Он валился с ног от усталости и холода, когда наконец прекратил охоту. Он прочесал весь берег и опросил привратников. Ничто не показалось ему странным, ничто не указывало на то, что преступник мог скрываться среди них. Изнеможение не позволяло строить догадки и выстраивать схемы. Пока не время.
Первый этаж замка был погружен во тьму, как и всегда по ночам, когда закрывали ставни. Но на верхних этажах почти все окна были освещены. Укрывшись от ветра под сенью сосен, он смотрел на замок, злясь на то, что он не имел права быть с Розамундой. Его гнев был бесполезным и от этого еще более острым. Для Девэров он был никем, лишь беглым преступником. На месте отца и братьев Розамунды он бы тоже не потерпел присутствия Ричарда Мэйтленда возле нее.
По мере того как его дыхание выровнилось, а усталость немного прошла, он начал осматриваться по сторонам. В деревьях больше не мелькали огоньки от фонарей, с которыми садовники обшаривали парк. На подъездной аллее не осталось ни одной кареты. Лишь ветер завывал в густых кронах, делая его отчаяние еще более безысходным.
Покинув свое убежище, он, чуть пошатываясь, направился к конюшням. Если поиски прекратились, он найдет Харпера в его каморке. Уж он-то наверняка знает новости о Розамунде.
Мысли о Розамунде придали ему сил, и ноги сами привели его к двери Харпера. Свет там не горел, но его собственное окно было освещено. Ричард вытер капли с лица, нашарил щеколду и ввалился внутрь.
Он ожидал увидеть Харпера, но не Харпер склонился у огня, ярко пылавшего в камине. Фигура повернулась, и порыв ветра раздул искры над пламенем. Ричард захлопнул дверь.
— Ричард! Где ты пропадал? Мы с Харпером чуть с ума не сошли от тревоги за тебя!
— Розамунда? — прошептал он.
Насколько он мог судить, Розамунда была невредима. Она сменила бальный туалет на теплое темное платье, расшитое галуном на воротнике и манжетах. Ее глаза подозрительно сверкнули, и по щеке скатилась слезы.
— Это была не я, — быстро заговорила она, шагнув к нему. — Харпер сказал мне, о чем вы подумали, но вы ошиблись. Это Пруденс прогуливалась с принцем Михаэлем. Нам кажется, что убийца целился в принца, но промахнулся и попал в Пруденс. Рана не серьезна. Она сейчас спит… — Ее голос осекся. — Ричард, со мной правда все в порядке.
Словно во сне, он подошел к ней. Он чувствовал ее тепло, жизненную силу. Он закрыл глаза и сжал ее в объятиях. Руки Розамунды шелковыми лентами обвили его шею. Они не сказали ни слова, да слова и не были нужны.
Она отстранилась первой.
— Ты продрог под дождем. Давай помогу снять плащ.
Она стянула с него промокший насквозь плащ и расправила его на стуле, чтобы он просох возле огня. Встретив его взгляд, она подошла к нему, взяла за руку и подвела к постели.
— Снимай мокрую одежду. — В ее глазах отразилось беспокойство, она никогда еще не видела Ричарда таким. — Здесь есть бренди?
— В буфете. Но я не хочу бренди.
Сев на кровать, он протянул к ней руки, и она в тот же миг прильнула к нему. Дрожащим голосом она прошептала:
— О, мой дорогой, я боялась, что с тобой случилось нечто ужасное, что я потеряла тебя.
— Я был глупцом, — ответил он и поцеловал ее.
«Сущим глупцом», — добавил он мысленно, увлекая ее на постель. Всю свою жизнь он был окружен людьми — в школе, в университете, в армии — и оставался одинок. Пока Розамунда не ворвалась в его жизнь. Теперь для одиночества не осталось места.
Он крепче обнял ее. Ричард не ждал, что все сложится легко. Он не знал, сумеет ли сделать ее счастливой. Но он поклялся себе, что больше никогда не будет стоять перед закрытой дверью, как жалкий проситель, гадая, жива она или мертва. Между ними больше не будет запертых дверей.
Розамунда понимала, что Ричардом владело сильное чувство, под властью которого находилась и она сама. Узнав, что в Пруденс стреляли, она перепугалась до смерти, боясь, что убийца все еще поблизости и охотится за Ричардом, поэтому при первой возможности ускользнула из замка, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. В его комнате ее нашел Харпер, и их беспокойство переросло в настоящую тревогу. За последние несколько часов в ее сознании возникали видения одно ужаснее другого, она была близка к панике. Ричард вернулся целым и невредимым, но она все еще была под властью напряжения и волнений этой страшной ночи.
Здесь, в его комнате, она поняла, что книги из отцовской библиотеки лгали: время не бесконечно. Их время могло истечь в любой момент. Все, что у них было, — это настоящее, и она не собиралась упускать ни одной драгоценной секунды, отпущенной им.
Они долго сидели обнявшись. Его пальцы, все еще дрожа, гладили ее лицо, а глаза словно пытались заглянуть ей в душу. В них застыл немой вопрос.
— Да, — просто сказала она.
Все так же молча он начал раздевать ее.
Розамунде не были нужны красивые слова и обещания. Она не думала об удовольствии. О скромности она позабыла. Все, чего она хотела, — полной близости, ощущения его обнаженного тела, прижатого к ее телу так тесно, чтобы даже тень не могла проникнуть между ними.
Его прикосновения не были нежными, но она простила его за это. Переживания этой ужасной ночи были слишком сильны, они прорвали плотину так долго сдерживаемых чувств. Он овладел ею стремительно и неистово. Несмотря на вспышку боли, Розамунда почувствовала, что именно этого и хотела.
Выскользнув из нее, он притянул ее руку к своей груди.
— Не покидай меня, — пробормотал он и, словно. боясь, что она растает, растворится в темноте ночи, обнял ее за талию и в следующее мгновение провалился в глубокий сон.
Он проснулся разом, в первый момент решив, что ураганным ветром снесло крышу над его чердаком. Поднявшись на локтях, он увидел распахнутую дверь. На пороге стояла Розамунда. Он услышал, как она сказала что-то, обращаясь к кому-то снаружи, но было темно, и он не разобрал, к кому именно. Она завернулась в плащ, но ее ступни были босыми, а руки — обнаженными.
— Это был Харпер? — тихо спросил он, когда она закрыла дверь.
Она медленно повернулась.
— Да. Я подумала, что он будет шокирован, увидев меня здесь в таком виде. — Она откинула с лица прядь распущенных волос.
Он усмехнулся.
— А он был шокирован?
— Скорее огорчен.
— Он что-то передал для меня?
— Да. Погоди, — она посмотрела на потолок, будто на нем были написаны слова Харпера. — Если я правильно перевела на пристойный язык, если ты еще раз уйдешь, не сообщив ему, где тебя искать, он причинит тебе серьезные увечья.
Она хихикнула, и на щеках появились ямочки. Ричард улыбнулся.
— Он сказал только это?
— Нет. Он предложил проводить меня в замок, но я ответила, что еще не готова.
При этих словах напряжение, сковавшее его, медленно отпустило. В ее глазах не было настороженности, ничто не указывало на то, что его пыл смутил или шокировал ее. Любая женщина на ее месте… но не было смысла сравнивать ее с другими… Розамунда была особенной, одной-единственной и неповторимой.
— Я поставила чайник, — сообщила она. — Давай оденемся и поговорим за чаем.
— Я не хочу, чтобы ты одевалась.
Сила его пылающего взгляда заставила ее сердце забиться сильнее.
— О…
— Мы поговорим позже. Иди ко мне, Розамунда.
Он протянул ей руку, и она без колебаний бросилась к нему. Такое явное проявление доверия тронуло его до глубины души.
Вдруг сверху раздался треск и грохот, словно на крышу упала толстая ветвь или поваленное дерево. Послышалось глухое завывание ветра, неистовствовавшего снаружи.
Розамунда вздрогнула, и Ричард нежно обнял ее и увлек за собой на постель. В нем шевельнулось странное, почти животное чувство, граничащее со страхом. Она смотрела на него такими доверчивыми глазами. Он хотел защитить ее от зла и жестокости мира, но как никогда осознавал свою и ее незащищенность.
Он поцеловал ее долгим нежным поцелуем.
— Что сделает тебя счастливой? — спросил он.
— Жизнь с тобой. — Ее губы задрожали, она посмотрела ему в глаза. — Возьми меня с собой, Ричард, когда уедешь отсюда. Я не смогу жить, не зная, где ты и что с тобой. Мы начнем жизнь с чистого листа, далеко отсюда.
— Мы так и сделаем, но прежде я поговорю с твоим отцом.
Она ответила ему долгим взглядом, полным любви.
— А что сделает счастливым тебя, Ричард? — прошептала она.
— Ты, — пылко ответил он. — Только ты.
Он смотрел на нее так, словно хотел съесть. Но ласки были нежны. Он целовал ее брови, щеки, глаза и, лишь когда она застонала в изнеможении, накрыл ее губы своими. Услышав, как она затаила дыхание, он помог ей освободиться от плаща. Под ним не было ничего. Ее тело было податливым, гибким и манящим. Он хотел показать ей, что любовные ласки — это нечто большее, чем его безумная страсть прошлой ночью. Он хотел показать ей, что любовь может быть утонченным наслаждением.
Розамунда подумала, что близость с мужчиной сродни путешествию по теплой реке, только теперь она не была такой неопытной, как в первый раз. Теперь она знала, куда несет ее поток. Она последовала его примеру, отвечая на его ласки. Сердце ее забилось быстрее, дыхание перехватило. Тихая теплая река становилась все более бурной.
Ричард приник губами к ее шее, пытаясь сохранить самообладание. Но ее кожа пахла тонкими духами, и их дразнящий аромат лишь обострил его чувства. «Спокойнее», — приказал он себе, но руки и губы тянулись к ней, одурманенные ее красотой.
Розамунда протяжно застонала. Он приподнял ее колени и осторожно вошел в нее. Ее нежные тихие стоны заставляли его тело дрожать от вожделения. Он сохранял контроль над собой лишь по одной причине. В тот первый раз он был слишком возбужден и не довел ее до пика. На этот раз он думал только о ее удовольствии.
Она хотела ласкать его так же, как и он ее, но он не позволил. Она извивалась и прижималась к нему, чувствуя, как новые ощущения захлестывают все ее существо. «О, Ричард!» — воскликнула она.
Этот крик, полный страсти, разбудил в нем древний мужской инстинкт. Никто до него не заставлял ее испытывать эти чувства, и никто, кроме него, ее не коснется. Она принадлежит ему, так же как и он отныне принадлежит лишь ей.
Он начал двигаться, и мир вокруг них перестал существовать. Они увеличивали темп, пока наслаждение не стало настолько острым, что они забыли обо всем, став одним целым.
* * *
Закинув руки за голову, он лежал, откинувшись на подушки. По лицу блуждала сонная довольная улыбка. Он никогда прежде не задумывался о своих достоинствах как любовника, полагая, что соответствует уровню, и не считая нужным стремиться к большему. Но это было до Розамунды. С такой женщиной он готов был свернуть горы.
Перекатившись на бок, он принялся наблюдать, как свет его очей готовит обещанный чай. Еще неделю или две назад она не знала даже, как разжечь огонь или вскипятить воду. Теперь же ее успехи выглядели впечатляюще. В то же время он понимал, что ему абсолютно все равно, умеет ли она хозяйничать. Последние две недели безвозвратно изменили обоих.
Розамунда была полностью одета. Она приготовила для него свежую рубашку и брюки, и он надел их, но лишь чтобы сделать ей приятное. Взглянув на часы, он рассудил, что у них достаточно времени для ласк, прежде чем ей придется отправляться в замок.
И, конечно, им нужно поговорить.
Но, одевшись и сев за стол, он понял, что не все так просто. Ему было необходимо прикасаться к ней, обнимать ее, хотелось расстегнуть все пуговички на ее корсаже, чтобы обнажить потрясающе нежную кожу. О, эта женщина знала, как свести мужчину с ума. Она была такой теплой, щедрой, манящей. Он порывисто обнял ее и вдохнул пьянящий аромат ее волос.
— Чаю? — спросил он, водя губами по ее шее. — Или, может быть, чего-нибудь еще?
— Чего-нибудь еще! — воскликнула она и, звонко рассмеявшись, увлекла его за собой.
21
Спустя полчаса они пили чай.
— Итак, — начал он, — расскажи мне, что случилось вечером, после того как я оставил тебя в беседке.
Она отставила свою чашку.
— Это ужасно. Мы были не единственными, условившимися о встрече в беседке. Пруденс, моя скромная недотрога Пруденс, назначила свидание принцу! Меня еще никогда так лихо не обводили вокруг пальца! Я думала, что она умирает от любви к Каспару, а она все это время сходила с ума по Михаэлю. Вот почему она вела себя так сдержанно со мной, да и с Каспаром тоже. Надо сказать, перед ней я не пела хвалу принцу и отпускала в его адрес довольно язвительные замечания, и это ранило ее. Похоже, он тоже ее любит. Он клянется, что откажется от титула, чтобы жениться на ней. Он не отходит от нее после того злополучного выстрела. В доме говорят о «несчастном случае», но это лишь для того, чтобы не допустить панику.
— Ты, похоже, сердишься?
— Я скорее разочарована. То есть принц Михаэль, конечно, очень мил, но Пруденс умная женщина, она могла бы сделать более достойный выбор.
Подумав минуту, он заметил:
— Но если он любил ее, почему собирался обручиться с тобой?
На ее лицо набежала тень.
— Эта помолвка существует лишь в твоем воображении. Как ты мог поверить, что я и вправду выйду за этого… нет, не буду называть его занудой, потому что он очень милый человек. Просто у нас нет ничего общего.
Ричард не собирался спорить. Принц больше не был его соперником, и он вполне мог с ним примириться. Он протянул ей свою чашку и смотрел, как она наливает еще чаю.
— Итак, ты осталась в беседке одна. Что случилось потом?
— Я была не в настроении кого-либо видеть, поэтому, когда принц Михаэль позвал меня, я вышла и направилась к боковому входу, в дальнем крыле дома. Мои волосы были в беспорядке, поэтому я поднялась наверх, чтобы причесаться. Полагаю, что Пруденс тем временем шла к беседке на встречу с принцем.
— Зачем принц искал тебя?
— Гости разъезжались, и я должна была провожать их. Отец попросил его найти меня. В бальном зале и в зимнем саду меня не было, и он отправился на поиски на улицу. Кроме того, он спешил к Пруденс. Они пробыли в беседке недолго и вышли вместе. Раздался выстрел, пуля задела Пруденс. Принц кинулся к ней, чтобы накрыть своим телом, но опоздал. Вот и все, что я знаю.
— Принц кинулся к ней, чтобы защитить? Видимо, я ошибался в нем.
— Ты бы так не говорил, если бы видел синяки на теле Пруденс. Думаю, придавив ее к земле, он причинил ей больше вреда, чем пуля.
Покачав головой, Ричард усмехнулся.
— Скорее всего, он не видел и не слышал ничего, что могло бы указать на преступника?
— К сожалению, нет. И никто из слуг и гостей, сбежавшихся в беседку, тоже ничего не заметил.
Ему пришло в голову кое-что еще.
— А куда подевалась твоя шаль? Ты оставила ее в беседке? Помню, когда я уходил, она висела на спинке скамьи.
— Я не оставляла ее. А что?
Он пожал плечами.
— У мисс Драйден тот же цвет волос, что и у тебя, вы примерно одного роста. Я подумал, что, если она накинула твою шаль, ее могли принять за тебя.
Розамунда была поражена.
— Зачем кому-то стрелять в меня?
— Незачем, так же как и в мисс Драйден. — Увидев, как она изменилась в лице, он обеспокоенно спросил: — В чем дело, Розамунда?
Она медленно покачала головой.
— Уверена, что это не имеет отношения к выстрелу, но сегодня я узнала от Пруденс, что ее брат, Питер Драйден, учился с тобой в Кембридже. Недавно он стал викарием в приходе Святого Марка в Челси. Ты помнишь его?
— Питер Драйден? — задумчиво повторил Ричард. Имя было ему знакомо, но он не мог вспомнить лица его обладателя. Наконец он вспомнил: — Поэт! Это было его прозвище.
— Значит, ты помнишь его?
—Да.
Он помнил юношу в очках, не поднимавшего головы от учебников, но это было все. Значит, Питер Драйден не был в числе тех, кто возомнил себя судьями над ним. Их имена навсегда остались высечены в его памяти.
Он посмотрел на Розамунду.
— А какое он имеет отношение?..
— Пруденс говорит, что он убежден в твоей невиновности относительно убийства Люси Райдер. Он рассказал ей о том случае с Фрэнком Степлтоном и об обвинениях в твой адрес. Он также сказал — однако Пруденс в этом не уверена, — что из Кембриджа Степлтон уехал в Канаду и там умер.
— В этом стоит покопаться, не так ли? Особенно после того, что произошло вчера вечером.
—Да.
Он думал не только о Фрэнке Степлтоне. Дансмур тоже был тесно связан с его учебой. В последнее время он стал все чаще задумываться о Кембридже. Ему явно стоило нанести визит Питеру Драйдену.
Расхаживая по комнате, он расспрашивал Розамунду, узнавая подробности. Как он понял, принц Михаэль считал, что пуля предназначалась ему. В Кольнбурге хватало подстрекателей и горячих голов, готовых заварить кашу. Одним принцем больше, одним меньше — отчего бы нет?
— Я повторяю его слова, — добавила Розамунда, и Ричард рассмеялся.
— А что думает твой отец?
Прежде чем ответить, она сделала большой глоток чая.
— Он был немногословен. Знаю, что он хочет поговорить с тобой. Вчера он послал за тобой Джастина, но когда тот вернулся и сказал, что слуги прочесывают парк, а тебя нигде нет, отец решил отложить разговор до утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35