Я то возносилась на седьмое небо, то низвергалась в преисподнюю – было не до выпивки. К трем часам ночи я еле держалась на ногах и ходила по сцене шатаясь, пьяная от усталости и аплодисментов. Губы онемели и страшно болели. Я глотала смешанную с соленым потом кровь. С мышцами творилось что-то непередаваемое, как будто до этого меня трясло в оргазме шесть часов подряд. Толстяк Чарли проводил меня до отеля, расцеловал обслюнявленными губами и обнял на прощание так крепко, что у меня косточки захрустели.
Я рухнула в постель и отрубилась. В десять утра меня разбудил телефонный звонок.
– Алло, – промямлила я в трубку.
– С тобой говорит Джимми Холлис, – услышала я и узнала голос негра, играющего у Чарли на банджо. – Ты в курсе, что о тебе появился материал в газете?
– Что ещё за газета? Какого черта ты звонишь в такую рань?
– Шлю-ушай. Мы-то уже встали, – сказал он многозначительно, и я вспомнила, какие гнусные предложения делал мне между делом Джимми ночью, во время нашего выступления. – Это в «Таймс-пикаин». Ты звезда, леди. Настоящая звезда!
Я набросила на голое тело что-то из одежды, спотыкаясь на каждой ступеньке, сползла вниз в холл и купила развлекательное приложение к «Таймс-пикаин» в газетном автомате. Там на первой странице было помещено мое огромное цветное фото – Марианна в грубой, синей хлопчатобумажной рубашке и с рыжей копной волос на голове. Крутая девица! Я подумала и купила ещё один экземпляр приложения – отослать Джеффу.
Все верно, по крайней мере с формальной точки зрения. Я – звезда, вошла в число четырехсот восьмидесяти выдающихся личностей, в рейтинг-лист, публикуемый ежедневно в «Нью-Йорк тайме». Мэри Хокинс включена в десятку лучших в категории «Инструментальная музыка, традиционный джаз».
Я поднялась к себе в номер. Не успела я дочитать статью до конца, как кто-то постучал в дверь.
– Кто? – спросила я.
– Репортер из газеты «Таймс-пикаин». Я отперла дверь.
– Послушайте, я ещё не…
На пороге стоял мужчина, высокий и страшный, как смертный грех. Он вскинул маленький пистолет и выстрелил мне в горло.
Глава 40
Увеселительная прогулка
Когда я проснулась, мои запястья были привязаны к подлокотникам кресла. Я посмотрела в окно – мы летели на тысячеметровой высоте. Внизу простиралась пустыня. Слева от меня сидел тот самый мерзавец, высокий и безобразный, который стрелял мне в горло. Впереди, спиной ко мне, находился пилот. Мы летели втроем. Мой мочевой пузырь, казалось, вот-вот разорвется.
– Хочу в туалет, – сказала я мерзавцу. – Надо отлить.
– Так отливай, – ответил мерзавец. – Прямо под себя.
– Не будь скотиной, Винчел, – вступил в разговор пилот. – Если она отольет прямо здесь, убирать за ней будешь ты.
– Ерунда, – хмыкнул мерзавец, но все же развязал ремни на моих запястьях, и я пошла в туалет. Там я поглядела на себя в зеркало. На горле у меня красовалось крошечное пятнышко, след от анестезирующего укола.
Вскоре я обнаружила, что боль в мочевом пузыре – не единственная моя беда. Были все признаки того, что мерзавец меня изнасиловал. В душе возникает гадкое ощущение, когда обнаруживаешь такое. Нашлась салфетка, я подтерлась и поплелась назад в салон к Винчелу. Он стоял в проходе между креслами.
– Дерьмо, – сказала я Винчелу. – Ты меня изнасиловал.
– Разве? – захихикал он. – Ты ведь не сопротивлялась. Мне показалось, тебе нравится.
Секунды три я разглядывала его довольную физиономию, припоминая, чему учили меня Джефф и Бенни. Потом сжала пальцы в кулак и обозначила направление удара. Мерзавец среагировал и шагнул на меня. Он засмеялся, сделал ещё один шаг мне навстречу и поднял руку, как бы защищаясь. Мне удался потрясающий удар – он пришелся мерзавцу точнехонько в пах. Удивляюсь, как это бебехи Винчела не вылезли у него из глотки! Винчел побледнел, скрестил руки в паху, и я снова ударила мерзавца что было сил в незащищенное место – в нос. Едва не сломала себе руку. Что-то хрустнуло, лицо Винчела залила кровь. Я была удовлетворена.
– Класс, – похвалил меня пилот. – Здорово его уделала. – Пилот держал в руках пистолет, стреляющий иглами, и смотрел на меня поверх ствола. – Но не смертельно, увы. Когда парень поднимется, он отломает твою руку и забьет её тебе в рот, как осиновый кол. Отвратительная личность. Дуло уже не было направлено на меня. Ствол пистолета скользнул вниз. Пилот выстрелил Винчелу в спину.
– Так-то лучше. А ты не дури, – обратился ко мне пилот. – А то придется и тебя уколоть. А две такие дозы в один день – это крайне вредно для здоровья.
– Да не трону я тебя, – пообещала я пилоту. – Я ведь не умею управлять флаттером.
Пилот кивнул:
– Садись рядышком, сюда. Так, чтобы постоянно была в поле зрения.
И я села рядом с ним, дрожа от злости, гнева, Бог знает от чего еще! Слов не найти.
– Кто ты? – спросила я. – Что будет дальше?
– Я – свободный пилот, – ответил он. – Наемник. Винчел – тоже наемник, но у него другая профессия. Винчел – бездумный сгусток мышц. А взяли мы тебя для человека по имени Уоллис.
– Заложницей?
– Точно. Двести тысяч вперед да пять процентов от суммы выкупа после завершения сделки, – объяснил пилот.
Мы летели над пустыней и, по всей видимости, в Неваду. Я сидела и припоминала рассказы Виолетты о киднеппинге.
– Идиотизм, – сказала я. – У меня нет денег. И ни у кого из тех, с кем я знакома, нет больших денег.
Пилот посмотрел на меня с подозрением:
– Заливай!
– Я правду говорю! – возмутилась я. – Живу в Ново-Йорке. Там ни у кого нет значительных состояний.
– Ну, – задумчиво протянул пилот, – может, дело замешано не на деньгах, а на чем-то еще. – Он покачал головой. – Боже, накрылись мои пять процентов!
– Не понимаю, – вздохнула я. – Тебе-то о чем сожалеть? Ты, по-моему, не слишком перенапрягаешься, получая гонорар в двести тысяч долларов.
– Лично я получу сотню тысяч. И не за работу собственно, а за риск. Похищение людей – тягчайшее преступление по законам штата Луизиана. Суд тут короток. Заслушали прокурора, вывели тебя из зала и шлепнули, – объяснил пилот.
– Мы уже в Неваде? – спросила я.
– Нет еще, – ответил он. – Дождемся темноты, тогда и пересечем границу. – Он закурил сигарету и откинулся на спинку кресла, бросив взгляд на приборную доску. – Винчел изнасиловал тебя, когда ты была без сознания?
– Да.
– Сукин сын, недоносок, – выругался пилот. – Я бы поступил несколько иначе. Но это просто так, к слову, – сказал он извиняющимся тоном.
Я повернула голову к окну.
– За последние, шесть месяцев меня насилуют уже второй раз. Второй раз за последние шесть месяцев, – повторила я. – Что с вами творится, кроты безмозглые? Что, к чертям собачьим, творится с вами?
Я резко развернулась и стала, точно в истерике, колотить пилота кулаками по плечу, по голове. Била – куда попадет, обливаясь слезами. Пилот оттолкнул меня, и нельзя сказать, что сделал это грубо.
– Слушай! – обратился он ко мне. – Хочешь нас погубить? – Мы летели низко над землей. Пилот взялся за штурвал, поднял машину повыше, до прежнего уровня.
– Не хочу, – сказала я.
– Ладно. – Пилот расстегнул карман и опять достал пистолет. Я вздрогнула. Пилот, однако, имел в виду не меня – он дважды выстрелил в Винчела.
– День проваляется в отрубе, – сообщил мне пилот. – Неделю пробудет почти как парализованный. Я бы убил его запросто. Тебе на радость. Но люди могут подумать, что я убил его, желая прибрать к рукам его долю гонорара. Мне будет трудно найти партнеров.
Я никак не прореагировала на его слова, и пилот счел нужным продолжить свою мысль.
– Послушай-ка, леди! Мне искренне жаль, что все так получается, – сказал он. – Но это мой бизнес, моя работа. Я привык нормально делать свое дело в компании с классными профессионалами. Эта работа требует быстрых действий. Я находился в Новом Орлеане на отдыхе, как бы в отпуске, когда мне позвонили. Мне показалось, что звонок был не междугородным, а из самого Нового Орлеана. Звонивший имел великолепные рекомендации. Жаль, конечно, что я встрял в такую историю, – заказчик не показался мне душегубом.
– Сам-то ты кто вообще? – спросила я, чертыхаясь.
– Летчик. Перевожу пассажиров и грузы. Специализируюсь на полетах в экстремальных ситуациях. – Пилот нажал на клавишу, загорелся экран радара. Пилот покрутил ручку настройки, экран «отозвался»: в верхней его части двигались зеленые точки. – Сейчас мы – в относительной безопасности, – сообщил мне летчик. – Туристический флаттер – вещь в этих местах привычная. Другое дело, нам предстоит пересекать хорошо охраняемую границу. Там они цепляются ко всем подряд просто из принципа.
– Могу себе представить, – кивнула я.
– Нас, должно быть, преследуют, если уже объявлено о твоем исчезновении, – сказал пилот. – Такое может случиться?
Я задумалась, что ответить. Решила в конце концов, что мне же во благо не мотать летчику нервы.
– До девяти вечера о моем исчезновении никто не узнает, – пробормотала я. – А в девять я должна была выступать на сцене с одним оркестром.
– Сейчас семь, и все ещё не темнеет. Плохо, – покачал головой пилот. – Если кто-нибудь заподозрит, что из Нового Орлеана украли женщину, тотчас же перекроют границу, объявив сигнал тревоги. – Он повернул штурвал влево, и мы понеслись навстречу солнцу. – Полагаю, лучше нам зайти на Неваду с северо-запада. Полюбуешься знаменитыми скалами.
Меня продолжало трясти, как в лихорадке.
– Чувствую себя совсем больной, – пожаловалась я. – За всю свою жизнь никогда ни на кого руки не подняла.
– Да? Для первого раза очень хороший удар. – Он нагнулся, дотянулся до дверцы бардачка, встроенного в панель рядом с приборной доской. – Посмотри-ка в аптечке, там должны быть драмамин и транквилизаторы. А воду набери из крана, в конце салона.
Я запила таблетки водой. Переступая через Винчела, с трудом подавила в себе сильное желание попинать его ногами. Пилот попросил меня принести ему сандвич и пиво из холодильника. Чуть ниже холодильника, на полке стояла моя дорожная сумка. Я заглянула в нее. Газовый баллон исчез. Зато все девятнадцать унций золота оказались в целости и сохранности. Они были зашиты мною в потайное отделение, на самое дно сумки.
Я и себе прихватила сандвич. Мы ели молча, но в обстановке весьма компанейской.
– Ты уже получил свои сто тысяч? – спросила я.
– Получил. И все без обмана, – кивнул пилот. – Деньги вперед и наличными.
– И надеешься получить вдобавок пять процентов от суммы выкупа? – спросила я. – Пять процентов от пустоты в кармане, я имею в виду.
– Все возможно. Уоллис не объяснил мне, отчего красть нужно именно тебя. Имелись, значит, для этого основания, – сказал пилот.
– Если б ты развернул свой летающий гроб да отвез меня в Атланту, я бы отдала тебе тридцать восемь тысяч – золотом, – сказала я.
Пилот рассмеялся, даже не поглядев в мою сторону.
– Я б и за миллион не развернулся, леди. У меня ведь есть что беречь. Репутацию, понимаешь? Кроме того, Уоллису этот трюк вряд ли понравился бы, – вздохнул пилот. – Уоллис осерчал бы да, глядишь, и убил – бы меня. И я бы никогда больше не смог подняться в воздух.
– Вот и я боюсь, что меня убьют, – пожаловалась я пилоту. – Моего друга убили. Думаю, кто-то намерен и меня убрать.
– Исключено, – сказал летчик. – Все равно что чесать за левым ухом правой пяткой. Если бы мне понадобилось убить кого-нибудь в Новом Орлеане, я бы просто-напросто прогулялся по набережной, до воды. Там к твоим услугам десяток тысяч подонков, которые всадят нож в кого угодно за вознаграждение, на которое можно разве что позавтракать где-нибудь «У Бреннана». – Летчик положил руки на штурвал. – Зачем тебе столько золота?
– Везла в Ново-Йорк. Дефицит, потому что широко используется в электронике, – пояснила я. – Тебе известно хоть что-нибудь об Уоллисе?
– До вчерашнего дня о нем никто ничего не слышал, – пожал плечами летчик. – Но это Лас-Вегас! Откуда-то появляются новые люди и вершат новые дела!
– А ты не допускаешь вариант, что Уоллис прибыл в Лас-Вегас с тайной миссией по линии правительства? – предположила я. – Я имею в виду правительство США.
– Что? – изумился летчик. – Так ты, значит, шпионка, засланная на планету с орбиты? Тогда здесь варится серьезная каша.
– Миры не засылают шпионов на Землю, – оскорбилась я за орбиту. – Это все равно что засылать агентов из Филадельфии шпионить в Нью-Джерси.
– Не думай, что это в принципе невозможно, – усмехнулся пилот. – Кстати, иногда я слушаю новости. Дело, похоже, приобретает скверный оборот. Ты должна быть благодарна судьбе за то, что в наши смутные времена судьба занесла тебя на Землю. Та переделка, в которую ты попала сейчас, – лишь исключение, подтверждающее правило.
– Еще бы! – с готовностью поддакнула я.
Хороши переделочки, самая безобидная из которых – киднеппинг! Я не без удовольствия зевнула. Транквилизаторы делали свое дело.
– Иди в салон и поспи, – посоветовал мне пилот. – Но если услышишь вдруг громкий шум, знай, что у тебя в запасе есть лишь полсекунды на то, чтобы сунуть запястья в держатели на подлокотниках, а голову – в шлем-фиксатор. На своих маневрах те парни испытывают нагрузки – восемь к одному, если за единицу принять силу притяжения Земли.
Я решила не искушать судьбу – надела шлем, закрепила руки и так и уснула.
Когда я проснулась, за окном было темно.
– Как далеко нам ещё до цели? – зевнула я.
– До границы – около двухсот километров, – сказал летчик. – Идем на бреющем, благодаря радару.
Внизу, во тьме, что-то отсвечивало. Очевидно, мы летели над долиной, по которой змеилась река. В полете наш флаттер повторял изгибы речного русла.
– Как долго нам ещё находиться в пути? – поинтересовалась я.
– Минут двадцать с хвостиком. Даже меньше, если все пройдет гладко, – сказал пилот.
В этот момент по радио на весь салон прогремело:
– Полиция штата Орегон. Вы идете без бортовых огней. – Казалось, голос проникал к нам через стенки флаттера отовсюду. – Будьте добры, удостове… Шум прекратился. Полная тишина. Я убедилась, что крепеж – в норме.
Внезапно раздался дикий рев и небо и пейзаж за окнами озарились ярким голубым огнем. Земля перевернулась, меня со страшной силой вдавило в кресло, как будто какой-то очень толстый человек вдруг плюхнулся всей своей тяжестью ко мне на колени и вдобавок улегся на меня спиной, растирая меня в порошок. Я почувствовала, как гримаса исказила мое лицо. На висках и скулах натянулась кожа. Глаза полезли из орбит. Барабанные перепонки должны были вот-вот лопнуть от напряжения. Обшивка флаттера содрогалась. И вдруг наступил миг, когда мы оказались в состоянии невесомости.
– Не смей снимать ремни! – крикнул мне пилот. – Мне надо ещё кое-что сделать, прежде чем я уйду от их радара.
Правой рукой он играл на клавишах и кнопках приборной доски. Флаттер стремительно падал вниз, и все же мы находились выше самых высоких горных вершин.
– Что там с Винчелом? – спросила я, страшась взглянуть назад.
– Это не тот человек, из-за которого я бы беспокоился, – бросил пилот и вновь предупредил меня: – Держись!
И снова где-то совсем рядом с бортом прогрохотал взрыв. Флаттер вошел в пике. Затем мы стремглав пронеслись над склоном гигантской горы – в ушах родилась нестерпимая боль, словно кто-то со всей силы ударил ладонями по барабанным перепонкам.
– Зевни! – приказал пилот.
Я исполнила приказание, и в тот же миг уши вновь заложило. По мере того как мы уходили от земли, напряжение возрастало; подбородок вдавило мне в горло, локти и грудь отчаянно заломило. Опять мы резко помчались ввысь, наращивая скорость. Потом все кончилось.
– И часто тебе приходится вытворять подобные номера? – спросила я.
– Достаточно часто, чтобы не разучиться их вытворять. Оттого-то мне и звонят, предлагая принять заказы. – Пилот покрутил ручку настройки радара. На экране вспыхнули три яркие точки, но их относило, как ветром листья, куда-то прочь. Они на наших глазах тускнели. – Орегонские копы мне до лампочки. Но они могут поднять в воздух пограничную авиацию. Хотя граница, конечно, очень длинная. Они должны занять верные позиции, а на это требуется время.
– А если успеют? – спросила я.
– Вероятно, попробуют нас сбить, – поморщился пилот. Он с отвращением рассматривал новую зеленую точку на экране локатора. – Правда, до сих пор им не удавалось сбить меня.
– Почему ты не вышел на связь с ними и не сообщил им, что на борту твоего флаттера безвинный человек?
– Это значило бы засветить нашу позицию. Не волнуйся. Я пройду над землей, практически касаясь брюхом колючек кактусов. Причем пройду со скоростью, раз в пять или шесть превышающей звуковую. Мы нырнем за горизонт, только нас и видели. Да, вот и Невада.
И действительно, не похоже было, что летчик сильно волнуется. Я, правда, засомневалась – в норме ли его психика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Я рухнула в постель и отрубилась. В десять утра меня разбудил телефонный звонок.
– Алло, – промямлила я в трубку.
– С тобой говорит Джимми Холлис, – услышала я и узнала голос негра, играющего у Чарли на банджо. – Ты в курсе, что о тебе появился материал в газете?
– Что ещё за газета? Какого черта ты звонишь в такую рань?
– Шлю-ушай. Мы-то уже встали, – сказал он многозначительно, и я вспомнила, какие гнусные предложения делал мне между делом Джимми ночью, во время нашего выступления. – Это в «Таймс-пикаин». Ты звезда, леди. Настоящая звезда!
Я набросила на голое тело что-то из одежды, спотыкаясь на каждой ступеньке, сползла вниз в холл и купила развлекательное приложение к «Таймс-пикаин» в газетном автомате. Там на первой странице было помещено мое огромное цветное фото – Марианна в грубой, синей хлопчатобумажной рубашке и с рыжей копной волос на голове. Крутая девица! Я подумала и купила ещё один экземпляр приложения – отослать Джеффу.
Все верно, по крайней мере с формальной точки зрения. Я – звезда, вошла в число четырехсот восьмидесяти выдающихся личностей, в рейтинг-лист, публикуемый ежедневно в «Нью-Йорк тайме». Мэри Хокинс включена в десятку лучших в категории «Инструментальная музыка, традиционный джаз».
Я поднялась к себе в номер. Не успела я дочитать статью до конца, как кто-то постучал в дверь.
– Кто? – спросила я.
– Репортер из газеты «Таймс-пикаин». Я отперла дверь.
– Послушайте, я ещё не…
На пороге стоял мужчина, высокий и страшный, как смертный грех. Он вскинул маленький пистолет и выстрелил мне в горло.
Глава 40
Увеселительная прогулка
Когда я проснулась, мои запястья были привязаны к подлокотникам кресла. Я посмотрела в окно – мы летели на тысячеметровой высоте. Внизу простиралась пустыня. Слева от меня сидел тот самый мерзавец, высокий и безобразный, который стрелял мне в горло. Впереди, спиной ко мне, находился пилот. Мы летели втроем. Мой мочевой пузырь, казалось, вот-вот разорвется.
– Хочу в туалет, – сказала я мерзавцу. – Надо отлить.
– Так отливай, – ответил мерзавец. – Прямо под себя.
– Не будь скотиной, Винчел, – вступил в разговор пилот. – Если она отольет прямо здесь, убирать за ней будешь ты.
– Ерунда, – хмыкнул мерзавец, но все же развязал ремни на моих запястьях, и я пошла в туалет. Там я поглядела на себя в зеркало. На горле у меня красовалось крошечное пятнышко, след от анестезирующего укола.
Вскоре я обнаружила, что боль в мочевом пузыре – не единственная моя беда. Были все признаки того, что мерзавец меня изнасиловал. В душе возникает гадкое ощущение, когда обнаруживаешь такое. Нашлась салфетка, я подтерлась и поплелась назад в салон к Винчелу. Он стоял в проходе между креслами.
– Дерьмо, – сказала я Винчелу. – Ты меня изнасиловал.
– Разве? – захихикал он. – Ты ведь не сопротивлялась. Мне показалось, тебе нравится.
Секунды три я разглядывала его довольную физиономию, припоминая, чему учили меня Джефф и Бенни. Потом сжала пальцы в кулак и обозначила направление удара. Мерзавец среагировал и шагнул на меня. Он засмеялся, сделал ещё один шаг мне навстречу и поднял руку, как бы защищаясь. Мне удался потрясающий удар – он пришелся мерзавцу точнехонько в пах. Удивляюсь, как это бебехи Винчела не вылезли у него из глотки! Винчел побледнел, скрестил руки в паху, и я снова ударила мерзавца что было сил в незащищенное место – в нос. Едва не сломала себе руку. Что-то хрустнуло, лицо Винчела залила кровь. Я была удовлетворена.
– Класс, – похвалил меня пилот. – Здорово его уделала. – Пилот держал в руках пистолет, стреляющий иглами, и смотрел на меня поверх ствола. – Но не смертельно, увы. Когда парень поднимется, он отломает твою руку и забьет её тебе в рот, как осиновый кол. Отвратительная личность. Дуло уже не было направлено на меня. Ствол пистолета скользнул вниз. Пилот выстрелил Винчелу в спину.
– Так-то лучше. А ты не дури, – обратился ко мне пилот. – А то придется и тебя уколоть. А две такие дозы в один день – это крайне вредно для здоровья.
– Да не трону я тебя, – пообещала я пилоту. – Я ведь не умею управлять флаттером.
Пилот кивнул:
– Садись рядышком, сюда. Так, чтобы постоянно была в поле зрения.
И я села рядом с ним, дрожа от злости, гнева, Бог знает от чего еще! Слов не найти.
– Кто ты? – спросила я. – Что будет дальше?
– Я – свободный пилот, – ответил он. – Наемник. Винчел – тоже наемник, но у него другая профессия. Винчел – бездумный сгусток мышц. А взяли мы тебя для человека по имени Уоллис.
– Заложницей?
– Точно. Двести тысяч вперед да пять процентов от суммы выкупа после завершения сделки, – объяснил пилот.
Мы летели над пустыней и, по всей видимости, в Неваду. Я сидела и припоминала рассказы Виолетты о киднеппинге.
– Идиотизм, – сказала я. – У меня нет денег. И ни у кого из тех, с кем я знакома, нет больших денег.
Пилот посмотрел на меня с подозрением:
– Заливай!
– Я правду говорю! – возмутилась я. – Живу в Ново-Йорке. Там ни у кого нет значительных состояний.
– Ну, – задумчиво протянул пилот, – может, дело замешано не на деньгах, а на чем-то еще. – Он покачал головой. – Боже, накрылись мои пять процентов!
– Не понимаю, – вздохнула я. – Тебе-то о чем сожалеть? Ты, по-моему, не слишком перенапрягаешься, получая гонорар в двести тысяч долларов.
– Лично я получу сотню тысяч. И не за работу собственно, а за риск. Похищение людей – тягчайшее преступление по законам штата Луизиана. Суд тут короток. Заслушали прокурора, вывели тебя из зала и шлепнули, – объяснил пилот.
– Мы уже в Неваде? – спросила я.
– Нет еще, – ответил он. – Дождемся темноты, тогда и пересечем границу. – Он закурил сигарету и откинулся на спинку кресла, бросив взгляд на приборную доску. – Винчел изнасиловал тебя, когда ты была без сознания?
– Да.
– Сукин сын, недоносок, – выругался пилот. – Я бы поступил несколько иначе. Но это просто так, к слову, – сказал он извиняющимся тоном.
Я повернула голову к окну.
– За последние, шесть месяцев меня насилуют уже второй раз. Второй раз за последние шесть месяцев, – повторила я. – Что с вами творится, кроты безмозглые? Что, к чертям собачьим, творится с вами?
Я резко развернулась и стала, точно в истерике, колотить пилота кулаками по плечу, по голове. Била – куда попадет, обливаясь слезами. Пилот оттолкнул меня, и нельзя сказать, что сделал это грубо.
– Слушай! – обратился он ко мне. – Хочешь нас погубить? – Мы летели низко над землей. Пилот взялся за штурвал, поднял машину повыше, до прежнего уровня.
– Не хочу, – сказала я.
– Ладно. – Пилот расстегнул карман и опять достал пистолет. Я вздрогнула. Пилот, однако, имел в виду не меня – он дважды выстрелил в Винчела.
– День проваляется в отрубе, – сообщил мне пилот. – Неделю пробудет почти как парализованный. Я бы убил его запросто. Тебе на радость. Но люди могут подумать, что я убил его, желая прибрать к рукам его долю гонорара. Мне будет трудно найти партнеров.
Я никак не прореагировала на его слова, и пилот счел нужным продолжить свою мысль.
– Послушай-ка, леди! Мне искренне жаль, что все так получается, – сказал он. – Но это мой бизнес, моя работа. Я привык нормально делать свое дело в компании с классными профессионалами. Эта работа требует быстрых действий. Я находился в Новом Орлеане на отдыхе, как бы в отпуске, когда мне позвонили. Мне показалось, что звонок был не междугородным, а из самого Нового Орлеана. Звонивший имел великолепные рекомендации. Жаль, конечно, что я встрял в такую историю, – заказчик не показался мне душегубом.
– Сам-то ты кто вообще? – спросила я, чертыхаясь.
– Летчик. Перевожу пассажиров и грузы. Специализируюсь на полетах в экстремальных ситуациях. – Пилот нажал на клавишу, загорелся экран радара. Пилот покрутил ручку настройки, экран «отозвался»: в верхней его части двигались зеленые точки. – Сейчас мы – в относительной безопасности, – сообщил мне летчик. – Туристический флаттер – вещь в этих местах привычная. Другое дело, нам предстоит пересекать хорошо охраняемую границу. Там они цепляются ко всем подряд просто из принципа.
– Могу себе представить, – кивнула я.
– Нас, должно быть, преследуют, если уже объявлено о твоем исчезновении, – сказал пилот. – Такое может случиться?
Я задумалась, что ответить. Решила в конце концов, что мне же во благо не мотать летчику нервы.
– До девяти вечера о моем исчезновении никто не узнает, – пробормотала я. – А в девять я должна была выступать на сцене с одним оркестром.
– Сейчас семь, и все ещё не темнеет. Плохо, – покачал головой пилот. – Если кто-нибудь заподозрит, что из Нового Орлеана украли женщину, тотчас же перекроют границу, объявив сигнал тревоги. – Он повернул штурвал влево, и мы понеслись навстречу солнцу. – Полагаю, лучше нам зайти на Неваду с северо-запада. Полюбуешься знаменитыми скалами.
Меня продолжало трясти, как в лихорадке.
– Чувствую себя совсем больной, – пожаловалась я. – За всю свою жизнь никогда ни на кого руки не подняла.
– Да? Для первого раза очень хороший удар. – Он нагнулся, дотянулся до дверцы бардачка, встроенного в панель рядом с приборной доской. – Посмотри-ка в аптечке, там должны быть драмамин и транквилизаторы. А воду набери из крана, в конце салона.
Я запила таблетки водой. Переступая через Винчела, с трудом подавила в себе сильное желание попинать его ногами. Пилот попросил меня принести ему сандвич и пиво из холодильника. Чуть ниже холодильника, на полке стояла моя дорожная сумка. Я заглянула в нее. Газовый баллон исчез. Зато все девятнадцать унций золота оказались в целости и сохранности. Они были зашиты мною в потайное отделение, на самое дно сумки.
Я и себе прихватила сандвич. Мы ели молча, но в обстановке весьма компанейской.
– Ты уже получил свои сто тысяч? – спросила я.
– Получил. И все без обмана, – кивнул пилот. – Деньги вперед и наличными.
– И надеешься получить вдобавок пять процентов от суммы выкупа? – спросила я. – Пять процентов от пустоты в кармане, я имею в виду.
– Все возможно. Уоллис не объяснил мне, отчего красть нужно именно тебя. Имелись, значит, для этого основания, – сказал пилот.
– Если б ты развернул свой летающий гроб да отвез меня в Атланту, я бы отдала тебе тридцать восемь тысяч – золотом, – сказала я.
Пилот рассмеялся, даже не поглядев в мою сторону.
– Я б и за миллион не развернулся, леди. У меня ведь есть что беречь. Репутацию, понимаешь? Кроме того, Уоллису этот трюк вряд ли понравился бы, – вздохнул пилот. – Уоллис осерчал бы да, глядишь, и убил – бы меня. И я бы никогда больше не смог подняться в воздух.
– Вот и я боюсь, что меня убьют, – пожаловалась я пилоту. – Моего друга убили. Думаю, кто-то намерен и меня убрать.
– Исключено, – сказал летчик. – Все равно что чесать за левым ухом правой пяткой. Если бы мне понадобилось убить кого-нибудь в Новом Орлеане, я бы просто-напросто прогулялся по набережной, до воды. Там к твоим услугам десяток тысяч подонков, которые всадят нож в кого угодно за вознаграждение, на которое можно разве что позавтракать где-нибудь «У Бреннана». – Летчик положил руки на штурвал. – Зачем тебе столько золота?
– Везла в Ново-Йорк. Дефицит, потому что широко используется в электронике, – пояснила я. – Тебе известно хоть что-нибудь об Уоллисе?
– До вчерашнего дня о нем никто ничего не слышал, – пожал плечами летчик. – Но это Лас-Вегас! Откуда-то появляются новые люди и вершат новые дела!
– А ты не допускаешь вариант, что Уоллис прибыл в Лас-Вегас с тайной миссией по линии правительства? – предположила я. – Я имею в виду правительство США.
– Что? – изумился летчик. – Так ты, значит, шпионка, засланная на планету с орбиты? Тогда здесь варится серьезная каша.
– Миры не засылают шпионов на Землю, – оскорбилась я за орбиту. – Это все равно что засылать агентов из Филадельфии шпионить в Нью-Джерси.
– Не думай, что это в принципе невозможно, – усмехнулся пилот. – Кстати, иногда я слушаю новости. Дело, похоже, приобретает скверный оборот. Ты должна быть благодарна судьбе за то, что в наши смутные времена судьба занесла тебя на Землю. Та переделка, в которую ты попала сейчас, – лишь исключение, подтверждающее правило.
– Еще бы! – с готовностью поддакнула я.
Хороши переделочки, самая безобидная из которых – киднеппинг! Я не без удовольствия зевнула. Транквилизаторы делали свое дело.
– Иди в салон и поспи, – посоветовал мне пилот. – Но если услышишь вдруг громкий шум, знай, что у тебя в запасе есть лишь полсекунды на то, чтобы сунуть запястья в держатели на подлокотниках, а голову – в шлем-фиксатор. На своих маневрах те парни испытывают нагрузки – восемь к одному, если за единицу принять силу притяжения Земли.
Я решила не искушать судьбу – надела шлем, закрепила руки и так и уснула.
Когда я проснулась, за окном было темно.
– Как далеко нам ещё до цели? – зевнула я.
– До границы – около двухсот километров, – сказал летчик. – Идем на бреющем, благодаря радару.
Внизу, во тьме, что-то отсвечивало. Очевидно, мы летели над долиной, по которой змеилась река. В полете наш флаттер повторял изгибы речного русла.
– Как долго нам ещё находиться в пути? – поинтересовалась я.
– Минут двадцать с хвостиком. Даже меньше, если все пройдет гладко, – сказал пилот.
В этот момент по радио на весь салон прогремело:
– Полиция штата Орегон. Вы идете без бортовых огней. – Казалось, голос проникал к нам через стенки флаттера отовсюду. – Будьте добры, удостове… Шум прекратился. Полная тишина. Я убедилась, что крепеж – в норме.
Внезапно раздался дикий рев и небо и пейзаж за окнами озарились ярким голубым огнем. Земля перевернулась, меня со страшной силой вдавило в кресло, как будто какой-то очень толстый человек вдруг плюхнулся всей своей тяжестью ко мне на колени и вдобавок улегся на меня спиной, растирая меня в порошок. Я почувствовала, как гримаса исказила мое лицо. На висках и скулах натянулась кожа. Глаза полезли из орбит. Барабанные перепонки должны были вот-вот лопнуть от напряжения. Обшивка флаттера содрогалась. И вдруг наступил миг, когда мы оказались в состоянии невесомости.
– Не смей снимать ремни! – крикнул мне пилот. – Мне надо ещё кое-что сделать, прежде чем я уйду от их радара.
Правой рукой он играл на клавишах и кнопках приборной доски. Флаттер стремительно падал вниз, и все же мы находились выше самых высоких горных вершин.
– Что там с Винчелом? – спросила я, страшась взглянуть назад.
– Это не тот человек, из-за которого я бы беспокоился, – бросил пилот и вновь предупредил меня: – Держись!
И снова где-то совсем рядом с бортом прогрохотал взрыв. Флаттер вошел в пике. Затем мы стремглав пронеслись над склоном гигантской горы – в ушах родилась нестерпимая боль, словно кто-то со всей силы ударил ладонями по барабанным перепонкам.
– Зевни! – приказал пилот.
Я исполнила приказание, и в тот же миг уши вновь заложило. По мере того как мы уходили от земли, напряжение возрастало; подбородок вдавило мне в горло, локти и грудь отчаянно заломило. Опять мы резко помчались ввысь, наращивая скорость. Потом все кончилось.
– И часто тебе приходится вытворять подобные номера? – спросила я.
– Достаточно часто, чтобы не разучиться их вытворять. Оттого-то мне и звонят, предлагая принять заказы. – Пилот покрутил ручку настройки радара. На экране вспыхнули три яркие точки, но их относило, как ветром листья, куда-то прочь. Они на наших глазах тускнели. – Орегонские копы мне до лампочки. Но они могут поднять в воздух пограничную авиацию. Хотя граница, конечно, очень длинная. Они должны занять верные позиции, а на это требуется время.
– А если успеют? – спросила я.
– Вероятно, попробуют нас сбить, – поморщился пилот. Он с отвращением рассматривал новую зеленую точку на экране локатора. – Правда, до сих пор им не удавалось сбить меня.
– Почему ты не вышел на связь с ними и не сообщил им, что на борту твоего флаттера безвинный человек?
– Это значило бы засветить нашу позицию. Не волнуйся. Я пройду над землей, практически касаясь брюхом колючек кактусов. Причем пройду со скоростью, раз в пять или шесть превышающей звуковую. Мы нырнем за горизонт, только нас и видели. Да, вот и Невада.
И действительно, не похоже было, что летчик сильно волнуется. Я, правда, засомневалась – в норме ли его психика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35