Катаев Валентин
Поэт
Валентин Петрович Катаев
Поэт
Киноповесть
Концертный зал консерватории в одном из больших
южных городов на Черном море. 1918 - 1919 годы.
Эстрада обставлена с претензией, в виде некоего
салона. Кресла, кушетка, диван, рояль. Посредине
небольшой бамбуковый столик, покрытый бархатной
скатертью, лампа. В "салоне" в напряженно небрежных
позах разместились провинциальные поэты. На столике
декоративно брошена большая афиша: "Вечер поэтов". В
числе поэтов Тарасов, рядом с ним Орловский,
Арчибальд Гуральник, студент в обдрипанных штанах и
многие другие. За роялем пианист, который
аккомпанирует выступающей поэтессе. Поэтесса стоит у
рампы и жеманно читает свои стихи.
Это мелодекламация. Публики в зале довольно
много.
П о э т е с с а.
Мне снился сон, что я маркиза
И что виконт в меня влюблен.
Мои малейшие капризы
Всегда готов исполнить он.
Он о любви твердит послушно
В камзоле, в белом парике,
А я внимаю равнодушно
И думаю... о пастушке.
Ах, почему я не пастушка,
Ах, почему мы не вдвоем...
И горько вздрагивает мушка
Над маленьким пунцовым ртом.
Публика аплодирует. Поэтесса и аккомпаниатор
жеманно раскланиваются. Поэтесса идет на свое место и
томно, с плохо скрытым торжеством, опускается на
козетку. На эстраду выходит Аметистов - устроитель
вечера, он же конферансье. Чрезвычайно развязен.
А м е т и с т о в. Сейчас выступит поэт Арчибальд Гуральник!
Слабые аплодисменты. С кресла встает Арчибальд
Гуральник и идет к рампе. Это довольно известный в
городе провизор, владелец небольшой аптеки - Арон
Гуральник. Арчибальд - это его псевдоним. На нем
зловещий фрак. Кривое пенсне на черной ленте,
заложенной за ухо, еле держится на потном, деревянном
носу. У Арчибальда Гуральника вид высокомерный и
несколько безумный. Говорит он с завыванием и
необыкновенно назидательно.
Г у р а л ь н и к. Я вам сейчас прочту небольшое стихотворение из цикла "Глаза сатаны" под названьем "Бокал с ядом". (Откашливается.)
Т а р а с о в (наклоняясь к Орловскому). Ну, мы сейчас хлебнем горя.
О р л о в с к и й. Когда провизор пишет стихи, это кошмар.
Г у р а л ь н и к.
Я не мудрец, не гений, не философ,
Не Спенсер я, не Гегель, не Сократ.
Не занимаюсь я решением вопросов
И потому мудрее их стократ.
Среди поэтов оживление, кто-то тихонько
хихикает.
(Строго оглянувшись.)
В моей руке бокал цианистого кали,
И прямо надо мной - божественная твердь.
Хотя я страшный яд держу в моем бокале,
Я никогда не славословлю смерть.
Я славословлю жизнь! Я славословлю женщин!
Пьянящий поцелуй вакханки молодой...
В публике, в первом ряду, сидят жена Гуральника
и взрослая дочь. Они очень переживают выступление
главы семьи.
М а д а м Г у р а л ь н и к. Арон, ты торопишься, как на пожар. Не так быстро.
Д о ч ь. Папа, не волнуйся.
Г у р а л ь н и к (делает великолепный жест ладонью вниз). Не беспокойтесь!
...Пьянящий поцелуй вакханки молодой...
В этот миг на улице раздается несколько
винтовочных выстрелов. Небольшой фрагмент уличного
боя. Шальная пуля разбивает верхнее стекло высокого
консерваторского окна. Падают треугольные осколки.
Штукатурка сыплется с карниза на фрак Гуральника. В
публике тревога. Но Гуральник величественно опускает
руку ладонью вниз и водворяет спокойствие.
Не беспокойтесь. Это стреляют на Малой Арнаутской. (Продолжает декламировать.)
...Пьянящий поцелуй вакханки молодой...
В зале и на эстраде хихикают. Гуральник строго
смотрит на публику через пенсне. Внутри кассы
Аметистов и кассирша в каракулевом саке. Кассирша
укладывает деньги в переносную несгораемую
кассу-шкатулку.
А м е т и с т о в. Сколько в кассе?
К а с с и р ш а. Триста восемьдесят миллионов пятьсот девяносто шесть тысяч с копейками.
А м е т и с т о в (потирая руки). Фантастика. В городе переворот, а публика идет. Никуда не идет, а к нам идет!
К а с с и р ш а. Поэзия. (Презрительно пожимает плечами.)
А м е т и с т о в. Дай бог ей здоровья. Запирайте кассу.
Возле запертой двери в зал. Аметистов подходит к
двери и приоткрывает ее. Смотрит в зал. Видит: на
эстраде студент в обдрипанных штанах.
С т у д е н т (декламирует нараспев в духе Северянина):
Я с гривуазной куртизанкой на фешенебельной
машине
Люблю лететь по Ришельевской пить кюрасо на
Ланжерон...
А м е т и с т о в (с отвращением, закрывая дверь). А рубленые котлеты ты не любишь? Тьфу! Голодранец.
Аметистов идет по коридору.
Эстрада. Выступает Орловский.
О р л о в с к и й.
Еще пожар на гребнях крыш
Бушует при народных кликах,
Еще безумствует Париж
И носит головы на пиках,
А уж, подняв лицо от карт,
В окно своей мансарды тесной
На толпы смотрит Бонапарт
Поручик, миру не известный.
С улыбкой жесткой на лице
Он, силой внутреннего взора,
Проводит отблеск термидора
На императорском венце.
Публика холодно похлопывает. Орловский с
презрительной улыбкой идет на свое место и садится
рядом с Тарасовым.
На улице два выстрела.
О р л о в с к и й (Тарасову). Ну? Стоит им читать? Что они понимают в настоящих стихах?
Т а р а с о в. А по-моему, Сережа, твои стихи им понравились.
О р л о в с к и й. Ты думаешь?
Т а р а с о в. Безусловно.
О р л о в с к и й. А тебе?
Публика начинает нетерпеливо стучать ногами и
аплодировать.
Г о л о с а. Тарасова! Тарасова!
На эстраду из-за кулис выходит Аметистов и сзади
наклоняется к Тарасову.
А м е т и с т о в. Сейчас я тебя выпущу.
Т а р а с о в. А дублоны?
А м е т и с т о в. Будут.
Т а р а с о в. Я их не вижу.
А м е т и с т о в. Можешь мне поверить. Еще не подсчитали кассу. Как только подсчитают, сейчас же получишь.
Аплодисменты усиливаются. Крики: "Тарасова!"
Публика нервничает. Я тебя умоляю. Иди.
Т а р а с о в. Пистоли! Пезеты! Рупии!
А м е т и с т о в. Клянусь матерью. Святой истинный крест.
Т а р а с о в. Но имей в виду, Аметистов!
А м е т и с т о в. Конечно. (Идет к рампе, объявляет.) Сейчас выступит поэт (делает паузу) Николай Тарасов.
Взрыв аплодисментов. Тарасов встает. Поэты тоже
хлопают.
Аметистов воровато уходит на цыпочках за кулисы.
О р л о в с к и й. Видишь, как тебя любят. Что ты будешь читать?
Т а р а с о в (похлопывая себя по карману). Я тебе еще не читал. Новенькое. (Идет к рампе.)
Г о л о с а и з п у б л и к и. Тарасов, "Зимнюю ночь"! "Рыбаков"! "Фальстафа"! "Сказку"!
Т а р а с о в. Зачем? У меня есть новое. Только что написал. Сейчас попробуем. (Вынимает из кармана клеенчатую общую тетрадь, на которой выскоблены якоря, сердца, инициалы - типичная гимназическая общая старенькая тетрадь. Похлопывает по ней ладонью.) Еще горяченькие. Только что из духовки. (Читает.) "Море". (Задумывается.) А может быть, и не "Море". Еще не знаю. Одним словом:
Посмотри, как по заливу
Крепкий ветер волны пенит,
Свищет в мачтах, треплет вымпел,
Брызги свежие несет.
Посмотри, как круглый парус,
Голубого ветра полный,
Плоскодонную шаланду
В море яростное мчит!
Г у р а л ь н и к (наклоняясь к Орловскому). А? Это стихи! Это вещь!
О р л о в с к и й. Помолчите!
Т а р а с о в (продолжает, размахивая тетрадью).
Скрылся берег. Только парус,
Голубого ветра полный,
Только волны, только небо,
Только жемчуг за кормой.
Хорошо в открытом море
Среди синих брызг летучих,
Среди чаек в сизых тучах,
Между небом и водою
Ветру с парусом вдвоем!
П о э т е с с а (наклоняясь к студенту). Изумительно!
С т у д е н т. Недурно.
В это время отряд матросов и красногвардейцев
занимает все входы и выходы. Среди них в одной
двери - матрос Царев и Оля Данилова, в другой
солдат и т.д. Они слушают чтение. Их никто не
замечает.
Т а р а с о в.
Неужели ты не знаешь,
Неужели ты не видишь,
Неужели ты не хочешь
Оглянуться и понять,
Что в тумане тонет берег,
Что вокруг бушуют волны,
Вьются чайки в черных тучах,
Крепнет ветер штормовой.
Оля Данилова слушает в дверях, полуоткрыв рот.
Неужели ты не видишь,
Неужели ты не знаешь,
Что моя душа, как парус,
Переполнена тобой!
Овация. И вдруг голос Царева.
Ц а р е в. Здравствуйте.
Тишина. Публика видит в дверях вооруженных.
Пауза.
(Поднимая маузер.) С места не сходить. Тихо. Что за собрание?
Т а р а с о в. Вечер поэтов.
Ц а р е в. Какой политической организации?
Т а р а с о в. Никакой. Мы политикой не занимаемся.
Ц а р е в. На! Собралось триста человек в одном помещении - и не занимаются политикой. Кому вы говорите! Чем же вы тогда занимаетесь?
Г у р а л ь н и к (бурно вскакивая с места). Поэзией! Вы слышите: по-э-зи-ей!
М а д а м Г у р а л ь н и к. Замолчи, тебя не спрашивают.
Д о ч ь. Папа, не волнуйся.
Г у р а л ь н и к. Не беспокойтесь.
С о л д а т (он уже давно кипит). Да что ты с ними цацкаешься? (Поднимает винтовку, страшным голосом.) Какая ваша платформа, душа с вас вон?!
Ц а р е в. Тихо!
Оля Данилова показывает на афишу, наклеенную
возле двери.
О л я. У них вечер поэтов. Это бывает.
Т а р а с о в. Вот, вот. Именно вечер поэтов. Тонко подмечено. Можно продолжать?
О л я. Ух, какой вы скорый!..
Т а р а с о в (всматриваясь в Олю). Откуда ты, прелестное дитя?
О л я. Кто? Я?
Т а р а с о в. Конечно. Какой сюрприз!
О л я. А чего сюрприз?
Т а р а с о в. Я думал, вы - фурия революции, а вы - мадонна Мурильо!
О л я (не совсем поняв, но с гневом). Сами вы Мурильо.
Т а р а с о в. Нет! Клянусь небом! Откуда вы взялись?
О л я. С Малого Фонтана.
Т а р а с о в. Рыбачка?
О л я (высокомерно). Гражданин, вас это не касается.
Ц а р е в. Оружие есть?
Т а р а с о в. А как же. Имеется. Вот оно. (Вынимает карандаш и потрясает им над головой.) Оружие поэта. Карандаш. Графитный, граненый, как штык вороненый!..
Вокруг смех, аплодисменты.
Ц а р е в. Брось дурака валять. Я спрашиваю: оружие есть? Объявляйте. А то найдем - расстреляем на месте. Ну?
Публика в нерешительности переглядывается,
выворачивает карманы.
Г о л о с а. Нет оружия. У меня нет. У меня нет. Тоже нет.
О р л о в с к и й (осторожно вынимает из кармана и кладет под стул маленький браунинг). Нет.
Ц а р е в. Хорошо. По распоряжению губревкома вечер закрывается. Идите домой.
Публика и поэты выходят из зала мимо Царева, Оли
и солдата. Тарасов гордо держит перед собой карандаш.
Царев смеется.
Ц а р е в (Тарасову). Спрячьте свое оружие. Пригодится.
Т а р а с о в. Гран мерси. (Проходит.)
Ц а р е в (оглядывая Орловского). Бывший офицер?
О р л о в с к и й. Прапорщик.
Ц а р е в. Проходи.
Орловский проходит.
Публика и поэты спускаются по лестнице. Тарасов,
студент, Гуральник бегут, обгоняя всех.
Возле кассы. Тарасов, Гуральник, студент и
другие поэты.
Тарасов стучит в дверь кассы. Молчание. Колотит
кулаками. Молчание. Открывает дверь. Заглядывает.
Никого. На столике банка гуммиарабика и длинные
ножницы. Тарасов оборачивается к поэтам.
Т а р а с о в. Так я и знал.
Г у р а л ь н и к. Что? Унес кассу? Опять?
Т а р а с о в. Опять.
С т у д е н т. Ах, падаль! Ах, сук-кин сын!
Г у р а л ь н и к. А мой гонорар? Где мой гонорар?!
Д о ч ь. Папа, не волнуйся. Можно подумать, что мы не имеем на обед.
Г у р а л ь н и к. "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!" Я принципиально требую свой гонорар! Я не уйду отсюда без моего гонорара.
Т а р а с о в. Ну, так вам придется сюда переселиться вместе с вашей аптекой. До свидания, Гуральник.
Г у р а л ь н и к. Спасибо за эстетическое наслажденье, доставленное вашими стихами. (Жмет ему руку.)
Тарасов бежит в гардероб, где его ждет уже
одетый Орловский.
Т а р а с о в. Опять Аметистов унес кассу и ни черта не заплатил. Сколько раз я давал себе честное слово не выступать, пока не получу денег. Ну, не мерзавец?
О р л о в с к и й. Мерзавец.
Тарасов берет свое жиденькое, коротенькое
пальтишко, одевается, наматывает шарф. К Тарасову
подходит поэтесса в хорошенькой шубке. Ее держит под
руку аккомпаниатор в бобровой шапке и бобровом
воротнике.
П о э т е с с а. Изумительно. Чеканно. Вдохновенно. Даже завидно. Спасибо, Тарасов. (Крепко, по-мужски встряхивает его руку.) Пойдемте, Базиль. (Уходит с аккомпаниатором.)
Тарасова окружают окололитературные девицы и
совсем юные поэты.
Они протягивают ему альбомы.
1-я д е в и ц а. Извините, что, не будучи знакомой... Пожалуйста... Тарасов, умоляю вас... хоть два слова...
2-я д е в и ц а. Да, да. Пожалуйста. И мне. Вот здесь.
Т а р а с о в. Ой, нет, что вы! Я не умею. Я хочу спать. Попросите у Орловского.
1-я д е в и ц а (вежливо Орловскому). Да, пожалуйста, и вы тоже.
О р л о в с к и й. Я в альбомы не пишу. Я не барышня.
Орловский идет к выходу. Тарасов за ним. За
Тарасовым поклонницы с альбомами.
Они стонут:
Г о л о с а п о к л о н н и ц. Тарасов, напишите! Пожалуйста! Напишите!
Т а р а с о в. В следующий раз, в следующий раз!
Улица возле консерватории. Орловский под
фонарем. Один. Подбегает Тарасов.
Т а р а с о в. Насилу отбился.
О р л о в с к и й. Пошли.
Тарасов и Орловский идут по улице. Всюду следы
недавнего боя: то согнутый фонарный столб, то убитая
лошадь, то простреленная штора магазина, иногда под
ногами хрустит битое стекло. Изредка проходит
красногвардейский патруль. Сухая, холодная лунная
ночь. Маленькая резкая и яркая луна. Четкие тени.
Голубые стены домов. Шаги звенят, как по чугуну.
Панорама прохода Орловского и Тарасова по городу.
О р л о в с к и й. Между прочим, как это ни странно, но, говорят, Лермонтов не имел успеха у женщин. Вообще не имел успеха в свете.
Т а р а с о в. Наоборот. Колоссальный.
О р л о в с к и й. Это так раньше думали. А теперь найдены новые материалы. Оказывается, совершенно не имел успеха. По-моему, он был выше своего времени.
Т а р а с о в. Безусловно. Над чем ты сейчас работаешь?
О р л о в с к и й. Пишу цикл о французской революции. То, что я сегодня читал, это начало. Тебе понравилось? Только честно.
Т а р а с о в. Откровенно говоря, не очень.
О р л о в с к и й. Спасибо за откровенность. Что же тебе не нравится?
Т а р а с о в. Стихи нравятся. Термидор не нравится.
О р л о в с к и й. Я влюблен во французскую революцию. А ты?
Т а р а с о в. И я влюблен. Только ты влюблен в ее конец, а я в ее начало.
О р л о в с к и й. Это остроумно. Ты всегда был остроумный мальчик. Осторожно, не зацепись за проволоку.
Т а р а с о в. Спасибо.
О р л о в с к и й. Посбивали провода, покалечили фонари... Тьфу, мерзость! А ну-ка, что это такое?
Орловский и Тарасов подходят к стене, где
наклеены воззвания и декреты.
Т а р а с о в (читает). "Мир хижинам, война дворцам".
О р л о в с к и й. Мир хижинам, война дворцам... Чистейший четырехстопный ямб. Пэонизированный.
Орловский и Тарасов доходят до перекрестка и
останавливаются.
О р л о в с к и й. Тебе куда?
Т а р а с о в. Налево.
О р л о в с к и й. А мне направо.
Т а р а с о в. До свидания.
О р л о в с к и й. Лермонтов был выше своего времени. Прощай.
Расходятся.
Тарасов идет городом. Проезжает грузовик с
вооруженными матросами. Тарасов идет вдоль моря по
совершенно пустынному бульвару. Останавливается.
Слышатся мерные вздохи прибоя. Над морем светает.
Т а р а с о в (бормочет).
Неужели ты не знаешь,
Неужели ты не видишь,
Неужели ты не хочешь
Оглянуться и понять?
Тарасов идет через грязный двор дома в рабочем
предместье. Мусорный ящик. Железная пожарная
лестница. Покосившиеся дровяные саран. В полном
смысле слова трущоба. Тарасов спускается в подвал.
Темно. Он зажигает спичку. Обитая рваным войлоком и
клеенкой дверь. Тарасов открывает осторожно дверь и
входит на цыпочках. Это его "квартира". Он боится
разбудить мать. Каморка Тарасова. На столе коптит
маленькая керосиновая лампочка с рефлектором. Она
освещает швейную машину и пожилую усталую женщину с
наперстком на пальце, которая сидя спит, положив
голову на руки. Жалкий комодик, железная кровать,
сундук, на котором приготовлена для Тарасова постель.
На подоконнике ящик, в котором растет зеленый лук.
Несколько клеток с птицами. Обои отстают от сырости.
В одном месте с потолка каплет, и под капли
подставлена жестяная коробка из-под консервов.
Фотография покойного отца Тарасова - мелкого
чиновника. Образ.
Осторожно, чтобы не разбудить мать, Тарасов
снимает пальто, а затем начинает искать еду.
М а т ь (сонно). Это ты, Коля?
Т а р а с о в. Я, мама.
М а т ь. Что ты там возишься?
Т а р а с о в. Чего-нибудь покушать.
М а т ь. Возьми на комоде хлеб. Под блюдечком.
Т а р а с о в. А борща не осталось?
М а т ь. Борща не осталось.
Т а р а с о в. Прискорбный факт.
М а т ь. Поздно.
Т а р а с о в. Не так поздно, как рано. Уже утро. Птицы проснулись.
М а т ь. Где ж ты шлялся до сих пор?
Т а р а с о в. Выступал на вечере поэтов.
М а т ь. Деньги хоть, по крайней мере, заплатили?
Т а р а с о в (сумрачно). Не заплатили.
М а т ь. Ой, Коля, Коля, горе мне с тобой.
Т а р а с о в. Я ж не виноват, что этот негодяй Аметистов кассу унес.
М а т ь. Опять унес!
Т а р а с о в.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Поэт'
1 2