А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В вестибюле – привычная шеренга почтовых ящиков и звонков. Под одним висела карточка с надписью: «Лэшер». Все сошлось. Но вот что было занятно: на той же карточке, повыше «Лэшер», была напечатана еще одна фамилия – Гулд. Я, наклонившись, разглядывал ее, как вдруг отворилась внутренняя дверь. На пороге стояла она.
Стало ясно, что моя неприязнь к метро действительно могла меня крупно подвести. В руках у девицы была дорожная сумка. Чемодан, чтобы не мешал открывать дверь, она поставила на пол.
– Разрешите мне, – сказал я, потянувшись к чемодану, – на вид он тяжелый.
Она бросила на меня взгляд, полный ненависти, пнула чемодан ногой и, усевшись на него, разревелась. Она рыдала, не закрывая лицо руками.
Я немного подождал.
– Послушайте, – сказал я наконец, – вы загораживаете дорогу – может быть, кто захочет войти или выйти. Давайте возьмем эти вещи.
– Вы негодяй, – с плачем вырвалось у нее, – мерзавец!
– Нет, – мягко возразил я – Нет, сестричка. Вы надули меня, Я был уязвлен. – Я поднял сумку, которую она уронила. – Пошли.
– Он мертв, – сказала она, не заботясь о таких пустяках, как слезы, – он мертв, не так ли? Есть у кого-нибудь сердце? Я еще должна сидеть тут и изображать… – Она остановилась, закусив губу, потом вскочила и набросилась на меня.
– Кто вы такой, собственно говоря? Откуда вы меня знаете? Как вы попали сюда так быстро? Вы ищейка, вот вы кто, грязная ищейка!
– Нет. – Я взял ее за руку. – Если вы имеете в виду официальную службу, то нет. Меня зовут Арчи Гудвин, я работаю у Ниро Вульфа. Моя машина у дверей, и сейчас я отвезу вас к Вульфу для небольшого разговора. Его сердце
– одно из самых больших в мире, оно помещается в тонне жира.
Она не удержалась и улыбнулась. Потом снова начала плакать, и во время этого потопа я взял чемодан и сумку, вывел ее на улицу и усадил в машину. Она проплакала всю дорогу до Тридцать пятой улицы, и мне пришлось одолжить ей носовой платок.
Сгибаясь под тяжестью багажа, я вынужден был позвонить, чтобы Фриц открыл нам. Он помог ей снять пальто так же почтительно, как фамильный швейцар помогает герцогине Виндзорской. Это одна из привычек Фрица, ибо для него каждое создание в юбке – истинная леди.
– Мистер Вульф обедает, – объявил он.
– Еще бы ему не обедать. Проводи мисс Лэшер в контору.
Я отнес багаж в столовую, поставил его у стены и подошел к столу Вульф сидел там, и воздух вокруг него был напоен блаженством. Он перевел взгляд с меня на чемодан:
– В чем дело? Это не твой чемодан.
– Нет, сэр, – согласился я – Он принадлежит особе по имени Роз Лэшер, которую я привез и которая может помочь вам не упустить эти орхидеи. Я подожду с ней в конторе?
– Ты голоден? Приведи ее сюда. У нас хватит.
Я сходил за Роз. Она перестала плакать, но вид у нее был пренесчастный.
– Мисс Лэшер, – обратился я к ней, – это Ниро Вульф. Он никогда не говорит о делах за столом, поэтому мы сначала поедим, а потом все обсудим, – и предложил ей стул.
– Я не хочу есть, – сказала она слабым голосом. – Я просто не могу есть.
Она за милую душу съела семь колбасок, и они ничуть не помешали ее горю. Колбаски Фрица могли бы сделать гурманом даже Махатму Ганди.
6
– А теперь, – задал вопрос Вульф, – объясни мне, зачем здесь мисс Лэшер?
Покончив с обедом, мы расположились в конторе. Вульф восседал у себя за столом, скрестив пальцы на усыпальнице колбасок, которую в данный момент представляло собой его брюхо. Глаза его были полузакрыты. Я сидел за своим столом, а Роз – в красном кожаном кресле напротив Вульфа. Судя по выражению ее лица, обед нас не сблизил.
Я быстро и полно изложил подробности.
– Так-так, – Вульф приподнял голову на одну шестнадцатую дюйма, – удовлетворительно, Арчи. – Голова его снова повернулась. – Мисс Лэшер, у вас, вероятно много чего накопилось. Говорите, прошу вас.
– О чем говорить? – спросила она угрюмо.
– Начните с конца. Где вы там прятались в коридоре с половины четвертого до половины пятого, кого и что видели?
– Я не пряталась. Я вышла и вошла снова, и тогда уже увидела, как этот тип открыл дверь. Потом я ушла…
– Нет. Так дело не пойдет. Вы хотели перехватить мистера Гулда, когда он выйдет. И вы спрятались. Полиции наверняка не понравится, что вы солгали им да еще продиктовали фальшивое имя и фальшивый адрес, а затем сбежали. Я могу не ставить их в известность, но при условии, что вы скажете мне правду.
– Я вовсе не сбежала. Просто я собиралась навестить подругу.
Выкурить ее из норы – вот это была работа! Она выворачивалась целых десять минут, не обращая ровно никакого внимания на то, что говорил ей Вульф. В результате мне пришлось перетащить багаж в контору и вскрыть его, выудив ключи у нее из сумочки. На мгновение мне показалось, что сейчас она кинется на меня с кулаками, но она передумала и сидела неподвижно, только буравила меня глазами.
Я перебирал вещи вдумчиво и методично. Когда я кончил, в чемодане остались дамские принадлежности, в основном интимного свойства, а на столе Вульфа высилась куча отнюдь не дамских. Рубашки, галстуки, три фотографии Гарри Гулда, пачка писем, перевязанная бечевкой, верхнее из которых было адресовано самой Роз, и большой заклеенный конверт. Я вскрыл его и вынул содержимое. Там было всего два предмета, но ни один из них не заставил радостно подпрыгнуть мое сердце. Первый оказался счетом из «Гаража Нельсона, Саламанка, штат Нью-Йорк». Судя по характеру ремонта, машина имела крупный разговор с телеграфным столбом. Кроме того, там лежали вырезки из «Журнала садовода», которые я опознал по бумаге и набору. Сверху лежала статья Льюиса Хьюитта «Пожелтение Курума в Америке». Я поднял брови и передал ее Вульфу. Тут я заметил, что поначалу пропустил кое-что написанное карандашом на обороте счета. Всмотревшись, я прочел имя: «Пит Аранго». Красивый мелкий почерк был совсем не похож на тот, каким заполняли лицевую сторону. Еще один образчик той же каллиграфии красовался на конверте, адресованном Роз Лэшер. Не колеблясь, я развязал бечевку и обнаружил, что письмо было подписано Гарри.
Я передал его Вульфу. Тот внимательно просмотрел письмо.
– Вот это заинтересует полицию! – Он удовлетворенно хмыкнул и перевел взгляд на Роз. – Это заинтересует их даже больше, чем ваш рассказ.
– Нет! – закричала она. Ее голос звенел. – Вы не станете, ради бога, вы не должны!..
– Где вы прятались в коридоре?
Вот тут ее и прорвало. Да, она там пряталась с того самого момента, когда я ее увидел, до того, как, приоткрыв дверь, она заглянула в павильон. Она пряталась за упаковочными ящиками у задней стены. Поднявшаяся суматоха ее встревожила, и она выскользнула из коридора в главный зал, где стала протискиваться через толпу. Тут я и вернул ей сумочку, которую она как-то обронила.
Что или кого она видела, пока пряталась? Ничего. Несколько человек проходили мимо. Она никого не запомнила, кроме Фреда Апдерграфа.
Это была явная ложь. Она никак не могла не видеть меня с Вульфом и Хьюиттом, когда мы шли и подняли трость. Трость лежала как раз под дверью, за которой она следила. Не могла она не видеть и того, кто оставил трость. Он ведь остановился, чтобы привязать веревку, к тому же еще надо было приоткрыть дверь.
На мой взгляд, Вульф оказался в дурацком положении, Он и не думал упомянуть о трости. Неужели он ждал, что она сама о ней невзначай сболтнет, а заодно и о том, кто ее оставил?
Ясно, он ждал. Но она этого не сделала и снова замолчала. Никогда еще, по-моему, Вульф не тратил столько сил, чтобы остаться на том же месте. В конце концов он сделал вид, будто набирает номер Кремера, но даже это ни к чему не привело. Тогда он позвонил Фрицу и попросил пива.
В эту минуту зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал знакомый голос:
– Арчи? Это Сол Пензер. Могу я поговорить с мистером Вульфом?
Вульф взял трубку у себя на столе, и я узнал, что, пока меня не было, он связался с Солом и послал его на выставку. Выслушав отчет, Вульф велел Солу все бросить и приехать сюда. Повесив трубку, он откинулся на стуле и принялся бесцеремонно разглядывать Роз.
– Это звонил человек, – сказал он, – которого я посылал собирать информацию о мистере Гулде. Я бы предпочел, однако, получить ее от вас. Могу позволить вам до завтра покопаться в памяти относительно виденного в коридоре, но о нем вы расскажете мне теперь. Впереди у нас вся ночь. Как давно вы его знали?
– Около двух лет, – угрюмо сказала она.
– Вы его жена… то есть его вдова?
Она вспыхнула, и губы ее дрогнули.
– Нет. Он говорил, что он не из тех, кто женится. Так он говорил.
– Но он жил на Морроу-стрит вместе с вами?
– Нет. Он только приходил туда. У него была комната в одном из желтых домов Дилла на Лонг-Айленде. Никто никогда не знал о Морроу-стрит. – Она подалась вперед, сверкая глазами, чем немало удивила меня. – И никто не должен знать, слышите?! Никто, пока я жива!
– У вас есть родственники на Лонг-Айленде? Кто-нибудь из ваших живет там?
– Не ваше дело!
– Возможно, что и не мое, – согласился Вульф. – Не хотелось бы мне, чтобы оно было моим. Когда и где вы познакомились с мистером Гулдом?
Она плотно закрыла рот.
– Ну, давайте, – жестко сказал Вульф. – Не раздражайте меня без нужды. В следующий раз, когда я попрошу мистера Гудвина соединить меня с инспектором, это будет взаправду.
Она сглотнула.
– Я работала в магазине в Ричдейле, и он… в общем мы познакомились там. Это было почти два года назад, он работал тогда у Хьюитта.
– Вы имеете в виду Льюиса Хьюитта?
– Да.
– Ясно. Чем он там занимался?
– Он был садовником. Иногда выполнял обязанности шофера. Потом его уволили. Он всегда говорил, что ушел сам, но его уволили.
– Когда это случилось?
– Уже больше года. Позапрошлой зимой, вот когда. Он был прекрасный садовник и скоро получил место у Дилла. Это примерно в двух милях по другую сторону от Ричдейла. Переехал туда жить.
– И вы жили там вместе с ним?
– Я? – Она смотрела с изумлением и обидой. – Конечно, нет. Я жила дома!
– Прошу прощения. Сколько времени вы живете в квартире на Морроу-стрит?
Она снова замолчала.
– Ну же, мисс Лэшер. Я ведь могу узнать и у консьержки.
– Послушайте, – сказала она, – в Гарри Гулде не было ничего хорошего. Никогда. Я всегда знала это. Но беда в том, что если раз начнешь, то уже не можешь остановиться, даже если знаешь, что он не подарок. Что-то в нем было. Он всегда говорил, что он не из тех, кто женится, но, когда он как-то привез меня на Морроу-стрит – это было в прошлом июне – и сказал, что снял квартиру, было похоже, что ему захотелось иметь дом и, может быть, пожениться когда-нибудь потом. Поэтому я уволилась и переселилась туда. С тех пор я там и живу. Около девяти месяцев. Сначала что-то меня тревожило, а потом это прошло. Денег было не слишком много, но хватало. Позже я снова начала волноваться из-за денег. Не знаю, откуда он брал их.
Она выпустила пары, и машина понеслась. Вульф сидел и слушал.
– Он приехал как-то вечером – обычно бывал четыре или пять вечеров в неделю – это было в декабре, незадолго до рождества. И у него было больше тысячи долларов. Он не позволил мне пересчитать их – может, там было даже две или три тысячи. Купил мне часы, и все было прекрасно, но эти деньги беспокоили меня. Потом он изменился и стал приходить реже. А с месяц назад сказал, что собирается жениться…
– Не на вас? – спросил Вульф.
– О! Нет, – быстро отозвалась она. – На мне? Нет, как вы могли бы догадаться. Но он не сказал, кто она. И у него по-прежнему появлялись деньги. Он мне их больше не показывал, но я несколько раз заглядывала ночью в его карманы. У него была чековая книжка больше чем на три тысячи и множество счетов. Вчера я увидела в газете его фотографию с той девушкой. Он мне ничего не говорил об этом, буквально ни слова. И не приходил на Морроу-стрит уже целую неделю. Вот почему я сегодня пошла посмотреть на них. Когда я увидела их вместе, мне захотелось его убить. Я просто говорю вам мне захотелось его убить.
– Но вы этого не сделали, – пробормотал Вульф.
Все мускулы на ее лице задвигались:
– Я хотела!
– Но ведь не сделали?
– Нет, – призналась она.
– Ну а кто-то сделал, – сказал Вульф шелковым голосом. – Его убили. И вы, естественно, должны сочувствовать нашим стараниям найти убийцу. Вы, естественно, собираетесь помочь нам.
– Не собираюсь!
– Но, моя дорогая мисс Лэшер…
– Я совсем не «ваша дорогая мисс Лэшер». – Она перегнулась через подлокотник. – Я знаю, кто я. Я идиотка, вот кто. Но не совсем уж недоразвитая – ясно? Кто убил, не знаю. Может, вы, а может, этот десятицентовый Кларк Гейбл, что сидит тут и воображает себя страшно ловким. Кто бы это ни был, я не знаю и не собираюсь узнавать. Меня интересует только одно: мои родные ничего не должны знать обо всем этом. Если они узнают, им останется только похоронить меня.
Она выпрямилась.
– Это дело моей чести, – сказала она. – Семейная честь.
Она так и заявила, прямо как в кино. Я был почти уверен, что это из какого-то фильма, учитывая ее дешевую реплику насчет десятицентового Кларка Гейбла. Вряд ли кто может сказать, что я похож на киноактера, но уж если так, то скорее на Гарри Купера, чем на Кларка Гейбла.
Да, так она и заявила, и, похоже, искренне, потому что, сколько Вульф ни бился, ему ничего больше не удалось из нее вытянуть. Она не знала ни за что Гарри уволили от Хьюитта, ни откуда взялось его внезапное богатство, ни зачем он так аккуратно сохранил счет из гаража, ни почему интересовался пожелтением Курума (о таком она вообще никогда не слышала). В довершение всего она так и не пожелала вспомнить, кого еще видела в коридоре. Вульф все нажимал, вид у нее был усталый.
Около одиннадцати пришлось сделать перерыв, потому что пришел Сол Пензер. Я впустил его и провел в контору. Быстро взглянув острыми серыми глазами, Сол отправил портрет Роз в свою мысленную картинную галерею. Он встал у стены в своем поношенном коричневом костюме – Сол никогда не носит пальто – и с коричневой кепкой в руке. Его можно было принять за скромного ветерана, хотя Сол владел двумя домами в Бруклине и слыл лучшей ищейкой на всем западном побережье.
– Мисс Роз Лэшер – мистер Сол Пензер, – представил их Вульф. – Арчи, дай мне атлас.
Я пожал плечами. Одним из его любимых способов коротать время было разглядывание атласа – но в такой компании? Бормоча: «Мне нет до этого дела», я передал ему атлас и уселся на место. Он совершал свое мысленное путешествие. Вскоре он отложил атлас и обратился к Роз.
– Мистер Гулд бывал когда-нибудь в Саламанке, штат Нью-Йорк?
Она ответила, что не знает…
– Письма, Арчи! – скомандовал Вульф.
Я взял пачку писем, передал ему половину, а половину начал просматривать сам. Уже почти дошел до конца, когда Вульф удовлетворенно засопел:
– Вот открытка, которую он послал вам из Саламанки 14 декабря 1940 года. Тут изображена публичная библиотека. Он пишет «Вернусь завтра или послезавтра. Люблю и целую. Гарри»
– Теперь я припоминаю, что он был там, – мрачно согласилась Роз.
– Арчи, дай Солу сто долларов. – Вульф вручил Солу открытку и счет из гаража. – Отправляйся в Саламанку. Самолетом до Буффало, а там наймешь машину. Ты знаешь, как выглядел Гарри Гулд?
– Да, сэр.
– Никому никакой информации – ну, не мне тебя учить. Поезжай туда и разузнай все, что сможешь. Как приедешь, позвони.
– Хорошо, сэр Могу я, если понадобиться, заплатить за сведения?
– Без сомнения, – скорчил гримасу Вульф. – Я хочу получить все, что только возможно. Дай ему двести, Арчи.
Я отсчитал из сейфа десять двадцаток, Сол спрятал их в карман и ушел, как всегда не задавая глупых вопросов.
Позвонив, чтобы принесли пива, Вульф продолжал разговор. Десять минут он пытался заставить ее вспомнить, зачем Гарри ездил в Саламанку. Потом вернулся к прежним вопросам, но не прямо, а со своими обычными шуточками. Он обсуждал с ней кулинарные рецепты, расспрашивал о способностях Гарри как садовника, о его зарплате, об отношениях с Хьюиттом и Диллом, о привычках записывать всю эту дребедень и отнюдь не дрожал от возбуждения. Я знал, что таким образом Вульф постепенно накопит множество фактов, которые она выболтает, не подозревая об этом. Но среди них не будет тех, которые нам всего нужнее, а именно, кого она видела в коридоре. В теперешнем положении мы не могли передать ее полиции, даже если бы хотели, из опасности, что Кремер своими методами заставит ее говорить. А если он узнает об эпизоде с тростью, то может все испортить. Да мне и не хотелось отдавать ее на растерзание, несмотря на ее плоскую остроту о Кларке Гейбле.
Было слегка за полночь, когда в дверь снова позвонили. Я пошел открывать и был неприятно удивлен. На пороге стоял Джонни Кимс. Я никогда не обижал ребят, которых мы нанимали для работы по делу, и никогда в сущности не обижал Джонни, но он пытался нанести мне удар из-за угла, лелея мечту попасть на мое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9