрели ей ноги, ее гнев остыл, и она смогла взглянуть на ситуацию по-другому. У нее оставался только один путь – позвонить Филиппу и, проглотив обиду и унижение, поведать ему все, что произошло, попросив при этом прощения и предложив восстановить прежние дружеские отношения. Он не упустит случая поиздеваться над ее унижением и слабостью, но с этим она сможет справиться, потому что то, что он может дать ей взамен, для нее просто бесценно. Она еще недостаточно знает людей или знает только «хороших» людей из этого общества. Он же знает всех. Он мог бы помочь ей своим опытом, знаниями. Он своего рода дьявол, без союза с которым нельзя обойтись.
Он будет удивлен ее обращением, но наверняка не покажет этого, не проявит никакого энтузиазма по поводу встречи, протянув, как всегда, небрежно: «Чему я обязан таким удовольствием?»
Нелл несколько раз повторила про себя все, что она хотела ему сказать, чтобы история выглядела как можно правдивей и достоверней, но напрасно. Набрала номер, и, услышав его голос, она выложила все напрямую:
– Я попала в неприятную ситуацию, по собственной вине. Мне бы хотелось обсудить ее с тобой, но не по телефону. Ты бы не мог приехать?
Он, как всегда, понял все мгновенно и поэтому был немногословен:
– Через двадцать минут.
Когда он приехал, Нелл вежливо и искренне извинилась перед ним, не скрывая, что поступила очень глупо, отказавшись от его поддержки.
– Мне не надо было рвать с тобой, – заключила она. – Я прошу прощения. Лиз была права. Я действительно еще нуждаюсь в покровительстве. Ты простишь меня и будешь мне помогать в будущем?
– Конечно, но только тогда, когда ты станешь немного попроще и перестанешь относиться ко мне как к папочке.
Нелл рассмеялась и почувствовала в душе такое облегчение, что сделала то, что никогда бы не позволила себе сделать раньше. Она обняла Филиппа.
– Я вижу, что ты попала действительно в сложную ситуацию, – заключил он. – Ну, давай, расскажи мне все по порядку.
Когда она закончила свой рассказ, он вздохнул.
– Ну что ж, твоя первая ошибка – то, что один мой американский любовник называет «распущенность». Или расслабленность, называй как хочешь. Этот человечишко явно не более чем самый обыкновенный, но немного извращенный онанист. Думаю, что он отбывает срок в одном из тюремных заведений на северо-западе Шотландии. Их еще эвфемично называют клиниками, но на самом деле это просто-напросто дорогая тюрьма для членов наших так называемых «лучших фамилий», представляющих для самих этих фамилий большие трудности.
– Меня беспокоит только одно: есть ли у него власть и сила, благодаря которым он мог бы меня... убрать?
– Ну, не сегодня и не сейчас, это уж наверняка, потому что он дальний отпрыск рода и в будущем ему ничего не светит. Так, а теперь расскажи мне, как они вышли на тебя?
Нелл объяснила. Филипп покачал головой.
– Да, тут чувствуется очень опытная и высококлассная команда помощников, работающих на его семью. Можно назвать их... надсмотрщиками. – При этом слове Нелл удивленно подняла брови, потому что она окрестила их точно также.
– Он смотрел и разговаривал со мной, будто я грязная подстилка у двери его дома.
Филипп горько улыбнулся.
– Неудивительно, ведь его занятие – убирать навоз. Он работает на людей, которые его купили и платят ему деньги – так же, как и тебе. Но мне бы еще хотелось выяснить, откуда он узнал о тебе.
– Не знаю. Мне сказали, что он любит сцены из детства, связанные с нянечкой и наказанием щеткой, но не сказали, что оно будет достаточно жестоким. Дословно было сказано так: детские шалости.
– А кто они? Кого ты видела?
– Там был еще один человек. Более молодой, хорошо одетый, представительный. Он сообщил мне, что это случайное дело, простое, и женщина нужна только на один раз. Но необходима профессионалка. А после того, как все произойдет, мне надо забыть об этом и никогда не открывать рот. Об этом они беспокоились больше всего.
– Еще бы. – Филипп облизал губы; он всегда так делал, когда над чем-нибудь серьезно задумывался. – Предоставь это дело мне. Пока никуда не обращайся и не пытайся ничего узнать. Здесь есть не совсем понятные моменты, поэтому мне надо будет провести дополнительное расследование, назовем это так, и потом посмотреть, что получится.
Увидев на лице Нелл напряженное выражение, он улыбнулся и добавил:
– Доверься мне. Нелл вздохнула:
– Если честно сказать, то я это уже сделала.
– На этот раз ты хорошо усвоила преподнесенный тебе урок? – Теперь в его голосе не было ни капли сочувствия. Нелл кивнула головой:
– Это больше не повторится.
Через неделю Филипп позвонил ей сам:
– Жди дома, сейчас приеду. Войдя, он сразу же бросил:
– Тебя подставили.
Нелл удивленно уставилась на него.
– Помнишь похороны Лиз, когда я обнаружил тебя вместе с той женщиной в комнате? Я еще сказал тебе потом, что она была специалисткой в одном из садомазохистских обществ.
– Что-то припоминаю. Да, я ее помню. Ты сказал мне, что она вышла из игры, очень удачно выйдя замуж.
– Однако прежнее свое занятие не бросила. Как мне удалось узнать, а узнал я, честно говоря, половину, она поставляет клиентов живодерам из одного общества садомазохистов. Два раза в год она приезжает сюда из Австралии, якобы чтобы проверить свои вклады в банке. На самом же деле совсем с другой целью. Человек, нанявший тебя, использовался их обществом несколько лет назад. А вот тот, который был клиентом Лиз, а потом «по наследству» достался тебе, принимал в этом самое непосредственное участие. Так что тебя просто-напросто подставили.
– Но я никогда не была знакома ни с кем из подобных обществ, а этот клиент...
– Это неважно. Он тоже в какой-то степени был использован в качестве приманки. Ты клюнула на его репутацию, он на деньги и обещания, так что все просто. А этот, новый, явно не из тех, кого может удовлетворить простая проститутка.
– Еще бы! Если он нагрузился наркотиками...
– Я хорошо знаю, чем чревато употребление наркотиков для половых функций мужчины. У него, видимо, уже серьезные нарушения.
– Тогда почему же они его не остановили?!
– Зададим вопрос: кому это нужно?
Нелл удивилась:
– Так это специально?..
– Конечно! Он уже ни для кого не представляет интереса и никому не нужен. Но убрать его открыто невозможно. Поэтому, если он как-нибудь примет дозу наркотиков и, прости за грубость, откинет копыта, все испытают только облегчение. Он давным-давно находится в изоляции, наверное, большую часть своей жизни. Но в силу социального положения семьи надо демонстрировать, что о нем заботятся и что он еще что-то значит. Поэтому он еще и жив, но жизнь эта протекает вдали от Лондона, и сама понимаешь, в каких условиях. В качестве лекарства они иногда позволяют ему реализовать его фантазии с такими, как ты.
– Но... – Нелл замялась в нерешительности, – почему со мной?
– А почему бы и не с тобой? Ты же протеже Лиз.
– Но Лиз уже умерла!
– А ты – нет!
– Но, Филипп...
– Просто если ты ни на кого не держишь зла, это совсем не значит, что и все другие такие. Женщина, с которой я тебя видел, ненавидела Лиз. Да, да, ненавидела. Лютой ненавистью. Причем очень завидовала и бесилась, узнавая о ее успехах. По вашему разговору она почувствовала, что ты о ней не знаешь. Она никак не могла навредить бедняжке Лиз, а ты явилась для нее прекрасной жертвой, такой юной и неопытной. Это была одновременно и месть, и животное наслаждение проигрышем своей уже мертвой соперницы, скажем так. Так что можешь себе представить, какое она получила удовлетворение, даже находясь на другом краю света. Сейчас она наверняка там, в Австралии. И, возможно, очень долго оттуда не приедет. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что я имел в виду, когда очень давно предупреждал тебя о необходимости и важности предварительной проверки?
Нелл кивнула головой. Потом очень ровным и спокойным голосом сказала:
– Согласись, что никогда не знаешь, откуда ждать неприятностей. Меня это даже никогда и не волновало.
– Это название одной из самых любимых песен Лиз, если ты помнишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53