Это доконало бы старика.
— Где он, ты говоришь?
— В городской больнице Новейшн. Ничего больше не знаю. По-моему, в округе Дейд.
— Где это...
— К югу от Майами. Слушай, лучше звякни в больницу — номера у меня нет, — спроси, как доехать от международного аэропорта Майами. Туда тебе надо лететь.
— Замечательно.
— Если он очнется, скажи, я приеду, как только смогу.
Обязательно, подумал Джек. И вдруг вздрогнул.
— Если очнется?
— Да. Если. Говорят, он сильно пострадал.
Грудь вдруг пронзила боль.
— Отправлюсь, как только доделаю несколько срочных дел. — Он внезапно почувствовал навалившуюся усталость.
И положил трубку. Ему больше нечего было сказать брату.
4
Семели проснулась одна в темноте. Открыла глаза, лежала в полной неподвижности, слушала. Слышала дыхание членов родного клана вокруг, тихое, громкое. Слышала скрип досок старого, легко качавшегося плавучего дома, тихий плеск вод лагуны о борта, лягушачье кваканье, стрекотание сверчков среди ночных звуков других живых существ, населяющих Эверглейдс. Вздрогнула, когда кто-то рядом — скорей всего, Люк — то ли кашлянул, то ли всхрапнул.
Плотный горячий воздух влажным покрывалом лежал на обнаженных руках и ногах, но она к нему привыкла. Сентябрь обещает быть жарким, хотя не таким, как август. Тот был действительно жарким, жарче не припомнишь.
Отчего она проснулась? Всегда крепко спит по ночам. И тут вспомнился сон — не в деталях, которые исчезли в ночи, как утренний туман после бури, а общее впечатление чего-то надвигавшегося... приближавшегося.
— Кто-то идет, — вслух шепнула она.
Непонятно, откуда ей это известно, — просто ясно, и все. Прозрение пришло не впервые. Она то и дело без предупреждения чувствует, что вскоре что-то произойдет, и каждый раз действительно происходит.
К ней кто-то идет. Человек — мужчина — уже в пути. Неизвестно, к добру или к худу. Не важно. Семели приготовится и к тому и к другому.
5
— Какая роскошь, — вздохнул Эйб Гроссман, глядя на полдюжины пончиков в стоявшей перед ним коробке. — Чем это я заслужил?
— Ничем... — ответил Джек. — Всем...
Эйб поднял брови, отчего по лбу океанскими волнами побежали морщинки, забежав в облысевший залив и разбившись о береговую линию поредевших волос.
— "Криспи" с кремом? Мне?
— Нам.
Джек полез в коробку, вытащил хрустящий пончик со сметаной, увесистый, жирный, глазированный до последнего дюйма. Откусил большой кусок, закрыл глаза. Вкусно, черт побери.
Эйб скорчил гримасу.
— Да в них же полно жира. — Он потер солидный животик, будто чувствовал боль в желудке. — Все равно что бетон в артерии заливать.
— Наверно.
— И ты мне их принес?
Они расположились у обшарпанного прилавка в принадлежавшем Эйбу магазине спортивных товаров «Ишер». Джек с покупательской стороны, Эйб примостился на стуле напротив, как Шалтай-Болтай. Джек демонстративно оглядел пыльные банки с теннисными мячами, ракетки, баскетбольные мячи и кольца, напиханные как попало на провисшие полки вдоль узких проходов, футбольные мячи и роликовые коньки вместе с обязательными наколенниками, подвешенные к потолку велосипеды и акваланги.
— Еще кого-нибудь видишь вокруг?
— Мы пока не открылись. Никого и не должен увидеть.
— Тогда давай. — Джек ткнул пальцем в пончики. — Начинай. Чего ждешь?
— Шутишь, да? Пытаешься разыграть старого друга? Ты их принес Парабеллуму.
Словно услыхав свое имя, длиннохвостый голубой попугайчик выглянул из неоново-желтого велосипедного шлема, заметил коробку с пончиками, запрыгал к ней по прилавку.
— Вовсе нет, — прошамкал с набитым ртом Джек.
Парабеллум скосил головку на пончики, потом взглянул на него снизу вверх.
— Лучше не огорчай его, — предупредил Эйб. — Парабеллум — свирепый зверь. Даже можно сказать, замаскированный хищник.
— Ну ладно. — Джек отщипнул кусочек, бросил птице, которая его мигом склевала.
— Куда делись обезжиренные кексы от Энтенманна и сливочный сыр с пониженным содержанием жиров?
— Мы от них отдыхаем.
Эйб снова погладил живот.
— Что? Я сам должен заботиться о своем сердце? Хочешь, чтоб я раньше времени умер?
— Господи Иисусе! Можно разок позавтракать без твоего нытья? Когда я несу низкокалорийное дерьмо, ты бесишься. Приношу вкусненькое — обвиняешь в покушении на убийство.
Эйбу было за шестьдесят, вес его приближался к восьмой части тонны, что было бы не так плохо при росте в шесть футов восемь дюймов, до которого он недотягивал на целый фут, если не больше. В прошлом году Джек забеспокоился о предположительно близкой кончине своего старейшего, самого драгоценного друга и попытался заставить его сбросить вес, вызвав реакцию, лишенную всякого энтузиазма.
— Что-то ты нынче фокусничаешь.
И правда. Пожалуй, настроение плоховатое. Что ж, на то есть причины.
— Извини, — сказал Джек. — Взгляни на дело с другой стороны: считай это прощальным подарком перед отъездом.
— Перед отъездом? Я куда-то уезжаю?
— Нет, я. Во Флориду. Не знаю, долго ли там пробуду, поэтому решил оставить тебе запас калорий, чтоб держался на плаву.
— Во Флориду? Ты хочешь ехать во Флориду? В сентябре? В разгар сильнейшей за десятки лет засухи?
— Я не отдыхать туда еду.
— А влажность? Проникает в поры, заполняет мозги, с ума сводит. Вода в мозгах вредна для здоровья.
— Хорошо. — Джек забарабанил пальцами по прилавку. — Пожалуйста, съешь этот чертов пончик.
— Ладно, — согласился Эйб. — Если настаиваешь. За твое здоровье.
Взял, откусил, выкатил глаза.
— На свете не должно быть таких вкусных вещей.
Жуя второй пончик, Джек рассказал о звонке брата.
— Очень жаль, — посочувствовал Эйб. — Поэтому ты такой ненормальный? Не хочешь отца видеть?
— Не хочу видеть в таком состоянии... в коме.
Эйб покачал головой:
— Сначала твоя сестра, теперь... — Он поднял глаза на Джека. — Думаешь...
— Иное? Надеюсь, что нет. Хотя не удивился бы, судя по развитию последних событий.
После ночного разговора с Томом он позвонил в больницу, узнал, что состояние отца стабильное, но по-прежнему критическое, получил указания, как доехать из аэропорта. Потом попробовал посмотреть кино. Начал ретроспективу Вэла Льютона, прокрутив в субботу вечером фильм «Люди-кошки». Собирался поставить «Прогулку с зомби» и не смог врубиться. Слишком отвлекали мысли об отце в коме, о досмотре в аэропорту. Выключил видео и лежал в темноте. Сон прогоняли раздумья о чем-то неведомом, дергавшем за ниточки, распоряжаясь его жизнью.
Поэтому он был наутро уставшим и раздраженным. Вероятность, что несчастный случай с отцом не так уж и случаен, довела его до предела.
— Знаешь подробности?
— Знаю только, что произошла автомобильная катастрофа.
— Ну, не слишком зловеще звучит. Сколько ему лет?
— Семьдесят один. Впрочем, он в прекрасной форме. До сих пор в теннис играет. Играл, по крайней мере.
Эйб кивнул:
— Помню, как летом разгромил тебя в семейном матче.
— Верно, прямо перед тем, как здесь разверзся истинный ад.
— He хотелось бы еще раз пережить подобное лето, — содрогнулся Эйб, будто его мороз прошиб. — Кстати, кажется, могу кое-что сообщить насчет легитимизации.
— Правда? Что?
Узнав в прошлом месяце, что скоро станет отцом, Джек принялся искать способ вынырнуть из подполья, не отвечая на неизбежные вопросы разнообразных правительственных ведомств по поводу того, где он был и чем занимался последние пятнадцать лет, почему ни разу не получал номера социального страхования, не заполнял анкет и за все это время не заплатил ни цента налогов.
Подумывал просто ответить, был болен, в беспамятстве, пристрастился к наркотикам, бродил по стране, жил чужой милостью, теперь выздоровел, готов стать полезным гражданином. Это сработало бы, хотя в нынешние подозрительные времена его взяли бы под пристальный надзор. Не хочется до конца жизни числиться в списках клиентов министерства национальной безопасности.
— Один знакомый из Восточной Европы обещал, что, возможно, поможет. Возможно. Надо еще немножко разведать.
Небольшая хорошая новость лучом маяка пробилась сквозь тьму, нахлынувшую после звонка Тома.
— Хоть на что-нибудь намекнул?
— По междугороднему телефону? — нахмурился Эйб. — Из своей страны? Он не такой дурак. Отработает детали — если сумеет, — уведомит.
Может быть, новость и не такая хорошая. Или потенциально хорошая.
Эйб пристально посмотрел на него:
— Ну? Когда едешь во Флориду?
— Сегодня. Только билет еще не заказывал. Хочу сперва с Джиа встретиться, может, уговорю ее вместе поехать.
— Думаешь, поедет?
Джек улыбнулся:
— Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
6
— Прости, Джек, — покачала Джиа головой, — не получится.
Они сидели в старомодной кухне дома номер 8 на Саттон-сквер, в одном из самых фешенебельных городских кварталов. Джек нянчил в руках чашку кофе, Джиа потягивала зеленый чай. Она слегка отрастила пшеничные волосы, которые уже не облегали голову, но все-таки, по сравнению почти с любыми стандартами, оставались короткими. На ней были джинсы с заниженной талией, белая майка с круглым вырезом на груди облегала стройный торс, нигде не располневший даже на третьем месяце беременности.
Открытие, сделанное месяц назад, обоих сбило с толку. Такое событие не предусматривалось, они не были к нему готовы. Оно несло в жизнь перемены, для Джека особенно радикальные, однако они с этим смирились.
Джек рассказал об отце, как только переступил порог утром. Джиа с Томом-старшим никогда не встречалась, но была потрясена известием, приказывая немедленно лететь во Флориду. Джек не видел никакой срочности. По приезде можно только беспомощно торчать у койки отца, лежавшего без сознания. Мало что на свете претило ему сильней, чем беспомощность. А когда — если — папа очнется, сразу начнет расспрашивать, почему его не было на похоронах Кейт.
Поэтому он изложил Джиа свой план, который она отвергла.
Джек старался скрыть разочарование. Наверняка надеялся на успех. Предложил забросить их с Вики в Орландо, доставить в «Мир Диснея», а сам будет летать челноком между отцом и ними.
— Как ты можешь отказываться? Подумай о Вики. Она никогда не была в «Мире Диснея».
— Была. Мы ездили с Нелли и Грейс, когда ей было пять лет.
Джек увидел тучку, застлавшую небесно-голубые глаза при упоминании о погибших тетках Вики.
— С тех пор прошло три года. Пусть еще раз поедет.
— Ты позабыл о школе.
— Ничего, недельку пропустит. Девочка сообразительная, третий класс для нее не проблема.
Джиа покачала головой:
— Новый учебный год, новый класс, новые учителя... Она пришла в школу всего две недели назад. Невозможно в начале года увезти ее на неделю. В ноябре — может быть... Хотя к тому времени, — она похлопала себя по животику, — мне летать уже не захочется.
— Замечательно. — Джек в свою очередь похлопал по животику. — Как поживает маленький Джек?
— С ней все в полнейшем порядке.
По этому поводу шел воинственный спор с той минуты, как Джиа узнала о своей беременности. Джек уверенно считал, что будет — должен быть — мальчик, а она утверждала, что девочка. Ультразвуковое исследование пол пока не определяло.
— Слушай, у меня идея... Может быть, на неделю нанять Вики няньку и...
Взгляд лазурных глаз остановил его.
— Ты конечно же шутишь.
— Пожалуй, — вздохнул Джек.
Думай, что говоришь. Чтобы Джиа без дочки отправилась в «Мир Диснея»? Никогда. Это убило бы Вики. Вдобавок ему, точно так же, как Джиа, совершенно не хочется с кем-нибудь оставлять девочку на неделю.
Он откинулся на спинку кресла, глядя, как Джиа маленькими глотками прихлебывает чай. Какое наслаждение видеть, как она пьет чай, морщит от смеха лицо. В ней все прелестно, все любимо. Они познакомились чуть больше двух лет назад — если точно сказать, два года и два месяца, — но кажется, будто он всю жизнь ее знает. Прежние женщины — а их было немало — превратились в тени, как только он впервые увидел ее улыбку. Ни у кого нет подобной улыбки. По дороге случались недолгие стычки — они чуть навсегда не расстались, когда она узнала, чем он зарабатывает на жизнь, — не на все у них был одинаковый взгляд, но возникшее глубокое доверие, забота друг о друге позволяют им быть вместе, независимо от разногласий.
Даже не вспомнишь, чтобы он к кому-нибудь так относился, как к Джиа. При виде ее непременно хотел прикоснуться, обязательно должен был хоть на секунду дотронуться кончиком пальца. Кроме нее, испытывал такие чувства только к ее дочке Вики, с которой сдружился с тех пор, как она была еще совсем малышкой. На свете не много вещей и людей, ради которых он готов умереть, но двое из них живут в этом доме.
— Ох, — пробормотала Джиа, потрепав его по колену со своей уникальной улыбкой. — Убит наповал?
— Окончательно. Похоже, придется лететь одному. Обычно это ты садишься в самолет и отчаливаешь. — Джиа регулярно летала в Айову, возя Вики к бабке и деду. Эти недели черными дырами зияли в его жизни. Теперь будет еще хуже. — Пришла моя очередь.
— Облегчу твои страдания. — Она поставила чашку, встала, дернула его за руку. — Пошли.
— Куда?
— Наверх. Расстаемся на неделю. Пожелаю доброго пути.
— Наденем дурацкие шляпы, чтоб снять на прощание?
— Обойдемся без шляп. И без одежды тоже.
— Идет.
7
Джек слегка косил глазами и чувствовал дрожь в коленках, выходя вместе с Джиа из дому. Так она на него действовала.
По пути к себе в Вестсайд — она вызвалась помочь собрать вещи — заглянул на почту, купил пару посылочных ящиков «Федерал экспресс» и пузырчатой упаковочной пленки.
— Это еще зачем?
— Так... кое-что надо отправить перед отъездом.
Дальше он распространяться не стал.
Придя в свою квартиру на третьем этаже городского особняка на Западных Восьмидесятых, открыл окна, впустив свежий воздух. Ветерок, попахивая окисью углерода, донес пульсирующие басы мелодии в стиле хип-хоп. Регулятор громкости, очевидно, стоял на одиннадцати.
— Как собираешься решать проблему? — спросила Джиа.
— Какую?
— Покупки билета.
Они стояли в комнате, тесно заставленной викторианской мебелью из золоченого дуба с рыжеватой резьбой.
— Куплю и полечу, как еще?
— Под каким именем на этот раз?
— Джон Л. Тайлески.
После тщательных раздумий Джек решил лететь под именем Тайлески. У Тайлески имеется кредитная карточка «Виза» с номером социального страхования, принадлежащим мальчику, умершему не более шести месяцев от роду, причем счет своевременно пополнялся. У Тайлески есть водительские права штата Нью-Джерси с фотографией Джека, приобретенные через контору Эрни. Естественно, фальшивые, наравне со всеми товарами Эрни, но качественные, как пистолет-пулемет «стерлинг».
— Не рискованно ли? — спросила она. — Когда нынче ловят кого-нибудь на покупке билета на чужое имя, его ждут неприятности. Причем крупные, в федеральном масштабе.
— Знаю. Хотя поймать меня могут в одном только случае — если проверят номер водительских прав в Управлении автомобильным транспортом Нью-Джерси. Тогда я пропал. Однако в аэропортах этого не делают.
— Пока.
Джек взглянул на нее:
— Ты не облегчаешь мне дело, Джиа.
Она с озабоченным видом села в кресло с откидной спинкой.
— Просто не хочется слышать в вечерних новостях о задержанном неизвестном мужчине, пытавшемся сесть в самолет, и видеть твое изображение.
— Мне тоже.
Он передернулся. Какой кошмар. Конец подпольной жизни. Хуже всего, разумеется, снимки в газетах и на телеэкранах. За время карьеры наладчика он существенно попортил жизнь немалому числу людей. Жив до сих пор исключительно потому, что никто его не знает, не может отыскать. Сам факт публичного ареста все переменит. На груди сразу мишень нарисуется.
Пока Джиа в другой комнате справлялась в компьютере о погоде в Майами, Джек сел за дубовый стол на ножках с львиными лапами и вытащил тощий бумажник. Отобрал все документы на другие фамилии, оставил лишь водительские права и кредитку Тайлески, добавил примерно с тысячу наличными.
— Согласно прогнозу на три дня вперед, — сообщила Джиа, вернувшись, — в Майами под девяносто. Оденься полегче.
— Отлично. Сунь какие-нибудь шорты. — На нем были джинсы, мокасины, футболка, в дорогу надо взять еще что-нибудь. — И принеси рубашку с длинными рукавами.
— С длинными? — скорчила она гримасу. — Там жарко.
— У меня свои соображения.
Джиа, пожав плечами, скрылась в его спальне, принялась копаться в вещах. Джек достал 9-миллиметровый «Глок-19» в пакете из пузырчатой пленки, завернул в алюминиевую фольгу, сунул в посылочный ящик «Федерал экспресс», проделав то же самое с запасным «АМТ» 38-го калибра в кобуре, прикреплявшейся к щиколотке, плотно забил пузырчатой пленкой, чтоб не болтались, обмотал ящик липкой лентой, заклеив все почтовые логотипы.
— Сколько белья укладывать? — спросила Джиа из другой комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Где он, ты говоришь?
— В городской больнице Новейшн. Ничего больше не знаю. По-моему, в округе Дейд.
— Где это...
— К югу от Майами. Слушай, лучше звякни в больницу — номера у меня нет, — спроси, как доехать от международного аэропорта Майами. Туда тебе надо лететь.
— Замечательно.
— Если он очнется, скажи, я приеду, как только смогу.
Обязательно, подумал Джек. И вдруг вздрогнул.
— Если очнется?
— Да. Если. Говорят, он сильно пострадал.
Грудь вдруг пронзила боль.
— Отправлюсь, как только доделаю несколько срочных дел. — Он внезапно почувствовал навалившуюся усталость.
И положил трубку. Ему больше нечего было сказать брату.
4
Семели проснулась одна в темноте. Открыла глаза, лежала в полной неподвижности, слушала. Слышала дыхание членов родного клана вокруг, тихое, громкое. Слышала скрип досок старого, легко качавшегося плавучего дома, тихий плеск вод лагуны о борта, лягушачье кваканье, стрекотание сверчков среди ночных звуков других живых существ, населяющих Эверглейдс. Вздрогнула, когда кто-то рядом — скорей всего, Люк — то ли кашлянул, то ли всхрапнул.
Плотный горячий воздух влажным покрывалом лежал на обнаженных руках и ногах, но она к нему привыкла. Сентябрь обещает быть жарким, хотя не таким, как август. Тот был действительно жарким, жарче не припомнишь.
Отчего она проснулась? Всегда крепко спит по ночам. И тут вспомнился сон — не в деталях, которые исчезли в ночи, как утренний туман после бури, а общее впечатление чего-то надвигавшегося... приближавшегося.
— Кто-то идет, — вслух шепнула она.
Непонятно, откуда ей это известно, — просто ясно, и все. Прозрение пришло не впервые. Она то и дело без предупреждения чувствует, что вскоре что-то произойдет, и каждый раз действительно происходит.
К ней кто-то идет. Человек — мужчина — уже в пути. Неизвестно, к добру или к худу. Не важно. Семели приготовится и к тому и к другому.
5
— Какая роскошь, — вздохнул Эйб Гроссман, глядя на полдюжины пончиков в стоявшей перед ним коробке. — Чем это я заслужил?
— Ничем... — ответил Джек. — Всем...
Эйб поднял брови, отчего по лбу океанскими волнами побежали морщинки, забежав в облысевший залив и разбившись о береговую линию поредевших волос.
— "Криспи" с кремом? Мне?
— Нам.
Джек полез в коробку, вытащил хрустящий пончик со сметаной, увесистый, жирный, глазированный до последнего дюйма. Откусил большой кусок, закрыл глаза. Вкусно, черт побери.
Эйб скорчил гримасу.
— Да в них же полно жира. — Он потер солидный животик, будто чувствовал боль в желудке. — Все равно что бетон в артерии заливать.
— Наверно.
— И ты мне их принес?
Они расположились у обшарпанного прилавка в принадлежавшем Эйбу магазине спортивных товаров «Ишер». Джек с покупательской стороны, Эйб примостился на стуле напротив, как Шалтай-Болтай. Джек демонстративно оглядел пыльные банки с теннисными мячами, ракетки, баскетбольные мячи и кольца, напиханные как попало на провисшие полки вдоль узких проходов, футбольные мячи и роликовые коньки вместе с обязательными наколенниками, подвешенные к потолку велосипеды и акваланги.
— Еще кого-нибудь видишь вокруг?
— Мы пока не открылись. Никого и не должен увидеть.
— Тогда давай. — Джек ткнул пальцем в пончики. — Начинай. Чего ждешь?
— Шутишь, да? Пытаешься разыграть старого друга? Ты их принес Парабеллуму.
Словно услыхав свое имя, длиннохвостый голубой попугайчик выглянул из неоново-желтого велосипедного шлема, заметил коробку с пончиками, запрыгал к ней по прилавку.
— Вовсе нет, — прошамкал с набитым ртом Джек.
Парабеллум скосил головку на пончики, потом взглянул на него снизу вверх.
— Лучше не огорчай его, — предупредил Эйб. — Парабеллум — свирепый зверь. Даже можно сказать, замаскированный хищник.
— Ну ладно. — Джек отщипнул кусочек, бросил птице, которая его мигом склевала.
— Куда делись обезжиренные кексы от Энтенманна и сливочный сыр с пониженным содержанием жиров?
— Мы от них отдыхаем.
Эйб снова погладил живот.
— Что? Я сам должен заботиться о своем сердце? Хочешь, чтоб я раньше времени умер?
— Господи Иисусе! Можно разок позавтракать без твоего нытья? Когда я несу низкокалорийное дерьмо, ты бесишься. Приношу вкусненькое — обвиняешь в покушении на убийство.
Эйбу было за шестьдесят, вес его приближался к восьмой части тонны, что было бы не так плохо при росте в шесть футов восемь дюймов, до которого он недотягивал на целый фут, если не больше. В прошлом году Джек забеспокоился о предположительно близкой кончине своего старейшего, самого драгоценного друга и попытался заставить его сбросить вес, вызвав реакцию, лишенную всякого энтузиазма.
— Что-то ты нынче фокусничаешь.
И правда. Пожалуй, настроение плоховатое. Что ж, на то есть причины.
— Извини, — сказал Джек. — Взгляни на дело с другой стороны: считай это прощальным подарком перед отъездом.
— Перед отъездом? Я куда-то уезжаю?
— Нет, я. Во Флориду. Не знаю, долго ли там пробуду, поэтому решил оставить тебе запас калорий, чтоб держался на плаву.
— Во Флориду? Ты хочешь ехать во Флориду? В сентябре? В разгар сильнейшей за десятки лет засухи?
— Я не отдыхать туда еду.
— А влажность? Проникает в поры, заполняет мозги, с ума сводит. Вода в мозгах вредна для здоровья.
— Хорошо. — Джек забарабанил пальцами по прилавку. — Пожалуйста, съешь этот чертов пончик.
— Ладно, — согласился Эйб. — Если настаиваешь. За твое здоровье.
Взял, откусил, выкатил глаза.
— На свете не должно быть таких вкусных вещей.
Жуя второй пончик, Джек рассказал о звонке брата.
— Очень жаль, — посочувствовал Эйб. — Поэтому ты такой ненормальный? Не хочешь отца видеть?
— Не хочу видеть в таком состоянии... в коме.
Эйб покачал головой:
— Сначала твоя сестра, теперь... — Он поднял глаза на Джека. — Думаешь...
— Иное? Надеюсь, что нет. Хотя не удивился бы, судя по развитию последних событий.
После ночного разговора с Томом он позвонил в больницу, узнал, что состояние отца стабильное, но по-прежнему критическое, получил указания, как доехать из аэропорта. Потом попробовал посмотреть кино. Начал ретроспективу Вэла Льютона, прокрутив в субботу вечером фильм «Люди-кошки». Собирался поставить «Прогулку с зомби» и не смог врубиться. Слишком отвлекали мысли об отце в коме, о досмотре в аэропорту. Выключил видео и лежал в темноте. Сон прогоняли раздумья о чем-то неведомом, дергавшем за ниточки, распоряжаясь его жизнью.
Поэтому он был наутро уставшим и раздраженным. Вероятность, что несчастный случай с отцом не так уж и случаен, довела его до предела.
— Знаешь подробности?
— Знаю только, что произошла автомобильная катастрофа.
— Ну, не слишком зловеще звучит. Сколько ему лет?
— Семьдесят один. Впрочем, он в прекрасной форме. До сих пор в теннис играет. Играл, по крайней мере.
Эйб кивнул:
— Помню, как летом разгромил тебя в семейном матче.
— Верно, прямо перед тем, как здесь разверзся истинный ад.
— He хотелось бы еще раз пережить подобное лето, — содрогнулся Эйб, будто его мороз прошиб. — Кстати, кажется, могу кое-что сообщить насчет легитимизации.
— Правда? Что?
Узнав в прошлом месяце, что скоро станет отцом, Джек принялся искать способ вынырнуть из подполья, не отвечая на неизбежные вопросы разнообразных правительственных ведомств по поводу того, где он был и чем занимался последние пятнадцать лет, почему ни разу не получал номера социального страхования, не заполнял анкет и за все это время не заплатил ни цента налогов.
Подумывал просто ответить, был болен, в беспамятстве, пристрастился к наркотикам, бродил по стране, жил чужой милостью, теперь выздоровел, готов стать полезным гражданином. Это сработало бы, хотя в нынешние подозрительные времена его взяли бы под пристальный надзор. Не хочется до конца жизни числиться в списках клиентов министерства национальной безопасности.
— Один знакомый из Восточной Европы обещал, что, возможно, поможет. Возможно. Надо еще немножко разведать.
Небольшая хорошая новость лучом маяка пробилась сквозь тьму, нахлынувшую после звонка Тома.
— Хоть на что-нибудь намекнул?
— По междугороднему телефону? — нахмурился Эйб. — Из своей страны? Он не такой дурак. Отработает детали — если сумеет, — уведомит.
Может быть, новость и не такая хорошая. Или потенциально хорошая.
Эйб пристально посмотрел на него:
— Ну? Когда едешь во Флориду?
— Сегодня. Только билет еще не заказывал. Хочу сперва с Джиа встретиться, может, уговорю ее вместе поехать.
— Думаешь, поедет?
Джек улыбнулся:
— Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
6
— Прости, Джек, — покачала Джиа головой, — не получится.
Они сидели в старомодной кухне дома номер 8 на Саттон-сквер, в одном из самых фешенебельных городских кварталов. Джек нянчил в руках чашку кофе, Джиа потягивала зеленый чай. Она слегка отрастила пшеничные волосы, которые уже не облегали голову, но все-таки, по сравнению почти с любыми стандартами, оставались короткими. На ней были джинсы с заниженной талией, белая майка с круглым вырезом на груди облегала стройный торс, нигде не располневший даже на третьем месяце беременности.
Открытие, сделанное месяц назад, обоих сбило с толку. Такое событие не предусматривалось, они не были к нему готовы. Оно несло в жизнь перемены, для Джека особенно радикальные, однако они с этим смирились.
Джек рассказал об отце, как только переступил порог утром. Джиа с Томом-старшим никогда не встречалась, но была потрясена известием, приказывая немедленно лететь во Флориду. Джек не видел никакой срочности. По приезде можно только беспомощно торчать у койки отца, лежавшего без сознания. Мало что на свете претило ему сильней, чем беспомощность. А когда — если — папа очнется, сразу начнет расспрашивать, почему его не было на похоронах Кейт.
Поэтому он изложил Джиа свой план, который она отвергла.
Джек старался скрыть разочарование. Наверняка надеялся на успех. Предложил забросить их с Вики в Орландо, доставить в «Мир Диснея», а сам будет летать челноком между отцом и ними.
— Как ты можешь отказываться? Подумай о Вики. Она никогда не была в «Мире Диснея».
— Была. Мы ездили с Нелли и Грейс, когда ей было пять лет.
Джек увидел тучку, застлавшую небесно-голубые глаза при упоминании о погибших тетках Вики.
— С тех пор прошло три года. Пусть еще раз поедет.
— Ты позабыл о школе.
— Ничего, недельку пропустит. Девочка сообразительная, третий класс для нее не проблема.
Джиа покачала головой:
— Новый учебный год, новый класс, новые учителя... Она пришла в школу всего две недели назад. Невозможно в начале года увезти ее на неделю. В ноябре — может быть... Хотя к тому времени, — она похлопала себя по животику, — мне летать уже не захочется.
— Замечательно. — Джек в свою очередь похлопал по животику. — Как поживает маленький Джек?
— С ней все в полнейшем порядке.
По этому поводу шел воинственный спор с той минуты, как Джиа узнала о своей беременности. Джек уверенно считал, что будет — должен быть — мальчик, а она утверждала, что девочка. Ультразвуковое исследование пол пока не определяло.
— Слушай, у меня идея... Может быть, на неделю нанять Вики няньку и...
Взгляд лазурных глаз остановил его.
— Ты конечно же шутишь.
— Пожалуй, — вздохнул Джек.
Думай, что говоришь. Чтобы Джиа без дочки отправилась в «Мир Диснея»? Никогда. Это убило бы Вики. Вдобавок ему, точно так же, как Джиа, совершенно не хочется с кем-нибудь оставлять девочку на неделю.
Он откинулся на спинку кресла, глядя, как Джиа маленькими глотками прихлебывает чай. Какое наслаждение видеть, как она пьет чай, морщит от смеха лицо. В ней все прелестно, все любимо. Они познакомились чуть больше двух лет назад — если точно сказать, два года и два месяца, — но кажется, будто он всю жизнь ее знает. Прежние женщины — а их было немало — превратились в тени, как только он впервые увидел ее улыбку. Ни у кого нет подобной улыбки. По дороге случались недолгие стычки — они чуть навсегда не расстались, когда она узнала, чем он зарабатывает на жизнь, — не на все у них был одинаковый взгляд, но возникшее глубокое доверие, забота друг о друге позволяют им быть вместе, независимо от разногласий.
Даже не вспомнишь, чтобы он к кому-нибудь так относился, как к Джиа. При виде ее непременно хотел прикоснуться, обязательно должен был хоть на секунду дотронуться кончиком пальца. Кроме нее, испытывал такие чувства только к ее дочке Вики, с которой сдружился с тех пор, как она была еще совсем малышкой. На свете не много вещей и людей, ради которых он готов умереть, но двое из них живут в этом доме.
— Ох, — пробормотала Джиа, потрепав его по колену со своей уникальной улыбкой. — Убит наповал?
— Окончательно. Похоже, придется лететь одному. Обычно это ты садишься в самолет и отчаливаешь. — Джиа регулярно летала в Айову, возя Вики к бабке и деду. Эти недели черными дырами зияли в его жизни. Теперь будет еще хуже. — Пришла моя очередь.
— Облегчу твои страдания. — Она поставила чашку, встала, дернула его за руку. — Пошли.
— Куда?
— Наверх. Расстаемся на неделю. Пожелаю доброго пути.
— Наденем дурацкие шляпы, чтоб снять на прощание?
— Обойдемся без шляп. И без одежды тоже.
— Идет.
7
Джек слегка косил глазами и чувствовал дрожь в коленках, выходя вместе с Джиа из дому. Так она на него действовала.
По пути к себе в Вестсайд — она вызвалась помочь собрать вещи — заглянул на почту, купил пару посылочных ящиков «Федерал экспресс» и пузырчатой упаковочной пленки.
— Это еще зачем?
— Так... кое-что надо отправить перед отъездом.
Дальше он распространяться не стал.
Придя в свою квартиру на третьем этаже городского особняка на Западных Восьмидесятых, открыл окна, впустив свежий воздух. Ветерок, попахивая окисью углерода, донес пульсирующие басы мелодии в стиле хип-хоп. Регулятор громкости, очевидно, стоял на одиннадцати.
— Как собираешься решать проблему? — спросила Джиа.
— Какую?
— Покупки билета.
Они стояли в комнате, тесно заставленной викторианской мебелью из золоченого дуба с рыжеватой резьбой.
— Куплю и полечу, как еще?
— Под каким именем на этот раз?
— Джон Л. Тайлески.
После тщательных раздумий Джек решил лететь под именем Тайлески. У Тайлески имеется кредитная карточка «Виза» с номером социального страхования, принадлежащим мальчику, умершему не более шести месяцев от роду, причем счет своевременно пополнялся. У Тайлески есть водительские права штата Нью-Джерси с фотографией Джека, приобретенные через контору Эрни. Естественно, фальшивые, наравне со всеми товарами Эрни, но качественные, как пистолет-пулемет «стерлинг».
— Не рискованно ли? — спросила она. — Когда нынче ловят кого-нибудь на покупке билета на чужое имя, его ждут неприятности. Причем крупные, в федеральном масштабе.
— Знаю. Хотя поймать меня могут в одном только случае — если проверят номер водительских прав в Управлении автомобильным транспортом Нью-Джерси. Тогда я пропал. Однако в аэропортах этого не делают.
— Пока.
Джек взглянул на нее:
— Ты не облегчаешь мне дело, Джиа.
Она с озабоченным видом села в кресло с откидной спинкой.
— Просто не хочется слышать в вечерних новостях о задержанном неизвестном мужчине, пытавшемся сесть в самолет, и видеть твое изображение.
— Мне тоже.
Он передернулся. Какой кошмар. Конец подпольной жизни. Хуже всего, разумеется, снимки в газетах и на телеэкранах. За время карьеры наладчика он существенно попортил жизнь немалому числу людей. Жив до сих пор исключительно потому, что никто его не знает, не может отыскать. Сам факт публичного ареста все переменит. На груди сразу мишень нарисуется.
Пока Джиа в другой комнате справлялась в компьютере о погоде в Майами, Джек сел за дубовый стол на ножках с львиными лапами и вытащил тощий бумажник. Отобрал все документы на другие фамилии, оставил лишь водительские права и кредитку Тайлески, добавил примерно с тысячу наличными.
— Согласно прогнозу на три дня вперед, — сообщила Джиа, вернувшись, — в Майами под девяносто. Оденься полегче.
— Отлично. Сунь какие-нибудь шорты. — На нем были джинсы, мокасины, футболка, в дорогу надо взять еще что-нибудь. — И принеси рубашку с длинными рукавами.
— С длинными? — скорчила она гримасу. — Там жарко.
— У меня свои соображения.
Джиа, пожав плечами, скрылась в его спальне, принялась копаться в вещах. Джек достал 9-миллиметровый «Глок-19» в пакете из пузырчатой пленки, завернул в алюминиевую фольгу, сунул в посылочный ящик «Федерал экспресс», проделав то же самое с запасным «АМТ» 38-го калибра в кобуре, прикреплявшейся к щиколотке, плотно забил пузырчатой пленкой, чтоб не болтались, обмотал ящик липкой лентой, заклеив все почтовые логотипы.
— Сколько белья укладывать? — спросила Джиа из другой комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34