А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Не исключено, что парнишке захочется пустить ее в ход еще не раз, в бою, например. Но надо иметь в виду, что от соприкосновения с чем-нибудь острым или твердым краска, покрывающая булаву, может кое-где отколоться или стереться.После этих его слов юный инка, напряженно вслушивавшийся в этот диалог, взял свою булаву в руки, повертел ее туда-сюда и, покраснев, вернул на место. Но не произнес ни слова. Молчал и Ансиано.Они пребывали в полной растерянности: не зная, что сказать, с одной стороны, они желали все же избежать полной откровенности, но, с другой, обманывать друга им тоже не хотелось. А Отец-Ягуар продолжил:— Мне так же хорошо, как и вам, известно, кто тот единственный на свете человек, который обладает правом носить золотую булаву, или уаманчай, — это властитель Перу. Следовательно, Аука — его прямой наследник.— Сеньор, вы, наверное, шутите с нами? — сделал последнюю слабую попытку свести разговор к пустяковому недоразумению Ансиано.— Нет, нисколько не шучу. И, право же, не стоит вам тратить силы на то, чтобы ввести меня в заблуждение. Я умею хранить тайны, уверяю вас, но сейчас я скажу вам одну вещь — пусть она не покажется вам неожиданной и странной: я считаю, что вообще не надо делать какую-либо тайну из происхождения этого молодого человека.— Нет, только не это!— Но почему?— Вы не представляете последствий, которые может иметь для нас открытие тайны.— Не думаю, чтобы это могло вызвать вообще какие-нибудь последствия. Да, известно, что ваших предков уничтожали огнем, мечом и ядом. Это позорная страница в истории человеческой цивилизации. Но времена изменились, и ни одному человеку больше не угрожает смерть из-за его происхождения.— Это вы так думаете, а нам кажется, что все обстоит как раз наоборот, — не поддавался Ансиано.— Считай, как тебе угодно, Ансиано, но я повторяю: в том обстоятельстве, что Аукаропора является сыном Инки и, следовательно, сам — Инка, не заключено для него никакой опасности, но есть другое обстоятельство, которое может сыграть гораздо более серьезную роль в его судьбе…— Что вы имеете в виду, сеньор?— Очень опасно находиться в плену иллюзии относительно того, что происхождение Аукаропоры само по себе — гарантия каких-то перемен в жизни ваших соплеменников. Иллюзии, потому что этим надеждам вряд ли суждено когда-либо осуществиться, хотя они основаны, конечно, на вашей справедливой убежденности в том, что ваш народ и ваша страна достойны лучшей участи.— Неужели наши надежды никогда не сбудутся?— У вас нет никаких шансов на это, друг мой. Я понимаю вас, но вы слишком замкнулись на прошлом и не заметили того, что происходит в реальной жизни. Вы грезите наяву! Оставьте грезы для снов и мечтаний, не смешивайте их с действительностью. Это, пожалуй, все, что я хотел вам сказать. Далее вмешиваться в ваши дела у меня нет ни права, ни желания. Я только хотел бы уточнить одну деталь: кто был тот человек, скальп которого находится у негодяя Перильо?Ансиано снова стал медлить с ответом, и Отец-Ягуар добавил:— Я спрашиваю об этом не из любопытства, поверьте. У меня есть кое-какие соображения, связанные с определением личности убитого. Ответь, пожалуйста, откровенно, Ансиано, это в твоих интересах.— Но ответ на этот вопрос окончательно откроет нашу тайну.— Хорошо, не хочешь открывать ее — пусть будет по-твоему. Но скажи мне, будь добр, хотя бы о том, где произошла схватка.— Я не знаю точно, в каком именно месте это случилось.— А в каком краю? Ведь эта местность все же как-то называется!— Это мне, разумеется, известно, но вам там вряд ли приходилось бывать.— Куда нас только не забрасывает порой шальная судьба…— Тогда скажите мне: вы знаете место, которое зовется ущелье Смерти?Отец-Ягуар вздрогнул, словно от какого-то уколовшего его память неприятного воспоминания, и ответил:— Не только знаю, но и бывал там дважды. Я спускался туда из Салины-дель-Кондор.— Да, Салина-дель-Кондор недалеко оттуда.— Значит, ты убежден, что твой знакомый нашел свою смерть именно там?— Да.— На чем основан твой вывод?— Я провожал его туда незадолго до того, как это случилось. Он оставил меня недалеко от ущелья и приказал обязательно дождаться его.— Приказал? Значит, он имел право тебе приказывать… Долго ты его ждал?— Целых два дня. Потом я забеспокоился и отправился на то место, где он мог быть. Но там его не было. Я обошел тогда все окрестные долины, ущелья и вершины и опять не нашел никаких его следов. Вернувшись домой, я попросил друзей помочь мне в поисках, что они и сделали, но и это ничего не дало. Мы искали несколько месяцев, но не нашли ничего, ни малейшего намека на то, что он мог тогда побывать там, где мы проходили. — Он опустил голову, помолчал немного и продолжил: — Только сегодня утром я узнал, что его убили.— У тебя есть какие-то подозрения относительно того, кто убийца?— Да, есть одно.— И на чем оно основано? Расскажи мне это, пожалуйста.— У него было при себе несколько очень ценных вещей, из-за которых корыстный человек мог пойти не только на грабеж, но и на убийство.— Что это были за вещи?— Этого я не могу сказать.— Можешь не говорить, я и так догадываюсь, что у него было при себе золото.— Сеньор, мне не понятно, на чем основано ваше предположение…— Я убежден, что ваш знакомый носил с собой… м-м-м… не знаю точно, что это было, скажем так, некие предметы, принадлежавшие Инке, и сделаны эти предметы были из золота или серебра.— Откуда вы это взяли?— Я давно хотел рассказать тебе об этом. Кстати, обрати внимание: я с тобой гораздо более откровенен, чем ты со мной.Отец-Ягуар сделал небольшую паузу, готовясь начать свой рассказ, но тут заговорил молчавший до сих пор Аукаропора:— Ансиано, мне кажется, ты несправедлив в своем отношении к сеньору. Он наш друг, а ты не доверяешь ему. Я уверен, что он никогда никому не расскажет то, что узнает от нас.— Спасибо за поддержку, мальчик, — сказал Отец-Ягуар. — Я в общем-то знаю почти все из того, что вы мне можете сообщить, за исключением некоторых подробностей, но они-то, правда, могут оказаться важнее всего остального, что известно мне об этой истории. Ладно, лучше сначала я сам кое-что вам покажу.Он расстегнул свою кожаную безрукавку и снял с шеи висящий на шнурке небольшой плоский предмет — это был сосуд из золота не больше трех дюймов Дюйм — равен 2, 54 см.

в диаметре.— Сосуд для росы! — воскликнул Ансиано. — В него жрецы собирали капли росы из сердцевинок священных цветов! Это была утренняя жертва Солнцу.— Вот этого я не знал, — сказал Отец-Ягуар.— Сеньор, это поистине бесценный сосуд!— Значит, твои предки были инками.— Да, — ответил Ансиано.— И некоторые из них были властителями нашего народа, — добавил к этому Аукаропора. — А я — единственный наследник их престола, но это известно лишь нескольким доверенным людям.— Я так и думал. Сокровища вашего рода должны принадлежать тебе?— Почему вы об этом спрашиваете?— Потому, что ты знаешь о предназначении этого жертвенного сосуда.— А как он попал к вам? — спросил Ансиано.— Я нашел его.— Где?— Между Салиной-дель-Кондор и Барранкой-дель-Омисидио Ущельем Смерти (исп.).

.— Там, именно там он и должен был находиться! Когда это произошло?— Пять лет назад.— Вы можете вспомнить, в какой фазе тогда находилась луна?— Я могу точно сказать это. Были дни полнолуния.— Верно, по-другому и быть не могло. Именно в ночь полнолуния отец имел обыкновение спускаться в ущелье.Последние слова Ансиано относились к Инке… Юноша взял в ладони жертвенный сосуд, бережно поднес его к своему лицу и поцеловал. Глаза его заволокла влажная пелена… С усилием выдохнув из себя воздух, он сказал:— Этот сосуд был с моим отцом в последние часы его жизни. Сеньор, прошу вас: отдайте его мне! Мы можем дать вам за него нечто гораздо более ценное.— О чем вы? Естественно, эта вещь принадлежит вам, и только вам.— Благодарю вас! Но скажите: в тот день, когда вы нашли этот сосуд, вам не попадалось на глаза никаких других необычных, на первый взгляд, предметов?— Попадалось, и очень много! Но не столько необычных, сколько, я бы сказал, жутких.— Что вы сказали? Как они выглядели? Почему они показались вам жуткими? — разволновался Аука.— Может быть, лучше не будем об этом?..— Нет, рассказывайте, я хочу знать все-все, сеньор, не надо меня щадить! Не сомневайтесь: у меня хватит самообладания, чтобы перенести даже самое страшное известие. Что же еще вы нашли тогда?— …Его самого.— Его самого? Вы хотите сказать, его тело?— Да, его останки.Инка опустил глаза на свое седло. Ни один мускул на его лице не шевельнулся, но он очень сильно побледнел. Ансиано несколько раз торопливо подносил ладонь к глазам, потом смотрел на небо — так смотрят, когда хотят сдержать слезы… Теперь они ехали молча, но уже не рядом, а один за другим. Наконец Ансиано нарушил молчание:— Он был мертв? Или в нем оставалось еще немного жизни?— Нет, душа уже покинула его тело.— А как он погиб?.. — Ансиано было трудно сразу сформулировать мучивший его вопрос, но, собравшись с духом, он все же спросил: — Скажите, как вам показалось: он умер своей смертью или был побежден в честном поединке?— Нет, поединка там не было, иначе остались бы следы на земле. Он пал жертвой убийцы, подлого негодяя, пославшего пулю ему в спину.— Представляю, как он лежал на земле, и его длинные, роскошные волосы…— Волос не было, друзья мои… С него сняли скальп…Ни Аука, ни Ансиано не промолвили ни слова, словно оба разом начисто лишились способности вообще что-либо воспринимать. Первым пришел в себя старик.— Расскажите… — с трудом выдавил он из себя. — Расскажите нам, как все это случилось. Мы должны знать все, до мельчайших подробностей! Ведь скальп, которым хвастается Перильо, — его скальп…— Мне почти нечего рассказывать. Я думаю, для вас не имеет особенного значения то, зачем я отправился в те места и что там делал… Так вот, в Салину-дель-Кондор я приехал на своем муле, чтобы немного отдохнуть после долгого пути. Ночью было дело, но полная луна светила так, словно повесили ее на небе именно над Салиной-дель-Кондор. Мул накинулся на траву, а я достал свой кусок мяса… И тут услышал стук копыт по земле. Я обернулся и увидел одинокого всадника, спускавшегося по склону скалы. Заметив меня, он приостановился на мгновение, а потом дал шпоры своей лошади и умчался прочь.— Он что же, не произнес ни одного слова, даже не поздоровался с вами?— Нет, он не сказал ни слова, и я не стал его удерживать: мне это было просто незачем, тем более, что за этот краткий миг я успел заметить, как по его лицу пробежало выражение презрения ко мне. Еще я успел заметить, что на нем — обычная одежда аргентинских гаучо, а за спиной болталось ружье. На крупе лошади лежало скатанное пончо, но сверток был слишком велик для одного только пончо. В него явно было завернуто что-то еще. Но что именно, я не знаю. Около полудня на следующий день, когда мой мул уже как следует отдохнул, я поехал дальше, к Барранке-дель-Омисидио. Примерно на полпути туда я заметил, что на земле лежит человеческое тело. Вокруг головы оскальпированного мертвого человека растеклась большая лужа крови… — Здесь Отец-Ягуар сделал небольшую паузу. — Я осмотрел тело. И обнаружил пулевое отверстие в спине.— А как был одет убитый?— Вся его одежда была сделана из кожи, можно сказать, точно такая же, как та, что сейчас на мне, за исключением разве что некоторых деталей.— Да, он должен был быть одет именно так. Что-нибудь еще лежало возле его тела?— Нет, ничего не было с ним рядом. Его ограбили. Когда я перевернул его тело на спину, то заметил, как что-то, лежавшее до этого момента под телом, блеснуло в луже крови. Вот этот самый жертвенный сосуд, как оказалось… С тех пор, как он попал ко мне в руки, и до сегодняшнего дня я с ним не расставался.— А что вы сделали с телом?— Я отнес его в ближайшую щель между скалами и заложил сверху камнями. Кровь засыпал песком. После этого попытался было пойти по следам его убийцы, но потом вынужден был прекратить преследование.— Но почему, сеньор? Я не понимаю вас! — Ансиано был почти возмущен.— Это не имело никакого смысла. Когда я увидел этого всадника, было раннее утро, только начинало светать. В полдень я выехал из Салины-дель-Кондор и лишь несколько часов спустя нашел тело. И все же, пока еще было светло, я шел по следу, но ничего существенного не обнаружил, к тому же почва там каменистая, лишь кое-где попадаются небольшие песчаные участки, а травы нет совсем: и днем-то почти ничего не разглядишь, а ночью, хотя и при полной луне, и подавно. Утром я встал с намерением продолжать преследование, однако скоро убедился, что это невозможно. Под ногами теперь были сплошь одни камни, ни крупинки песка. Я призвал на помощь весь свой опыт и всю свою интуицию, но прошло уже слишком много времени…— Жаль, сеньор, очень жаль… А скажите, что бы вы сделали с этим негодяем, если бы догнали его тогда?— Я поступил бы, исходя из конкретных обстоятельств. Но одно с самого начала решил для себя совершенно твердо: этот убийца заслуживает самой суровой кары.— А вы могли бы найти то место, где погребли тело?— Да, я вижу это место так ясно, как будто оно сейчас у меня перед глазами.— Я слышал, вы с вашими людьми намеревались перейти через перевал. В каком направлении вы будете двигаться?— Я хотел идти на север, но в этом случае нам нельзя будет сделать ни малейшего отклонения от маршрута. Впрочем, теперь это уже не имеет никакого значения: если желаете, я отведу вас туда, где похоронил Инку.— Разумеется, желаем. Его надо перезахоронить со всеми подобающими его высокому положению ритуалами и почестями.— Извините, что я продолжаю настаивать на своей точке зрения по поводу этой печальной истории, но мне кажется, было бы большой несправедливостью по отношению к убитому Инке скрывать от людей то, что у него есть наследник. Наследник трона, но и наследник, кстати говоря, огромных ценностей. Я надеюсь, хоть какая-то их часть сохранилась?— Да, сохранилась, — сказал Аукаропора. — Нашим предкам удалось спасти немало ценностей, когда испанцы начали вывозить их к себе на родину. Все эти сокровища были спрятаны в горах, окружающих Барранку-дель-Омисидио. Мы же почти нищенствовали, и отец, чтобы добыть средства на жизнь, стал регулярно навещать тайник, брал из него каждый раз немного золота, которое потом продавал. Происходило это всегда в полнолуние…— Ты знаешь, где находится тайник?— Конечно, знаю.— Ты был ли там уже после того, как погиб отец?— Был, но не открывал тайник, потому что у меня нет на это права.— Пока нет, — уточнил Ансиано. — Прежде чем Аукаропора вступит в свои права наследника, Земля со дня его рождения должна сделать восемнадцать полных оборотов вокруг Солнца. До этого великого дня осталось ровно две недели.— Но, чтобы вступить в права Верховного Инки, насколько я знаю, наследник должен уже владеть драгоценным томагавком.— Отец передал ему томагавк перед тем, как уйти в последний раз к Барранке-дель-Омисидио. У нас было еще несколько небольших вещичек из золота, которые мы продали, и этого хватило, чтобы совершить путешествие в Испанию и вернуться обратно, а томагавк хранится в надежном месте в нашем поселке в горах. Да, времени прошло немало. Нам всегда казалось само собой разумеющимся, что никто, кроме Верховного Инки, не может заглянуть в тайник, но вопрос, который вы задали Ауке, смутил меня… Так вы полагаете, что убийца или убийцы могли проникнуть в тайник?— Это совсем не исключено.— Скажите, сеньор Ягуар, — продолжил задумчиво Ансиано, — а вы не хотели бы посчитаться с Антонио Перильо?— Нет— А с кем-нибудь другим из его спутников?— Тоже нет, но это желание наверняка обуревает сеньора Моргенштерна.— Не думаю, чтобы этот маленький сеньор мог жаждать чьей-то крови, — возразил умудренный жизнью старик. — Поэтому я прошу вас помочь мне найти убийцу— Я ничего не имел бы против, если бы убедился в том, что он действительно убил человека.— Но лейтенант Берано не похож на человека, который может солгать или хотя бы преувеличить.— Конечно, он не солгал и ничего не выдумал. Я верю ему. Но с тех пор, как я видел этого человека в Салине-дель-Кондор, прошло несколько лет, к тому же длилось это всего несколько секунд. Случай свел меня с ним еще раз, и было это совсем недавно, в Буэнос-Айресе, но я все же не могу быть уверен, что это один и тот же человек.— Вы разговаривали с ним при встрече в столице?— Да, я напомнил ему о Салине-дель-Кондор, то есть не то, чтобы о чем-то конкретном в связи с тем, что там случилось, просто произнес это название и подождал его реакции. Он испугался. Это было совершенно явно заметно. Жестокие и безнравственные люди, надо заметить, очень часто на поверку оказываются трусами, но именно из трусости, боясь разоблачения или мести, они идут на самые страшные преступления. Сейчас Антонио Перильо на пути к Пальмовому озеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56