К груди я приколол рубин фон Заровичей. Остальные появятся, разодетые в пух и прах, как павлины, и будут хвастаться друг перед другом, кто богаче. Я никогда не разделял их любви к ярким тряпкам и не собирался уподобляться им и теперь. Тем более зная, что должно случиться, я бы сказал, их наряды… придутся не ко времени.
Из той же массивной шкатулки, где у меня лежал рубин, я достал небольшой предмет, завернутый в расшитый причудливыми узорами платок, и засунул его в карман плаща. Сверток, похоже, был невесомым, как перышко. Но, несмотря на то, что нас разделяли несколько слоев ткани и накрученных ниток, я все равно чувствовал, как пульсировало холодное черное зло, словно оно касалось моей обнаженной кожи.
* * * * *
Сергей нарядился в роскошный военный мундир, хотя ему так и не довелось повоевать. Но, по крайней мере, он не нацепил всех этих украшений и значков, как некоторые обивающиеся при дворе пижоны. Другие господа одаривали своих слуг такими погремушками. Я же считал, что их нужно заслужить, а не получить в виде взяток и подачек.
Единственной безделушкой, которую Сергей повесил себе на грудь, был талисман Верховного жреца. Согласно существующим традициям ему предстояло отдать его при входе в церковь.
Он приветствовал меня широкой улыбкой и бросился меня обнимать, с готовностью принимая извинения, которые я заготовил специально для него. Как же легко лилась моя речь, с какой же радостью он проглотил все, что я ему наговорил. Вчерашний инцидент с Татьяной и потерянными драгоценностями был забыт, я прощен. Он так ничего и не понял. Неважно.
Я вел себя подобающим случаю образом, не забывая произносить какие-то правильные слова. Сергей бормотал что-то в ответ, нервничал по поводу своей свадьбы. Я наблюдал за ним и искал в своем сердце по отношению к нему хотя бы каплю теплого чувства. И не находил. Нас связывало только общее происхождение, в наших жилах текла одна кровь, а в остальном он мало чем отличался от круглых дураков, которых я достаточно повидал на своем веку. За исключением того, что он вот-вот женится на женщине, которую я любил, которую смог полюбить впервые в жизни.
– Как бы я хотел, чтобы у тебя была такая же чудесная жена, как Татьяна, – выпалил Сергей.
О, не беспокойся. Так и будет.
Я вытащил из кармана маленький сверток.
– А у меня сюрприз для новобрачного, – сказал я, протягивая ему подарок. – Нечто волшебное и очень старое. Прекрасно соответствует сегодняшнему дню.
Улыбка Сергея потухла, как только расписанная красным, черным и золотым рукоятка небольшого ножа показалась из-под вороха тряпок. При виде этой вещички он остолбенел.
Да, Сергей был не более, чем овца, готовая отправиться в пасть волку, нацепившему маску друга.
– Я вижу, ты узнал этот предмет, – продолжал я. – Временем проверенное оружие наемного убийцы Баал'Верзи. Ножны сделаны из человеческой кожи; как правило, они шьются из кожи первой жертвы убийцы. Эти закорючки на рукоятке – заколдованные слова магического заклинания.
Поменяйся мы ролями и предложи мне Сергей такой подарочек, я бы уже с мечом в руках отступал к двери, призывая слуг на помощь. Он же только глядел на меня расширенными от ужаса глазами.
Нож нельзя долго держать в ножнах, иначе ржавчина испортит и изъест сталь. Этот нож я не доставал с той самой ночи, когда отобрал его у Ильи, но его острое, острее бриты, лезвие искрилось и блестело как зеркало, отражая свет свечей. Колдовские руны на его рукоятке стали выпуклыми от прилившей к ним дьявольской силы.
– Легенда гласит, что эти ножи можно вынимать из ножен только для того, чтобы напоить их кровью, – говорил я.
Сергей приоткрыл рот, но не смог придумать, что сказать. Для этого у него не хватало жизненного опыта.
Баал'Верзи.
Обман был их главным оружием. Твой лучший друг, твой преданнейший слуга, господи, да даже твоя мать могли оказаться одним из Баал'Верзи. Даже твой брат…
Я улыбнулся беззлобно.
– Вообще-то я не суеверный, но на этот раз я думаю, не стоит искушать судьбу. Согласен?
Не дав ему опомниться и опережая ход его мыслей, я изо всех сил всадил нож ему прямо в сердце.
Никто сразу не умирает. Он прожил, как мне показалось, очень долго, встретив с болезненным изумлением мою горячую радость, а потом медленно-медленно согнулся и молча повалился на меня. Я подхватил его, чувствуя, как в течение нескольких секунд в нем все еще билась жизнь, а затем… затем она покинула его.
Я уложил обмякшее тело на пол и вытащил нож.
– Выпей кровь, сначала с лезвия, а потом из раны.
Такие я получил указания.
После вчерашней ночи это не составило особого труда. Осторожно, чтобы не поранить самого себя, я слизал одну за другой капли крови с кинжала, вытер его и оставил на полу. Затем я расстегнул мундир Сергея. Я увидел ранку, на удивление маленькую, если принять во внимание, сколько крови вылилось из нее наружу. С остановкой сердца она загустела, но продолжала течь. Я припал к ранке губами и начал пить.
Кровь Алека была лекарством, кровь Сергея – неотделимой частью ритуала, но вкус у нее был… приятный. Алек оживил меня, Сергей утолил голод, как острое блюдо, приберегаемое напоследок после пресного обеда. В его холодеющей жизни я нашел какое-то непонятное теплое удовлетворение. И эта теплота взбодрила мое тело и дух, пробежав по венам, подобно шаровой молнии, и я почувствовал небывалый прилив сил.
По ту сторону закрытых дверей раздавался смех гостей и перебранка слуг, шорох длинных юбок и постукивание каблуков; по эту сторону дверей я слышал только глухие удары моего сердца. Мои пальцы касались мундира Сергея, я вдыхал запах его любимого мыла и слабый на чистой коже запах пота, а также учился различать запах свежей крови, запах крови засохшей. Как будто я всю жизнь провел, запеленатый в бинты, невосприимчивый к свету, не знакомый с разнообразными вкусовыми ощущениями, и только теперь с меня сняли эти бинты, отпустили на свободу, позволив вдыхать всевозможные запахи и трогать вещи.
Свобода.
Но сначала еще кое-что. Недомолвки, ложь, обман…
Я вскочил на ноги, наклонился к Сергею и обхватил его тело руками. Не замечая его тяжести, я приподнял его на одной вытянутой руке и замер на секунду, а затем сбросил его вниз. Он упал с неприятным стуком, распластавшись на ковре самым естественным и подходящим образом.
Я заметил, что его глаза открыты. Они были такие же голубые, как его мундир, как глаза нашей матери…
Свобода.
Я встал на колени и закрыл их.
– Ты хотел быть священником, – прошептал я. – Почему же ты не выполнил волю своих богов?
Громкий шум, который я устроил, привлек к себе внимание и явился личный слуга Сергея. Но я вовремя услышал его шаги и принял позу сломленного горем человека. Покачивая головой и имитируя свой собственный гневный голос, я поведал ему печальные новости. Как и Сергей, он только стоял и глазел на меня, пока мои приказы наконец-то не проникли в его голову, и он не осознал, чего я от него хотел. Тогда он развернулся и рванулся вон из комнаты за помощью.
Легко. Очень легко.
Я чувствовал вкус крови на губах и внезапно меня обеспокоил вопрос: а что успел увидеть слуга? Он был в шоке от ужаса, но что потом…
Зеркало. Оно висело на стене. Сергей прихорашивался перед ним, когда я вошел в его спальню.
Да, мой рот, мое лицо были испачканы кровью. Плохо, но если я умоюсь, то никто не поверит и единому слову слуги, решив, что рассудок его помутился от горя. Ложь и обман…
На столике рядом стоял тазик с водой. Я оттер кровь со щек и пальцев, вытерся и посмотрел в зеркало.
Чист. Нет нужды бояться…
Я был очень бледен. Как мел. Белее. Пока я разглядывал себя в зеркале, мое отражение стало постепенно исчезать. Последнее, что я уловил и как себя запомнил, было изображение мужчины чрезвычайно смешного и идиотского вида с вытаращенными от удивления глазами и разинутым ртом.
Мое я, Страд фон Заровия… начало растворяться в воздухе…
И растворилось…
Пропало.
Глава 5
Шестое полнолуние, 351
– Лорд Страд?
Нет его.
– Господин?
Только тень. Я дотронулся до поверхности зеркала, оставляя на нем отпечатки своих пальцев.
– Лорд Страд!
Я обернулся на назойливый голос. Татра, лейтенант, и несколько солдат стояли в дверном проеме. По случаю праздника они надели парадные мундиры, начистили до блеска сапоги и мечи. Мечи они теперь держали наготове, с хмурым видом переводя глаза с меня на Сергея.
– Где командир Гуилем? – спросил я потрясенно. На этот раз мне не надо было притворяться.
Понимая, что мне может не понравиться его ответ, Татра вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь:
– Никто его сегодня не видел, повелитель.
– Найди его. Ему поручено охранять замок. Я хочу знать, как это он допустил во дворец Баал'Верзи. – Я показал на нож, лежащий рядом с телом моего брата. Татра и остальные признали в нем дьявольское оружие и поспешно сплюнули через левое плечо. Их реакция возымела на меня странное действие. Я отшатнулся от них, внутри у меня стало как-то муторно. Впрочем, ничего страшного. А то я слишком близко находился от зеркала, а они не должны были заметить…
– Но, повелитель, нож… – Татра перехватил мой взгляд и предпочел замолчать.
– Ты что же думаешь, вся эта грязная шайка пользуется одним и тем же ножом? Тот, что я отобрал у Ильи Бучвольда, спрятан в надежном месте, за семью замками. А это… это. – Я уставился на него так, словно мне на ум пришла гениальная мысль. – Разыщите Айвана Бучвольда.
Татра не был лишен смекалки, иначе Алек никогда бы не повысил его в звании и не назначил бы своим первым помощником. Как я и предполагал, он быстро провел параллель между смертью Ильи и убийством Сергея: брат за брата. Лицо его вытянулось, он кивнул двум солдатам и те послушно выскользнули из комнаты. Привычка отдавать приказы вернула мне самообладание и способность думать. Мне многое предстояло сделать. Меньше чем через минуту я уже почувствовал себя хозяином положения и гонял своих солдат взад-вперед. Если мне повезет, то я воспользуюсь естественным переполохом и найду кого-нибудь, кто не сможет вразумительно объяснить, где он был во время убийства. Айван Бучвольд – просто идеальный вариант, но если с ним не получится, сойдет и Алек Гуилем.
Когда все ушли, я опять взглянул в зеркало.
Ничего. Пусто.
Я отодвинулся подальше от его холодного мерцания. Оно давило на меня, как яркий солнечный свет. Что я с собой сделал? Наверное, за Татьяну я расплатился собственной душой.
И тут я услышал ее голос, прорвавшийся сквозь каменные стены, ее крик, вопль неверия и отчаяния. Он проник в самое мое сердце. Кто-то рассказал ей обо всем. Да. Ей тоже придется пройти через адское пламя, но она справится. Со временем она осознает, что ее любовь к Сергею была не более, чем детской привязанностью к красивой игрушке. Со временем я заставлю ее забыть его. Но пока…
Я оставил двух часовых около дверей комнаты Сергея и направился к часовне. Гости толпились у меня на пути, мешая пройти. Их лица, перекошенные от беспокойства, страха и любопытства, уже даже не раздражали меня. Я был так же далек от них, как птица, летящая над землей.
У входа в часовню мне сообщили, что Татьяна убежала в сад. Я обрадовался этому, так как где-то на уровне подсознания знал, что не смогу войти в это святое строение.
Тьма боится света.
Я изменился.
Но не жалел ни о чем. Она ждала меня.
Скоро…
Жара сменилась вечерним холодом и от сырой земли поднимался туман, колыхаясь, как неугомонные тени мертвых. Это не было всего лишь моей фантазией, я на самом деле чувствовал, как вокруг меня что-то… собирается… волнуется и дышит…
Волшебство.
Черная магия.
Сегодня я не только убил брата и выпил его кровь. Со мной приключилось нечто, не упомянутое в нашем договоре. Этот фокус с зеркалом показал, что назначенная мне цена была намного выше той, о которой упоминалось.
Нет. Не совсем так. Я пропустил что-то мимо ушей. В такого рода сделках всегда пользуются очень точными терминами и определениями. Если бы тогда я получше владел собой и был менее заинтересован получить все, что мне обещали, я бы обязательно задал необходимые вопросы и получил бы на них ответы.
Теперь уже поздно. Когда я подошел к калитке, ведущей в сад, там крутилась одна из нянек Татьяны. Она была бледна, но спокойна, и с виноватой улыбкой объяснила, что Татьяна никого к себе не подпускает.
– Ко мне это не относится. Где леди Илона?
– Заболел лорд Дилисния. Какое-то время назад ее позвали, чтобы она позаботилась о нем.
– Приведи ее сюда.
Она ушла и я медленно приблизился к Татьяне. В церкви горели свечи, отбрасывая через витражи на землю сада разноцветные полосы света. Татьяна сидела под одним из окон и ее подвенечное платье переливалось зеленым, голубым, золотым и… красным. Я посмотрел на нее сверху вниз. Если бы мне приказали убить дюжину моих братьев и вылакать целую реку их крови, я бы так и сделал.
Она не шевелилась, вы вытирала слез, оставлявших соленые следы на ее щеках, на ее шее…
Я присел рядом с ней, протянул к ней руки и испытал всепоглощающую радость, когда она наконец-то оказалась в моих объятиях. У меня никогда не хватало терпения на чужие рыдания и причитания, но теперь, когда она припала к моей груди и дала волю горю, царившему в ее юном сердечке, я с нежностью отнесся к ее боли. Она нуждалась в ком-то, кому можно было поплакаться в жилетку, и я радовался, что выбор пал на меня. На своем веку я повидал немало крови и трупов, она же была еще ребенком, невинной маленькой девочкой. Может быть, между этими двумя нашими крайностями мы и найдем какие-то точки соприкосновения – укромное местечко для нашей любви. Моя сила, мой опыт, моя страсть – я готов был предложить ей все, что имел, чтобы она могла опереться на меня и довериться мне.
– Почему, Страд? – прошептала она.
Сбывается. Она в первый раз назвала меня по имени.
– Почему? Как это случилось? Кто…?
Она сильнее прижалась ко мне, сгибаясь под тяжестью своего горя. Если бы в моих силах было избавить ее от него, я бы избавил. Ее рыдания, казалось, вот-вот разорвут ее пополам, но я пока ничем не мог ей помочь.
– Я не знаю, – пробормотал я, сомневаясь, что она понимала смысл произнесенных мною словосочетаний, но монотонный звук знакомого голоса должен был успокоить ее. – Кто бы это ни сделал, он заплатит. – Уже заплатил. – Я обещаю тебе.
Кроме ее плача, я слышал шум ураганных ветров, бушевавших внутри меня. Они путали мои мысли, силясь вырвать меня из моего блаженного состояния. Я игнорировал их. Плевать я хотел и на них, и на густеющий туман. Вдруг Татьяна выпрямилась и отбросила мои руки. Она подняла голову. Из-за облаков показались на мгновение звезды.
– Почему? – закричала она небу. – Почему это случилось? Зачем ты это совершил?
Она обращалась не ко мне, а к своим богам. Я попытался снова обнять ее, но она оттолкнула меня и вскочила на ноги. – Неужели так плохо любить? Да? Зачем ты позволил нам влюбиться друг в друга, а затем сделал это?
– Татьяна… – Я приблизился к ней и вздрогнул, почувствовав, как все ее тело сотрясается, как в агонии. – Мы не должны подвергать сомнению правильность решения богов в таких вопросах.
– Да? Неужели? – оборвала она меня. Она увернулась от меня и, простирая руки к небесам, бегала по кругу, не спуская глаз со звезд.
– Скажи мне! Как ты допустил такое? Скажи мне!
Затем вспышка гнева прошла и она опустилась на колени на землю. Я приблизился к ней и легко ее обнял.
– Скажи мне, – пролепетал она.
– Ш-ш-ш, – сказал я, баюкая ее. Она замерла на несколько минут, потом рванулась в сторону.
– Леди Илона. – Ее глаза лихорадочно блестели. – Я должна найти ее.
– Я уже послал за ней.
– Она обязательно… обязательно вернет его обратно.
Я похолодел.
– Что ты такое говоришь?
– Она искусная целительница. И я слышала, что иногда… О Страд, она должна хотя бы попытаться. Она должна вернуть его. Это было испытанием нашей веры. Он вернется! Я знаю теперь!
Я тоже знал. Даже слишком хорошо. Илона вполне может оживить его, но я этого не допущу.
– Татьяна… – Я взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Несмотря на то, что боль исказила ее прелестные черты, она все равно была само совершенство, все равно она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел или увижу в своей жизни.
– Татьяна, пожалуйста, не поддавайся на собственный обман. Леди Илона, конечно, постарается, но имей в виду, что чуда может и не произойти. Я уже забыл, когда в последний раз ее хлопоты увенчались успехом. – Но теперь она сможет. Я знаю, она сможет.
– Нет, ты ничего не знаешь. Ни ты, ни я, мы ничего не знаем. Помнишь, они хотели вернуть обратно его величество Верховного жреца Кира? Он умер, и оказалось, что они напрасно старались, потому что сами боги пожелали его смерти. Никто не мог вернуть его обратно.
– Нет! Сергей – совсем другое дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Из той же массивной шкатулки, где у меня лежал рубин, я достал небольшой предмет, завернутый в расшитый причудливыми узорами платок, и засунул его в карман плаща. Сверток, похоже, был невесомым, как перышко. Но, несмотря на то, что нас разделяли несколько слоев ткани и накрученных ниток, я все равно чувствовал, как пульсировало холодное черное зло, словно оно касалось моей обнаженной кожи.
* * * * *
Сергей нарядился в роскошный военный мундир, хотя ему так и не довелось повоевать. Но, по крайней мере, он не нацепил всех этих украшений и значков, как некоторые обивающиеся при дворе пижоны. Другие господа одаривали своих слуг такими погремушками. Я же считал, что их нужно заслужить, а не получить в виде взяток и подачек.
Единственной безделушкой, которую Сергей повесил себе на грудь, был талисман Верховного жреца. Согласно существующим традициям ему предстояло отдать его при входе в церковь.
Он приветствовал меня широкой улыбкой и бросился меня обнимать, с готовностью принимая извинения, которые я заготовил специально для него. Как же легко лилась моя речь, с какой же радостью он проглотил все, что я ему наговорил. Вчерашний инцидент с Татьяной и потерянными драгоценностями был забыт, я прощен. Он так ничего и не понял. Неважно.
Я вел себя подобающим случаю образом, не забывая произносить какие-то правильные слова. Сергей бормотал что-то в ответ, нервничал по поводу своей свадьбы. Я наблюдал за ним и искал в своем сердце по отношению к нему хотя бы каплю теплого чувства. И не находил. Нас связывало только общее происхождение, в наших жилах текла одна кровь, а в остальном он мало чем отличался от круглых дураков, которых я достаточно повидал на своем веку. За исключением того, что он вот-вот женится на женщине, которую я любил, которую смог полюбить впервые в жизни.
– Как бы я хотел, чтобы у тебя была такая же чудесная жена, как Татьяна, – выпалил Сергей.
О, не беспокойся. Так и будет.
Я вытащил из кармана маленький сверток.
– А у меня сюрприз для новобрачного, – сказал я, протягивая ему подарок. – Нечто волшебное и очень старое. Прекрасно соответствует сегодняшнему дню.
Улыбка Сергея потухла, как только расписанная красным, черным и золотым рукоятка небольшого ножа показалась из-под вороха тряпок. При виде этой вещички он остолбенел.
Да, Сергей был не более, чем овца, готовая отправиться в пасть волку, нацепившему маску друга.
– Я вижу, ты узнал этот предмет, – продолжал я. – Временем проверенное оружие наемного убийцы Баал'Верзи. Ножны сделаны из человеческой кожи; как правило, они шьются из кожи первой жертвы убийцы. Эти закорючки на рукоятке – заколдованные слова магического заклинания.
Поменяйся мы ролями и предложи мне Сергей такой подарочек, я бы уже с мечом в руках отступал к двери, призывая слуг на помощь. Он же только глядел на меня расширенными от ужаса глазами.
Нож нельзя долго держать в ножнах, иначе ржавчина испортит и изъест сталь. Этот нож я не доставал с той самой ночи, когда отобрал его у Ильи, но его острое, острее бриты, лезвие искрилось и блестело как зеркало, отражая свет свечей. Колдовские руны на его рукоятке стали выпуклыми от прилившей к ним дьявольской силы.
– Легенда гласит, что эти ножи можно вынимать из ножен только для того, чтобы напоить их кровью, – говорил я.
Сергей приоткрыл рот, но не смог придумать, что сказать. Для этого у него не хватало жизненного опыта.
Баал'Верзи.
Обман был их главным оружием. Твой лучший друг, твой преданнейший слуга, господи, да даже твоя мать могли оказаться одним из Баал'Верзи. Даже твой брат…
Я улыбнулся беззлобно.
– Вообще-то я не суеверный, но на этот раз я думаю, не стоит искушать судьбу. Согласен?
Не дав ему опомниться и опережая ход его мыслей, я изо всех сил всадил нож ему прямо в сердце.
Никто сразу не умирает. Он прожил, как мне показалось, очень долго, встретив с болезненным изумлением мою горячую радость, а потом медленно-медленно согнулся и молча повалился на меня. Я подхватил его, чувствуя, как в течение нескольких секунд в нем все еще билась жизнь, а затем… затем она покинула его.
Я уложил обмякшее тело на пол и вытащил нож.
– Выпей кровь, сначала с лезвия, а потом из раны.
Такие я получил указания.
После вчерашней ночи это не составило особого труда. Осторожно, чтобы не поранить самого себя, я слизал одну за другой капли крови с кинжала, вытер его и оставил на полу. Затем я расстегнул мундир Сергея. Я увидел ранку, на удивление маленькую, если принять во внимание, сколько крови вылилось из нее наружу. С остановкой сердца она загустела, но продолжала течь. Я припал к ранке губами и начал пить.
Кровь Алека была лекарством, кровь Сергея – неотделимой частью ритуала, но вкус у нее был… приятный. Алек оживил меня, Сергей утолил голод, как острое блюдо, приберегаемое напоследок после пресного обеда. В его холодеющей жизни я нашел какое-то непонятное теплое удовлетворение. И эта теплота взбодрила мое тело и дух, пробежав по венам, подобно шаровой молнии, и я почувствовал небывалый прилив сил.
По ту сторону закрытых дверей раздавался смех гостей и перебранка слуг, шорох длинных юбок и постукивание каблуков; по эту сторону дверей я слышал только глухие удары моего сердца. Мои пальцы касались мундира Сергея, я вдыхал запах его любимого мыла и слабый на чистой коже запах пота, а также учился различать запах свежей крови, запах крови засохшей. Как будто я всю жизнь провел, запеленатый в бинты, невосприимчивый к свету, не знакомый с разнообразными вкусовыми ощущениями, и только теперь с меня сняли эти бинты, отпустили на свободу, позволив вдыхать всевозможные запахи и трогать вещи.
Свобода.
Но сначала еще кое-что. Недомолвки, ложь, обман…
Я вскочил на ноги, наклонился к Сергею и обхватил его тело руками. Не замечая его тяжести, я приподнял его на одной вытянутой руке и замер на секунду, а затем сбросил его вниз. Он упал с неприятным стуком, распластавшись на ковре самым естественным и подходящим образом.
Я заметил, что его глаза открыты. Они были такие же голубые, как его мундир, как глаза нашей матери…
Свобода.
Я встал на колени и закрыл их.
– Ты хотел быть священником, – прошептал я. – Почему же ты не выполнил волю своих богов?
Громкий шум, который я устроил, привлек к себе внимание и явился личный слуга Сергея. Но я вовремя услышал его шаги и принял позу сломленного горем человека. Покачивая головой и имитируя свой собственный гневный голос, я поведал ему печальные новости. Как и Сергей, он только стоял и глазел на меня, пока мои приказы наконец-то не проникли в его голову, и он не осознал, чего я от него хотел. Тогда он развернулся и рванулся вон из комнаты за помощью.
Легко. Очень легко.
Я чувствовал вкус крови на губах и внезапно меня обеспокоил вопрос: а что успел увидеть слуга? Он был в шоке от ужаса, но что потом…
Зеркало. Оно висело на стене. Сергей прихорашивался перед ним, когда я вошел в его спальню.
Да, мой рот, мое лицо были испачканы кровью. Плохо, но если я умоюсь, то никто не поверит и единому слову слуги, решив, что рассудок его помутился от горя. Ложь и обман…
На столике рядом стоял тазик с водой. Я оттер кровь со щек и пальцев, вытерся и посмотрел в зеркало.
Чист. Нет нужды бояться…
Я был очень бледен. Как мел. Белее. Пока я разглядывал себя в зеркале, мое отражение стало постепенно исчезать. Последнее, что я уловил и как себя запомнил, было изображение мужчины чрезвычайно смешного и идиотского вида с вытаращенными от удивления глазами и разинутым ртом.
Мое я, Страд фон Заровия… начало растворяться в воздухе…
И растворилось…
Пропало.
Глава 5
Шестое полнолуние, 351
– Лорд Страд?
Нет его.
– Господин?
Только тень. Я дотронулся до поверхности зеркала, оставляя на нем отпечатки своих пальцев.
– Лорд Страд!
Я обернулся на назойливый голос. Татра, лейтенант, и несколько солдат стояли в дверном проеме. По случаю праздника они надели парадные мундиры, начистили до блеска сапоги и мечи. Мечи они теперь держали наготове, с хмурым видом переводя глаза с меня на Сергея.
– Где командир Гуилем? – спросил я потрясенно. На этот раз мне не надо было притворяться.
Понимая, что мне может не понравиться его ответ, Татра вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь:
– Никто его сегодня не видел, повелитель.
– Найди его. Ему поручено охранять замок. Я хочу знать, как это он допустил во дворец Баал'Верзи. – Я показал на нож, лежащий рядом с телом моего брата. Татра и остальные признали в нем дьявольское оружие и поспешно сплюнули через левое плечо. Их реакция возымела на меня странное действие. Я отшатнулся от них, внутри у меня стало как-то муторно. Впрочем, ничего страшного. А то я слишком близко находился от зеркала, а они не должны были заметить…
– Но, повелитель, нож… – Татра перехватил мой взгляд и предпочел замолчать.
– Ты что же думаешь, вся эта грязная шайка пользуется одним и тем же ножом? Тот, что я отобрал у Ильи Бучвольда, спрятан в надежном месте, за семью замками. А это… это. – Я уставился на него так, словно мне на ум пришла гениальная мысль. – Разыщите Айвана Бучвольда.
Татра не был лишен смекалки, иначе Алек никогда бы не повысил его в звании и не назначил бы своим первым помощником. Как я и предполагал, он быстро провел параллель между смертью Ильи и убийством Сергея: брат за брата. Лицо его вытянулось, он кивнул двум солдатам и те послушно выскользнули из комнаты. Привычка отдавать приказы вернула мне самообладание и способность думать. Мне многое предстояло сделать. Меньше чем через минуту я уже почувствовал себя хозяином положения и гонял своих солдат взад-вперед. Если мне повезет, то я воспользуюсь естественным переполохом и найду кого-нибудь, кто не сможет вразумительно объяснить, где он был во время убийства. Айван Бучвольд – просто идеальный вариант, но если с ним не получится, сойдет и Алек Гуилем.
Когда все ушли, я опять взглянул в зеркало.
Ничего. Пусто.
Я отодвинулся подальше от его холодного мерцания. Оно давило на меня, как яркий солнечный свет. Что я с собой сделал? Наверное, за Татьяну я расплатился собственной душой.
И тут я услышал ее голос, прорвавшийся сквозь каменные стены, ее крик, вопль неверия и отчаяния. Он проник в самое мое сердце. Кто-то рассказал ей обо всем. Да. Ей тоже придется пройти через адское пламя, но она справится. Со временем она осознает, что ее любовь к Сергею была не более, чем детской привязанностью к красивой игрушке. Со временем я заставлю ее забыть его. Но пока…
Я оставил двух часовых около дверей комнаты Сергея и направился к часовне. Гости толпились у меня на пути, мешая пройти. Их лица, перекошенные от беспокойства, страха и любопытства, уже даже не раздражали меня. Я был так же далек от них, как птица, летящая над землей.
У входа в часовню мне сообщили, что Татьяна убежала в сад. Я обрадовался этому, так как где-то на уровне подсознания знал, что не смогу войти в это святое строение.
Тьма боится света.
Я изменился.
Но не жалел ни о чем. Она ждала меня.
Скоро…
Жара сменилась вечерним холодом и от сырой земли поднимался туман, колыхаясь, как неугомонные тени мертвых. Это не было всего лишь моей фантазией, я на самом деле чувствовал, как вокруг меня что-то… собирается… волнуется и дышит…
Волшебство.
Черная магия.
Сегодня я не только убил брата и выпил его кровь. Со мной приключилось нечто, не упомянутое в нашем договоре. Этот фокус с зеркалом показал, что назначенная мне цена была намного выше той, о которой упоминалось.
Нет. Не совсем так. Я пропустил что-то мимо ушей. В такого рода сделках всегда пользуются очень точными терминами и определениями. Если бы тогда я получше владел собой и был менее заинтересован получить все, что мне обещали, я бы обязательно задал необходимые вопросы и получил бы на них ответы.
Теперь уже поздно. Когда я подошел к калитке, ведущей в сад, там крутилась одна из нянек Татьяны. Она была бледна, но спокойна, и с виноватой улыбкой объяснила, что Татьяна никого к себе не подпускает.
– Ко мне это не относится. Где леди Илона?
– Заболел лорд Дилисния. Какое-то время назад ее позвали, чтобы она позаботилась о нем.
– Приведи ее сюда.
Она ушла и я медленно приблизился к Татьяне. В церкви горели свечи, отбрасывая через витражи на землю сада разноцветные полосы света. Татьяна сидела под одним из окон и ее подвенечное платье переливалось зеленым, голубым, золотым и… красным. Я посмотрел на нее сверху вниз. Если бы мне приказали убить дюжину моих братьев и вылакать целую реку их крови, я бы так и сделал.
Она не шевелилась, вы вытирала слез, оставлявших соленые следы на ее щеках, на ее шее…
Я присел рядом с ней, протянул к ней руки и испытал всепоглощающую радость, когда она наконец-то оказалась в моих объятиях. У меня никогда не хватало терпения на чужие рыдания и причитания, но теперь, когда она припала к моей груди и дала волю горю, царившему в ее юном сердечке, я с нежностью отнесся к ее боли. Она нуждалась в ком-то, кому можно было поплакаться в жилетку, и я радовался, что выбор пал на меня. На своем веку я повидал немало крови и трупов, она же была еще ребенком, невинной маленькой девочкой. Может быть, между этими двумя нашими крайностями мы и найдем какие-то точки соприкосновения – укромное местечко для нашей любви. Моя сила, мой опыт, моя страсть – я готов был предложить ей все, что имел, чтобы она могла опереться на меня и довериться мне.
– Почему, Страд? – прошептала она.
Сбывается. Она в первый раз назвала меня по имени.
– Почему? Как это случилось? Кто…?
Она сильнее прижалась ко мне, сгибаясь под тяжестью своего горя. Если бы в моих силах было избавить ее от него, я бы избавил. Ее рыдания, казалось, вот-вот разорвут ее пополам, но я пока ничем не мог ей помочь.
– Я не знаю, – пробормотал я, сомневаясь, что она понимала смысл произнесенных мною словосочетаний, но монотонный звук знакомого голоса должен был успокоить ее. – Кто бы это ни сделал, он заплатит. – Уже заплатил. – Я обещаю тебе.
Кроме ее плача, я слышал шум ураганных ветров, бушевавших внутри меня. Они путали мои мысли, силясь вырвать меня из моего блаженного состояния. Я игнорировал их. Плевать я хотел и на них, и на густеющий туман. Вдруг Татьяна выпрямилась и отбросила мои руки. Она подняла голову. Из-за облаков показались на мгновение звезды.
– Почему? – закричала она небу. – Почему это случилось? Зачем ты это совершил?
Она обращалась не ко мне, а к своим богам. Я попытался снова обнять ее, но она оттолкнула меня и вскочила на ноги. – Неужели так плохо любить? Да? Зачем ты позволил нам влюбиться друг в друга, а затем сделал это?
– Татьяна… – Я приблизился к ней и вздрогнул, почувствовав, как все ее тело сотрясается, как в агонии. – Мы не должны подвергать сомнению правильность решения богов в таких вопросах.
– Да? Неужели? – оборвала она меня. Она увернулась от меня и, простирая руки к небесам, бегала по кругу, не спуская глаз со звезд.
– Скажи мне! Как ты допустил такое? Скажи мне!
Затем вспышка гнева прошла и она опустилась на колени на землю. Я приблизился к ней и легко ее обнял.
– Скажи мне, – пролепетал она.
– Ш-ш-ш, – сказал я, баюкая ее. Она замерла на несколько минут, потом рванулась в сторону.
– Леди Илона. – Ее глаза лихорадочно блестели. – Я должна найти ее.
– Я уже послал за ней.
– Она обязательно… обязательно вернет его обратно.
Я похолодел.
– Что ты такое говоришь?
– Она искусная целительница. И я слышала, что иногда… О Страд, она должна хотя бы попытаться. Она должна вернуть его. Это было испытанием нашей веры. Он вернется! Я знаю теперь!
Я тоже знал. Даже слишком хорошо. Илона вполне может оживить его, но я этого не допущу.
– Татьяна… – Я взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Несмотря на то, что боль исказила ее прелестные черты, она все равно была само совершенство, все равно она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел или увижу в своей жизни.
– Татьяна, пожалуйста, не поддавайся на собственный обман. Леди Илона, конечно, постарается, но имей в виду, что чуда может и не произойти. Я уже забыл, когда в последний раз ее хлопоты увенчались успехом. – Но теперь она сможет. Я знаю, она сможет.
– Нет, ты ничего не знаешь. Ни ты, ни я, мы ничего не знаем. Помнишь, они хотели вернуть обратно его величество Верховного жреца Кира? Он умер, и оказалось, что они напрасно старались, потому что сами боги пожелали его смерти. Никто не мог вернуть его обратно.
– Нет! Сергей – совсем другое дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24